Сумеречный Странник

      Солнце будто задернуло желтоватой дымкой. Якоб, который снова маскировался под кого-то из слуг, смотрел на колонну и не мог оторвать взгляда.       Как только он оказался во владениях Фейрмуров, то сразу почувствовал неодолимое желание попасть на болота. Что-то там звало его, призывало, вызывая странную смесь страха, азарта и некоего удивления, как от встречи со старым знакомым. Поэтому Якоб с таким нетерпением ждал, когда же наконец Вальтер соберется прочесать топи. Так как этот мир, по сути, был иллюзией на основе воспоминаний Вальтера, Якоб не решался далеко отходить. Мало ли что произойдет.       И вот теперь он стоял у алтаря, а каменные глаза смотрели даже не в душу, а куда-то глубже, словно прозревая самую его сущность.       Вальтер и его люди застыли статуями. Всё смолкло, и это была абсолютная тишина, лишенная всякого намека на звук и даже самого понятия звука. Иллюзия, которая еще один вздох назад, казалась неотличимой от реальности, поблекла и пошла рябью, став похожей на рисунок в рассыпающейся от старости книжке.       И только колонна оставалась непоколебимо четкой и настоящей. Вырезанные в камне глаза вдруг зашевелились, завращались и потемнели, будто налились кровью. Каменная поверхность задрожала, и колонна стала течь, как горящая свеча, и текла до тех пор, пока чернота не заполнила всё пространство.       Якоб не мог не произнести ни слова, не двинуться. Что это, новая иллюзия?       Черная пустота раскрылась тысячью алых глаз, окружила его. Они смотрели друг на друга — неведомая пучина и Сумеречный Странник.       «Что ты такое?» — хотел спросить Якоб, но не смог разомкнуть губ. Звук здесь чужд.       Что-то холодное коснулось его сознания, и в голове замелькали картинки. Чудовища, кости, гниющая плоть сменялись со страшной скоростью, и Якоб сам себе удивлялся, что может их разглядеть.       Похоже, это существо из колонны не имело речи и могло общаться только образами.       Якоб хотел попытаться ответить, представив что-нибудь, но как вообразить непонимание? Как спросить? А что спрашивали у него?       Он стал старательно представлять разных животных и людей, монстров из книжек и сказок, существ виденных в Мертвых Землях, надеясь, что собеседник поймет.       Глаза моргнули и показали Якобу нечто.       Это было что-то похожее на изуродованного зверя. Четырехногое, с головой отдаленно похожей на волчью. Вместо шерсти в серой плоти копошились черви. Всю морду покрывали десятки алых глаз, почти никогда не смотрящих в одну сторону одновременно. Гигантская пасть зияла разверзнутой раной. Сотни зубов, похожие на обломки зеркала блестели на закатном солнце, и каждый мог увидеть в них свою смерть. Лапы с длинными сжатыми в кулаки когтистыми пальцами оставляли в земле глубокие ямы.       Там, где он ступал одной лапой, умирало всё живое. Где ступал другой лапой мертвые, тела гнили, и черви с его шкуры пожирали останки. Где ступал третьей лапой, кости вставали и мерзли без плоти. Где ступал четвертой, скелеты обрастали мясом и шли за ним, вечные его рабы.       У Якоба перехватило дыхание, а из глубин души выскочило слово из не принадлежащих ему знаний — «первозверь».       И чем бы ни являлось это существо, оно приходилось родственником Сумеречным Странникам.

***

      — Господин Якоб! — встревоженный голос Александры разбил черноту на тысячи осколков, и перед Якобом снова оказалось болото и замершие люди. — Вы в порядке?       Якоб не был в этом уверен. Пускай он и не видел причины, почему что-то должно быть не так, но чувствовал себя неимоверно вымотанным и измученным. Он поискал взглядом девушку и не нашел. Похоже она где-то за пределами видимости. Что ж, пускай, удивляться вечно сил не хватит.       — Что это было?       — Не знаю. Не понимаю… Это существо смогло дотянуться до вас через осколок воспоминания господина Вальтера. Я беспокоюсь. Вам надо срочно уйти!       — Не ты ли говорила, что я должен найти лорда Вальтера? — Якоб потер переносицу, на миг, позабыв, что сейчас на нем нет очков. — Думаю, нужно пройти дальше, не пропуская никаких серьезных кусков. Раз вы мне это показываете, значит, Вальтер зачем-то хотел, чтоб я это увидел…       — Нет! Этого воспоминания не было в планах. Вас затянуло сюда насильно. Прошу, господин Якоб, вам нужно уйти отсюда, хотя бы пройти дальше. Хоть я и создала это место, но сейчас я его не контролирую!       В голосе Александры звучала неподдельная тревога.       Замершие фигуры Вальтера и компании поблекли и потеряли отличительные черты, став тенями самих себя. Пейзаж размывался, солнце исчезло, растянувшись по небосклону.       — Бегите!       Якоб хотел было послушаться, но его объяло странное спокойствие. Бежать? От кого, от этого? Это существо отжило свое, это даже не призрак, а так, осколок чужого воспоминания. Но устраивать беспорядок тоже не дело. От бессмысленных разборок толку не будет.       Якоб кинул брезгливый взгляд на плавящуюся в черноту вселенную.       — Переговорим в следующий раз.       И пошел прочь, пытаясь нащупать нить, ведущую к Вальтеру и его маленькой трагедии.       И никто не стал его останавливать.

