Лабиринт

Корусант       Уровни научно-исследовательского центра уходили далеко вглубь поверхности планеты, на сотни метров, не уступая в размахе небоскребам, с той лишь разницей, что внешняя часть комплекса размещалась извне, словно верхушка айсберга, лишь на десятую часть. Остальные этажи, скрытые от посторонних взглядов под землёй, напичканные электроникой систем безопасности, охранялись штурмовиками почти так же надежно, как дворец Императора.       В комплексе соседствовали разные научные отделы и группы, велись исследования сразу в нескольких направлениях и отраслях науки и технологий. И лишь посвящённые знали, что под вывеской отдела нанотехнологий, а, ещё, соседней фармацевтической лаборатории и нескольких мелких исследовательских групп, ведутся совместные эксперименты в области генетики и разработка бактериологического оружия.       Профессор Ян Алиит спустился на одном из, по меньшей мере, трёх десяткой лифтов на тридцатый уровень подземного комплекса, прошествовал по коридору, неспешно вошёл в первый отсек лаборатории и, вдруг, настороженно застыл.       Склонившийся над окуляром электронного микроскопа лаборант так же с тревогой уставился на руководителя. Если бы не прозрачно-серый цвет глаз профессора, из-за слишком светлой кожи и почти белых волосос Яна Алиита принимали бы за альбиноса. И сейчас его полупрозрачные радужки отразили тревожный сигнал, замигавший красным на панели управления терминалом лаборатории.       Какое-то смутное предчувствие все утро не давало покоя профессору. Он списывал это на волнение из-за внезапной пропажи Фреи и слишком долгого ее отсутствия.       Император убеждал, что с дочерью все в порядке. Пока ещё. Требуя каких-то реальных и определенных результатов исследований. Быстрее и больше. Иначе, «знаешь, всякое может случиться», — как однажды выразился Палпатин.       Где Фрея сейчас находится, Ян Алиит не знал.       — В надежных руках, — каждый раз в ответ на любой подобный вопрос уклончиво отвечал Император.       Профессор готов был поклясться, там, под складками глубоко надвинутого капюшона, ситх при этом всегда ухмылялся.       Алиит привык разделять, никогда не смешивая, долг и чувства. Но сейчас это давалось все сложнее. Долг ученого перед Империей он добросовестно выполнял и считал, что не совершил никакого проступка, чтобы так его наказывать.       Теперь это новое предчувствие, словно не дающий покоя зуд где-то внутри сознания. Так, должно быть, чувствует себя человек, знающий, что-то обязательно произойдёт, безрезультатно пытающийся облачить смутные образы в слова. Это накатившее, словно перед грозой, ощущение тревоги оказалось предупреждением о реальной опасности. Хоть сразу и не понять, откуда она исходила.       Теперь смутное ощущение оформилось во вполне материальный сигнал тревоги, исходящий от сработавшего датчика движения на уровне этажом выше, там, где располагался один из отделов центра нанотехнологий.       Профессор подошёл к терминалу, просматривая записи с камер слежения. Ничего подозрительного. Его взгляд остановился на цифрах часов, все так же отсчитывающих время. Он сверил их с часами на своём датападе. И внезапно понял. Чуть ранее, проходя по уровню, где сработал датчик движения, он тогда взглянул на часы. Алиит пролистнул записи с камер слежения на то время и место, где смотрел на экран датапада, и сразу же ударил рукой по кнопке вызова охраны. На записи профессора не оказалось. Теперь, присмотревшись внимательнее, он осознал, что камеры слежения не работают, а картинка застыла на одном зацикленном наборе из двадцати пяти кадров. Взвыла тревожная сирена. Начальник охраны, бегло выслушав заведующего лаборатории, приказал штурмовикам осмотреть этаж с отключёнными камерами и все близлежащие уровни.       В этот момент издалека, где-то на том же верхнем уровне, раздался взрыв. Ощущение словно перед бурей, не подвело. И сейчас в виде взрыва разразился первый её раскат. За одним не замедлил следующий. От ударной волны вздрогнул потолок. Профессор ринулся к выходу, к лифту, поднимаясь на уровень выше, далее, вдоль по коридору, к лаборатории, где сработал датчик движения. Он видел, как штурмовики занимают оборонительные позиции.       Можно было оставить охране делать их работу. Но Аллит знал, в той части лаборатории хранятся важные голозаписи. Если их потерять, Император спросит в первую очередь с него.       