И я взглянул, и вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя «смерть»; и ад следовал за ним; и дана ему власть над четвертою частью земли — умерщвлять мечом и голодом, и мором и зверями земными.
Откровение 6:8
Коко дрожащими руками берет стакан воды и мелкими глотками осушает его. Ставит обратно на поднос, который держит Мэллори, и с раздражением произносит: — Это все этот чертов бункер. Он сводит нас с ума! Нужно поскорее попасть в убежище. Тем более, что на одного конкурента стало меньше. Женщина удовлетворенно кивает своим мыслям и немного успокаивается. Вильгельмина решила устроить показательный суд над Галлантом, чтобы каждый из них понял всю пагубность непослушания. Мэллори задумалась — если в прошлом мире были ясные законы и порядки, и за каждый определенный проступок следовало столь же определенное наказание, то как сейчас будет действовать правосудие? Сейчас, когда нет больше таких понятий как «правильно» и «не правильно»? Будет ли это суд Линча или иное зверство? Коко, безусловно, волнуется за судьбу давнего знакомого. Но природная инфантильность и корысть в ней намного сильнее благородных чувств. Пока парикмахер находится в заключении, ее прической вынуждена заниматься Мэллори. — Ай, больно! У тебя что, культи вместо пальцев? Почему ты не можешь сделать все нормально? — возмущенно пищит Коко, когда Мэллори безуспешно пытается соорудить нечто наподобие косы у нее на голове. — Я же не парикмахер, Коко, — устало отвечает девушка, готовая уже взять ножницы и отрезать несчастный комок светлых, пушистых волос, чтобы больше не мучиться. — Ты — моя личная помощница, Мэллори, — оборачивается к ней женщина. — И если надо, ты станешь Дэном, мать его, Картером. Если мне это будет нужно. Так что закройся и продолжай работать. Мэллори закатывает глаза. Если в новом мире не действуют старые правила, какого черта она все еще подчиняется Коко? Женщина пытается принять соблазнительный вид, отражение в зеркале показывает всю ту же милую, поверхностную Коко, которая так настырно стремится придать себе сексуальности. Сегодня после суда над Галлантом ее очередь беседовать с Майклом, так что мисс Сен-Пьер Вандербильд желает быть при полном параде. Руки Мэллори замирают, когда она вспоминает о таинственном представителе кооператива. И эти его последние слова: «Еще увидимся»… Неужели он рассмотрел в ней кандидата на выживание? Девушка старается подавить усилившееся от одной мысли сердцебиение. Он не ставит себя выше остальных, не заявляет о своем положении в кооперативе, выступая якобы лишь посланцем от них. И все-таки по одной только реакции Ванэйбл можно догадаться о том, что Майкл не так прост, как кажется. Кооператив сейчас, по сути, единственная организация, обладающая властью — абсолютной властью, ничем не ограниченной. Разве что их собственным кодексом. Даже их представитель является сильнейшим в любой точке земного шара. И все-таки что-то не дает Мэллори покоя. Смутное предчувствие опасности, исходящей от Лэнгдона. Она смотрит на Коко в зеркало, на себя. Мэллори кажется, что она так давно ее знает… И за все это время женщина ничуть не изменилась. Не злая, но глупая, как ребенок, и оттого ненасытная. Можно ли причинить вред такому неразумному созданию? Мэллори замечает на трюмо среди гребней и расчесок ножницы. Грубые, широкие портняжные ножницы, которыми только и можно, что парусину резать. Коко дарит себе воздушный поцелуй. Рука так и тянется к ножницам, как магнитом они притягивают ее. Холодные, тяжелые, но как идеально лежат в ладони. За спиной Мэллори замечает неясную фигуру во тьме. — Ты знаешь, что хочешь это сделать, — слышит она пронизывающий до мурашек голос из темноты. Сомнений больше нет. Девушка сжимает ножницы и со всей силы втыкает их в тонкую, бледную шею Коко. Кровь маленьким фонтаном вырывается из раны, брызгая на кружево на столе, на ладони Мэллори, пачкая парчовое платье Коко. Та зажимает рану руками, как волчок метаясь по комнате, словно это может ее спасти. Мэллори отходит на шаг назад. С таким горлом не поговоришь, верно? Нет. И даже жестами не покажешь. Довольно! Больше никаких