Охота на мага

Рома не знал, сколько времени провалялся в постели. Когда он встал в очередное зимнее утро и почувствовал ясность в своем сознании, то понял, что болезнь немного отступила. Он посмотрел на Илью, напряженно вглядывающегося в окно, и спросил: — Сколько дней прошло? — Пять, — глухим голосом ответил охотник, и маг почувствовал как внутри что-то скрутило, будто тугими веревками, но уже далеко не от болезни, — Сергей так и не вернулся. — Может он еще не дошел? — предположил Рома неуверенно, и Илья встретился с ним совсем темным взглядом. В свете утреннего солнца он выглядел пугающе: — Куда именно? — усмехнулся он жестко — до города? Охотник прикрыл глаза рукой, тяжело вздыхая. Рома боялся шелохнуться. — Я вскипятил воду, можешь выпить чай, — Рома поднялся с кровати, не желая больше тревожить Илью, и взял кружку, а потом до него дошло: — Чай? — запасы мяты у него уже закончились. — Из моих, возьмешь себе, — уточнил Илья, и Рома натянуто улыбнулся, но внутри все еще не отпускало: — Спасибо — Не за что, — лед в голосе охотника можно было пощупать. Рома налил кипяток и сел за стол, наблюдая за напряженной спиной Ильи: — Может, стоит пойти к нему навстречу? Вдруг он забыл дорогу, здесь сильно намело, — предположил маг, делая глоток чая. Он был очень вкусным: — Чтоб ты меня тоже в буре похоронил? — спросил елейным голосом Илья, и сердце рухнуло куда-то в пятки. Повисла долгая тишина, потому что Рома не знал, что сказать на это: — Что? — спросил он, но Илья лишь потянулся к своему рюкзаку и вытащил оттуда красный плащ. Развернувшись к нему лицом, он швырнул его на колени Роме. Маг уставился на алую ткань, не в силах произнести ни слова. — Я пообещал себе, если он не вернется, то я казню тебя вне зависимости от доказательств, но у тебя их полно, — Рома поднял взгляд на Илью, но видел перед собой лишь глаза своей смерти, — кстати, того Ерохина схватил я. Вот теперь Рома почувствовал закипающую злость внутри себя. Видимо, Илья нашел письма, которые маг по сентиментальности своей не стал сжигать: — Ты выхаживал меня, чтобы притащить на казнь на радость твоим друзьям? — искривился Рома в злой усмешке, — мог бы давно выстрелить из своего красивого ружья. — Нет, — губы Ильи расплылись в неприятной улыбке, и это первый раз, когда Рома видел на хмуром лице охотника улыбку в принципе, — я хочу, чтобы все знали, кто убил самого главного охотника последнего десятилетия. — Тогда я обещаю тебе, — Рома встал, сжимая плащ в кулаке, и сделал шаг вперед, как и Илья, их лица оказались в опасной близости, — что ты меня до казни не доведешь. — Не давай обещаний, которых не можешь выполнить, — усмехнулся Илья, отодвигая Рому плечом и глядя на кружку, — надеюсь, тебе понравился чай. — И какую гадость, придуманную вашими жалкими умами, ты мне туда подсыпал? — поинтересовался желчно Рома просто, чтобы выплеснуть всю боль от предательства. Да, он ждал и внутри готовился к такому исходу происходящего, и все равно не мог взять себя в руки. — Твоя магия будет медленно убивать тебя изнутри, но не достаточно быстро, так что готовься ответить, — Рома засмеялся. Этот звук казался ему самому каким-то безумным и отчаянным одновременно, но он не мог себя остановить. — Какие вы дураки, — протянул Рома, — только лишь ускоряешь мою смерть. Судя по молчанию Ильи, он не понял, что имел в виду Рома: — Наша магия и так убивает нас изнутри. Каждый день. Душит тисками, потому что желает выбраться наружу, — голос мага задрожал не то от злости, не то от бессилия, — Неужели ты думаешь, что жалкое зелье способно сделать мне больнее? Как только он произнес