От раздвижных дверей остались лишь куски оплавленного металла. По центру зияла дыра, в которою не то что человек, хатт протиснулся бы. Развороченные внутренности дроидов, поврежденная техника, расплавившиеся очертания сейфа. Лампы дневного Света расколоты взрывом. Внутри разгромленной лаборатории — тьма, расколотая мерцанием тревожных огней, потрескивание электрических искр в обнаженных из-за оплавившийся изоляции проводах.       Разрезавший темноту выстрел из бластера чудом не достал цель — самого профессора. Выпущеный заряд угодил в останки многострадальной двери. Второй вскользь заряд обжег плечо и шею Алиита.       Профессор укрылся за куском оплавленного металла. Сквозь дымовую завесу, которую вряд ли мог создать небольшой, зарождающийся пожар и тлеющая изоляция проводов, ничего невозможно разглядеть. Кто-то готовил путь к отступлению.       Три диверсанта в самодельных, но оттого не менее функциональных доспехах, поверх которых намотано тряпьё так, что определить изготовителя брони и, даже, расу террористов было невозможно. Типичные наемники. Или только желали ими казаться.       То, что произошло дальше, не укладывалось в привычные логические рамки. Один из троих, которые до сих пор, очевидно, действовали заодно, самый низкий и шустрый двумя выстрелами из бластера уложил своих сообщников. Добавив им по несколько контрольных зарядов в голову, прежде, чем охрана из штурмовиков успела явиться на место преступления, бросил поверх тел бластер и скрылся из виду.       Штурмовики нашли профессора, склонившегося над телами напавших. Он сжимал в руке и разглядывал только что поднятое оружие.       — Я убрал двоих, третий направился туда, — взмахнул профессор бластером в том направлении, где скрылся наемник.       Алиит солгал. На свой страх и риск. Но ситуация усугублялась. А изворотливый ум профессора отчаянно пытался найти из неё выход, желательно, максимально безопасный.       — Не дайте ему уйти, — раздался голос командира штурмовиков. — До поверхности двадцать уровней. Ему не выбраться.       Злоумышленника обнаружили. Схватившие его штурмовики сдернули с террориста шлем. Под ним оказался человек совершенно непримечательный, плохо запоминающейся наружности. Стоило охране его обезоружить, надеть наручники и немного расслабиться, как из приоткрывшегося рта гуманоида выскользнули щупальца. Их мощи хватило, чтобы пробить одному из штурмовиков шлем. Человек вскрикнул, забился в конвульсиях, из-под шлема, вниз, по броне, хлынули потоки крови. Все произошло так быстро, что второй штурмовик успел приложить гуманоида прикладом по затылку лишь когда мертвое тело напарника, лишившись мозга, рухнуло на пол.       Пока подоспевшее подкрепление тащило последнего оставшегося в живых террориста в камеру, тот даже не упирался. Но, лишь оставшись один, существо, слишком похожее на человека, проговорив пару фраз на незнакомом языке, задергалось в конвульсиях.       Подоспевшие к камере охранники нашли лишь остывающий труп. Изо рта светло-розовой струйкой стекала пена с примесями прожилок крови.       — Он раскусил капсулу с ядом, — отчитываясь командиру, рядовой вытянулся по струнке. — Мы не могли успеть…       Штурмовики методично прочёсывали весь научно-исследовательский комплекс уровень за уровнем. Никаких следов злоумышленников или возможного взлома кроме отдела разработок по нанотехнологиям обнаружено не было. Казалось, инцидент исчерпан. Террористы мертвы. Кроме незначительных повреждений оборудования и пары ранений у персонала — обошлось без особых потерь.       Обыск ещё не завершился, когда в лабораторию, где медицинский дроид залечивал у профессора Алиита ожог от заряда бластера, в несколько взволнованном состоянии ворвался лаборант.       — Профессор Алиит. Это был отвлекающий манёвр! Диверсия — лишь отвлекающий манёвр! — взгляд сотрудника, блуждающий, растерянный не предвещал ничего хорошего. — Кто-то воспользовался неразберихой в момент нападения и скопировал террбайты информации с главного кластера серверов всего комплекса. Всю! Абсолютно всю информацию, накопленную с момента основания этого исследовательского центра.       Профессор Алиит стиснул губы, скрипнул зубами, нахмурился. Прямая осанка его гибкого, поджарого тела словно сдалась под натиском тяжелого бремени ответсвенности: до сих расправленные плечи и спина как-то сгорбились. Он даже стал казаться чуть ниже ростом. Для него, руководителя наиболее приоритетного для Императора проекта этого научно-исследовательского комплекса, кража информации из подведомственного ему объекта означала смерть, долгую и мучительную.       — Император осведомлён? — Алиит ощущал, как он напряжения похолодели и онемели губы, слова давались с трудом. Он выговаривал их медленно и приглушенно.       Он неспешно подошёл к лабораторному столу. Повернулся спиной к лаборанту. Медленно, словно находясь в раздумьях взял емкость с реактивом, осторожно отвинтил герметичную крышку.       — Нет. Мне казалось это — ваше право сообщить ему об этом, — в силу неосведомленности, лаборант не до конца осознавал серьезность произошедшей утечки информации. Но интуитивно понимал: кто преподнесёт эту новость Императору, на того первого и обрушится гнев.       — Хорошо… — растягивая звуки, словно обдумывая что-то, произнёс профессор. — Хочешь жить? Молчи.       — Но, профессор Алиит, так нельзя, — отступив на шаг, лаборант подался к входной двери. — Если Император узнает, что я утаил от него этот факт… то…       «Жаль, охрана отобрала бластер», — мелькнула мысль.       Взглянув на запертую, бронированную, звукоизолированную дверь, профессор усмехнулся. Одним стремительным движением Алиит развернулся, скользнул чуть ближе и плеснул в лицо лаборанта кислотный реактив из открытой только-что ёмкости. Человек истошно завопил, схватился руками за лицо, инстинктивно царапая кожу, словно пытаясь содрать нестерпимо жгущий эпидермис, чтобы облегчить страдания, пытаясь оттереть глаза от разьедающей плоть до мышц и костей жидкости. Его кожа уже вздулась волдырями, которые лопались, обнажая обуглившийся участки. Алиит сбил лаборанта с ног, уселся сверху и крепко прижал коленом горло человека, отбивающегося, но уже не способного кричать. И давил пока не убедился, что помощник мертв.       Спустя час после нападения злоумышлеников на дне шахты лифта офицер службы безопасности обнаружил искореженное тело лаборанта. Списав смерть работника на потери в результате нападения злоумышленников, начальник безопасности лишь вскользь сообщил Императору об этом инциденте, перечисляя все происшествия во время теракта.       Вскоре, когда шумиха улеглась, Палпатину доложили, что неизвестные устроили в научном комплексе диверсионный взрыв. А руководитель лаборатории доблестно защищал результаты исследований и сам был ранен.       Алиит понимал, когда-то утаённое все равно станет явным. Но не сейчас. Потому оставалась надежда, когда все обнаружится, это будет не так уж и важно. Мустафар       Нечасто доводилось видеть Императора столь разъярённым. Сейчас Дарту Вейдеру предоставился такой шанс.       Голопроекция Палпатина слегка подрагивала, теряя четкость. Плохо контролируемые Императором из-за вскипающего гнева потоки Силы действовали на передатчик       — Я отправил тебе все данные. И хочу, чтобы ты немедленно нашёл террористов. Они взорвали терминал, видимо, пытаясь раздобыть информацию. Но не учли, что до информации, хранящейся на сервере, таким способом не добраться.       Вейдер медленно поднялся с колена, выпрямляясь во весь внушительный рост. Красные отблески линз маски хорошо скрывали взгляд, выражение которого сейчас очень не понравилось бы Императору.       — Они что-то похитили? — уточнил Вейдер. Невозможность дыхания сбиться, ровный, с металлическими нотами голос, доносящийся из модулятора, сейчас работали на него.       — Нет. Ничего. Не успели, — громыхнул Император. — Моя охрана работает надежно. В то время как ты где-то прохлаждаешься.       Вейдер бросил мимолетный взгляд на узкое окно, за которым мерцали алые всполохи, заполоняющие все пространство по ту сторону стен замка.       Если бы Император мог видеть лицо ученика, то, возможно, заметил бы тень неопределенной эмоции, промелькнувшей и мгновенно угасшей.       — Прохлаждаюсь?.. — бесстрастно уточнил Вейдер.       — Я ощущаю твой гнев. Сильный гнев. Хочешь мне что-то сказать? Как обычно, что-то дерзкое? — голографическое изображение дрогнуло с большей амплитудой.       — Моя ненависть вечна. И гнев — моя естественная сущность. Вы знаете это, учитель. Иначе, вы бы меня не выбрали. Я хотел сказать, что прекрасно понимаю Ваш путь. И не подведу, — Вейдер укрыл свои мысли за плотной пеленой столь привычной Императору ярости. — Не сомневайтесь. Я узнаю, кто это сделал. Доставить их живыми или мертвыми?       — Как получится. Но подтверждение их смерти должно быть предоставлено мне.       Небрежно бросив последние слова, Император отключил связь со своей стороны. Вейдер ещё какое-то время стоял перед померкшим голопроектором, размышляя о чем-то своём. О Вечности. О мираже Бессмертия.