Лабиринт

      Суперразрушитель «Экзекьютор» достиг Внешнего кольца, возвращаясь в сектор Атравис, обогнул Джестефад и вышел на стационарную орбиту вулканической планеты.       Постройка замка, разместившегося на утёсе, являющемся в данный момент наиболее высокой точкой Мустафара, подошла к финалу. В этой резиденции удалось обустроить обширную, наполненную новейшим оборудованием, наиболее защищённую камеру для медитации. Сейсмическая активность планеты, конечно, вносила свои коррективы, и полностью достроенным замок считался лишь условно. Оборонительные сооружения, дамбу и нижние уровни, где располагались посадочные площадки и подсобные помещения, дроиды реставрировали и перестраивали с незавидной регулярностью.       Дарт Вейдер сам пилотировал шаттл, не доверившись в этом случае автопилоту, в ручном режиме вывел корабль на только что отреставрированную взлетно-посадочную площадку. Прошел по пустынным залам, поднявшись на лифте на верхний уровень северной башни замка.       Только вооруженные человекоподобные боевые дроиды активировались при введении биометрического кода владельца замка и оказались свидетелями прибытия Темного Лорда в его обитель. Механическая охранники, облачённые в алые плащи, выделялись странными цветовыми пятнами на фоне обсидиановой отделки помещения.       Вейдер взглянул на это и в который раз подумал, что дроидам красные плащи без надобности. Ведь людям-воинам они нужны, чтобы на алом фоне не так резко выделялись пятна крови.       За бронированными створками медитационной камеры Вейдер рухнул в комфортное кресло и вытянулся во весь рост, откидываясь на выставленное в низкое положение спинку. Если бы не машина, контролирующая каждый вдох и выдох, то Вейдер, пожалуй, задержал бы на мгновение дыхание и вздохнул бы удовлетворенно.       С пульта управления, встроенного в подлокотник кресла, он ввёл необходимые команды. Послышалось характерное шипение. Давление атмосферы в медитационном отсеке увеличилось, концентрация кислорода достигла необходимого уровня насыщения. Это помещение, пожалуй, самая большая барокамера из всех существующих в Галактике. И неразумный расход энергии одновременно. Но на планете, где энергия добывалась прямой переработкой тепла, исходящего от лавовых потоков, можно было позволить многое.       Император считал, что это он навязал Вейдеру постройку резиденции на Мустафаре. Чтобы тяжелыми воспоминаниями поддерживать в ученике ярость и тягу к Темной стороне. И только Вейдер знал о преимуществах, которые даёт ему эта дислокация, в отличие от слишком близкой к Императору резиденции на Корусанте, когда нигде не скрыться от всевидящего ока Владыки.       Механические манипуляторы активированного медицинского дроида отсоединили от брони и сняли с Вейдера шлем, ловко, практически неощутимо убрали с лица маску. Можно было справиться с этим и самостоятельно. Но из-за игл, соединённых с нервными окончаниями, это всегда сопровождалось болью.       Замигал сигнал включившегося коммутатора, встроенного в подлокотник. Приняв сообщение, Вейдер посредством пульта управления остановил манипулятор, уже успевший ослабить винты, рассоединить разъёмы и снять ворот, оставляя Вейдера без подключения к аппарату искусственного дыхания. Перенасыщенный кислородом воздух проникал через органы дыхания, вызывая жжение в повреждённым легких. Но пусть даже через боль и в идеальных условиях, дышать самостоятельно казалось Вейдеру величайшим достижением.       Открывшиеся бронированные створки пропустили в камеру для медитаций Хранителя.       Вейдер повернулся к слуге в полуоборота. В приглушенном свете создающем мягкие тени, лицо Темного Лорда, покрытое рубцами, приобретало более мягкие очертания.       Вейдер взглянул на слугу. Вейни держался неплохо. Хоть избыток кислорода порой вызывал у Хранителя спутанность сознания и временами галлюцинации. Наблюдать было забавно. Иногда полезно. У слуги развязывался язык, и скрывать что-либо Хранитель не смог бы.       Временами при превышении дозы насыщения кислородом признаки гипероксии, чуть в меньшей степени возникали и у Вейдера. В такие моменты он даже мог завести со слугой непринужденный разговор. Хотя, очень быстро возвращал самоконтроль и замолкал, становясь ещё более замкнутым, чем обычно.       Вейдер отдал команду меддроиду на введение препаратов для внутривенного наркоза и установил таймер для отсроченного начала.       