***
Как люди говорят, утро добрым не бывает. Вот и у Бэка, по его меркам, все сложилось однозначно фигово. Он проснулся с головной болью, что уже его не больно порадовало. Еще минуту парень не мог понять, что вокруг вообще происходит. Перед глазами явно не его палата, да и не палата вообще, а какая-то комната. Но события прошедшей ночи плавно стали возвращаться в его голову, и парень понял, где он вообще находится. А потом до него дошёл еще один интересный факт, он лежит на чём-то тёплом и живом, судя по плавным движениям, скорее всего, грудной клетки, и чья-то длинная и большая рука обнимает его. Мозг быстро обработал то, что вчера Бэк позволил Чанёлю, осознал, что происходит сейчас, и дал команду бежать. Аккуратно убрав с себя руку, парень сполз с кровати и выскользнул в коридор, оставляя Чанёля дальше спать. В коридоре было суматошно, пациенты выбирались из своих палат, прогуливались и развеивались, видно завтрак уже был, а до процедур время еще есть. Бэк взглянул на часы над постом дежурной медсестры, у него в запасе было еще двадцать минут перед обходом доктора Кима. За это время ему было просто необходимо прийти в себя, потому что он был чертовски не в порядке. Сердце стучало сильно и невероятно быстро, и очень не хотелось верить, что такую реакцию вызывает в нем долговязый волонтер. Нет, он конечно не отрицает, что парень симпатичный, даже очень симпатичный, он даже в его вкусе, но не в его положении, не в его ситуации, не в этом всем дерьме. Сердце давно стало каменным, бесчувственным, черствым. Оно отзывалось только на маму и ее эмоции, но буквально за пару дней два парня пробрались туда и вызывают шквал забытых эмоций. Бэк давно не переживал из-за симптомов рака, а теперь вновь перепугался не на шутку, Бэк давно не чувствовал едкого волнения в присутствии симпатичного человека, но сейчас его щеки горят, ладони потеют, а сердце идет на рекорд по ударам в минуту. Чего скрывать, если бы парень встретил Чанёля полгода, а еще лучше год назад, то явно бы им заинтересовался, и неизвестно чем бы все кончилось. А сейчас концовка зарождающихся в нем чувств понятна и ясна, Бэкхён обрубит их, затравит, удушит, уничтожит, потому что он не достоин, он разучился и учиться вновь не собирается, потому что ему одному проще, потому что внутри стены метровые построены, их по щелчку пальцев не сломать, а времени на разрушение крепости нет, потому что если он влюбится, то ему будет больно, ведь на него сегодняшнего Чанёль в романтическом ключе никогда не посмотрит. А если и случится взаимность, то Пак пострадает, потому что Бэкхён смертельно болен, у него рак, и даже мысль о возможной смерти, сможет принести невероятную боль, как ежедневно делает с его мамой. Он скрылся от мира и создал себе непробиваемую броню безразличия только потому, что он устал чувствовать боль, он устал причинять боль, он устал чувствовать чужую боль. За то время, пока парень добирался до своей палаты, он решил, что нужно ограничить зону доступа Чанёля, хотя не больно и хотелось. В палату заходить не было никакого желания вообще, ему виделась пустая соседняя кровать, и он боялся, что в действительности не увидит Джуна на его привычном месте. Но найдя в себе силы, Бэк аккуратно приоткрыл дверь и просунул внутрь только голову для разведки. Но то, что он увидел, скорее всего не было тем, что должен был видеть посторонний человек. На кровати лежал Джун, обвивая руками и ногами Минсока, что обнимал мальчишку в ответ. Оба парня мирно спали после тяжелой ночи. А прямо перед волонтером сидел Чондэ, утыкаясь носом в его плечо. Доктор скорее всего плакал, потому что он ритмично вздрагивал, и Бэку показалось, что он слышал всхлипы. Парню стало неловко от увиденного и он решил, что самое время сходить в столовую и забрать предназначавшийся ему завтрак. После небольшой прогулки по отделению Бэк всё же вернулся в палату, ведь доктор Ким всё равно должен был прийти по его душу. На этот раз Минсок сидел на стульчике, приставленном к кровати Джуна, с серьезным лицом, на котором выделялись темные круги под глазами, свидетельствующие