Сумеречный Странник

      За низким столиком царила давящая тишина. Разговор обещал быть сложным.       Кэтсу, садясь на свое место, демонстративно бросил на стол свой меч. Этот жест мог бы показаться внушительным, но это был всего лишь безыскусный клинок в побитых ножнах, а Кэтсу сейчас выглядел просто чрезмерно напряженным юнцом. Усевшись, дух сердито нахмурился и принялся внимательно ловить взглядом каждое движение гостей.       Камилла тоже была явно не в духе и, пытаясь сдержать свое недовольство, нервно теребила кружева рукавов.       «Ну и что мне с ними делать?»       Сейчас эти двое казались Якобу сущими детьми, хотя и себя юноша не мог бы назвать «взрослым». Хотелось многое обсудить, про многое узнать, да и вообще, но учитывая атмосферу за столом это всё было затруднительным. Хуже всех было Мизуки — девушка, понурившись, тихо разливала чай, словно стараясь слиться с интерьером. После того как она закончила с напитками и поставила чайник на отдельный поднос, Кэтсу молча задвинул её себе за спину. Мизуки не произнесла ни слова.       — Итак…       «С чего бы начать?»       — О, что эта за непонятная штука у меня на спине? — Якоб указал на тугой куль.       Кэтсу и Камилла переглянулись. Дух странно хихикнул.       — Эм… Это крылья, — вампирша постаралась скрыть выражение лица за чашкой, но сделав глоток закашлялась. — Высшие силы, свиная кровь?       Мизуки беспокойно дернулась, но брат жестом её остановил.       — А чего тебе надо ещё? Скажи спасибо, что моя сестра напряглась и раздобыла тебе крови!       — Но я же… Я же в завязке… — покачав чашку в руках, Камилла залпом её опустошила.       — Всё, довели до греха.       Кэтсу что-то ответил, но Якоб не слушал, пытаясь осмыслить сказанное ранее.       Крылья…       Это как будто в каком-то сне. Мало кто из героев его книг удостаивался такой чести, иметь крылья. Крылья были у фей и ангелов. Кто бы мог подумать, что в этом мрачнейшем уголке мира, он сможет обрести крылья?       Якоб потрогал куль, гадая, как их так упаковали, и с каждой секундой всё больше погружаясь в грезы.       — Это же получается… я летать смогу?       Мечтательный голос горбуна прервал разгорающийся спор. Камилла странно посмотрела на юношу и строго отрезала:       — Нет.       Якоб непонимающе уставился на неё.       — Ваши крылья, господин, бесполезны. Хоть они и достаточно велики, но двигаться не могут. Вы не можете ими махать.       Э? А зачем тогда они вообще нужны?       Слова вампирши обескуражили юношу. Пусть за пару мгновений он не успел сильно много нафантазировать, но всё равно сразу погрустнел. Видимо неспроста он даже сам не понял, что у него что-то отросло.       — Видишь ли, у каждого Странника что-то меняется во внешнем облике после Метаморфоза. У кого хвосты отрастают у кого лишние конечности. А у тебя два здоровых полотна кожи. Хоть как в плащ заворачивайся, — Кэтсу недобро хохотнул.       «Почему он смеется?» — Якоб невольно вцепился в край стола. На миг ему пригрезился злой умысел, но немного поразмыслив, юноша отмел эту мысль. Кэтсу и раньше вел себя довольно бестактно.       Разговор мало-помалу начал раскачиваться. Кэтсу снова болтал без умолку, время от времени вставляя сочащиеся ядом замечания. Якоб всё четче замечал в нем некоторую двойственность — то и дело озлобленность сменялась доброжелательностью, словно он забывался. Впрочем, это не было делом первостепенной важности.       К величайшему сожалению горбуна ответы на волнующие его вопросы вампирша с духом не знали, так что прояснить удалось мало что. Ни про место за Дверьми, ни про роль во всем этом Референдари.       В конце концов, Камилла предложила с утра вернуться в Замок.       — Я послала за каретой, раз уж вы очнулись, думаю пора откланяться.       — Скатертью дорога! И не возвращайтесь, пожалуйста. Только зачем ждать утра? Прогулки полезны для здоровья.       Камилла нахмурилась.       — Господин ещё слаб, что ты такое говоришь? Знаешь, в человеческих странах за такие слова тебя бы вздернули за измену…       Кэтсу услышав последнюю фразу, взъярился не на шутку.       — О, за измену?! Отлично, одни такие уже судили, да только почему-то отыгрались на моих сестрах!       Мизуки схватила брата за руку и стала что-то шептать на ухо. Готовый рвать и метать Кэтсу постепенно успокоился.       — Хорошо, ночуйте, а утром выметайтесь. Мизуки сказала, что с утра господинчик точно будет как огурчик, так что так и быть. И впредь следи за своим языком, Камилла.       Кэтсу забрал меч со стола и пулей выскочил из комнаты, таща за собой сестру. За всю ссору Якобу так и не удалось вставить ни слова.

