Сумеречный Странник

      Конрад жестом подозвал слуг и отдал распоряжение перекрыть все выходы. Среди гостей раздавались смешки — происходящее представлялось им лишь любопытным представлением. Проснувшийся было на миг среди них страх неимоверно быстро сменился злорадством и азартом. Вольготно попивая свиную кровь из бокалов, вампиры перешучивались и делали ставки, кто же убийца.       Подобный цинизм неприятно поразил Якоба. Возможно, он по наивности был чересчур хорошего мнения об окружающих или же не понимал специфики вампиров, но такого он явно и представить себе не мог.       «Впрочем, если задуматься, люди ведут себя ничем не лучше. Правда обычно втихую».       — Расскажете, как всё случилось, или нам сначала лучше пройти к… эм. простите, а как звали вашу невесту? — отвернувшись от опротивевшей толпы, сказал Конраду Якоб.       — Александра.       Не говоря ничего более, Конрад двинулся прочь из зала, опять же жестом подзывая Якоба.       Немногословность Конрада провоцировала буйную фантазию горбуна. Его разум уже рисовал во всем подробностях историю, как какое-нибудь злобное проклятие разлучило возлюбленных, а околдованный жених искренне считает себя убийцей. Но вот он узнает правду о гибели невесты, одолевает колдуна и от горя, что не может боле на этом свете воссоединиться со своей любовью, подходит к краю обрыва и на заре с первыми лучами, сжимая в руках любовные письма, делает шаг…       — Мы должны идти, — за миг до развязки прервал Якоба вампир. Оказывается сам того не замечая горбун застыл на месте, поглощенный придуманной им же самим историей. Чувствуя некоторую неловкость, юноша догнал Конрада.       Почему-то он был уверен, что Конрад не мог быть убийцей. Возможно, это убеждение, безосновательное и глупое, и самую чуточку спровоцированное поведением тех вампиров, могло оказаться ложным, но для начала юноша решил довериться ему.       Внезапно наступил серый сумрак, и горбун от неожиданности потер глаза. Нигде не видно ни позолоты, ни драгоценных камней и гобеленов дикой расцветки. Коридор будто внезапно обесцветили, выдернули из красочной сказки обратно в тусклую реальность. Аляповатая пестрота сменилась сдержанностью благородного камня и дерева.       — О? — Якоб даже остановился и тут же поймал вопросительный взгляд Конрада. — Просто удивился. У вас дом такой необычный.       Горбун издал нервный смешок, но тут, же себя одернул. Тут убийство, а он обсуждает интерьеры и смеется!       — Строил отец. Дальше передних комнат, гостевых и зала обычно никого постороннего не пускают. Незачем тратиться на вещи, которые нужны для произведения впечатления, если их никто не видит и не оценит.       — О.       Пока Якоб осмыслял неожиданно длинную фразу Конрада, вампир вдруг остановился будто прислушиваясь.       — Ей тоже казалось это странным.       — Эм, вы говорите про…       Но Конрад, не слушая его, внезапно распахнул ближайшее окно и чуть ли не нырнул в него, повиснув в опасной близости от края.       — Нас подслушивают.       Якоб обомлел. Они явно не на первом этаже, как их могут подслушивать снаружи? Или тут есть балконы? И кто может подслушивать их? И что делать, если этот непонятный вампир выпадет?!       — Я сказал, что возможно убийца я, и я не стану этого отрицать. Но… — Конрад неспешно влез обратно.       — Но?       Падающий из окна лунный свет очерчивал правильные черты лица вампира, закладывая глубокие тени и старя не на один десяток лет. Конрад стал похож на истертую непогодой ледяную статую, покрытую незримой сетью трещин. На вид ещё крепкая, но тронь — и рассыплется.       Якобу хотелось окликнуть Конрада, но он не смог. В этот момент даже звук мог расколоть лед вдребезги, не оставив ничего.       — Но кое-что не складывается, — наконец выдавил из себя вампир и пошел вперед. Магия лунного света рассеялась как дым.       Вампир снова погрузился в глубокую задумчивость, и Якобу далеко не сразу удалось растормошить его. Не отвечая больше на вопросы, Конрад повел горбуна дальше.       — Это здесь, — Конрад указал на резную дверь с цветочным узором. — Библиотека.       С некоторым страхом Якоб заглянул за дверь, ожидая увидеть кровь и искромсанное тело. Но к счастью увидел лишь темные проходы и громоздкие стеллажи.       — А где?..       Конрад зашел внутрь и принес большую вазу. Темная, будто обгорелая, керамика поблескивала россыпью золотых узоров. Горловина как крышкой была накрыта декоративным цветком из папье-маше.       — Вот.       — Что за черт… — Якоб, подавляя неловкость, откинул цветок, заглянул в вазу и увидел, что она доверху заполнена какой-то серой пылью. — Это что, пепел?       — Да. Подозреваю, что я её сжег. Александру.