о тяжестях прошлой ночи. А вот доктор Ким сидел на кровати Бэка и переворачивал какие-то листы в своей папке. Бэкхён помялся немного, зашел в палату и встал в дверях, чувствуя на себе два изучающих, внимательных взгляда. — Доброе утро, — проговорил Чондэ, немного поднимаясь на кровати, освобождая место для пациента. — Надеюсь ты позавтракал. — Да, я как раз из столовой. — на удивление Бэк действительно съел весь свой завтрак, хотя тот был и не особо вкусным, но парень так сильно задумался, что не заметил как проглотил все, что было на тарелке. Парень присел на свободный край кровати, обеспокоено глянул на Минсока, а тот непринужденно подмигнул . — Ну, сегодня пока живи без капельницы, но за порцией таблеток, будь добр, подойди. О любом изменении самочувствия сообщай либо Чанёлю, либо Минсоку, но лучше первому, второму и мелкого хватает. Посмотрим на реакцию раковых клеток , а потом решим что нам делать дальше. Пока настраивайте на восьмидневный курс капельниц. — Чондэ говорил спокойно, уверенно, и Бэку захотелось верить, что этот мужчина сможет вырвать его из лап смерти, но только захотелось, до самой веры чего-то не хватало, она слабо встрепенулась где-то в подкорке сознания, но настолько задушенная, задавленная, избитая, что вернуться к парню просто не может, он сам её уничтожил, только сам воскресить не может. Доктор посмотрел на Минсока у самых дверей, а потом ушёл дальше по больным. В палате воцарила тишина, в которой тяжелое дыхание Джунхёка казалось оглушающим. Бэк посмотрел на лежащего без сознания мальчишку, а внутри у него что-то заболело, ему стало жутко. — Как он? — спросил парень, перемещаясь в ноги к Джуну. — Уже лучше, слава богу температура отпустила, надеюсь скоро проснется. — проговорил Минсок, у него голос звучал достаточно спокойно и бодро, что не могло не радовать. — А родителям его сообщили, что у него случился приступ? — за прошедшие два дня он не видел родственников мелкого и не слышал, чтобы он разговаривал с кем-то по телефону. — Конечно, я позвонил его маме, только ему не говори. — Бэк обернулся и на его лице читалось недоумение. — Джун против того, чтобы родители были рядом. У мамы больное сердце и он за нее переживает, разрешает ей навещать его раз в неделю и то, если у него самочувствие хорошее, а вот с отцом они не ладят. Уж не знаю что у них там произошло, но он даже слышать о нём ничего не хочет. — Боже, ну и наградила судьба мальчишку. — тяжело вздохнул Бэк, он сам не представляет свою жизнь без маминой поддержки и заботы, она — тот стальной стержень, что не дает ему развалиться окончательно. — И не говори, как природа вообще выбирает кого убить столь извращенным способом. — Минсок нежно погладил лежащего парнишку по ноге. — Минсок, можно вопрос? — в ответ Бэк получил удовлетворительный кивок. — Почему ты здесь? Джун говорил, что почти все ребята, что находятся тут на постоянной основе имеют личные причины. — Из-за рака два года назад у меня ушёл старший брат. А ещё мой любимый человек ежедневно продолжает бороться с онкологией, а я просто помогаю. — и лицо Кима стало таким счастливым, улыбка растянулась и глаза довольно прикрылись. — Ты это на, — Бэк покашлял, боясь произнести мысли в слух. — На кого намекаешь? — На того, о ком ты подумал. — Минсок залился смехом и легонько хлопнул Бэка по спине. — Иди за лекарствами, Шерлок. И Бэкхён встал с кровати, посмотрел на старшего и многозначительно улыбнулся подобно хитрому коту, после чего получил ускоряющий пинок. Парень засмеялся и вылетел из палаты. В коридоре его конечно не очень поняли и посмотрели так, будто он дурачок какой-то. Они просто не знакомы с компашкой "Джун и Чан". Парень забрал порцию таблеток на утро. Ему конечно не привыкать глотать их целыми горами, но каждый раз смотря на количество таблеток, ему кажется, что он скорее умрет от того, что подавится, чем от рака. Но закинув всё выданное в рот и запив это водой, парень вернулся в палату. До обеда они о чем только не разговаривали с Минсоком, шутили, даже поспорили на счёт теории Дарвина, но оба все время посматривали на