Охота на мага

Они достигли короткой полосы леса, отделявшей их от королевских ворот. Пройти ее, пересечь ров через мост и выйти к воротам и страже — это все, что оставалось им в их нелегком пути. Сквозь вечнозеленые хвойные верхушки были уже видны части каменных серых стен, обороняющих их город. Сейчас этот пейзаж знакомый Илье с самого детства выглядел как приговор. Будто реальность, с которой он должен был все это время столкнуться, но увидев ее воочию, не смог вспомнить, зачем он к ней так стремился. В этот же момент Денис попросил их об остановке, сославшись на плохое самочувствие. Илья взглянул на его руку и не стал спорить, хотя не будь у Черышева ранена рука, он бы и так остановился. Время казалось ему бесконечным в этом лесу, а он замедлял его еще сильнее из-за непонятного страха осевшего в груди, чувствовал, что боится встретиться с этими стенами. Наверное, впервые в жизни Илья ощущал такую сильную неуверенность в происходящем. Ни разу за всю жизнь у него не было такого смятения на душе на подходе к знакомым стенам родного города. Илья присел на срубленное дерево и посмотрел на своих товарищей. Марио и Денис о чем-то шептались неподалеку, и Илья уже чувствовал, что предстоит им обсудить перед тем, как они все-таки вернутся в свои дома. Денис и Марио подошли к нему, и Илья поднял взгляд на них: — Давай скажем, что ты убил его, — сразу же приступил к делу Денис с такой уверенностью в глазах, что Илья невольно отвел взгляд, — никто ничего не узнает. — Это измена, — глухо ответил Илья, — укрывательство мага не менее тяжкое преступление, за которое повесят троих. — Кто сможет доказать? — вставил резонно Марио, и Илья с сомнением посмотрел на него, — даже Сергей уже не сможет узнать наверняка. Фернандес был настолько серьезен, что даже акцент, всегда отличимый в его речи, почти не слышался: — А если проболтается кто-то? Или ты, Денис, — он резко посмотрел на него и встал, — напишешь об этом в одной из своих книжек. Плевать на меня, о себе подумайте. — Никто ничего не узнает, — с нажимом повторил Черышев. Илья ни разу не видел друга в состоянии такой решительности, — я не могу отправить на смерть человека, который спас мне жизнь. Разве это плата за такое? Илья держался за свои разумные доводы, как утопающий за соломинку, чувствуя, как трещит по швам его убежденность в правом деле: — Если он захочет отомстить? — спросил он у них. — И будет прав, — повысил голос вдруг Денис, — я никогда не понимал ваших обычаев, не обращал внимания на это, и был не прав. А сейчас, будучи здесь, я удивляюсь тебе, Илья, как ты можешь вести его на гибель? Человека, который плохого тебе ничего не сделал, который даже не знал о тебе до того, как ты не вломился в его жизнь. Я никогда не был о тебе плохого мнения, но сейчас, — голос Дениса дрогнул, — ты совершаешь ту ошибку, о которой сам потом будешь жалеть. — Он подверг Игнашевича опасности. Он мог погибнуть, — вставил Илья даже без доли воодушевления. — Просто признай, что он спасал себя, — ответил ему Марио. Илья вновь сел обратно. Его грызло чувство какой-то ошибки, которую он готовится совершить, Денис был прав, но с другой стороны на нем лежал долг перед своим городом. Не обезопасив его сейчас, он мог навлечь на него беду потом. Пусть у него там совсем немного друзей, но это место, где он родился, где он жил с семьей — оно было дорого ему. Его долг перед Королем, клятва защищать их — он не мог просто предать все это, но и изменять себе Илья не привык. Он чувствовал, еще начав свой путь от хижины мага, что было что-то неправильное, неверное во всем этом. И дело не в словах Дениса или Марио. Дело было в самом маге. В Роме. Хотя бы мысленно он набрался смелости и назвал мага по имени впервые за всю дорогу. Илья не понимал, когда именно и почему, его неприязнь к этому конкретному магу стихла и угасла, даже толком не успев появиться. Когда Рома залечивал его больную ногу? Или когда он валялся без сознания в лихорадке? А может, когда он сорвался и признался во всем? Или когда посмотрел на него взглядом полным разочарования? Илья со злостью пнул землю, зарываясь пальцами в волосы: — Я не могу, понимаешь, не могу принять такое решение, — признался он. — Ты и не будешь его принимать. Ты вернешься