Хранитель качнул головой и отменил команду.       — Это в последний раз, — Вейдер нахмурился, меж надбровными дугами пролегла глубокая борозда, даже более отчетливая, чем шрамы. Он злился. Тихий без модулятора звука голос и эта фраза… У него самого создалось ощущение, что он просит.       — Сколько месяцев продолжается этот последний раз? — невозмутимость Хранителя, никакого стремления показать превосходство перед господином охлаждали вспыхнувшую злость.       Опираясь на механический протез руки, Вейер приподнялся, садясь в кресле.       — Что ещё скажешь, Вейни? Я же вижу, тебя просто распирает от необходимости высказаться.       — Скажу, что понимаю, длительное пребывание в резервуаре с бактой наедине с собственными мыслями может любого свести с ума. Но и анестетик больше вводить нельзя. Придётся обойтись медитационными практиками.       Вейдер вновь откинулся на спинку кресла.       — Хорошо. По крайней мере боль напомнит мне, что я ещё жив. В анестезии мне отказано. Выспаться я хотя бы могу?       Вейни застыл. Сказать самое неприятное было сложно.       — При том количестве препаратов анестезии и снотворных, что введены в ваш кровоток за последние четырнадцать лет… Это вас убьёт, Милорд. Слишком большая нагрузка для сердца. Если придётся заменить клапаны на искусственные… при существующих нагрузках срок работы вашей сердечной мышцы ограничится максимум годом. Про постепенную необратимую деградацию даже пока сохранившихся нервных окончаний вегетативной нервной системы можно было и промолчать. Вы сами все понимаете. Снотворные тоже придётся ограничить и оставить на крайний случай. Что, если попытаться уснуть… обычным способом?       — Без анестезии, — из-за стягивающих кожу губ шрамов усмешка давалась с трудом. Но сейчас получилась. Немного горькая.       Казалось, этот разговор будет более сложным. И господина можно было бы понять. Больше удивляла безмятежность, с которой Вейдер воспринял необходимость отказаться от обезболивающих препаратов.       — Что-то ещё? — Вейдер приглушил освещение до едва рассеиваемого полумрака. Прикрыть поврежденные глаза зарубцевавшимися веками было сложно. Это вынуждало скрываться в сумраке. Словно монстр, скрывающийся во тьме. — Уходи! — пытаясь максимально повысить голос, шепнул Вейдер.       Но Вейни медлил.       — Ну? — вопросительно воззрился Темный Лорд туда, где улавливались очертания силуэта слуги.       — О новом инженере… Узнай, что здесь происходит, Император не одобрил бы ваши действия.       — Гранд-Инквизитор знает. Значит, осведомлён и Император.       — Но только я знаю, что пополнять штат необходимости не было, — невозмутимо сообщил Вейни.       — Анестезия невозможна, спать получится с трудом, медитация, необходимость пребывания исключительно наедине с собственными мыслями сведёт меня с ума, — вот теперь голос повысить удалось, даже на мгновение прорвались рычащие ноты.       — Считаете, нашли выход? Занять своё сознание иллюзией? — Хранитель помнил совершенно дикий, затравленный взгляд девушки после так называемого «отдыха». — Об этом Император не осведомлён.       — Ментальными проекциями, — поправил слугу Вейдер. — Император предпочёл бы, чтобы я окончательно впал в безумие. Сам нарушил все существующие правила ситхов. Я же не имею права даже на ученика.       — Сомневаюсь, что вас это останавливает. Но ученик — это одно. А то, что происходит в этих стенах, я даже не знаю, как назвать.       — Но ты ведь не надсмотрщиком ко мне приставлен. Помнишь, что обещал говорить правду? Ну же, Вейни, признайся, докладываешь Императору о моих действиях?       — Нет.       Кажется, новый инженер, с которым Вейни пришлось нянчиться последние три недели в период отсутствия Владыки, очень точно сформулировал суть происходящего. Мания преследования явно усугублялась.       — Сколько лет я при вас, Милорд, помните?       — С момента закладки фундамента этого замка.       — Значит, почти десять. И Вы с самого начала приказали мне говорить лишь правду, но лишь Вам. Не оглядываясь, не опасаясь последствий.       — Мне нужен был незамутненный, сторонний взгляд на происходящее.       