***
Когда-то давным-давно на островах далеко-далеко отсюда жили-были люди. Жилось им сложно — неплодородная земля давала скудный урожай и поэтому постоянно голодали они. Дикие звери и войны истощали и без того малые запасы и силы. И вот тогда в одной деревне охотник сказал: — А почему бы не пойти охотиться в горы? Задумались многие. Много дичи видели они издалека там, и горных коз. Охота там могла бы спасти жителей от голодной смерти, но… Жил в те года на горе жестокий тигр людоед, проживший, по словам стариков так долго, что уже давным-давно превратился в ужасного демона. Не хотелось людям злить опасного монстра, и отказались они от предложения охотника. Но у охотника дома умирали от голода малые дети, и поэтому наперекор остальным он взял с собой старшего сына и поднялся на гору. Тигр тут же явился. Размахивая огромными лапами, он когтями резал камни и валил деревья. С огромных клыков стекала слюна, а в глазах горела злоба. Раз за разом нападал охотник на монстра, но шкура того была настолько прочна, что ни стрелы ни меч её не пробивали. Отчаялся охотник. Раненый он забился в расщелину и хотел в ней же спрятать сына, но тот не успевал — позади на него уже прыгнул тигр-людоед. Взмолился охотник всем богам, которым мог, но молчали они. И вдруг свершилось чудо — по скале проползала змея и уронила камень. Маленький, казалось, камень разбил голову тигру, и демон упал замертво. Так и погиб ужасный монстр. А охотник и его сын, настреляв дичи, вернулись на следующий день на это место и воздвигли алтарь. Алтарь змеиному камню, победившему тигра.***
— Так появился на свет наш брат, — Мизуки отвлеклась, поправляя сестре волосы. — Так появляются все духи в наших краях. Вера людей вдыхает жизнь и придает форму. Чем больше в нас верят, тем сильнее мы становимся, пока не обретем сознание и самостоятельность. В брата верили многие по всей стране.***
Шло время. Рос и ширился алтарь, и процветала деревня рядом с ним, ведь людей защищал добрый дух. Сначала он прогнал хищников, потом одолел всех духов в округе. Так он и получил своё имя — Кэтсу, победитель, ведь никогда не проигрывал. Много поколений сменилось, и Кэтсу тоже не раз сменил облик. Во время вторжения врагов, жестоких кочевников, увидели люди, что большое количество лис, шнырявших то тут, то там, нападали на захватчиков, портили еду и вещи. И так появились у Кэтсу две помощницы — сестрички-лисички, Мизуки и Шизука. Одна обладала острым зрением и могла заметить врага за многие километры. У другой же был голос необыкновенный, способный вселять смелость в своих и ужас во врагов. Закончилась война, и зажили они втроем счастливо. И длилось это счастье не одно столетие.***
—Что-то нынешний Кэтсу не похож на защитника людей. Мизуки грустно вздохнула. — Многое изменилось, но суть остается неизменной. Людям сложно удержаться от соблазна, заполучить то, что дает власть. Тем более раз уж они сами дали Кэтсу невероятную силу — он просто по своей природе не мог ни в чем проиграть.***
Выросла на островах большая и сильная империя. Храм наполнился золотом и сокровищами, тысячи паломников приходили посетить его. Кэтсу купался в любви людей, и его ответная любовь к ним была неизмерима. Раз за разом меняя обличья навещал он простой люд и развлекался и гулял с ними, рассказывал байки и делал дары, а потом возвращался на гору и еле сдерживая желание подшутить принимал разодетых чиновников и знать. Счастье переполняло доброго духа, и не мог он представить себе жизни иной. Но тем больше росла его гордыня, и, в конце концов, Победоносный Дракон Кэтсу уверился в своей неуязвимости. Однажды в храм явился сам император. Сказал он, что хочет захватить мир, а победоносный дух обязан ему помочь. Оторопел Кэтсу