Джуна, ожидая когда тот проснется. У Бэка желудок крутило, казалось что таблетки устроили там бунт, и было ощущение, что они сейчас пойдут обратно. И хотя у парня не было аппетита абсолютно, но Минсок выставил его из палаты, а в коридоре к нему прицелился Чанёль, парень сел напротив в столовой и пристально смотрел, приговаривая что-то по типу: "ложечку за маму, ложечку за Джуна, ложечку за Минсока". А вот на словах "ложечку за меня", Бэк сделал вид, что готов выплюнуть еду изо рта, а Чан чуть со стула не свалился, пока пытался спрятаться под стол. После обеда в парня запихали еще горсть таблеток, а потом отправили спать, и он не был против последнего пункта. После двух часов сна Бэкхён чувствовал себя хреново, голова гудела, вставать не хотелось. Все таки химия есть химия, а Бэк с ней дружил плохо, скорее вообще не дружил, под капельницами он вообще свернется. Минсок все еще сидел в палате, казалось, он свой пост за этот день ни разу не покинул. Между парнями снова завязалась непринужденная беседа, они обсуждали все, что только можно, но исключительно приятное и позитивное, например любимые сладости. А потом их прервало недовольное кряхтение. Джун приподнялся на локтях и пытался раскрыть сонные глаза. В тот момент Минсок был готов зарыдать от счастья, а Бэк лишь облегченно выдохнул. — Как ты, мелкий? — сразу спросил Ким, пересаживаясь на край кровати. — Что за дурацкий вопрос с утра пораньше? И вообще почему ты не будил меня сегодня? Чем я заслужил такое послабление? — этот парень язвит в любом состоянии, даже если совсем фиговое. — Тем, что пять хороших людей сегодня ночью из-за тебя сами чуть не откинулись. — в тон ответил Бэк. Минсок глянул на него и выгнул бровь, он только сейчас познакомился с второй личностью Бёна, точнее с первой, язвительной, дерзкой, равнодушной и непреклонной. Он броню снимает только ночью, и может показаться, что он нежный, ранимый, улыбчивый и милый, но его лучший друг — маска, его верное оружие — сарказм с примесью желчи. — Что произошло? — мальчишка в лице поменялся, стал серьезным и обеспокоенным. — Температура, непонятные движения тела, ничего нового, — пояснил ситуацию Минсок, и легонько улыбнулся, как бы говоря, что волноваться парню не о чем. — А теперь умывайся, тебе нужно будет на анализы и в твою любимую светящуюся кабину. До ужина все были заняты своими делами. Минсок зашёл в кабинет Чондэ и так оттуда и не вышел, Чанёль пропал в неизвестном направлении, Джун проходил обследование, а к Бэку пришла мама. Но на ужине парни встретились полным составом, не считая занятого доктора. И что же за развлекаловка у волонтеров заставлять бедных пациентов съедать все до последней крошки. В ход пошли все известные методы: уговаривание, развлечения, аргументирование, но действенным оказалась лишь угроза. На Джуна аппарат воздействия нашли сразу, припомнили ему заначки мармелада, о месторасположении которых знали все, кроме медсестер. А вот с Бэкхёном дела обстояли хуже, но он честно пытался запихнуть пресную столовскую еду. И лишь когда паренек со звоном поставил пустую кружку на стул, трое его соседей поднялись со своих мест и принялись аплодировать. Чего, чего, а идиотизма у этих ребят не занимать. Но кое о чем лучшие надзиратели, в виде волонтеров 805 палаты, не знали. Пока те мирно ожидали своих подопечных за столом, в то время как парни брали себе еду, по просьбе Джуна они прихватили еще почти все столовые приборы, что находились в сушилке. Хорошо, что Паку с Кимом не до всеобщей суматохи и ругани, пока их дети не хотят нормально есть. — И зачем это вообще надо? — поинтересовался Бэк, вываливая на кровать все украденные столовые приборы. — Слышишь? — Джунхёк взял две ложки и постучал ими друг об друга. — Звонкие до чертиков, а еще гибкие, интересно из чего их вообще делают. — Ну звучат они, а дальше что? — рассматривая притащенную кучу ложек и вилок, Бэкхён непонимающе вздернул брови. — А то, что мне кажется, кто-то ночью заходит к нам в палату. — присев у тумбочки, выдал Джун. Он начал что-то искать в горе своих вещей. — Действительно, я даже не знаю