***
Гантрам нервно расхаживал по маленькой комнатке склада на задворках одной из ферм. Здесь, где никто его не видел, он мог себе позволить скинуть с себя маску аристократического спокойствия, которую насаждала ему родня. Серые каменные покрытые мутными разводами стены очень вписывались в его полное дурных предчувствий настроение. Ему было неприятно находиться здесь, тем более, что родственники не одобрили бы. Это его «увлечение», как говаривал отец, только боком выйдет и не принесет ничего хорошего. Он должен знать своё место, а оно подле семьи. Тем труднее было решиться на такой шаг. Сейчас она придет. И только от него будет зависеть судьба одной маленькой жизни, столь незначительной для других и такой важной для него. «О Гисла, дай мне сил спасти тебя!» В дверь постучали и юноша вздрогнул. Большим усилием воли он растянул уголки губ в легкой слегка насмешливой улыбке. Ладонь, поправившая волосы и воротник больше не дрожала. Маска, уже давно давшая трещину, пока что успешно возвращалась на прежнее место. — Войдите! — голос не дрожал и Гантрам похвалил себя за это. Он не никчемный маменькин сынок. Дверь отворилась и вошла Александра. Невеста его брата была довольно хороша собой, но что-то в ней вызывало у Гантрама смутную тревогу. Темно-русые волосы обрамляли симпатичное лицо с правильными, но будто неживыми чертами. Она всегда носила белое, что вкупе с бледной даже по меркам вампиров кожей, делало ее похожей на призрака или мраморную статую. — Странное место для встречи вы выбрали, — она стыдливо потупила взгляд и застыла у двери, будто не зная, куда себя деть. Воцарилась неловкая тишина, и Гантрам прямо загривком чувствовал, что его хлипкое спокойствие вот-вот безжалостно покинет его. — Я… хотел поговорить с вами. Гантрам намеренно растягивал слова, судорожно пытаясь придумать как подвести диалог к нужной теме. — Да? Мы столь мало с вами общались, с тех пор как я появилась в этом доме, что ваше приглашение смутило и озадачило меня. Не знаю даже насколько прилично встречаться с вами накануне свадьбы… Александра в волнении переплела красивые, будто фарфоровые, пальцы и украдкой кинула на Гантрама короткий испытующий взгляд. Улыбка Гантрама не дрогнула. Он ещё раз похвалил себя. — Я хотел обсудить с вами Гислу… — Гислу? Но я не знаю, кто это, — с простодушного невинного лица девушки можно было писать пастушек для пасторалей. — Да, Гисла. Это девушка со второй нашей фермы. Матушка пожаловала вам её в качестве свадебного подарка. — О, — Александра прикрыла рот ладонью. — Это так мило. Гантрам почувствовал, как слабеют ноги. Из первой же пары фраз она смогла разгадать его секрет, он понял это по едва заметным смешинкам и блеску в глазах. А девушка не промедлила добить его. — Все окрестные вампиры называют людей с ферм не иначе как «овцами», а вы мало того что назвали девушкой, так и имя запомнили. — Это не важно! — перебил её Гантрам. — Ближе к делу. Не могли бы вы оставить Гислу? Можете взамен взять любую другую с любой фермы или даже несколько, я всё устрою. — Простите, Гантрам, но это невозможно. Александра повернулась спиной, положив изящную ладонь на ручку двери. — Её мне подарила ваша матушка. Согласно традициям, которые гораздо старше нас с вами, я должна осушить её в день после свадьбы, дабы всевышний одарил меня потомством. — Да какая вам разница, кто это будет? Вы же никогда не видели ни её, ни других людей с ферм. Что вам стоит пойти на такую малую уступку? Голос Гантрама предательски дрожал. — Эта девушка — символ благоволения вашей матушки! Вы же знаете, что она была против нашего союза с Конрадом, я не могу так оскорбить её, тайком подменив подарок! Плечи девушки поникли. Гантрам чувствовал, как теплившаяся надежда рассыпается на части. Она не отступится. Гислу выпьют как скот, как остальные вампиры пьют свиней. Хрупкую Гислу сломают как куклу, ради появления на свет его собственных племянников. — Я прошу вас. Если хотите, я на колени встану! Гантрам