от такой наглости и отказал. Как это смеют ему приказывать? Тем более что все эти века он защищал людей и сама мысль о том, чтобы чинить разор и страдания, вызывала у него отвращение. Но император был неумолим. Прельщали его богатства соседей, и мысль обуздать силу, что не ведала поражений. Долго совещался Император со своими мудрецами, пока они, наконец, не придумали одну хитрость. Знали всё, что Победоносный Дракон любит игры и чем искуснее соперник, тем больше в нем азарт. И тогда предложил император сыграть Кэтсу с тридцатью тремя его мудрецами партию в го. Если выиграли бы мудрецы — он должен будет подчиниться, если он сам — император обещал никогда боле не тревожить его покой. Бахвалясь, дух сказал, что это слишком простое пари и тогда мудрецы предложили два своих условия — у каждого будет возможность думать над ходом сколько угодно, а сам Кэтсу не может покинуть игру до конца, иначе проиграет. Согласился дух и игра началась. На долгие недели и месяцы растянулась невероятная партия. Увлекся Кэтсу игрой, посмеиваясь над людьми, называвшими себя мудрецами, но не способными ничего ему противопоставить. Но вдруг на исходе третьего месяца поединка умов в зал вошел император и провозгласил, что отправляет захватывать храм, ведь где это видано, чтобы правитель, посланец богов был не властен где-то на своей земле. Кэтсу возмутился и разозлился, но не смог уйти и остановить императора. Ведь иначе он бы проиграл.***
— На этом кончается сказка и начинается трагедия. Шизука задремала под голос сестры и Мизуки с помощью Якоба уложила её на постель. — Что произошло? — Генерал, которого послал император, не смог удержаться перед нашими богатствами. Когда Кэтсу узнал об этом, он убил всех мудрецов и отправился домой. Император испугался и приказал взять нас с Шизукой в плен. А потом… Страх и отчаяние толкают на ужасные вещи. Меня ослепили, а Шизуке вырезали язык, лишив нас наших даров. Мне повезло, лишившись зрения, я не увидела всего творившегося ужаса. Сестра же лишилась рассудка. От этого Кэтсу поразила скверна. История Мизуки поразила Якоба. Он и представить не мог, что за нетактичным, пусть и впадающим в крайности Кэтсу кроется такая история. — Скверна поражает духов, которые идут против своей природы. Знаете, в Гратисе таких как мы называют апотропеи, отгоняющие беду. А Кэтсу, обезумев от горя уничтожил столицу и убил императора и всю его семью. Поэтому, прошу, господин, будьте снисходительны к нему. «Снисходительным к убийце?!» — Я знаю, о чем вы думаете, но Кэтсу сам себя наказал достаточно. Да и можно ли говорить, что у него не было причины гневаться? Так или иначе, он любит и ненавидит людей, ибо они породили нас и подарили многие века счастья, но в тоже время нанесли самые тяжелые раны. Мы не можем исцелиться, а век духов долог. Мы ничего не забываем и поэтому разум — самая прочная наша тюрьма. Уложив Шизуку, Мизуки предложила проводить до сада, и после некоторых раздумий Якоб согласился. Рассказанная история оставила двоякие чувства. С одной стороны было безумно жаль сестер, но жители столицы наверняка были ни в чем не виноваты. Можно ли оправдывать убийцу благими намерениями? Духи не мыслят как люди. В привычном смысле они не были рождены, лишь однажды возникли из природных сил. Для человека цена людской жизни понятна, ведь он смертен, но может ли понять дух, что такое конец? Могут ли они все это понять? Тут же у Якоба возникла интересная мысль. «Тут только я ведаю о смерти и ценности, ведь остальные «не живы» или «не рождены». Камилла говорила что-то про ограничивающие моральные нормы Странника. Значит ли это… что теперь что-то вроде эталона?» Эта идея наполнила юноша гордостью. Даже если это всё иллюзия, то это его иллюзия.