Партия на доверие

      — Слышала о фее в пруду? — шёпотом спросила девочка с косичками.       — О фее? — удивлённо воскликнула её подруга.       — Тихо ты, — шикнула первая. — Говорят, если её поймать, она исполнит любое желание.       — Любое-любое?       — Всё, что попросишь, но фея маленькая и живёт под водой. Поймать её очень трудно, мало кому удавалось.       Дазай отошёл от кустов, спрятавшись за которыми, подслушал этот разговор. Голоса стали неразличимо тихими. Он оглянулся на пруд. Вода то подрагивала, то шла рябью, волнуемая ветерком. Листья, опавшие с растущего рядом ясеня, медленно плыли по той, словно кораблики. Хоть сентябрь и подходил к концу, погода стояла тёплая.       Дазай взглянул на деревянный помост, тянущийся от берега к воде. Тёмные крупные доски казались прочными. Поколебавшись немного, он направился к тому и осторожно сделал пару шагов. Доски тихо поскрипывали, но не проседали под ногами.       Добравшись до края, он опустился на корточки, а потом лёг на живот. Ухватившись руками за доску, он чуть подвинулся вперёд и внимательно вгляделся. Вода была достаточно прозрачной, чтобы разглядеть мелкую гальку на дне. Среди той что-то белело. Вились тёмно-зелёными лентами водоросли.       Дазай, не моргая, всматривался в зеленоватое марево подводного мира. У дна сновали мелкие рыбки. Когда глаза устали, он сморгнул выступившие слёзы. В тот самым момент у самого дна среди камней он заметил серебряную искорку. Та появилась лишь на миг, но сомнений не оставалось: фея существует, и она близко.       Дазай упёрся руками в доску и наклонился ниже, свесившись за край. И вновь заметил серебристую искру. Та мелькнула и исчезла среди водорослей. Дазай дёрнулся, протянув вперёд руку в попытке поймать магическое создание. Потеряв равновесие, он свалился в пруд.       Вода оказалась невероятно холодной. Одежда вмиг промокла и потяжелела. Дазай попытался грести, но холод сковывал тело. Руки и ноги быстро онемели и стали неповоротливыми. Его тянуло ко дну. Лёгкие обожгло изнутри. Желание вдохнуть стало нестерпимо сильным.       Дазай вскрикнул и захлебнулся водой. Глотку сжало в спазме. В глазах потемнело, словно внезапно настала ночь. Глухую тишину заменил звон в ушах. Когда ему стало казаться, что не осталось больше ничего, кроме холода и темноты, что-то с силой рвануло его вверх и в сторону.       Оказавшись на поверхности, Дазай жадно вдохнул и закашлялся. Спасителем оказался мальчишкой не сильно его старше. Тот грёб к берегу, крепко удерживая его одной рукой. На берегу Дазай ещё несколько минут не мог справиться с приступами кашля. Нос щипало, а горло болело. Холод воды сменился сильным ознобом. Его трясло так, что зубы стучали. Его спаситель накинул ему на плечи сухую и тёплую кофту. Видимо, он снял ту, прежде чем забраться в воду.       — Всё хорошо, — улыбнулся тот, — теперь всё в порядке.       Его короткие вьющиеся волосы были ярко-рыжими, и сейчас с них капала вода. Он тоже насквозь промок, но сидел и улыбался. Дазай плотно сжал челюсти, чтобы зубы не стучали, и укутался в кофту.       — Я Лан. А тебя как зовут?       — Д-Дазай, — представился он и недовольно цокнул, потому что зубы снова начали стучать.       — Приятно познакомиться, — усмехнулся Лан, поднялся на ноги и протянул ему руку. — Пойдём в общежитие, Дазай. Если не переоденемся и не просушим одежду, как можно быстрее, точно заболеем.       Дазай кивнул и ухватился за протянутую ладонь.       — Ты что-то искал в пруду? — спросил Лан, когда они шли по дороге к общежитию.       Дазай промолчал. Кофта промокла и больше не согревала. Холодные капли с волос скатывались за шиворот, вызывая дрожь. Зубы по-прежнему стучали.       — Может, уронил что-то? — не дождавшись ответа, поинтересовался тот. — Потерял что-то важное?       — Я ловил фею, — тихо признался Дазай.       — Ту, что исполняет желания, да?       — Тоже о ней знаешь?       — Да, — Лан кивнул, и кудряшки на голове качнулись. — Прости, но она не настоящая.       — Откуда тебе знать? — насупился Дазай. — Я её видел.       — Нет, — тот грустно улыбнулся. — Ты видел, как блестит рыбья чешуя на солнце. Фею придумали старшие ребята, чтобы дразнить девочек. Дазай вздохнул и ускорил шаг.       — Прости, я не хотел тебя расстраивать, — нагнал его Лан. — Что ты хотел загадать?       — Хотел, чтобы фея нашла маму и сказала ей, что я в порядке. Думаю, она сильно переживает, — помолчав, ответил Дазай.       Все его немногочисленные вещи уместились в одной спортивной сумке. Утром воспитатель велел собрать их. Дазай жил один с тех пор, как попал в это место. И он не был уверен, что хочет делить с кем-то комнату. Однако его мнение, похоже, никого не волновало.       