Лабиринт

      Замок выглядел пустым. Замок ощущался пустым. Даже Хранитель лишь незримо присутствовал. Словно бесплотный дух, навеки привязанный к поднимающимся над потоками лавы чертогам. Течение Силы сквозь обсидиановые башни замерло. Камертон застыл, не желая вступать в резонанс с Тьмой в отсутствие его владельца.       Деятельность в замке остановилась. Даже большая часть дроидов не функционировала.       Чем глубже переживание, тем труднее его выразить. Лишь поверхностные чувства могут найти себе немедленное и шумное выражение. Фрея сейчас не жила, как-то машинально думала, двигалась, ела то, что приносил дроид-разносчик. Безмолвие замка вполне соответствовало внутреннему опустошению в её сознании.       Достигнуть крайней степени отчаяния, значит забыть о страхе. И она перестала его испытывать. Ей сказали, замок — не тюрьма. По прибытии сюда она поверила, что от неё что-то зависит, собрав всю волю, сцепив зубы, терпела обучение, изматывающее, на пределе сил, на износ, выполняла обязанности. Считая, так нужно, так она защитит свою семью, оставшуюся на Корусанте. Не смогла. Не защитила.       Монстр, чья внешность соответствовала его действиям, мог одним словом перечеркнуть судьбы: её, и всех, кто ей дорог. А, возможно, уже сделал это. Фрея даже не знала, жив её отец или уже нет. Но самым возмутительным, вызывающим досаду и злость на саму себя, была невозможность испытывать к ненависть владельцу замка. Прокручивая раз за разом подслушанные там, в коридоре, слова, она надеялась испытать хотя бы неприязнь. И не могла. А осознавая, что чувство опустошенности связано с отсутствием связи с сознанием Темного Лорда, ненавидела, только саму себя.       Прошло более месяца. Гигантский камертон вновь завибрировал, соединяясь с Силой. Казалось, каждая обсидиановая плита наполнилась Тьмой. Дарт Вейдер вернулся на Мустафар.       Фрея ощущала это. Стоило лишь задремать или прикрыть глаза, ее влекло его сознание. Испытывая саморазрушительное презрение к себе самой, чувствуя, как её разум тянется к его Силе, она окончательно потеряла покой.       Принять решение: не засыпать совсем, столько, сколько сможет продержаться, показалось логичным решением. Она не проявит слабость. Фрея знала, он тоже пытался пробиться в её разум. И каждый раз пресекала попытку, заглушая желание уснуть. Бодрствуя, она возводила барьер, занимая разум навязчивыми посторонними образами, мысленно прокручивая цветные грани гигантского мегаминкса*, собирая, расставляя комбинации и снова смешивая цвета.       Проходили сутки, двое, трое… Измотанная бессонницей и попытками противостоять разуму ситха девушка все же решилась на разговор. Только не иллюзорный. Она явилась в медицинский отсек.       Бронированная перегородка между помещением с бакта-резервуаром и медицинским отсеком была закрыта, все оборудование активировано. Но никто не дежурил.       «Почему? Да потому что не требовалось этого! Ты попалась в умело расставленную западню, — отругала себя Фрея. — Потому что, и это — ложь!»       Манипуляторы только сняли шлем, когда Вейдер не услышал, скорее, ощутил, как за бронированной перегородкой грохнули закрывшись первые двери.       Вейни вернулся? Он не звал его.       Дав приказ манипуляторам надеть шлем обратно, он поднялся с кресла. Обойдя резервуар, ещё не наполнившийся бактой, Вейдер спустился со ступеней, остановился у закрытого шлюза.       Броня двери не пропускала звуков. Но понять, кто по ту сторону оказалось просто. Вейдер с панели управления включил микрофоны.       — Вся эта ложь… Она уничтожает меня. Хуже, чем сделали бы это физически, — голос Фреи дрожал. — Я думаю, человек имеет полное право говорить, когда испытывает боль. Это даже не право, это — долг».       Безответно…       Фрея прошлась от стены к стене, снова вернулась к бронедвери, положила ладони на холодный металл, потянулась сознанием.       Безответно… Та же броня и холод его сознания, как под её ладонями.       Фрея оттолкнулась от рельефной металлической плиты, отошла на пару шагов, окидывая преграду взглядом.       — Должность инженера — ложь! Я знаю все! А кто же будет наблюдать, чтобы Вы сами себе не навредили в приступе ярости и ненависти. К кому? К окружающим? К себе самому?       Зло выкрикнутые слова ответ нашли. Только не ментальный. На одном из кислородных баллонов лопнул клапан подачи газа. Струя сжатого кислорода с тихим шипением наполняла пространство взрывоопасным газом.       — Ну же, убей меня! Или себя! Кто будет тосковать? Или всем станет легче?       Мысль была такой чёткой и ясной, что невозможно не понять. Он слышал, с какой злостью она выкрикнула это. Даже представил, как миловидное лицо девушки искажает гримаса гнева. Равновесие готово было вот-вот разрушиться. Хотелось что-то изменить. Темная сторона с этот краткий миг подняла голову и потянулась к его Тьме.       