кто это, дайте-ка подумать, может медсестра? — Бэкхёна хоть вообще не корми, только дай выдать положенную порцию сарказма за день. — Нет, позже. Я как-то раз, до тебя еще, проснулся от каких-то шорохов, но глаза открыть побоялся, вдруг что. — мальчишка продолжал свои поиски, теперь уже выбрасывая все вещи на пол. Уточнять то, что просто около одиннадцати к ним заходит Чанёль и с материнской любовью поправляет им одеяла, Бэкхён конечно же не стал. У Джуна был простой план по поимке врага. Он решил намотать на нитку все столовые приборы, что им удалось стащить, и в несколько рядов, словно паутину, натянуть их параллельно полу. Бэк возражать не стал, предвкушая ночное веселье. После прихода медсестры с таблетками для Бэкхёна и уколом для Джуна парни начали растягивать заготовленные веревки. И только от того, что они пытались их распутать, ведь они в последний момент успели их запнуть под кровать, шума было чуть ли не на все отделение. — Я вот одного не понимаю, почему нельзя просто не спать, а потом поймать нарушителя с поличным. — высказался Бэкхён, пытаясь понять, где закрутилась петля, у вилки или у ложки. — Это было бы не так интересно, я вообще всегда мечтал такие шпионские игры попробовать. — сказал Джун, приклеивая начало одной из распутанных веревок к стене с помощью нескольких слоев скотча. — Это прозвучало слишком двусмысленно. — и тут Бэка прорвало на смех от собственных мыслей, но парень быстро опомнился, и пришел в себя, латая брешь в его непоколебимой броне. Кажется, что свет, что исходит от Джуна скоро изрешетит его доспехи так, что Бэк подлатать их не успеет, и они развалятся. Сначала мелкий не понял, но потом до него дошло. — Фу, какие мысли, я вообще-то несовершеннолетний. — а после в Бэкхёна полетел скотч, но Джунхёк был кривоват, поэтому оружие улетело к окну и ему пришлось ползти туда на четвереньках, потому что вставать не хотелось. Закончив все приготовления, парни легли по своим кроватям. Ожидание было долгим и мучительным. Ну, по крайней мере именно так казалось младшему, а вот Бён больно не парился и что-то увлеченно читал в своем телефоне. Джун от скуки подвывать начал, ворочаться, нести всякий бред и вспоминать превращения Винкс, если обобщить, то развлекался как мог. Время на дисплее телефона неумолимо приближалось к одиннадцати, и Бэк уже предвкушал представление, а Джунхёк уже почти на полу лежал. В какой-то момент дверь приоткрылась и парни притаились, делая вид, что давно уже спят, но глаза оставили открытыми, в темноте все рано этого не видно из далека, а близко нарушитель просто не успеет подойти. Дверь закрылась и послышались тихие шаги, но через секунду на всю палату послышался звон ложек и вилок, а за ним последовал глухой удар. Бэк быстро включил свет, и теперь парни могли наблюдать, как упавший Чанёль пытается выпутать ногу из ниток, отчего шума было только больше, а разбавлено все это прекрасными ругательствами. — Какого хрена тут вообще происходит. — орет Чанёль, и не понятно, в действительности он настолько зол, либо прикидывается. — Тьфу, это всего лишь длинный. — уныло произнес Джунхёк и надул свои губы. — А ты Санту поймать хотел? Или зубную фею? — продолжал возмущаться Пак. — Ну от них хоть какая-то польза была бы. — заключил Джун и развел руками. — Вот так вот и бывает, заботишься о детях, проверяешь их перед сном, а они тебе в душу плюют. — Чанёль вернулся в свое обычное состояние и просто упал на пол, забив на веревку. — Мы не плевали, но если ты так хочешь. — и тут Бэк сделал вид, что собирает во рту слюну, на что получил в ответ длинный средний палец. Но парень добрый в душе, а если еще глубже в душе, то он еще и неравнодушен к нему. Но Бэк сразу эту мысль из головы выкинул, потому что не нравился ему Чанёль и точка. Взяв ножницы, Бэк принялся освобождать запутавшегося парня. Когда тот наконец стоял на своих двоих, парни выслушали еще пару восклицаний о том, что он больше не будет о них заботиться и вообще бросит их на произвол судьбы, на что Джун ответил, что из уст Минсока это было бы более угрожающе. Напоследок они получили