это, магия будто услышав его, забилась изнутри настолько сильно, что Рома понял, что больше не вытерпит ни секунды. Он вытолкал себя из дома, тут же спотыкаясь в сугроб, уже не чувствуя холода на голых ладонях, и закричал, что есть силы. Уже никаких заклинаний не требовалось, чтобы выпустить свой дар наружу. Ветер засвистел свирепо через доли секунд, снег, подхватываемый им, закружился в диком безжалостном танце, оставляя слой инея на стенах дома, на деревьях, стволы которые вмиг стали белоснежными, и тут же их снежный футляр начинал трескаться, ветки падали одна за другой, глухо оседая в сугробы. Где-то послышался треск льда, такой сильный и глубокий, что Рома не сомневался, что это было его Ледяное озеро, волки завыли протяжно, испуганные внезапным холодом. Все вокруг заволокло темное небо, почти черное, хотя было утро. Казалось, наступил конец света, и солнце больше никогда не покажется на горизонте: — Я приютил тебя, — закричал Рома не в силах подняться, — вылечил тебя, и этим ты отвечаешь мне взамен? — Ты убил его! — слышится крик Ильи из дома не менее свирепый, чем его собственный. Буря продолжает бушевать, а Рома медленно поднимается. Его тонкая рубашка развевается на ветру, а в кулаках он по-прежнему сжимает красный плащ. Илья стоит на пороге дома, готовый будто броситься на него, и Рома понимает, что сейчас может убить его. — Ты пришел в мой дом, чтобы отправить меня на казнь! — кричит Рома, что есть силы, поддерживаемый воем ветра, — и я должен сидеть, сложа рука и ждать, пока ты найдешь этот проклятый плащ? Он смотрит на кусок ткани, память матери, его магический знак: — Что ты теперь сделаешь? — кричит Рома, разжимая руку. Красная ткань подхватывается ветром, улетая в неизвестном направлении, последняя память о матери, но память эта казалась сейчас проклятием, — во мне может и течет демоническая кровь, но я человек, и я хочу жить, не прячась от таких как ты, — Рома чувствует обжигающие на холоде слезы. Буря вокруг него утихает. Он чувствует головокружение и тошноту, болезнь, будто вновь сваливается на него. После такого выплеска отдача будет еще тяжелее, но Рома чувствует себя разбитым и счастливым одновременно. Даже если это будет последний миг его жизни, он будет рад этому. Рома шагает с трудом, хватая Илью, стоящего в пороге, за рубашку: — За что ты воюешь, Илья? — спрашивает он устало хриплым от крика голосом. — За свое государство, — ответил уверенно охотник, но его ответ Рому не убедил, он усмехается: — А я за свою жизнь, как думаешь, кто победит? — Так говорил каждый маг, которого мы поймали, но почему-то они мертвы, — в голосе Ильи стальные ноты. — И сколько охотников, правда? — Рома не знает, но чувствует, что убеждения Ильи можно сломать, просто обуренные ненавистью и боязнью за свою жизнь маги не пытались этого сделать. Но Роме хотелось, чтобы Илья принял его за человека. Который хочет жить, любить, дружить, который, может, совсем не хочет этого бессмертия, и променял бы его на короткий миг жизни без скитаний и страха. — Люди всегда боялись силы, способную их уничтожить, — Рома опускает голову вниз на скрещенные руки Ильи. Сил на то, чтобы просто стоять нет, но Рома не хочет терять сознание, зная, что Илья воспользуется его слабостью, просто потому что привык делать то, что ему говорили всю его сознательную жизнь.

Маги — зло. Они уничтожат нас. Они не контролируют себя, поэтому они опасны.

Роме хочется сказать очень многое после долгих лет молчания, но дыхание перехватывает: — Никогда не думай, что сильнее меня, иначе допустишь большую ошибку, — говорит Рома, прежде чем потерять сознание.