со мной и Марио в город, и мы скажем, что он мертв, — спокойно сказал Денис, и Илья вновь подскочил, как ужаленный: — А тело, ты об этом подумал? — Илья нервно повысил голос, — мы должны показать тело, неужели ты не понимаешь? — Мы дрались у озера, после выстрела он упал и утонул, — Черышев, казалось, был непреклонен в своем решении, которое было, даже охотник готов признать, продуманным, — Илья, пойми, мы не дадим тебе отвести его туда, не после того, как он спас нам жизнь. Илья посмотрел в сторону телеги. Рома казалось, спит, сидя, его голова была низко опущена. Денис с Марио проследили его взгляд: — Это неправильно, — произнес вдруг Марио скорее самому себе, — он тоже человек. Денис положил здоровую руку другу на плечо, и они одновременно вздохнули, думая, кажется, об одном и том же. Илья перевел задумчивый взгляд на них, а затем прошел к телеге, где сидел Рома. Он должен был послушать друзей. Так ему подсказывало сердце, и так ему подсказывали стены замка. Охотник просто не мог ввести Рому в эти ворота. Все нутро его противилось этому, хотя голова и пыталась держаться за нерушимые принципы. Он внимательно посмотрел на темную макушку мага, который даже взгляда не поднял. Голова его так висела, будто он уже на казни, Илья поежился от ассоциации. — Рома, — тихо позвал он, непривычно ощущая имя мага на своем языке. Он чувствовал, что перед ним не безымянный маг, один из многих, кого ждет смертельная участь, а парень по имени Рома, который живет в одиночестве на отшибе их земель, — посмотри на меня. Маг с усилием поднял голову, и взгляды их встретились. Охотник заметил, какая сильная бледность была на лице Ромы, по минутам яд, который он дал магу, вытягивал его жизнь. Он не умрет на казни, так погибнет здесь, не справившись с отравляющим действием зелья. Илья тяжело вздохнул, но это не помогло ему избавиться хоть на грамм от давящего чувства внутри. — Денис и Марио…мы поговорили… — Илья даже не знал, как подступиться и объяснить ситуацию. Вот они решают вести его на казнь, а теперь решили поступить благородно и освободить его. Отравленного. В лес, куда в любой момент могут прийти другие охотники и опасные люди. — Я слышал, — сказал безэмоционально Рома, — мне это не нужно. Можешь отдать меня своему королю и будь спокоен. Илья, продумывавший в голове последующую речь, замер: — Что? — переспросил он, — но… — Илья, — перебил его маг чуть более твердым голосом и посмотрел на него, — не мучай себя, — взгляд Ромы темный и какой-то безжизненный внимательно вцепился в его, и если бы Илья захотел, не смог бы отвернуться, — мне нужно сказать тебе кое-что. Прежде чем ты сделаешь то, что должен, я хочу сказать… Рома прервался, явно не в силах даже поддерживать разговор, перевел дыхание и продолжил: — Я не могу вернуться к той жизни. К жизни, когда ты еще не появился. Мне не хватит сил на это, вновь проводить долгие дни одному в своей хижине и опасаться каждого шороха. Ты убил моего друга, ты хочешь убить меня и уже почти сделал это, но даже с тобой в одном доме мне было лучше, чем за все годы, которые я провел в одиночестве. Илья, — Рома вздохнул и резко опустил голову, — я устал. Если хочешь сделать доброе дело, покончи со всем этим. Илья увидел, как украдкой Рома подносит руку к лицу и стирает что-то со своей щеки скупым движением. Он чувствовал, как внутри что-то трещит и разрывается по швам от боли, которую он услышал в словах мага. Охотник протянул ему самое долгожданное — свободу, но когда магу это оказалось уже и вовсе ненужным. — Когда я был в бреду… — вдруг тихо продолжил маг, взяв его за рукав дрожащей рукой, — когда я был в бреду, мне постоянно снилось, что ты не мой враг, и мы просто живем вместе и общаемся как…как твои друзья. А потом я просыпался и видел тебя. Ты не мог даже допустить той мысли, что между нами что-то могло быть. Ты не видел во мне человека. Я не хочу жить так. Илья дерганным нервным движением отстранился, стряхивая с себя руку Ромы, и отвел взгляд в сторону. Они с Ромой смотрели в противоположные стороны, и каждый видел что-то свое. Рома видел темную полосу каменных стен, грозно пробивающуюся через зелень елей. Илья видел слабый и неуверенный, как прошедшая ночь, рассвет, который поднимался вдали.