Почти сразу, только прийдя в себя после схватки на Мустафаре, Лорд Вейдер очень ясно осознал, насколько сильно ему необходим тот, кто предан, внимал бы его словам, выполнял приказы, но в ответ на любую вспышку не отвечал эмоционально, не проявлял никаких оттенков эмоций. И поддерживал бы связь Темного Владыки с реальностью, тем самым удерживая от такого близкого безумия.       — Сейчас Вам это без надобности?       — Нет. Продолжай, — голос вновь выровнялся до шёпота.       — Я — не ситх. У меня есть свои принципы. И должен признаться, что считаю ваши действия… некорректными. Сейчас я осознал, как назвать это явление. Чтобы не сойти с ума, Вы завели себе домашнее животное. Живую игрушку. И проявляете намеренную жестокость. Принуждаете меня поступать так же. Те требования, что вы выставляете при проведении инструктажа так называемого инженера, больше напоминают пытки — моральные и физические.       — Хочешь оспорить мои методы обучения?       — И заставляете меня проявлять жестокость. Необязательную в этом случае, — с напором повторил Хранитель.       — Легенда должна быть правдоподобна. Для Императора. И всех остальных, кто вздумает сунуть нос не в свои дела. И Было интересно узнать реакции в экстремальных условиях.       — Ключевое слово «интересно». Вы и не отрицаете. Учтите, если ради забавы питомца регулярно избивать, рано или поздно он обернётся против хозяина и попытается перегрызть тому глотку, — наверное, если бы Хранитель способен был на эмоциональную вспышку, он сейчас грубо повысил бы голос.       — Мне это что-то напомнило…       — Уж не отношения ли учитель-ученик у ситхов? Прошу прощения, — Вейни отвёл взгляд. — Но вы требуете от меня правду. Это — не игра в иную реальность, а игра с чужой жизнью. В таком случае, чем вы отличаетесь от Императора?       — Не было изначально такой цели. Твои выводы не верны, — Вейдер с усилием вновь повысил голос. — Несколько лет я наблюдал за сформировавшейся в Силе искрой равновесия. Столь незначительной, словно песчина в космическом пространстве, что на фоне столкновения сторон его, похоже, никто больше и не заметил. И я пропустил бы, если бы мне вынуждено не приходилось проводить множество часов за пределами реальности: в медитации или искусственном, под действием препаратов сне. Я считал, что источником равновесия вряд ли будет живое существо, иначе оно давно проявило бы себя в Силе ещё как-то.       И вот… проявило. Инквизиторы среагировали быстро. Хорошая работа. А мне в течение нескольких минут пришлось изучить досье некстати возникшего форсьюзера и выдумать более-менее логичную причину, почему его… её нужно доставить на Мустафар. Потому что при любом другом исходе в железной хватке инквизиции равновесие исчезло бы. А я хочу, чтобы оно существовало.       Нейтральное существо. Абсолютно. Нет тяги ни к Светлой стороне, ни к Тьме. Даже сейчас я сомневаюсь, что это чувствительность к Силе, а не какое-нибудь другое явление. Остальные тоже не поняли. Мне даже не интересно, человек ли это существо, живое ли оно.       Нейтральный чувствительный к Силе объект. И этим так же интересен, как и ты, человек, от рождения неспособный испытывать эмоции. Но при этом обладающий острым умом и, оказывается, даже неким подобием… Сострадания?       Ощутить момент равновесия — подобно отдыху от эмоций в твоём присутствии.       И теперь далёкий абстрактный неодушевленный объект стал живым человеком. Находящимся слишком близко. И я не понимаю, что мне со всем этим делать.       Хранитель склонил голову в поклоне, исполненном уважения к господину: — До встречи с Вами, Милорд, я считал себя ущербным. И только в Вашем присутствии неумение испытать эмоции — достоинство. Что делать… Обладать теперь принадлежащим только вам равновесием. Как бы неоднозначно это ни звучало.       Вейдер ударил механическим протезом по пульту управления на подлокотнике. Манипуляторы дроида продолжили выполнять функции, постепенно освобождая уставшее от дискомфорта доспехов тело.       Хранитель благоразумно отвернулся и направился к выходу.       — Задержись, Вейни. Проследи, чтобы эти железяки не угробили меня раньше срока.       Лишь когда резервуар наполнился бактой, и бронированные створки с металлическим лязгом замкнулись, отделяя помещение с бакта-камерой от остальной части медицинского отсека, Хранитель чуть нетвердым из-за кислородного отравления шагом покинул камеру для медитации. А Вейдер остался. В сознании, наедине с мыслями, воспоминаниями, болью и погружающей в безумие Тьмой.