приказов! Наступил новый мир! Хаос выиграл, детка, больше нет никаких правил! Мэллори проводит языком по губам. Ей отчего становится так легко на душе, словно разом исчезло все дурное из ее жизни. Капли крови забрызгали ее лицо, металлический привкус вяжет рот. Она закрывает глаза и улыбается всепоглощающему чувству свободы. Ток проходит сквозь ее вены, задерживаясь в кончиках пальцев. Угрызения совести? Забудьте! Пережиток прошлого, атавизм. Жизнь струится по ее жилам с той же скоростью, с какой покидает тело Коко. Девушка закидывает голову назад и блаженно улыбается. — Мэллори? — Коко недовольно поворачивается к ней. — Ты заснула? Давай остановимся на том, что есть сейчас. Лучше ты уже все равно не сделаешь. Мэллори отскакивает от нее, как ужаленная. Женщина разочаровано вздыхает, осматривая неумелую прическу. Мэллори удивленно озирается по сторонам — что это было только что? Нет-нет, это кошмар. Сон на яву? Она читала, что такое возможно, тем более, когда не отвлекаешь мозг от проблем вот уже полтора года. Невроз? Да, наверняка. И это вчерашнее происшествие с Галлантом. Все наложилось одно на другое, сотворив ужасающую картинку в ее мозгу. Коко встает с места и смотрится уже в зеркало в полный рост, крутясь то одним боком, то другим. Мэллори опускает взгляд на покинутое трюмо — ножниц на нем нет. Впервые она пошла на концерт с Билли Хардом, учеником десятого класса, задавалой и знатным задирой. Билли славился на весь Бербанк среди подростков и мелких уличных банд своим буйным нравом, но стоило в его обществе появиться Мэллори, как вся удаль куда-то исчезала. Парень замолкал, жался в тени или выделывал нечто настолько глупое, за что самому приходилось краснеть. Они познакомились в начале учебного года в средней школе для проблемных детей при монастыре, и с тех пор Билли не упускал и дня, чтобы не увидеться с Мэллори. Девушку это забавляло, хотя она предпочитала держаться подальше от таких ребят: проблем от них не оберешься, как говорили воспитательницы в приюте Святой Елены. А Мэллори всегда была хорошей девочкой. Не потому, что так было нужно. Просто плохой ей быть не хотелось. Однажды после занятий Билли отвел ее на заброшенный склад на окраине города, где когда-то хранили старые покрышки братья Стивенс, мечтающие открыть свой бизнес, и показал, над чем он работал сутками напролет. Мэллори была поражена — Билли играл на картонных коробках, как на барабанах, выброшенная гитара с треснувшим грифом была его сокровищем, а голосом он мог бы завоевать любое девичье сердце. Это и покорило девушку окончательно, хотя ближе френд-зоны она не подпускала его. Монахини были против такого друга. Да и все остальные подозрительно косились на новоиспеченных товарищей. И не удивительно — стоило Билли зайти в местный магазинчик, как здоровяк-охранник преграждал ему путь на выход, и не давал выйти, пока не обыщет. Если бы они жили в Средневековье, матери непременно бы крестили дочерей, когда Билли проходил мимо. Но для Мэллори все это были мелочи — в лице грозы всех школьников она нашла преданного друга, к сожалению, в нее влюбленного. Это был июнь или июль, точно уже и не вспомнишь. Она проснулась в гремящем вагоне поезда, а рядом сидел Билли Хард, наигрывая на гитаре Nirvana. И Мэллори все вспомнила: как Билли рассказал ей о предстоящем концерте Imagine Dragons в Лос-Анджелесе. Уже предполагая о реакции сестры Хизер, Мэллори, не долго думая, собрала сумку и написала записку, что вернется через пару дней, после концерта. Это была безумная неделя. Мэллори скопила немного денег, подрабатывая в книжном магазине, а Билли… что ж, лучше не знать, откуда он брал деньги. Они побывали в Голливуде, на пляже, обзорных площадках. Даже купили парные майки с надписью I Love LA. В последний день их маленьких каникул они шатались без дела по Сансет-стрит, ели мороженное и над чем-то громко смеялись, когда внезапно Мэллори привлекло кое-что. — Обзорная экскурсия по самым страшным местам Лос-Анджелеса! В программе кладбище Hollewood Forever, театр Hollywood Pacific, музей восковых фигур и таинственный дом-убийца! Торопитесь, скоро