опустился на одно колено, готовый по первому же намеку рухнуть и на второе. Взлелеянная с таким тщанием аристократическая маска разлетелась вдребезги. Легкая улыбка изломалась в отчаянный оскал. Он был готов на любое унижение, если это поможет спасти Гислу. Будто в калейдоскопе перед глазами пронеслась сотня её лиц. Вот она улыбается, вот грустит, а здесь поет. Тысяча воспоминаний выкристаллизовалась в дорогой сердцу образ. — А вы действительно… беззубый вампир. В голове Гантрама что-то щелкнуло. Ставший вампиром в утробе матери, «лишенный» зубов из-за авантюр отца, совершенно не амбициозный и невыдающийся ни в чем, он привык к клейму выставляемого напоказ уродца. Его никто ни во что не ставит. Конечно, никто бы не согласился на его просьбу! По доброй воле. — Отдайте Гислу мне, или я убью вас! — Гантрам рывком отдернул Александру от двери, чуть её не уронив. Какая сдержанность, к черту манеры! Да в его унылой жизни никогда и не было ничего хорошего, пока не появилась Гисла. — Что вы делаете! Несмотря на вскрик, лицо девушки не изменилось. Это кукольное безразличие взбесило Гантрама. Одной рукой прижав Александру к стене, второй он ухватил её за волосы. — Ты думаешь, я не смогу? Думаешь, что «беззубый вампир» ни на что не годен? Думаешь, я не отберу Гислу силой, если ты не согласишься? — Я думаю, что вы сошли с ума! Хоть Александра тоже была вампиром, особой силы в ней как будто и не было. Безвольная как марионетка в его руках, она только бессильно плакала. Всепоглощающая злоба накрыла его и, чувствуя как в глубине души разверзается покрытая льдом бездна, парой неловких неаккуратных движений Гантрам разбил ей череп. Темная проклятая кровь заляпала серые камни, и в этом багровом потоке Гантрам видел, будто это утекает его собственная жизнь.***
Гантрам замолчал, опустив голову, словно ожидая удара. Сейчас он совершенно не понимал, что на него нашло тогда. Никогда в своей жизни он не чувствовал такой жажды убийства, и это напугало его. — Что скажешь, Конрад? — спросила Адалинда старшего сына. Но тот ничего не ответил, застыв совершенно без движения. Якоб же усиленно тряс головой, стараясь стряхнуть наваждение. Пока Гантрам вел свой рассказ, Странник будто наяву видел описываемое и даже больше. Чувства юного вампира, которые тот не мог описать и выплеснуть, будто прошли насквозь него. Это странное ощущение вызвало мелкую дрожь и ещё одну порцию головной боли. «Я знаю… Только вот не знаю, что конкретно знаю». — А что значит «беззубый вампир»? Какое-то оскорбление? Было бы странно услышать от такой благовоспитанной девицы как Александра ругательство. Но именно эта фраза стала тем последним камешком, что вызвал лавину. Гантрам замялся и потер подбородок. — То и значит. Мне вырвали клыки… Охотиться я больше не могу. «И такое бывает» — пожал плечами Якоб. — Давайте я! Теперь моя очередь! — сказала Розалинда, расстроив планы горбуна поспрашивать ещё о чем-нибудь. Она бесконечно елозила на месте, а пока Гантрам рассказывал свою историю, изрядно истрепала балдахин и теперь сидела вся усыпанная синими нитками. Адалинда устало махнула рукой, давая разрешение. — Итак, мне велели посидеть спокойно и я немного заскучала…***
Розалинда откровенно скучала, просто до тошноты. Снаружи кишела подготовка к свадьбе, и слуги судорожно бегали туда-сюда, доделывая последние приготовления. А она сидела в комнате, стараясь хоть сегодня быть тише воды, ниже травы, чувствуя, что еще чуть-чуть и взорвется. Тишина неприятно давила на уши, поэтому Розалинда всегда много говорила, но именно сегодня её извечный собеседник — брат-близнец, куда-то запропастился. — Совсем на тебя не похоже, братишка, — девушка бросила обеспокоенный взгляд на его пустую кровать и недовольно заворчала. Но тревога ненадолго задержалась в её мыслях. В попытках послушно сидеть на месте она раз за разом вертела в руках гайки, то нанизывая, словно бусы на шелковую ленту от бального наряда, то обратно рассыпая их по ковру. — Не