Хотелось открыть шлюз, выйти. И что делать? Говорить слова утешения? Какая бессмыслица!       Нарастающая пульсирующая ярость из-за злых слов, из-за нарушенного равновесия, вскипала в сознании Вейдера.       Фрея ощутила головную боль, потемнело в глазах. Измученная бессонницей, она мыслила слишком нереальными категориями, слишком эмоционально.       «Он не выпустил боевых дроидов лишь потому, что не удостоил вниманием, не пожелал открыть бронированную дверь. Да ему и не нужно. Убьёт, даже не взглянув».       Фрея совершенно чётко, несмотря на замутнённое усталостью сознание, поняла это. Шипел вырывающийся из пробоины кислород. Заискрило повреждённое оборудование. Кислородный баллон, поднятый его Силой, пролетел пару метров, ударившись в потолок. Громыхнул взрыв.       Повезло, что утечка кислорода оказалась не такой уж значительной. Фрею отбросило взрывной волной к выходу. Цепляясь за наружную дверь, ей все же удалось открыть её и выскользнула наружу. И только сейчас осознала, что по плечу разливается влажное пятно и почувствовала боль.       Взорванные и разорванные на запчасти дроиды отлетели с приданным взрывом ускорением. Один из пронесшихся кусков металла распорол куртку Фреи и оцарапал плечо. Если не считать заложенных ушей и шума голове от легкой контузии, легко отделалась. Пока-что.       Фрея надеясь укрыться к своей комнате, понимая, как это глупо, когда Хранитель поймал её в коридоре, почти у самого входа в медотсек. Ухватив за плечи, он повернул её лицом к тусклому источнику Света.       — Ты в норме?       — Нет.       Ощутив под ладонью липкое пятно крови, он ещё раз с легкость, словно куклу, развернул девушку теперь в другую сторону, чтобы свет падал на повреждённое плечо.       — Тебе нужна помощь. Идём, — Хранитель попытался тащить её к медотсеку. — Меддроид сделает все лучше, чем я.       — Нет там уже никаких дроидов! — Фрея вырвалась из хватки Хранителя. — Запасы кислорода взорвались. Там, наверное, ничего нет!       Она не могла даже расплакаться. Только смотрела перед собой, не ощущая ранения.       — Понимаю, ты боишься, но… — Вейни взглянул в сторону медотсека. — Я должен быть там.       — Я не боюсь, — Фрея качнула головой, стиснула кулаки. Хотела расплакаться, но не могла. — Мне стыдно. Это я виновата!       Взгляд Хранителя ещё лишь секунду метался между входом в медотсек и Фреей. Что бы там ни произошло, энергоэкран защитит господина. Но нужно поспешить.       — Иди в свою комнату. Я сейчас пришлю дроида.       — Спасибо, — прошептала Фрея.       Вейдер открыл бронированную преграду, вышел, прошёлся через охваченный пожаром выгорающего кислорода отсек.       Вейни, распахнул двери. Он так спешил, что в дыму, создаваемом тлением проводки, что едва не натолкнулся на Вейдера. Из пылающего отсека они вышли вдвоём.       — Вы в порядке, Милорд?       — Да. А что, ты тоже желаешь моей смерти? — металлические ноты в голосе Вейдера звучали ниже и жёстче.       Хранитель остановился, посмотрел на господина внимательным взглядом человека, видевшего в этой жизни все и давно переставшего удивляться чему-либо.       — Это — все, что Вы хотели мне сказать, Милорд?       — Да! — раздраженно бросил Вейдер, не оборачиваясь, направился к своему кабинету.       Отдых, который изначально не задался, откладывался на неопределенное время. Только Вейдер вошёл в кабинет, замигал сигнал, сообщая о вызове по Голонету от Императора.       — Где дочь доктора Алиита? — сейчас Император казался безмятежно-спокойным. События месячной давности пока не имели последствий, призабылись, и воспоминания о них как-то улеглись.       — Мертва, — Вейдер повёл мощными плечами, и качнул головой, словно отгонял навязчивые мысли. Он испытывал такую едва скрываемую ярость, что Дарт Сидиус даже не усомнился — ученик умертвил девушку буквально перед самым разговором.       — Как предсказуемо. Наигрался? Чем бы дитя не тешилось, — иронично, но без тени осуждения хмыкнул ситх. — Тело где?       — В реке лавы.       Фрея разозлила его исполненными гневом словами. Но сейчас это происшествие было выгодно Вейдеру. Дочь доктора Алиита была нужна. Её отец обучил всему, что знал сам по проекту «Бессмертие». Вейдер надеялся, что дочь окажется не глупее отца. Да что там, в тайне он желал, чтобы ученица превзошла учителя. А теперь её даже искать не будут. Словно сама Сила благоприятствовала, чтобы он мог достичь желаемого.       — Ладно… — Император, казалось, о чем-то замыслился.       — Что-то произошло? — Вейдер насторожился. Не догадывается ли Император?..       — Доктор Алиит пытался шантажировать меня прекращением исследований, если я не верну его дочь, — ситх ухмыльнулся. — Но это — не твоя забота. Что ж, будет ему и всем остальным наука. Найду другие рычаги воздействия. У него ещё есть жена и сын.