еще парочку недовольных взглядов, а потом все разошлись по своим кроватям. Ночь, слава богу, прошла без приключений и парни вернулись в привычный ритм. Их разбудил Минсок, сходил с ними на завтрак, вернул в палату, где по души пациентов пришли медсестры. И тут началась веселуха для ребят. Джун как обычно пытался сбежать от внутримышечного укола, но потом он приехал на Чанёле. А вот Бэкхёну бежать было некуда, ему пришлось смириться с капельницей, что на протяжении дня будет сопровождать его. И стоило только почувствовать давление в катетере, как настроение упало в район депрессии. Бэкхён вообще очень тяжело переносил химию и физически и психологически. Он чувствовал себя обреченным, когда эта передвижная капельница всюду преследовала его, будто ангел смерти. Она кричала о его безвыходном положении, давила на психику сопровождая парня целыми сутками, иногда он зависал и смотрел как в пакете раствор капает, казалось, что это не жидкость, а его жизнь, вот так вот ритмично, без остановок продолжает капать, уходить сквозь пальцы, а Бэк наполняется не химией, а смертью. И Джуну это упадническое соседа не нравилось от слова совсем. Он долго просто смотрел на Бэка и не знал как к нему подступиться. — Не успели капельницу поставить, а ты скатился к подножью ада. — причитал Джун, пока они с Бэкхёном прохаживались по коридору. — А ты мне что, танцевать предлагаешь? Ой, смотрите у меня капельница, меня снова качают химией, праздник то какой. — и Джуну было бы менее обидно, если бы парень произнес это хоть с какими-то эмоциями, а не ровным, равнодушным голосом. — Заебал, у него шанс на выздоровление есть, его эта ебаная химия реально спасти может, а не пару дней накинуть, а он недоволен, обреченным он себя чувствует. Если ты обреченный, то я блять труп ходячий что ли?! — парень вспылил, выдал все, что под маской держит, все о чем обычно не говорит, и произнес не с шуткой, а почти прокричал, будто его душа вместе с ним на крик срывалась, а взгляд был наполнен срываемыми болью и отчаянием, Джуна таким редко увидишь, но у него маска не полностью к лицу приклеена, там прорехи есть, через которое его нутро наружу рвется. И Бэка проняло, сознание щелкнуло, но он сказать Джуну ничего не успел, тот быстрыми шагами удалился. Бэк так и остался стоять, обнимая капельницу на колесиках. А через минуту к нему возвращался Джун, таща с собой большие куски марли. — Смотри, это, короче, Сьюзи, она твоя идеальная жена. — парень намотал один кусок марли наверх палки, делая из нее фату, другой кусок привязал к середине, расправил, и он служил для Сьюзи платьем. — Ты нормальный?! Какая идеальная жена? — Бэк пялился то на капельницу в белом одеянии, то на мелкого и понять ничего не мог. — Просто идеальная жена. Она всегда пойдет за тобой, куда бы ты ее не повел. Она готова служить для тебя опорой и лечить тебя без перерыва на обед. А самое главное она молчит! — Джун выставил руки в сторону капельницы, делая вид, что демонстрирует ее. — А ведь реально идеальная. — у Бэка настроение поднялось, парень своими словами ворота тяжлые в крепости Бэка приоткрыть смог, и Бён решил подыграть мелкому, развернулся лицом к капельнице, облизнулся, а потом приложился к ней губами. И Джун бы стоя аплодировал, если бы из одной из палат не вышел Чанёль. Тот смотрел на представление с офигевшим лицом, явно не понимая всего происходящего. —Мне изменяют. — выдал Чанёль и с хлопком зашел обратно в палату. И через секунду Джун уже лежит на полу от смеха, а Бэкхён искренне не понимает, что тут происходит, но роль держит, поэтому идет следом за волонтёром. — Я не понял, что тебя связывает с моей капельницей? — на повышенном тоне спрашивает Бэк, задвигая Сьюзи за свою спину. — С капельницей? Ты о стенку приложился?! Вообще-то с тобой! Ты забыл, что было между нами прошлой ночью? — выкрикивает Пак и делает обиженное лицо. — Между нами было только прошлой ночью, а со Сьюзи я состою в отношениях уже полгода! — говорит Бён и спешит удалиться из чужой палаты, в которой две девушки сидят и не понимают, о чем эти парни толкуют. А перед дверью