отправление! Лос-Анджелес не зря называют городом демонов! — Хочешь? — спросил Билли, заметив интерес спутницы. Девушка неосознанно кивнула. Ее манило к этому старому автобусу с открытой площадкой наверху. Познавательная экскурсия оказалась для Мэллори весьма скучной. Билли вступал в дискуссии с экскурсоводом, пытаясь доказать себе или окружающим, что знает об истории города ничуть не меньше. Мэллори же смотрела на проплывающие мимо пейзажи, толком их не замечая — одно сплошное смазанное пятно. Видимо, предчувствие обмануло ее и ждать чего-то особенного не придется. Благополучный район для «белой кости», высокие дома в несколько этажей, отсюда уезжают только в лигу плюща или на теннисный корт. Неожиданно волосы на затылке встали дыбом и мороз пополз по коже. Автобус остановился, экскурсовод включил динамик: — А сейчас перед нами известнейший на весь штат дом-убийца! Говорят, тот, кто однажды туда войдет уже не выйдет обратно. Все началось в далеком тысяча девятьсот… От одного вида этого дома ее бросало в дрожь, а пот проступал подмышками. С этим местом явно было что-то не так. Мэллори присмотрелась. В окне второго этажа, выходящем на проезжую дорогу, виднелся силуэт печального белокурого юноши в темном свитере. Постойте, но там же никто не живет?.. — Последний раз в этот дом пытались заселиться одна пара — муж-психотерапевт, жена и их дочь. К сожалению, никто из них живым из дома не вышел. Сейчас особняк находится на продаже, но найдется ли смельчак, готовый выкупить его?.. Я в этом сильно сомневаюсь… Мэллори еще раз взглянула на дом. От него исходил могильный смрад, но прислушавшись к ощущениям девушка поняла, что отнюдь не он беспокоил ее. Это был дом рядом. Маленький, белый, совсем непримечательный по сравнению со своим прославленным соседом. На крыльцо вышла женщина в простой одежде, но изысканная прическа выдавала в ней обладательницу стиля и вкуса. В руках у нее был куст красных роз и лопатка для работы в саду. Мэллори могла бы даже почувствовать сладковатый запах ярко-алых, как кровь, раскрытых бутонов. Незнакомка с холодным недоверием посмотрела на экскурсионный автобус и скрылась на заднем дворе. Автобус тронулся вперед, и чем дальше они уезжали от этого злополучного места, тем легче становилось на душе у Мэллори. Но красные розы временами снились ей в кошмарах. Общий сбор был назначен в зале между гостиной и обеденной комнатой, из которого выходил коридор в остальные отсеки и лестница наверх. Еще вчера томительное ожидание приносило скорее надежду, сегодня же повод куда менее радостный. Мэллори занимает свое место у основания лестницы и складывает руки перед собой. Остальные серые располагаются согласно регламенту на лестнице выше и по краям от арок в другие помещения. С каждым разом она все больше и больше ощущает себя предметом интерьера. «Живым» — напоминает ей внутренний голос, и с ним сложно спорить. В зал входят лиловые. Никакой процессии, просто кучка людей в несуразных викторианских нарядах вваливается внутрь. Тимоти украдкой касается рукой руки Эмили, верно думая, что никто их не замечает. Дайна и Андре, как всегда, становятся по разным углам. Семейные узы — это не то, что ценится в новом мире. Быстро влетает Коко, на ходу поправляя светлые локоны, разбросанные по оголенным плечам. Последними заходят Вильгельмина и ее послушницы, конвоирующие Галланта. Мэллори внимательно присматривается к нему. Бедный, он кажется окончательно сломленным… Потухший взгляд опустил в пол, ни один мускул не дрогнул в теле, выказывая сопротивление. У него никогда не было теплых отношений с бабушкой, но сомнительно, что он стал бы прибегать к таким методам в прежней жизни. Перед глазами вновь воскресает недавняя сцена — обезображенное лицо Иви и трясущиеся руки ее внука. Девушка содрогается, но ловко подавляет импульс. Не стоит привлекать внимание. Вильнельмина встает перед основанием лестницы. Она вновь в центре внимания, наслаждается минутами власти, расцветает под их взглядами. Контрол-фрик. — Мы собрались здесь по неприятному случаю, — начинает Ванэйбл, стукнув тростью, чтобы заглушить любые шорохи в