Воспитатель зашёл ближе к полудню, забрал сумку и велел ему идти следом. Они шли по длинному коридору, затем спустились на первый этаж и свернули за угол. Воспитатель остановился у крайней двери.       — Теперь ты будешь жить здесь, Дазай. Запомни номер комнаты, чтобы не потеряться, когда будешь возвращаться с занятий, — велел тот, а затем открыл ту и подтолкнул его вперёд.       Дазай перешагнул порог и огляделся. Комната была больше, чем та, в которой он жил. В ней было две кровати, два шкафа и два письменных стола. На кровати напротив окна сидел Лан и читал книгу. Когда дверь открылась, тот обернулся.       — Привет, Дазай, — улыбнулся он и махнул рукой.       — Вы уже знакомы? — хмыкнул воспитатель. — Тем лучше, значит, поладите, — оставив сумку у второй кровати, он вышел и закрыл за собой дверь.       — А я переживал, когда мне сказали, что у меня будет новый сосед, — сообщил Лан, отложив книгу. — Хорошо, что это ты.       — Угу.       Подхватив сумку, он поставил ту на кровать и начал раскладывать вещи по полкам в шкафу. Лан наблюдал за ним, сидя на краю кровати.       — Хочешь поиграть? — внезапно предложил он.       — Во что?       — У меня есть интересная настольная игра, — оживился Лан и спрыгнул с кровати. — Тебе точно понравится.       Он достал из шкафа большую плоскую коробку, снял крышку и вытащил сложенную картонку.       — Иди сюда, — позвал тот, устроившись на полу.       Дазай подошёл и опустился рядом. Лан загадочно улыбнулся и развернул картонку. Дазай не сдержал восторженного возгласа. Прямо из бумаги выросли башни, замки, крепости, леса и горы, пещеры и спящий дракон. Он протянул руку и коснулся кончиком пальца ближайшей башни. Та была сделана из тонкого картона и покачнулась от его касания, но выглядела такой настоящей. Он отдёрнул руку и продолжил рассматривать игру.       Среди зелёных полей, золотистых песков, мимо рек, огибая озёра и водопады, вилась дорога из разноцветных квадратиков. На одних были только цифры, от других тянулись тропинки, поднимались лестницы. У дороги были развилки, что вели к замкам, пещерам и обрывам.       — Нравится? — спросил Лан, наблюдая за тем, как он рассматривает карту волшебной страны.       Дазай спрятался за чёлкой и кивнул. Тот рассмеялся и достал из коробки два кубика с точками на них.       — Это называется кости. Ты бросаешь кости и двигаешь фишки по квадратикам на такое число, какое выпадет. Самое большое может быть двенадцать, а самое маленькое — два. Нужно добраться до большого замка, преодолев все трудности и опасности по пути.       — Опасности?       — Конечно. Это же большая волшебная страна, разумеется, она полна опасностей! Смотри, какие густые леса, там точно водятся дикие звери. И дракон, а в той башне живёт тёмный колдун, — Лан махнул рукой, показав на башню у края карты.       — А что за фишки?       — Фишки — это наши герои, которые будут путешествовать.       Лан достал из коробки горсть фишек. На круглом основании крепились маленькие фигурки. Были там и маги с посохами, и рыцари с мечами, всадники на конях, гномы и феи.       — Выбирай, — предложил Лан. — Кем хочешь играть?       Дазай долго рассматривал фишки. Тех было немало, и все казались ему такими интересными, что выбрать сразу никак не удавалось. Наконец, он вытащил из общей кучи одну с человеком в плаще.       — Следопыт, здорово. Тогда я возьму рыцаря. Ты будешь выбирать дорогу, а я тебя защищать.       Путешествие было наполнено событиями, которые Лан зачитывал из книжки, что прилагалась к карте. Они не раз попадали в ловушки, но всегда выбирались. Успешно преодолев препятствия, что встретились по пути, они добрались до первого замка.       — Теперь можно отдохнуть и переночевать здесь, — потянувшись, сообщил Лан.       — Уже? — разочарованно протянул Дазай.       — Спать пора. Утром рано вставать и идти на занятия, но после ещё поиграем. Обязательно. С тобой очень весело играть.       — Уже спать? — удивился Дазай и обернулся к окну.       На улице давно стемнело. На небе поблёскивали звёзды, и показалась луна. Он настолько увлёкся, что не заметил, как пролетел день.       — И тогда рыцарь поднял меч и поскакал вперёд. Камни летели из-под копыт его коня. Дракон расправил крылья и поднялся в воздух. Глаза его загорелись, а брюхо светилось изнутри. Он распахнул зубастую пасть. Клубы дыма вырывались из его ноздрей. Дракон раздулся и выдохнул струю пламени, целясь в рыцаря.       В коридоре за дверью прозвенел звонок. Лан поднял голову от книги и взглянул на часы на стене.       — Уже отбой, нужно выключать свет.       — Так и не узнаем до завтра, что случилось с рыцарем, — грустно вздохнул Дазай.       — А может, и узнаем, — хитро улыбнулся тот.       