***

      Остаток дня Якоб промаялся бездельем. Бродить по храму и тем самым злить Кэтсу не хотелось, поэтому он сидел в комнате, глазел в окно да донимал Камиллу. Та до сих пор чувствовала некоторую вину, поэтому покорно отвечала на расспросы и просьбы.       Так, например, он узнал, что духов в Мертвых землях достаточно много. Гонимые людьми из родных краев они могли обрести здесь мир и спокойствие, тем более что в привычной людям пище они не нуждались и зачастую были устойчивы к ядам и болезням. Духи не были зависимы от силы Странника как нежить и зачастую просто тихо жили в дали ото всех.       Впрочем в этом склепе размером с страну мало кто жил не тихо.       К вечеру Камилла удалилась, строго велев юноше спать.       И вот как раз уснуть и не получалось.       Из-за свернутых в куль крыльев лежать было крайне неудобно, а смена обстановки нервировала. К своему удивлению горбун ещё и мерзнуть стал.       Падавший в окно лунный свет казался ему без очков большой размытой полосой. Снаружи непривычно пели птицы и стрекотали сверчки. Как быстро оказывается можно отвыкнуть от звуков жизни.       Так странно, что среди засыпанной солью и пеплом пустыни могут быть такие чудесные уголки. Жаль, рассмотреть, как следует, не получится.       «А всё из-за глупого Кэтсу. Почему он вообще такой нервный?»       Несмотря на умиротворяющую в целом атмосферу, Якоб чувствовал смутную тревогу. Жажда деятельности, не нашедшая выхода в течение дня, заставляла его беспокойно ворочаться на постели. В конце концов, юноша не выдержал. Нацепив очки, он осторожно выскользнул за дверь.       «Я просто прогуляюсь по саду, всё равно сна ни в одном глазу. От свежего воздуха и спится лучше, не правда ли? Да, так и скажу если что».       Только вот стоило сделать пару шагов по коридору, как юноша услышал тихий плач.       «Женщина? Неужели Мизуки?»       Возможно, идти навстречу звуку не стоило, ведь он так мало понимал в отношениях и истории этой семейки духов. А возможно это вообще призрак-плакальщик? Тем не менее, Якоб не долго думая побрел к плачущей. Ведь он же рыцарь или кто?       Звук шел из маленькой комнатки, горбун даже не сразу нашел дверь. Судя по всему, это был какой-то чулан, стены оказались сплошь увешаны полками с тканями, рукоделием и прочими подобными вещами.       В углу на полу стояла лампа, освещая маленький кружок комнаты. И вот там как раз юноша и разглядел плачущую девушку.       Она сидела на полу, поджав колени. На ней было белое платье с вышитыми синими цветами, а черные волосы аккуратно собраны в пучок. Девушка тихо всхлипывала и вертела в руках видавшую виды игрушку-лисичку.       — Простите? Вам помочь?       Услышав голос Якоба, девушка вскинулась и испуганно вжалась в угол. На её лице застыла совершенно дикая паника.       — П-простите, я не хотел вас напугать.       Девушка тихо завыла и замахала руками. Она выглядела как загнанный зверь, ещё чуть-чуть и накинется.       Юноша заметил, что девушка очень похожа на Мизуки, но её черты лица были более резкими.       Горбун сделал пару шагов назад, и девушка немного успокоилась, но по-прежнему продолжала сверкать безумным взглядом.       Взглядом, в котором было так мало осмысленности.       «Может, уйти? Но оставить её тут одну, как-то…»       — Я н-не представился, я Якоб. Похоже, новый Сумеречный Странник, хотя и звучит это несколько абсурдно…       Девушка снова завыла, не обращая внимания на его слова. Беспорядочно размахивая руками, в какой-то момент она случайно кинула в юношу тряпичную лисичку. Игрушка попала тому по лицу, едва не сбив очки. Девушка же, заметив потерю, сначала взвизгнула, а потом затряслась.       — Уо-уо! — рыдая, замычала она.       Якоб взял игрушку и увидел, что у неё почти оторвана лапа. Лисичка явно была старая, штопанная-перештопанная и вся выцветшая, с глазами-бусинами. В полуоторванной лапе торчала сломанная швейная игла.       — О.       Девушка неразборчиво мычала, явно прося вернуть игрушку, и тут юноша кое-что понял.       Он видел подобных, людей с взрослым телом, но разумом ребенка. Видимо она пыталась заштопать любимую игрушку…       И к тому же не могла говорить.       — Ну вот зачем кричать? Всё хорошо, смотри, — Якоб сменил тон на добродушный и медленно и осторожно, нарочито показывая девушке всё, что он делает, взял с полки нитки и иглу. Напевая какую-то детскую песню, он принялся зашивать порванную игрушку.       Девушка сначала подвывала, но потом затихла и стала мельтешить вокруг, беспокоясь, что же там творят с её любимицей.       — Уо-о?       — Держи, — горбун протянул починенную игрушку девушке. Та быстро вырвала лисичку из его рук и стала покачивать её как ребенка. Юноша заметил, что тонкие изящные пальцы девушки исколоты в кровь иглой.       «Она хотела починить игрушку, но не поняла, как и только иголкой искололась. Бедная».       — Шизука? Сестричка? — донеслось из коридора, и в комнату ворвалась Мизуки. — Что случилось?       Девушка, мычащая уже от радости, бросилась к ней в объятия, чуть не сбив горбуна с ног. Якоб растерялся.       О боже, насколько неправильно всё это со стороны выглядит?!