зале. Все взгляды обращаются к Галланту, не смеющему поднять глаз. Мэллори может поклясться, что в этот момент он хочет сжаться в одну точку и раствориться в пространстве. — Совершено убийство, — произносит Ванэйбл с толикой пафосности. — Может, уже приступим к делу, Пуаро? Или ты решила всех тут проверить на соучастие? — неожиданно для всех бросает Галлант. Он держится из последних сил, сжимая в кулаки руки, горделиво вскидывая подбородок. Мэллори даже на секунду чувствует к нему симпатию. Но лишь на мгновение. — Я убил ее. Я! Да, я это сделал. Зря я вообще взял ее сюда, пустая трата продовольствия, — фыркает мужчина. — И что вы сделаете? Хотите лишить мир одного из немногих оставшихся здоровых мужчин, которые смогут… оплодотворить? Он заминается и будто сглатывает отвращение от одной мысли о совокуплении с женщиной. — Ты гей, — замечает Дайна, как бы между прочим. — Толку от тебя все равно будет мало. — Всего-то на одну сучку с климаксом меньше стало, тоже мне преступление, — огрызнулся парикмахер. Все возмущение Дайны проявляется в высоко поднятых бровях и жестко поджатых губах. — Мы не можем его судить, — выступает Коко, которая только и ждала подходящего момента. — Если что, тут и кроме смерти Иви много чего происходило. Вспомните Стю! Андре переминается на месте от упоминания мертвого бойфренда. Шум заполняет залу до отказа, как звон монет в медном чане. Она закрывает глаза и пытается абстрагироваться от ситуации. Как там было на тренингах? Вы лишь наблюдаете ситуацию, вы не пропускаете ее через себя… Громкие шаги раздаются сквозь непрерывающийся гвалт голосов. Но никто не слышит их, все заняты склокой. Шаги будто существуют отдельно от этих звуков. Они все ближе и ближе, все отчетливее, и вот уже тянущее чувство пронизывает ее внутренности, а волоски встают на руках. Будь это возможно, Мэллори бы обернулась, чтобы проверить свою догадку. Все замолкают, как по сигналу. Кажется, что в зал врывается шквал ледяного ветра. — Нет-нет, продолжайте, — насмешливо говорит Майкл, пройдя мимо Мэллори. Он вальяжно устраивается у стены и складывает руки на груди. — У меня не было ни малейшего намерения прерывать вас. Но о том, чтобы продолжить разговор в прежнем русле не могло быть и речи. Теперь расстановка сил переменилась и не в пользу Ванэйбл. Лиловые смирно расползаются по местам, как расшалившиеся школьники под пристальным взглядом директора. Вильгельмина берет в руки хрупкий контроль над ситуацией. — Один из нас совершил преступление. По прежним законам мы должны были бы посадить преступника в тюрьму или применить другие меры справедливого наказания. Но старый мир канул в лету. Она смотрит на Лэнгдона, будто спрашивая разрешения продолжить. Он мягко кивает и делает вольный жест рукой. Мэллори замечает с какой надеждой Галлант смотрит на Майкла, но тот лишь скользнул по нему безразличным взглядом. Кажется, его куда больше сейчас интересуют судьи, чем подсудимый. — Что, снова пополним «запасы»? Как со Стю? — с ноткой истеричности спрашивает Андре, так и не восстановившийся после вероломного убийства возлюбленного. Майкл заинтересованно дергает бровью. Мэллори чувствует поднимающуюся тошноту, вспоминая кошмарный обед. Хорошо, что мясо полагалось только лиловым… Галлант нервно поправляет короткие, белые волосы, пытается изо всех сил держать марку, но страх проступает в каплях пота, покрывающих его лоб. — Но так же нельзя! — восклицает Тимоти и бросает на Эмили короткий взгляд. Девушка едва заметно кивает и ободряюще улыбается ему. — Мы не можем потерять человеческий облик, даже в таких условиях! — И что же ты предлагаешь? — Майкл неуловимо отстраняется от стены и движется к Тимоти, не ожидавшему такого внимания. — Оставить его среди вас? Но что если это был не единичный случай и следующей его жертвой может стать один из вас? Лэнгдон осматривает всех, задержавшись на Эмили. Тимоти тушуется и не находит, что ответить. Мэллори хмурится. Более, чем за полтора года не было ни одной серьезной вспышки гнева у обитателей Третьей станции. Конечно, Галлант не был образом примерного поведения, но девушка всерьез сомневается