Он спрыгнул с кровати и погасил свет. Бледное лунное свечение слабо разгоняло полумрак в комнате. Дазай с трудом мог разглядеть очертания мебели.       — Как? Ты не сможешь читать в темноте.       — А мне и не придётся, — ответил Лан, забравшись к нему на кровать.       — Если дежурный заметит свет в щели под дверью, нам влетит.       — Он не заметит, потому что мы не будет включать свет, — тихо рассмеялся тот.       — Тогда как мы будем читать?       — А вот так, — Лан устроился рядом и набросил им на головы одеяло, затем достал и включил фонарик. — Давай узнаем, что случилось с рыцарем.       Дазай кивнул, улыбнулся и приготовился слушать.       За короткой снежной зимой, наполненной играми, попытками построить крепость у пруда и охотой на снежных зайчиков, пришла весна. Снег сошёл, и чёрная земля быстро покрылась травой. На кустах набухли почки, показались первые клейкие листочки.       Голые ветви ясеня снова стали покрываться листвой. Последние плоды опадали. Крылатки падали, вращаясь в воздухе, а потом покачивались на воде. От пруда веяло холодом, а по утрам вокруг стоял густой белый туман. Кроме тепла и яркого солнца с весной вернулись и опасности. Дазай беспокойно спал по ночам и ждал первой грозы.       Дождь начался незаметно, мелкой моросью покрыв стекло. Когда же капли застучали по карнизу за окном, Дазай проснулся. Он медленно откинул одеяло и поднялся с кровати. Бесшумно ступая, он прокрался к окну, отодвинул штору и выглянул на улицу. Тучи плотно заволокли небо, скрыв звёзды и луну. Нити дождя косыми линиями протянулись до земли и поблёскивали в свете фонаря. Густой мрак клубился там, куда не доставал свет.       Дазай смотрел, как капли на окне сбегают вниз, прочерчивая дорожки. Те собирались вместе и сливались, образуя лужицы на карнизе. Из водостока на углу здания шумно стекала вода. Дазай поёжился и хотел вернуться в кровать, когда сверкнула молния. Большая и яркая, та расколола тёмное небо пополам. Она вспыхнула и погасла, на улице стало темнее.       Дазай попятился. Вскоре раздался гром. Грохот прокатился по округе, сотрясая темноту. Дазай замер на месте. Он неотрывно смотрел на окно и боялся пошевелиться. Он стоял, стиснув пальцы в кулаки, и ждал новой вспышки холодного сияния.       — Дазай, что-то случилось? — спросил Лан, положив руку ему на плечо.       Тот подошёл так тихо, что Дазай не заметил. Вздрогнув от неожиданности, он отшатнулся. Тот удивлённо моргнул и чуть склонил голову набок.       — Гроза началась, — тихо, одними губами прошептал Дазай.       — Да, весна же. Тебе не нравятся грозы?       — Грозы приносят беду.       Вновь сверкнула молния. Дазай зажмурился и закрыл уши руками, но даже так он слышал гул и грохот грома. Казалось, тот звучит у него над головой. Лан поймал его за руку, когда вновь воцарилась тишина.       — Пойдём, — велел он и потянул его к своей кровати.       Дазай послушно забрался под одеяло и зажмурился, сжавшись в комок. Лан устроился рядом, протянул руку и погладил его по волосам.       — Я знаю, как прогонять беды, — тихо сообщил он. — Есть одна волшебная песня. Споёшь её, и всё точно будет хорошо. Дазай приоткрыл глаза.       — Это песня о лунном котёнке, — Лан улыбнулся, — слушай внимательно и запоминай. Звёздная ночь создана для котят: тихо, темно вокруг, люди все спят. Увидев однажды, как светит ночник, лунный котёнок в дом твой проник, — негромко запел он.       Вновь раздался гром, Дазай невольно вздрогнул и прижался ближе к Лану. Тот обнял его за плечи и тихо продолжил напевать.       — Лунный котёнок — шерсти клубок, тёплый и мягкий свернулся у ног. Лунный котёнок — шарика свет, он по ночам защищает от бед. Тени густые скользят по стене, лунный котёнок крадётся во тьме. Мягким сиянием он окружён, и для тебя он принёс добрый сон.       Дождь ещё шёл. Капли стучали по карнизу. Отдалённо грохотал гром, но тот уже не казался таким громким и страшным.       — Лунный котёнок — шерсти клубок, тёплый и мягкий свернулся у ног. Лунный котёнок — шарика свет, он по ночам защищает от бед, — дождавшись припева, тихонько подпел Дазай.       — Солнечный свет не пугает котят, но их не видно, пока они спят. Пряжи клубок оставь под окном, лунный котёнок вернётся и днём, — Лан снова улыбнулся, в темноте под одеялом Дазаю чудилось, что его яркие глаза светятся изнутри. — Вот видишь, гроза ушла и унесла беды с собой.       Дазай сидел на подоконнике, болтая ногами, и чистил мандарины. Занятия отменили из-за какого-то собрания, и теперь весь день можно было отдыхать. Он дожидался Лана, чтобы поиграть во что-нибудь и угостить мандаринами, что достались ему в столовой по чистой случайности.       — Я нашёл пряжу! — с порога сообщил Лан.       — Зачем тебе пряжа? — удивился Дазай, отложив в сторону шкурки.       — Мы будем приманивать лунного котёнка. Ты в деле?       — Конечно, — оживился Дазай, — а как это делать?       — Ну, помнишь же, как поётся в песне: нужно оставить под окном клубок пряжи. Мы положим его под окно и спрячемся. И увидим котёнка, когда тот придёт.       — Звучит здорово, — признался Дазай, протянув Лану очищенный мандарин. — Когда начнём?       — Спасибо. Давай прямо сейчас.       Они спустились во двор, незаметно прокрались под окно своей комнаты и спрятали клубок пряжи в траве. Вернувшись обратно, они устроились у окна, задёрнули шторы и стали наблюдать в тонкую щель между ними. Через какое-то время Дазаю показалось, что что-то мелькнуло в кустах. Присмотревшись, он разглядел белый хвост среди листьев под ветками.       — Вон он! Я его вижу! — не удержавшись, воскликнул он.       — Где? — спросил Лан и, отодвинув шторку, выглянул на улицу.       — Под кустом, — указал Дазай, но хвоста уже не было видно. — Он точно там был, но уже не видно, — разочарованно протянул он.       — Я тоже видел. Он, наверное, спрятался и заснул, чтобы никто его не нашёл.       — Это я его спугнул. Если бы я был тише, может, он подошёл бы ближе.       — Он может вернуться ночью. Покараулим его, спрятавшись под одеялом?       Дазай улыбнулся и кивнул.       Ночь выдалась на редкость дождливой. Подождав пару часов, они решили, что котёнок не будет мокнуть под дождём, и легли спать.       Дазай проспал до полудня, а когда проснулся, Лана в комнате уже не было. Переодевшись и умывшись, он вышел на улицу. Дазай обошёл куст со всех сторон, но ни котёнка, ни каких-то следов не отыскал, а позже обнаружил, что клубок пряжи пропал.       — Пряжа пропала, — с порога сообщил Дазай, вернувшись в комнату.       — Значит, котёнок её забрал. Теперь он знает, куда приходить, когда тебе понадобиться помощь.       — Но если меня снова переселят, — забеспокоился Дазай, — как он найдёт меня?       — Вот, — тот протянул ему маленькую деревянную игрушку.       Котёнок был вырезан из дерева довольно грубо, но выглядел симпатично. На шее у него был повязан бантик из нитки пряжи.       — Что это? — спросил Дазай, рассматривая подарок.       — Это мой оберег на удачу. Я дарю его тебе. Он будет приносить тебе удачу и защищать. А эта нитка пряжи из того мотка, что мы оставили котёнку, — указав на бантик, сказал Лан. — Так котёнок всегда тебя найдёт, как бы далеко отсюда ты ни оказался.       — Но как же ты? Это же очень важная вещь. Он приносит удачу.       — А я сам по себе очень удачливый, — рассмеялся Лан.       С самого утра было пасмурно. Ещё засветло приехала машина. Привезли погребальные куклы. Занятия отменили, учащихся собрали у окраины кладбища. Дазай стоял дальше остальных и смотрел на недавно вырытые маленькие могилы.       Один из воспитателей произнёс речь о бессмертии души и о переходе в другой мир, где все желания исполнятся, и каждый обретёт счастье. Затем кукол уложили в коробочки, опустили в могилы и зарыли, и воспитанников отпустили с кладбища.       — Лан, а ты хочешь в другой мир? — спросил Дазай позже, когда они устроились на берегу пруда.       — Нет, — тот покачал головой и запустил камешек.       — И я не хочу, — вздохнул Дазай, наблюдая, как круглая галька исчезает под водой после нескольких скачков. — Тут мама, и у меня теперь есть друг.       — Давай сбежим, — помолчав, внезапно предложил тот.       — Сбежим? — удивился Дазай, подняв на него глаза.       — Да. Проследим за сторожами и дежурными. Придумаем план и сбежим. Ты когда-нибудь видел горы?       — Нет.       — Тогда первым делом пойдём смотреть на горы. Они такие красивые: высокие, внизу зелёные, а на самом верху белые от снега!       — Так не бывает, — прищурился Дазай. — Летом снега нет.       — А там есть, — рассмеялся Лан. — Там высоко-высоко холодно, и лежит снег. Сам увидишь.       С крыльца его окликнули, и Дазай поднялся на ноги.       — Я обойду забор и составлю карту, — шёпотом сообщил Лан, тоже поднявшись с земли. — Увидимся позже, — он махнул рукой и запустил ещё один камешек. — До встречи, Дазай, — тот улыбнулся и побежал к забору.       Дазай проводил его взглядом и обернулся к пруду, камешек уже исчез под водой.       Дазай стоял в кабинете директрисы и рассматривал тяжёлые бордовые шторы. Здесь он был впервые. Миссис Кво сидела за столом, разбирая бумаги. Дазай терпеливо дожидался, пока о нём вспомнят.       — Итак, Дазай, — она сложила пачку листов вместе, выровняла по краям и сдвинула на край стола, — пришло время тебе покинуть это место.       — Как это покинуть?       — Тебя желает забрать к себе мистер Анант. Он заполнит надлежащие документы, и ты будешь жить с ним.       — Но мама…       — Мы это уже обсуждали, Дазай, — перебила его та, — твоя мать пропала.       — И когда я уезжаю?       — Сегодня.       — Уже так скоро? Тогда мне нужно, — он оглянулся на дверь, — мне нужно собрать вещи.       — Твои вещи тебе там не понадобятся.       — Но там есть то, что я хотел бы взять с собой. Немного…       — Дазай, — миссис Кво прищурилась, её и без того узкие глаза превратились в две щёлочки, — ничто из твоих вещей там тебе не понадобится, — повторила она, разделяя слова.       — Тогда я хотел бы попрощаться со своим соседом, — тихо произнёс Дазай, опустив глаза.       — Можешь написать ему письмо, я обязательно его передам, — миссис Кво положила перед ним лист бумаги и ручку. — Как только закончишь, у ворот тебя ждёт машина.       Дорога заняла так много времени, что Дазай не раз засыпал. Когда машину тряхнуло, он очнулся от дрёмы и с удивлением обнаружил, что они едут по лесу. Узкая дорога была окружена высокими соснами. Он приоткрыл окно и вдохнул запах хвои и смолы.       Вскоре впереди показался небольшой двухэтажный дом, огороженный высоким забором. Водитель остановился у ворот, заглушил мотор и вышел из машины. Дазай наблюдал, как тот позвонил по телефону и скрылся за воротами. Тут же раздался громкий лай. Водитель вернулся через несколько минут, а следом за ним вышел высокий и худощавый хозяин дома. Рубашка топорщилась на узких плечах, словно не подходила тому по размеру. Его короткие волосы были необычного мышиного оттенка.       Дазай выбрался из машины и неуверенно подошёл ближе, заметив, что водитель жестом велит ему выйти.       — Это он?       Мистер Анант смерил его холодным и цепким взглядом, от которого у Дазая мурашки побежали по спине. Его тёмные ввалившиеся глаза на осунувшемся лице словно смотрели сквозь.       — Младше, чем вы говорили?       — Пришлось ускориться, ваше состоя… — мистер Анант повернулся, и водитель осёкся на полуслове.       — Моё состояние — не то, что должно заботить организацию, — негромко произнёс тот.       Не было ничего в его позе или тоне, но водитель нервно сглотнул и кивнул.       — Дазай Осаму, — мистер Анант повернулся к нему, — ты пустой, и с сегодняшнего дня будешь учиться жить с этим. Называй меня Лавочником.       — Тебя коснулась пустота, — Лавочник замахнулся и опустил топор, разрубив кость пополам. — Теперь ты пуст, тебе необходимо наполняться, чтобы не стать её неотъемлемой частью, — он подхватил кусок мяса и швырнул тот Грифу. — Я научу тебя бороться с пустотой, — пообещал он, отрубив ещё один кусок. — И для начала тебе необходимо больше узнать о том, из чего состоят люди.       Тварь, что жила в будке во дворе, трудно было назвать собакой. Гриф был неимоверно уродлив. Кривая горбатая спина выгибалась настолько сильно, что без труда можно было рассмотреть каждый позвонок хребта. Короткий обрубок хвоста торчал под углом. Плешивая линялая шкура обтягивала кости. Крупные чёрные когти на коротких кривых лапах вспарывали землю, как нож масло, когда Гриф рыл ямы во дворе, чтобы закопать кость.       — Вот, — Лавочник сунул Дазаю в руки большой кусок сырого мяса. — Покорми Грифа и занимайся дальше.       Дазай дождался, пока тот уйдёт в дом, а потом отшвырнул мясо в сторону. На коже осталось мерзкое ощущение липкой крови и влажной плоти. Гриф с рычанием впился в кусок жёлтыми зубами. Кожа на длинной морде собралась гармошкой, обнажив белёсые челюсти и клыки. Тот рвал мясо на части, не сводя с него маленьких чёрных глаз. Вязкая слюна стекала из пасти на землю. Дазай ни секунды не сомневался, что если бы не цепь, Гриф с не меньшим удовольствием вонзил бы клыки в его глотку.       За три года жизни в доме Лавочника Дазай изучил тот настолько, что мог бесшумно перемещаться в полной темноте. Каждую скрипучую половицу, несмазанную петлю на двери, проседающую покатую ступеньку, отошедшую балку перил на лестнице. Каждый участок гравия у дома, что мог зашуршать под ногой, каждый кривой гвоздь, за который могла зацепиться одежда. У Лавочника был острый слух, и чтобы не привлечь лишний раз его внимания, Дазай учился перемещаться по дому и двору как можно тише.       Единственной неизведанной территорией оставался подвал. Лавочник спускался туда для работы и запирался изнутри. В остальное время дверь была закрыта на ключ, который тот носил с собой.       Иногда приезжала машина, и грузчики что-то переносили туда в больших пакетах или контейнерах. С Дазаем они не разговаривали и чаще делали вид, что его не замечают. Единственным человеком, которого он видел и с кем разговаривал всё это время, был Лавочник.       