хочу переодеваться, — девушка скорчила недовольную гримасу. Гайки тоже скучные. Близость праздника нисколько её не радовала — придется менять удобные штаны на платье, а в нем особо не попрыгаешь и не побегаешь, да и пачкается легко. Никакой практичности. Отец строго настрого наказал сегодня не чудить и не сметь даже подходить к приборам, поэтому заняться было особо нечем. Мысли в голове Розалинды мелькали со скоростью молнии, перебирая сотни вариаций занятий. Может пойти порыбачить? Надо бы переделать часы в гостиной. И пора бы уже доделать ту самоходную лодку, а то провозится до зимы, снова скажут разбирать. А может испытать бур? — Бур-буррр! Розалинде понравилось, как это звучит. То ли как желудок голодного монстра, то ли как ворчание отца. Тихо хихикнув, она схватила связку ключей с прикроватного столика и вприпрыжку направилась к окну. Лунная ночь, хорошая, самое то, что б что-нибудь отрыть или смастерить. — Если я буду тихой, ведь никто и не заметит? Папенька занят, про братишек и говорить нечего. Даже если увидят, ничего не скажут. А вот маменька… — Скажешь, что отец разрешил, так и она не станет ругать — спародировала Розалинда голос брата и, довольная своими аргументами рыбкой нырнула в распахнутое окно. Пролетев пару этажей, она ухватилась за стальную скобу. Когда она была ещё совсем маленькой, отец приказал вбить по всей фасаду дома такие скобы, всё равно отучить дочь лазать, где попало не представлялось возможным. Впрочем, если немного напрячься, любой вампир сможет и по стенке с потолком пройтись. — Привет луна, привет кирпич, привет весь мир! Не будь сегодня праздника, Розалинда бы закричала. — Маменька говорит, кричать на свадьбах не положено. А вот кем не положено? Взял бы да положил! Хождение по отвесным поверхностям давалось ей с Роландом тяжелее, чем остальным вампирам, поэтому приходилось порой опираться на пресловутые скобы. Но Розалинде это нравилось — никто кроме неё больше не додумывался устраивать себе прогулки по стенам. Ветер бил в лицо, а мир представал здесь под совершенно другим углом. Такая незначительная, казалось бы, деталь давала девушке чувство небывалой свободы, чего так редко получалось достичь, стоя обеими ногами на полу. — Та-там! Она спрыгнула на землю, мягко отпружинив в разрыхленной почве клумбы. Садовник опять будет ругаться. — Ну ничего, я ему самокоску какую-нибудь сварганю, мигом простит. Напевая незатейливую песенку, Розалинда направилась к своему заветному сарайчику, где хранила изобретения. — Цветут на могилке анютины глазки, а нет там Анюты, одни лишь глаза! Сгубили Анюту, засыпали солью, и впредь не найдут никогда-никогда! Роланд-Роланд, где ты, мне скучно! Тебя подговорили спрятаться, чтобы я сидела и ждала? А я вот не дождалась! Перед тем как войти, Розалинда замешкалась, по привычке дожидаясь, когда её нагонит медлительный брат. С неприятным тягучим чувством брошенности она пнула стену. Этот день она живет в одиночку. Сарай встретил её запустелой тишиной. Никто не поймал за руку и не отругал за нарушение обещания. Даже весь её драгоценный хлам был на месте. — Видимо, все слишком заняты, им не до меня. В душе зародилась непрошенная обида. С самых малых лет Розалинда не просила многого, ей было достаточно, чтобы рядом был Роланд. Но теперь даже он её оставил. Да ещё и обругал накануне! Обычно Розалинда не запоминала ни своих, ни чужих обид, но почему-то сейчас в тишине темного сарая, где обыкновенно звучали её перепалки с братом или слугами, всё неприятное невольно вылезало из памяти. — Ты просто дурочка и не разбираешься в ситуации. Неужели не чувствуешь, сколько злобы в воздухе? — в тот день ленивый братец расщедрился на целый монолог. — Пора бы поднапрячь свою пустую голову. Он много тогда что говорил, но всё звучало резко и неприятно. — Я старшая, так что он о себе возомнил? Сонный дурак! Без меня бы он всю жизнь проспал бы. Розалинда прекрасно видела в темноте, но погруженная в свои мысли запнулась о