***

      Вальтер смотрел на дверь в комнату сестры, собираясь с мыслями. Точнее тщательно стараясь не подступиться к одной из них, очень болезненной.       — Сэр Вальтер! — дверь приоткрылась и из-за неё выглянула Нуота. Поправлялась она необычайно быстро и уже могла ходить, пускай и не без помощи слуг и трости. — Орфина заснула. Лучше зайти попозже.       Вальтер молча кивнул и жестом велел следовать за собой. Девушка, было, удивилась, но тут же её лицо стремительно озарилось радостью.       Эта радость впервые вызвала в Вальтере злобу.       Он, не говоря ни слова, вывел её в сад, под сень старых дерев. Листья на них уже желтели и потихоньку опадали, засыпая тропинки яркой мозаикой. Вальтер выбрал самую дальнюю беседку и направился к ней, не оглядываясь на свою спутницу. Та спешила изо всех сил, хромая и спотыкаясь, но ни одним звуком не попросила замедлиться.       Вечерело. В беседке из белого мрамора горела одинокая свеча, укрытая от ветра стеклянным колпаком. Нуота искоса посматривала на Вальтера, словно чего-то ожидая. На край скамейки упал темно-желтый лист. Девушка, не задумываясь, взяла его и стала беспокойно вертеть в руках.       — Я хотел поговорить с тобой.       Нуота поежилась от вечерней прохлады.       — С тобой — о чем угодно, — она улыбнулась, но неверный свет свечи исказил её лицо, превратив в жутковатую восковую маску.       — Даже о демонах?       Девушка вздрогнула, пальцы, вертевшие листок, разорвали его пополам.       — Это не то, что вы думаете.       — А что же? Кому вы там поклонялись? О боже, кому я вручил свою сестру?!       Вальтер сжал руки в кулаки, пытаясь успокоиться.       — Расскажи. Всё.       И она рассказала.       Как еще её прадед нашел на болотах странных камень. Как возжелал силы и власти. Как воззвал к чудовищному зверю и получил ответ.       — Я… Они ничего мне не рассказывали. Бывало, тайком я ходила за отцом или братом, видела, как они резали скот, жгли костры. Видела… страшные вещи. А потом зверь сказал, что ему нужна человеческая жертва. Они выбрали меня.       Нуота отвернулась, но Вальтер успел заметить скользнувшую по её лицу гримасу ужаса. Он почувствовал, как по спине пробежал холодок.       — Меня привязали к алтарю, там, на болотах и оставили. Меня подарили монстру! Мне было около десяти лет.       Она заплакала, и Вальтер растерялся, не зная, что делать, то ли проявить суровость и жесткость, то ли обнять и увести домой к свету и теплу.       — Видимо я ему не понравилась, поэтому он не убил меня. Я просидела там около шести дней, а потом отец забрал меня домой. Он был очень разочарован.       Нуота затряслась, и Вальтер, сделав выбор, положил руку на её плечо.       — Я не знаю, чем они с братом занимались там, на болотах, но как видите, ни славы, ни денег это не принесло. А моя семья… никогда не видела во мне человека. Только вы, Вальтер, оказались так ко мне добры.       Когда Орфина вышла замуж за моего брата, я боялась, что они и её решат подарить монстру. Но брат видимо искренне её полюбил и даже настрожил отца не трогать её.       А монстр приходил ко мне под окна каждую ночь. Я слышала его дыхание. Видела за занавеской отвратительную шкуру. Он знал, что моя жизнь принадлежит ему и мне казалось просто ждет момента, когда я стану повкуснее. Он пришел и в тот день. Разозлился, не знаю почему. Он убил всех. Последней должна была быть я.       — И как же ты спаслась?       — Я побежала к Орфине. Она была в саду, мы успели найти лошадь в конюшне. Но Орфина… Монстр искалечил её. Она меня спасла.       Нуота замолчала, и тишину вечернего сада нарушали только сверчки, да сбивчивые всхлипы девушки.       — Вы можете думать что угодно, Вальтер. Но я тоже жертва.       Вальтер тяжело вздохнул. Хотел бы он иметь возможность рассердиться, но не мог, не на эту маленькую бабочку, едва упорхнувшую из паутины, сотворенной родной кровью. Как его собственный отец, по сути, продал Орфину, так и семья Нуоты готова была сгубить родное дитя для достижения неясных целей.       — Церковь заинтересуется этим алтарем. Ты, Орфина, да и вся наша семья прослывет язычниками-демонопоклонниками. Никто не будет разбираться, сколько на ком вины. Нас отлучат, а то и могут вообще привлечь инквизицию. У Рейхсвальдов много завистников, которые не побрезгуют воспользоваться ситуацией.       — Нужно что-то сделать! Просто как-то уговорить, чтобы никто ничего не сказал. Вальтер грустно улыбнулся её наивности. Если бы всё всегда разрешалось добрым словом, в мире было бы куда меньше зла.       Раньше он всегда презирал дворцовые интриги, подкупы и угрозы, видел в этом грязь и дурость. Но сейчас любой ценой необходимо было сохранить этот кровавый секрет.       Даже если придется уничтожить всех свидетелей.