Спускаясь по лестнице за новой книгой, Дазай с удивлением обнаружил, что дверь в подвал открыта. Он уверен был, что за той не отыщется ничего приятного. Скорее наоборот, очередные пугающие и мерзкие тайны, что хранит этот дом в лесной глуши. Постояв немного у лестницы, он свернул в комнату, когда его догнал оклик Лавочника.       — Дазай, спускайся сюда, пришло время для урока на практике.       Дазай вздохнул и направился к подвалу: не было смысла медлить или тянуть время: Лавочник точно знал, что он рядом и слышал, что его зовут. У двери он остановился, сделал глубокий вдох и переступил порог. Лестница привела в большую хорошо освещённую комнату. В центре стоял стол, и на том лежало человеческое тело. Лавочник ждал рядом, одетый в большой фартук и перчатки до локтей.       — Надевай, — велел он, кивнув на фартук и перчатки, лежащие на столе рядом с подносом с хирургическими инструментами.       Дазай послушно накинул и завязал тяжёлый фартук, затем натянул перчатки, рассматривая поблёскивающие на свету инструменты. Он знал название и назначение каждого из тех. Много читал про то, каких видов те бывают, как используются, хранятся и стерилизуются, но видел впервые.       — Встань здесь.       Дазай обогнул стол и встал туда, куда ему велели. Тело было женским. Бледная кожа отдавала лёгкой синевой. Голова отсутствовала. На обрубке шеи видна была большая рваная рана, сквозь которую Дазай рассмотрел белые позвонки.       — Я покажу тебе, как правильно отделять конечности и вытаскивать внутренности.       Он взял скальпель и пилу для костей и приступил к вскрытию грудной клетки. Он работал быстро, не совершая лишних движений, когда извлекал внутренние органы. Лавочник комментировал каждое своё движение. От Дазая пока требовалось внимательно наблюдать.       Когда внутренности были извлечены и уложены в специальный контейнер для отходов, Лавочник приступил к расчленению трупа. Когда тот закреплял бледную тонкую руку, для того, чтобы рассоединить локтевой сустав, Дазай заметил многочисленные неровные шрамы, покрывающие кожу от запястья до локтя.       Говорят, человек может привыкнуть ко всему. Дазай привыкал уже не первый год. К кисло-горькому запаху повреждённых внутренностей, к холодной и твёрдой на ощупь мёртвой плоти, к бледности кожи, к хрусту костей под пилой, к ярким мазкам крови на столе.       Лавочник оставлял ему десятую часть своей работы для тренировки и оттачивания навыков. В остальное время Дазай в основном занимался уборкой. Выносил мусор, отмывал разделочный стол, пол и стены. Нельзя было пропустить ни пятнышка, в противном случае ему грозило остаться в подвале на всю ночь, выскребая грязь из всех щелей. Особо придирчиво Лавочник проверял чистоту инструментов.       В свободное время Дазай был предоставлен сам себе. Чаще он читал или гулял в лесу недалеко от ограды. Если он уходил слишком далеко, ему доставался дополнительный труп на разделку. Если не отзывался, когда окликали, получал задание рассортировать склизкие гниющие потроха, которые ещё не вывезли с мусором. Если перечил, отправлялся кормить Грифа. Тот, похоже, невзлюбил его с первого дня. Хотя, возможно, Гриф ненавидел всех в этом мире, как и его хозяин. Он неизменно рычал, лаял и кидался, пытаясь сбить с ног. Лишь массивная цепь удерживала того на расстоянии.       Дазай, задумавшись, смотрел на проплывающие облака. Мягкие и белые, они казались невесомыми, и словно пена по воде скользили по яркой синеве неба. Забытая книга лежала открытой на подоконнике.       — Спускайся, — донеслось снизу.       Дазай вздрогнул, очнувшись от своих мыслей, далёких и безмятежных, как облака на небе. Он сейчас бы и не вспомнил, о чём думал только что. Дазай положил деревянного котёнка на страницы, чтобы ветер не шелестел ими, и спустился вниз. В подвале на столе ждало очередное тело. На этот раз оно почему-то было накрыто белой простынёй.       — Сегодня я расскажу тебе о самом важном в жизни пустого, — произнёс Лавочник, когда Дазай подошёл ближе. — Пустота способна лишь разрушать. Всё, чего ты коснёшься. Всё, что тебе дорого. У человека, вроде тебя, не может быть ни друзей, ни семьи, ни чувств к кому-то, в противном случае ты сам, своими руками это разрушишь рано или поздно, — тот протянул ему скальпель и сдёрнул простыню, — а теперь приступай к работе.       Дазай до боли прикусил губу, чтобы не вскрикнуть. На столе лежал Лан. Он повзрослел и стал выше. Волосы отросли, но по-прежнему вились. Дазай узнал и родинку на плече. Про ту у Лана была отдельная история. У него всегда была своя интересная история о чём угодно. Дазай неотрывно смотрел, как медленно поднимается и опускается его грудь. Лан был жив.       — Пожалуйста, не надо, — Дазай не узнал собственный голос: так тихо и хрипло тот прозвучал. — Я буду делать всё, что ты скажешь. Буду работать тут, сколько потребуется. Выполнять любые поручения. Всё, что велишь, только не это. Умоляю, — он поднял глаза и осёкся: Лавочник смотрел на него с холодным равнодушием. — Только не убивай его, — едва слышно прошептал Дазай.       — Пустота внутри тебя — причина всего, что с тобой происходит. Причина всего, что происходит сейчас, — тот оттолкнул его в сторону и забрал скальпель у него из рук.       — Нет, — Дазай уцепился за его локоть, — остановись. Прошу тебя, не надо.       Лавочник обернулся через плечо. Дазай вздрогнул и невольно попятился. Под этим взглядом чёрных лишённых эмоций глаз тело цепенело и переставало слушаться.       — Если позволишь пустоте поглотить тебя, уже никогда не встретишь тех, кто тебе был дорог. Ни при жизни, ни после смерти. Ни в этом мире, ни в каком-либо другом, — Лавочник вонзил иглу в вену на руке Лана и впрыснул содержимое шприца в кровь. — Ты пустой, Дазай. Ты один, и останешься один, если проиграешь пустоте внутри.       Дазай упёрся спиной в холодную стену. Он смотрел прямо перед собой, но видел только спину Лавочника и часть стола. Ноги подрагивали и не слушались. Из прокушенной губы по подбородку стекала кровь.       Дазай хотел кричать, но не мог разомкнуть губ. Он хотел кинуться к столу и закрыть собой Лана, но тело не двигалось. Его охватил холод. Тот зародился внутри и расползался по телу.       — Вот, — Лавочник развернулся и сунул что-то ему в руки, — положи в контейнер.       Дазай опустил глаза. Он держал в ладонях вырезанное сердце. Онемевшие руки дрожали, и он не чувствовал, какое то на ощупь. Кровь стекала по пальцам, капала из обрезков сосудов на пол к его ногам.       Ему казалось, что сердце медленно сокращается, подрагивая в руках. Звон в ушах сменился хрипом. Ноги подкосились, и в глазах стремительно потемнело.       Дазай сидел в углу подвала и смотрел на разводы подсохшей крови на столе и полу. Он не знал, сколько прошло времени. Когда он очнулся, Лавочника в подвале уже не было, и стол опустел. У мойки его дожидались испачканные в крови инструменты.       Дазай перевёл взгляд на лестницу. У перил он заметил полупрозрачную нечёткую фигуру девушки. Она смотрела на него одним глазом, вторая глазница чернела провалом. Дазай отвернулся и заметил маленького мальчика в углу. Тот сидел, прижав колени к груди и пристроив на них голову. У того не было обеих рук.       — Лан, — тихо позвал Дазай, — ты здесь? Ответом ему была тишина. Девушка развернулась и шагнула в стену, исчезнув под лестницей.       — Лан, пожалуйста, покажись. Ты же здесь? — Дазай посмотрел на свои перепачканные в засохшей крови ладони и попытался оттереть их. — Ты ведь не ушёл, да? Ты сам говорил, что не хочешь уходить в другой мир.       Оставив попытки оттереть засохшую кровь, Дазай обнял руками колени и уткнулся в них лбом.       — Прости меня, Лан. Я тебе не помог. Я ничего не смог сделать, ничего, — прошептал он, глотая слёзы. — Это из-за меня. Всё потому, что я пустой внутри. Потому, что ты отдал мне свою удачу. Это я виноват. Прости меня. Это я должен был умереть. Лучше бы я утонул тогда, — он замолчал, вслушиваясь в тишину. — Но знаешь, Лан, мне, правда, очень хотелось увидеть горы.       Дазай поднял голову. Подвал был пуст.       — Пожалуйста, уходи, Лан. Можешь не прощать меня, только не оставайся в этом ужасном месте. Пожалуйста, уходи туда, где все счастливы. Туда высоко-высоко, где на горах лежит белый снег.       Заслышав шаги, Дазай перевёл взгляд на лестницу.       — Ты ещё здесь? — окинув взглядом подвал, произнёс Лавочник. — Прекращай жалеть себя. Никто тебе не поможет, кроме тебя самого. Вот, у меня для тебя подарок, — он вынул что-то из кармана и бросил. — Проводи его и займись инструментами.       Дазай машинально поймал брошенную ему тряпичную куклу. Короткие рыжие волосы закручивались завитками, а глаза были ярко-голубыми.       Дазай вернулся из леса поздно ночью. Едва ориентируясь в темноте, он перебрался через забор и медленно пошёл к дому, когда услышал глухое рычание сбоку. Тихо звякнула цепь, рычание повторилось. Недолго думая, Дазай бросился бежать, оскальзываясь в лужах. Гриф сбил его с ног и прижал лапами к мокрой раскисшей земле. Оскаленная пасть нависла над ухом, из той несло зловонием разложения.       — Гриф, нельзя.       Голос Лавочника звучал негромко и спокойно, как и всегда. Гриф заскулил и уполз в будку, звякая цепью. Дазай поднялся на ноги и вытер руки об испачканную куртку.       — Ты закончил?       — Да, — тихо ответил Дазай.       — Отлично, тогда приступай к работе.       