Бэк добавляет: — Прости, сладенький, но тебе больше нечего со мной ловить. В коридоре Джун уже свернулся на полу, проходящие мимо больные останавливаются и спрашивают его о самочувствии, а он через смех ответить пытается, но сложить из пальцев кружочек, означающий, что все хорошо — это верх его сил. Вслед за Бэком в коридор вышел Чанёль, он приложился спиной к двери и начал смеяться не меньше Джунхёка. В этом царстве смеха Бэк просто не смог удержать унылое лицо и, опираясь на свою жену, начал смеяться во весь голос. Парни долго успокоиться не могли, но мимо проходил Минсок, который явно был чем-то недоволен, и его взгляд моментально прервал истерику. Он забрал с собой Чанёля, а парней отправил в палату. До ужина Джуна еще пару раз покормили таблетками и уколами, но уже внутривенными, а Бэк просто до конца дня ходил в обнимку с капельницей, правда она осталась без фаты, потому что парни напялили ее Минсоку, а тот и не сопротивлялся. Теперь в столовой все пялились только на их столик, потому что позади пациентов стоял Ким в фате и со шваброй в руках, что она там делала, никто искренне не знал. А перед парнями сидел Чанёль и правда пытался не смеяться, а им оставалось лишь поедать свой ужин. — Слушай, Джун, если у тебя там еще идеи остались, то лучше быстро их реализовать. — прошептал Бэк, прикрывая рот ладошкой. — Я вроде в норме, так что куда спешить? — в такой же манере ответил Джун, сейчас вызвав подозревающий взгляд Чанёля. — Я к третьему дню химии буду сворачиваться у унитаза, падать в обмороки и лежать овощем. — Бэк тоже заметил взгляд Чана, и стал смотреть на него таким же. — Ну тогда внимайте, мальчики мои, — почти проорал мелкий, чем заставил парней вздрогнуть. — У вас появились планы на сегодняшнюю ночь.***
Время близилось к часу ночи, а у входа в хирургическое стояла какая-то суматоха. Четыре парня перешептываются, толкаются, пытаются что-то решить. — Я конечно понимаю, что я самый красивый тут, но позвольте напомнить, что я бледный, с мешками под глазами, а еще, если вы не заметили, я лысый. — пытался возмущаться шепотом Бэкхён. — Ну, посимпатичнее меня будешь, а Минсока кое-кто не поймет. — аргументировал Джун тем же шепотом и хитро улыбнулся Киму. — А меня вы вообще не рассматриваете? — возмутился Чанёль. — А тебя тоже кое-кто может не понять. — и несколько пар удивленных глаз уставились на Джунхёка, в том числе Чанёля. — Да я тут один что ли искорки между людьми вижу? — парни решили просто проигнорировать эту фразу, потому что Джун как скажет, так либо смысла нет вообще, либо спрятан на самом дне фразы. — Я согласен, только Чан сможет заговорить эту девушку. — высказался Минсок, заглядывая за дверь. — Ладно, сдаюсь. Чан, только посексуальнее пожалуйста, не со своим глупым личиком, а посерьезнее, желательно майку разорвать и прессом засветиться. — Джун хлопнул парня по лицу и толкнул к двери. Пока Чанель пошёл разговаривать, как бы от скуки, с дежурной медсестрой хирургического, парни приготовились красться, когда девушка отвлечется. — Работает, парни, реально работает. — Джун сидел у двери и следил за тем как медсестра начала мило хихикать, заправлять пряди волос под шапочку. — Погнали. И как только мелкий махнул рукой, Минсок и Бэк ввалились в коридор и сразу скрылись за дверью процедурной. Они оттуда выкатили две инвалидные коляски, а Джун заботливо придерживал для них дверь, и как только операция была закончена, мальчишка непринужденно позвал Чанёля, и тому пришлось оставить смущающуюся девушку. — Вы видели, как она там растаяла? Я у вас просто мачо. — самодовольно сказал Чанёль, забирая коляску из рук Бэка, а тот не может сдержать презрительного взгляда в сторону двери, голову этой девушке хотелось открутить дико, по меньшей мере глаза выколоть так точно, что бы больше она ими кокетничать не смогла. Он явно ревновал, причем не слабо, внутри бешенство зарождалось, а он сопротивляться этому не мог вообще. — Поговорим, если она завтра по твою душу придет. — фыркнул Бэк, на что Чан удивленно вскинул брови. Либо Бэк сдерживает себя и прячет язык за зубами, либо