***

      Эрментрауд сидела на скамье и бросала в каменную чашу фонтана лепестки розы. Несчастный ощипанный цветок совсем пожух и потерял свою первоначальную прелесть. Алые лепестки умирающими бабочками падали в воду.       Выражение на лице вампирши постоянно менялось, будто она кривлялась перед зеркалом.        — Ты сказала ему прийти сюда. Ну что ж, если он придет, то я и его убью, все равно он больше человек. А ты дурында.       В фонтан упало сразу несколько лепестков. Немножко страха не помешает.       — Ты что-то спрятала здесь? Или с кем-то сговорилась? В любом случае это глупо, я ведь всё равно узнаю. Ты вся пошла в Вальтера, тоже хитришь и придумываешь всякие фокусы, но он был поумней. Пока не поехал крышей!       Эрментрауд злобно засмеялась, а потом влепила себе звонкую пощечину.       — Ведь и не больно совсем.       Скорчив недовольную гримасу, девушка бросила в воду ещё несколько лепестков. Всё идет как надо. Будет так весело увидеть физиономии этой дурной семейки Вальтера!       Она чуть было снова не захохотала, но ей внезапно помешали. К фонтану на подгибающихся ногах несся Гантрам. Казалось, ещё чуть-чуть и он грохнется замертво.       — Эрме! Эрме, ты не знаешь где мама? — юноша дрожал, будто увидел худшее адское чудовище.       Эрментрауд презрительно улыбнулась. Истеричный беззубый вампиреныш.       — Что такое, Ганни, испугался собственной тени?       — Я… Я просто… Я кажется… Где мама? Я… она подскажет, как всё исправить!       — Что исправить-то, балбес?       — Я видимо … убил Александру… — Гантрам опустился на землю, сжавшись в комок. Его била крупная дрожь.       Эрментрауд недовольно нахмурилась. Похоже на крючок попалась не та рыбешка, которую она хотела.

***

      — Так. Давайте по порядку. То есть вы пришли в библиотеку в поисках своей невесты, потом облили её освященным маслом и подожгли?       — Ну… — Конрад замялся. — Получается так.       — Мне кажется, вы морочите мне голову. Зачем вообще это делать, да ещё и накануне свадьбы?!       — Мы повздорили. Мама была против этого союза. Мне кажется, в какой-то момент я с ней согласился       — И пошли поджигать?       — Ага.       «И какого черта он о своей женитьбе говорит «этот союз»? Будто фраза заученная»       — То есть вам приказала ваша мать сжечь вашу невесту, и вы послушно повиновались? — прошедшая было головная боль вернулась с новой силой. Якобу казалось, будто он головой таранит стену.       — Нет! Или… да? Она не приказывала, я сам пошел.       Ничего не складывалось. Если Конрад действительно убил свою невесту, то признавать это перед толпой гостей было вообще незачем. Учитывая, что никто не спешил его обличать, то и либо не было свидетелей, либо все были согласны, либо же это здесь в порядке вещей. Но тогда этот фарс тем более теряет всякий смысл! И самое важное — сам Конрад. Он будто…       «…Околдован? Да нет, быть того не может!»       Якоб чуть не выронил вазу из рук. Осторожно поставив её рядом на пол, он судорожно огляделся в поисках малейших намеков.       — Неужели это опять демоническое видение?!       Конрад забрал вазу и крепко обнял её, прижавшись щекой.       — К сожалению, нет.       — Откуда такая уверенность? О боже, если б я знал, что снова могу напороться на подобную напасть, я б обязательно поизучал как её одолеть! Если всё это так, что тогда реально?       — Странник…       — Может ничего этого не существует, тогда и убийства никакого не было и всё не то, чем кажется…       — Странник.       — Но с какого момента началась иллюзия? Попал я вообще в особняк вампиров или же застрял где-то по дороге? А может я до сих пор… в своей деревне?       — Странник! — Конрад резко навис над Якобом, еле сдержав желание ударить. В тусклых глазах загорелся нехороший огонек. — Прошу вас. Хватит витать в облаках. Я надеялся на вашу помощь, но теперь не уверен. Я убил свою невесту в день свадьбы. Я просто хочу понять… почему?       Якоб невольно сделал шаг назад. Конрад хоть и продолжал стоять прямо, весь напрягся и будто сжался.       Игра в расследование стремительно теряла свою интересность, превращаясь в малоприятную историю страданий, пусть и нечеловеческих.       — Я-я сделаю всё, что в моих силах. Просто не совсем понимаю, как именно вам помочь.       Вдруг большое окно рассыпалось кучей мельчайших осколков, и в комнату ввалилась девушка. Небрежно поправив взъерошенные седые волосы, но не обращая внимания на покрытую пылью одежду, она вприпрыжку подскочила к юношам и энергично схватила их за руки. Конрад раздраженно дернулся — из-за гостьи он чуть было не уронил драгоценную вазу.       — Для начала — вам мое «здрасте», господин Странник, я Розалинда. А тебе, братик, мой заговор на веселость! Раз-два, вся грусть ушла! Я чего пришла-то? Такая штука произошла странная, не поверишь! Хотя мне интересней сначала узнать, кто притащил серебряный гроб в мамину спальню, не знаешь, кто это был? Никто не говорит, а ведь это жуть как интересно! А, ну возвращаясь к той странной штуке…       Якоб совсем растерялся под таким напором. Конрад же хмуро оттолкнул девушку.       — Перестань нести чепуху! — в голосе вампира слышалось отдаленное рычание. — Александра…       — А, да, насчет неё. Знаешь, она сама виновата, полезла к моим механизмам, а к ним нельзя лезть, сам знаешь, за милую душу что-нибудь оттяпает. Ну и вот я ей говорю, иди, там вроде как праздник уже начинается, а она ближе, будто глухая. А опоры были неустойчивые и вот…       — Ближе. К. Делу.       — А нууу… придавило её. Насмерть. А потом ещё и порезало. В общем. Того она, совсем отошла. И выходит, что по моей вине.       Розалинда поскребла носком ботинка мраморный пол, изображая из себя провинившегося ребенка. На Конрада в этот миг было страшно смотреть, казалось ещё чуть-чуть и он взорвется.       Якоб же ошалело внимал всему происходящему, и чем дальше, тем больше уверялся в одном — он решительно ничего не понимает.