***
Конрад жил, вяло следуя по течению. Что для вампира десяток лет? У него не было великой цели, к которой можно было бы стремиться, малых впрочем тоже и поэтому вся жизнь казалась каким-то сплошным монолитным потоком, одинаковая и равнодушная. Но это не казалось чем-то плохим. Изо дня в день, следуя заведенному распорядку своего существования, Конрад не спеша брел в смутное будущее. Встреча с Александрой вышла случайной и даже нелепой, не претендующей на романтичность. Поначалу это не казалось каким-то особым событием и даже забылось на несколько лет. Недалеко от особняка было озеро, важный источник воды для окрестных Ферм в пустынных Мертвых Землях. Обитающие неподалеку вампиры вдруг выразили обеспокоенность, слишком подозрительную. Они вдруг постарались не пустить самого Вальтера, когда он просто ехал с ревизией на близлежащие Фермы. Вальтер послал разбираться Конрада, который своим ослиным упрямством мог довести до белого каления кого угодно, а сам же укатил в неизвестном направлении. Причина столь странного поведения вампиров оказалась донельзя проста — в озере нашли труп. Обезображенное человеческое тело, больше похожее на просто кусок подгнивающей плоти с вкраплениями обломков костей нашли вынесенным на берег. Вот, боясь обвинений в убийстве, местные вампиры и творили глупости. Допросы длились долго, но так ничего конкретного узнать не удалось. Никто не сознался, а пропавшего человека и вовсе не искали. Так вот этот маленький скандальчик сошел на нет. Конрад тогда в последний раз решил пройтись по берегу озера. Зачем, он и сам не особо понимал. Такой порыв мало походил на его типичное поведение, но тогда он как-то об этом не задумывался. Там стояла Александра. Придерживая одной рукой подол платья, она что-то искала в воде. Скользнув по ней краем глаза, Конрад пошел дальше по берегу. Мрачное закатное небо щипало кожу последними лучами солнца. Серые бездушные пейзажи кое-где пестрели зелеными островами зелени. Под ногами скрипел песок. А Конрад старательно пытался не думать. Вдруг послышался громкий плюх. Обернувшись, вампир увидел девушку, которая глупо хихикая и мучительно краснея, упала и сидела по пояс в воде. — Простите, пожалуйста, я хотела попросить вас помочь, но поскользнулась. Вытирая то ли брызги то ли слезы с лица, она нерешительно приподнялась, но потом бухнулась обратно в воду. Внимательный, но нечитаемый взгляд незнакомца немного смутил её, и девушка будто бы виновато отвернулась. «Стыдится показаться перед мужчиной в таком виде» — отстраненно подумал Конрад. Наверное, стоило подойти и дать пиджак, но с другой стороны, не расценит ли она это как приставание? Стоит ли нарушать личные границы незнакомки ради показушной вежливости? Будучи вампиром, она всё равно не сможет замерзнуть. Смущение девушки только больше уверило его в правильности выводов. Стоит держаться на расстоянии. Всегда. Ведь никогда не знаешь, когда живущий внутри тебя зверь пожелает вырваться на свободу. — Я пришлю слуг, чтобы принесли сменное платье, — сказал Конрад отвернувшись. И просто ушел.***
— Ну и издалека ты начал, братец, — недовольно проворчала Эрментрауд. В её взгляде читалась сложная смесь вызова и беспокойства. Что-то очень сильно тревожило её, и она пыталась скрыть это дерзостью. Якоб отметил, что здесь эта девушка вела несколько иначе, чем ранее в зале. Сейчас от неё тянуло скрытой злобой. Понять бы ещё, на кого она направлена. Конрад подавился словами и замолчал. В равнодушных глазах всё больше мелькало яростных огней. Внутри глыбы льда закипала лава гнева, чем больше подавляемая, тем более неистовая. Якоб мог поклясться, что в этот миг даже воздух словно загустел. — Хватит. Давайте не будем зря тратить время, — остановила своих детей Адалинда. — Конрад, ближе к делу. Тот тихонько вздохнул, и это показалось горбуну удивительным, ведь этот вампир, в отличие от той же Камиллы никогда до этого не пытался изобразить дыхание. Говорило ли это о высочайшей мере негодования? Конрад неохотно продолжил рассказ, но в этот раз более скупо и сухо. Даже видения перед Якобом не возникло. «Хотя может это была просто моя фантазия?» — задумался горбун, параллельно слушая рассказчика. — Накануне мы поссорились. Она сказала, что этот дом ей неприятен, и она хочет уехать. Я возразил, что не могу уехать неизвестно куда, будучи наследником. Мы долго ругались. Дверь приоткрылась, и в комнату вошел слуга, неся большой поднос с бокалами с кровью и тарелками с жареным мясом и овощами. Адалинда жестом указала поставить всё на стол. — Мы долго спорили. Не знаю. Не люблю спорить, но не мог сдержаться. Слуга двинулся вперед, аккуратно обходя господ. — Потом матушка позвала меня, сказала, что личность моей невесты глубоко её неприятна. Выражала разочарование этим союзом. Она часто это говорила. Но в этот раз я согласился. — Вот так просто? — словно подначивая, спросила Эрментрауд. Ярость Конрада и злоба Эрментрауд схлестнулась и у Якоба сперло дыхание. В этот миг все чувства, казалось, стали материальными, и он будто наяву видел их. Тяжелая металлически холодная злоба, приправленная кислотной жгучестью чистого гнева и склизкими брызгами страха. От этого бульона хотелось оказаться подальше. — Я взял освященное масло со склада отца, пришел к своей невесте, облил и поджег её! — Конрад повысил голос и рывком встал. — Давайте не будем ссориться! — откуда-то из угла тихо канючила Розалинда. Когда она успела туда забиться никто не заметил. Адалинда подобралась, готовая к решительным действиям. Гантрам перестал пытаться вытащить Роланда из-под кровати и растерянно переводил взгляд между родственниками. Эрментрауд же ухмылялась, пускай одними лишь глазами, но всем своим видом показывая самодовольство. А слуга, до этого такой незаметный и осторожный, видимо испугавшись внезапного порыва Конрада, уронил поднос. Прямо на несчастного жениха. Нарядный костюм залила багровая кровь, к ногам упали куски жареного мяса. Конрад пошатнулся, словно от удара, доселе равнодушное лицо дрогнуло в ужасе. В этот миг он показался Якобу бочонком, в который пытались упрятать несколько ураганов сразу. Словно не выдержав всей бури переживаний, вампир рухнул как подкошенный. Он упал, как марионетка с перерезанными ниточками, и боле не двигался.