теряет часть своей брони, чего делать не хотелось абсолютно. — Я про это говорил. — шепнул Джун Минсоку на ушко, а тот многозначительно перевел взгляд и прыснул. Бэк решил оставить этот жест без внимания, что бы не обострять ситуацию, но в мозгу он отругал себя уже несколько раз. Парни выбрались в пустой длинный коридор лабораторий и специальных кабинетов. Больные уселись в коляски, а волонтеры вцепились в ручки и приготовились к старту. — Кто первый добежит до рентгена, тот и выиграл. — проговорил Джун, и уселся поудобнее, дал Бэку пятюню и скомандовал старт. Минсок с Чанёлем рванули со всех ног и смеялись в голос, а вот лысики орали как резаные на всю больницу, но скорости никто не сбавил, это стало делом чести. Коляски заносило, пациенты старались не вывалиться из них. Но до рентгена они доехать не успели, потому что с криками по лестнице сбегал охранник. Парни резко остановились, лысики вылетели из колясок, Джунхёк с веселыми криками рванул сильнее всех и пошел на обгон, Минсок погнался за ним, боясь, что тот куда-то впечатается, а Чанёль схватил Бэка за руку и потащил за собой. В свое отделение парни влетели как угорелые, и все вместе завалилась в палату, так там до утра и просидели, смеясь над произошедшим. На следующий день парни были как убитые, потому что не спали вообще, но счастливые до чертиков. Правда веселье прошло у Минсока, когда его позвали в кабинет Чондэ, все поняли, что их ждет разгон. Но больным то многое простят, химия все таки в мозгу играет, им и так от жизни досталось, а вот волонтерам будет а-та-та от доктора Кима. Днем Джуна забрали на процедуры, а Бэк остался лежать в палате наедине со своей Сьюзи. Стены начали давить на него, голова кружится, все надоело. Он терялся в своих мыслях, сконцентрироваться не мог, фразы проплывали обрывистые, непонятные. Его это раздражало, парень не любил находиться в состоянии не понимая реальности, а еще и тело болело, катетер хотелось вырвать, казалось, что под ним кожа по швам расходится, по венам горячую смолу пускают, что рука горит адским пламенем, и это ощущение по кругу ходило, то пропадало, то снова возвращалось. В голове мысли, которые в одно собрать не получалось, беспорядочно о череп изнутри бились, плодились, давление увеличивали. Ему палата надоела, клеткой казалась, уменьшалась, поглощала, боль от своих стен отражала и возвращала в двойном размере. Парень решил, что ему больше всего в этой жизни нужно прогуляться, поэтому он самостоятельно выбрался на улицу. На улице ему стало легче, было прохладно, но Бэк даже не подумал о куртке, он вообще ни о чём не думал, ему будто резко отключили эту функцию. Но ему плевать, потому что он абсолютно не чувствовал холода. Парень будто не в этой реальности находился шел на автомате, покачиваясь и удерживаясь на ногах только благодаря капельнице. Осеннее солнце играло в золотой листве деревьев и временами лезло в глаза, а Бэку было будто больно от этого света, хотелось спрятаться, залезть в темный угол, еще лучше в подвал, а в бункер было бы вообще идеально, ему даже не в глазах больно было, а внутри где-то, в голове в первую очередь, но еще и в душе, потому что его темнота в душе света боялась, рассеиваться не хотела совершенно. Он уже не помнил зачем вышел на улицу, парень огляделся и прижался к своей капельнице. Бэкхён будто в жизни потерялся, все ощущения били по рецепторам, все его существо корчилось от непонятной боли, тело трясло, в голове пустота царила, он в миг опустел. — Бэк, ты сдурел? Почему ты днем один и без куртки на улицу вылез? — еще с окон в отделении Чанёль увидел мелкого на улице и как ошпаренный рванул за ним, захватив по пути одеяло. Парень сразу же укутал Бэкхёна и потряс его за плечи, но у того глаза сфокусироваться не могли, он будто отсутствовал в этой реальности. И Чанёля прошибло паникой, у него ком в горле встал, зубы сжались, руки напряглись. И через секунду Бэк начал оседать на землю, но Пак был готов, он подхватил парня на руки, позвал проходящую медсестру, она, не спрашивая, схватила капельницу, и они понесли Бёна обратно в отделение.