Тёплый душ ничуть не согрел. Дождь ещё стучал в окно и, казалось, лишь усиливался. Дазай спустился в глухую тишину подвала. Тихо шумела вода. Инструменты в руках были холодными и твёрдыми, как окоченевшая плоть.       Руки уже не дрожали, сердце болезненно не сжималось: билось размеренно и тихо, а внутри обосновалась пустота — необъятно разрастающаяся и поглощающая его с каждой секундой, гулкая и беспощадная. Как он и обещал...       А потом появился запах. От окровавленной уродливой оскаленной морды Грифа, от стерильно чистых приборов, от вымытых по десятому разу до содранных костяшек пальцев полов, из открытого нараспашку окна. От темноты ночи и из пустоты внутри, отовсюду доносился запах разложения. Подвал был сухим и чистым и пах плесенью и гнилью. От обработанных трупов ощущался запах тлена. Его жизнь была распланирована и пахла кровью и смертью.       Дазай сидел в темноте у себя в комнате и крутил в руках маленького деревянного котёнка. Мысли вращались по кругу. Вновь и вновь, он прокручивал в голове день, когда последний раз видел Лана в приюте. Тот улыбался и махал ему рукой. «До встречи, Дазай!»       Дазай зажмурился и протянул руку в темноту.       — До встречи, Лан, — едва слышно прошептал он, — я обязательно тебя когда-нибудь найду, поэтому до встречи... до встречи…       Дазай повторял эти слова шёпотом, пока не почувствовал запах разложения, исходящий изо рта. Так он и умрёт. Сгниёт изнутри, раньше, чем успеет это понять. Раньше, чем успеет это предотвратить. Дазай до боли закусил губу и сжал пальцы в кулаки. Слёзы жгли лицо. Его ядовитые слёзы.       Заслышав голоса внизу, Дазай спустился по лестнице. Лавочник разговаривал с невысокой женщиной в строгом деловом костюме и явно был недоволен.       — Эта бумага, мистер Анант, за подписью директоров организации «Эфор».       — Его передали мне на обучение, — даже не взглянув на документ, сказал Лавочник. — Я столько лет потратил, чтобы вырастить из него хоть что-то дельное, а вы хотите разом всё испортить. Он не готов. Я занимаюсь его обучением, это мне решать, мисс Траст, не организации.       — Мистер Анант, я понимаю, вы привыкли, что подавляющее число ваших требований удовлетворяется, но при всём уважении, вы — лишь один из сотрудников организации на удалённом рабочем месте. И вы можете себе позволить лечение, уединённый образ жизни, а также реализацию прочих ваших потребностей только по этой причине и за счёт средств, выделяемых на вашу работу. Приказ совета директоров обсуждению не подлежит.       Дазай с интересом рассматривал мисс Траст. Та сохраняла завидное хладнокровие в разговоре с Лавочником. Её прямой взгляд, спокойный тон и уверенный вид говорили Дазаю о том, что перед ним ещё один весьма опасный человек.       — Дазай Осаму? — обратилась к нему та. — Моё имя Шевонн Траст. Я приехала, чтобы доставить вас на встречу в центральном офисе, где будет обсуждаться ваше участие в одном из проектов организации. Вы, разумеется, сможете высказать своё мнение по этому вопросу, но ваше присутствие на встрече обязательно.       Он мельком глянул на Лавочника, что проглядывал принесённые мисс Траст документы. Тот кивнул, но Дазай кожей ощущал, насколько он недоволен ситуацией.       Мисс Траст доставила его в центральный офис организации, на которую работал Лавочник, и оставила в приёмной. Дазай сидел в мягком кресле, ожидая, когда его пригласят пройти в кабинет, и чувствовал напряжение. Проведя девятнадцать лет в изоляции от людей, здесь, в наполненном сотрудниками здании, он чувствовал себя весьма неуютно.       За стеклянной перегородкой по коридору ходили люди. И хоть Дазай знал, что с обратной стороны та непрозрачна, ощущал себя рыбой в пустом аквариуме. Он задыхался всё сильнее с каждой минутой. Возрастающее волнение давило на виски.       Крайняя дверь в коридоре открылась, и из неё вышел невысокий молодой мужчина — сотрудник организации, если судить по нашивке на жилетке. Вьющиеся рыжие волосы были стянуты в хвост.       Дазай поднялся на ноги и медленно подошёл к перегородке. Он поднял руку и коснулся стекла самыми кончиками пальцев. Мужчина по ту сторону совершенно точно не мог его видеть, но смотрел прямо на него. Тот разговаривал с кем-то по телефону, щуря ярко-голубые глаза, и смеялся.       — Вас ожидают, — раздался за спиной голос мисс Траст.       — Кто это? — спросил Дазай, не обернувшись.       — Мистер Накахара, — выглянув из-за его плеча, ответила она. — Техник-наладчик, работает в южном филиале организации.       — Я буду участвовать в вашем новом проекте, если моим напарником будет этот человек.       — Вы ещё даже не слышали о самом проекте. Вы уверены? — удивилась мисс Траст.       — Да, — ответил Дазай, проводив мистера Накахару взглядом. — Это моё единственное требование.