массивную металлическую махину. Над головой опасно нависли острые как бритвы лезвия. Кажется, это была заводная пила. Небрежно отпихнув опасный агрегат в сторону, девушка уныло побрела в угол, где покоился в полусобранном виде бур. Желание заниматься им уже почти полностью погасло. — Роланд, ты дурак, ты знаешь? Вот где тебя дьявол носит! Ты же обещал подсказать, как сделать так, чтобы бур весил меньше. Дурила, приди, дай мне обругать тебя! Но никто не отозвался. Старательно задвинув обиду в дальний угол, Розалинда принялась за бур. — Здравствуйте. Александра появилась без стука, без предупреждения. Розалинда вздрогнула, чуть не уронив какую-то деталь. Увидеть невесту старшего брата, в этот миг она ожидала меньше всего. — О, привет. Я занята, а разве и ты не должна быть занята? Ну там всякие невестошьи дела, не знаю, что делают невесты перед свадьбой? Разве ты не должна часа три причесываться, а потом натягивать корсет, чтоб талия была как спичка? Сестренка Эрми говорит, что порой невесты не выдерживают и, того этого, совсем выходят, ты как, держишься? Стоило Розалинде увидеть гостью, как она не могла больше сдерживать поток слов. Александра, было, сначала изумилась такой прыти, но затем дружелюбно улыбнулась. — Спасибо за беспокойство, всё хорошо. Только вот… — Чего-чего? Ты говори, не стесняйся, слова и нужны, чтобы говорить, зачем держать их в себе? — Знаете, мне немного страшно… мне кажется, в скором времени судьба разлучит нас с Конрадом, возможно насовсем… — Дурные предчувствия? Роланд говорит, это всё от недосыпа. Роланд — это брат-близнец, ты и не видела его, наверное, его из комнаты сложно вытащить. — Я встречалась с ним. Сегодня видела, он о чем-то разговаривал с госпожой Эрментрауд. — С сестрицей Эрми? Вот так да, а от меня весь день прячется. Заснувшая было обида забурлила с новой силой. Сиди, значит, в комнате и не высовывайся, а Роланд там и в ус не дует, шастает туда-сюда. — Мог бы хотя бы сказать, — проворчала Розалинда. Неужели в глазах брата она действительно всего лишь дурочка? — А хочешь, я тебе свои финтифлюшки покажу? — А что это? Пускай думают что хотят! Всё это пустяки, пока можно возиться с железяками. — А вот это всё! Розалинда жестом обвела сарай. С энтузиазмом, который глушил и неприятную тишину и не менее скверные мысли, она бросилась рассказывать про свои агрегаты. Вот железная птичка, если ее завести, то она поёт как с десяток птиц. Это крылья, да только не работают, пыталась взлететь с крыши особняка, сломала обе ноги. А это шар для погружений, в него можно залезть, попросить кто-нибудь скинуть в море и через окошко смотреть на рыбок. — А это что? — Александра указала на неровно стоящую пилу. Её симпатичное лицо выражало искренний интерес. — Ва, это заводная пила. В ней есть механизм такой, можно просто стоять, а лезвия вращаются, и, получается, сами пилят! — Как здорово. Александра потянулась к пиле, видимо, желая проверить остроту лезвий. Неустойчивая конструкция закачалась. — Осторожнее! От оклика Александра испуганно отшатнулась и задела стеллаж, заполненный разнокалиберными металлическими трубами и брусьями. Столкновение вышло не сильным, но сваленные кое-как детали готовы были вырваться на волю от малейшего толчка. С жутким грохотом стальной лом посыпался на Александру. — Говорила же, осторожнее! Похоже, невеста будет на свадьбе побитая. Ну ничего, ерунда! Вампиры и не такое выдерживают. Но тут металлический брус задел и без того неустойчиво стоящую пилу. Раздался щелчок. Будто во сне Розалинда видела, как лезвия с визгом раскрутились, а сама пила медленно опустилась. Прямо на пытавшуюся вылезти из-под завала Александру. Лезвия высекли искры, а затем вгрызлись в плоть и деревянный пол. С противным хлюпаньем под ноги Розалинде плюхнулся окровавленный шмат со спутавшимися темно-русыми волосами. Кажется, это голова. И вот глядя на это кровавое месиво под взвизги заводной пилы, Розалинда вдруг поняла, что больше не чувствует обиды.