в его желании убить кого-то еще. — Еще предложения? — спрашивает он громко, внимательно оглядываясь. Ванэйбл не мигая смотрит в одну точку. Тонкие, длинные пальцы вцепились в набалдашник трости до побеления костяшек. Мэллори смотрит на Галланта. Несчастный с упованием пытается поймать хоть чей-то взгляд, но лиловые трусливо прячут глаза в пол. Она мысленно рычит. — Мы можем изолировать его, — с напряжением произносит Мэллори, набравшись смелости. Кто-то должен был сказать это! Майкл оборачивается к ней и с любопытством склоняет голову на бок. Его взгляд говорит: «Продолжай, не бойся». — Мы можем изолировать его, — уже тверже повторяет Мэллори. — Мы не должны убивать его, это может оказаться разрушительным для всех нас. К тому же, не так много людей осталось, чтобы так запросто разбрасываться ими. — А разве сейчас как никогда раньше не обесценена человеческая жизнь? — спрашивает Лэнгдон, подходя к ней ближе. Мэллори собирает всю силу, чтобы устоять перед его взглядом. — На поверхности ходят тысячи людей. Язвенные нарывы покрывают их тело, опухоли разрастаются внутри, гной сочится из их ран. Стоит ли их жизнь того, чтобы сохранить ее? Или будет милосерднее убить их? Мэллори сглатывает комок в горле размером с теннисный мяч. — Я говорю лишь о нашем обществе, о Третьей станции. Здесь жизнь имеет значение. Майкл улыбается уголком губ и встает перед Мэллори, распрямив плечи. Идеальная осанка, может быть, до катастрофы он был англичанином? Он подходит еще ближе, почти вплотную, и смотрит на нее, как змея из террариума. Впервые она видит его лицо так близко, и синий лед его взгляда отдает холодом атомной зимы. — Хорошо, — спустя несколько мгновений говорит он и отворачивается. Мэллори резко выдыхает и прикрывает глаза. Она чувствует себя выдержавшей натиск, прошедшей проверку, но едкое чувство гложит ее изнутри. Будто осталось что-то неразрешенное. Что-то между строк. — Будет по твоему, Мэллори. Ее словно бьет током от того, как он произносит ее имя. Хорошо, он хотя бы не смотрит на нее. По залу прошелся вздох облегчения. Галлант чуть было не осел на пол, но успел схватиться за перила. Вильгельмина не показывает недовольства, но радости это решение ей не принесло. Мэллори презрительно улыбается. Если бы на то была ее полная власть, она бы давно разделалась со всеми, чтобы только попасть в убежище. — Собирайтесь. Мы поднимаемся на поверхность, — говорит Лэнгдон, выходя из залы. Напоследок он оборачивается и со смешком произносит: — Ох, да. Мэллори, ты тоже. Девушка непонимающе смотрит ему вслед. Лиловые тревожно переговариваются, явно не представляя цели восхождения. Может быть, рядом есть какой-то второй бункер? Куда и планируют отправить Галланта в качестве наказания? Нет, это бредово… Но что тогда им нужно наверху, куда запрещено выходить под страхом смерти из-за угрозы радиации? Мэллори помогает Коко надеть и застегнуть защитный костюм, женщина с трудом туда помещается учитывая размеры платья. Облачившись в комбинезон и надев маску, Мэллори спешит вслед за остальными. Она была здесь в первый и последний раз в день взрыва, когда их самолет с горем пополам сел неподалеку от станции, а найти вход им помогли поджидавшие послушницы. Широкий, длинный темный коридор — извилистый путь во чрево Земли, их спасительное убежище. Майкл в черном костюме с противогазом нажимает на кнопку и дверь отсека со скрипом поднимается вверх. Вопреки воспоминаниям Мэллори впереди их ждет еще одна лестница, на этот раз уже ведущая на поверхность. Ноги внезапно становятся ватными. Она думала о том, каково было выживать после взрыва остальным, иногда представляла себе в деталях, как это могло бы быть на голливудском экране или в очередной подростковой книжке. Но вот перед ней сейчас раскроется правда — еще пара шагов и все, что писали о постапокалиптике станет для нее смешной выдумкой. Уже ничто не будет истинно. А может быть, там что-то еще сохранилось?.. Мутный свет бьет по глазам, привыкшим к полутьме бункера. Дыхание учащается так сильно, что скафандр начинает запотевать изнутри, и Мэллори приходится через силу себя успокаивать. Коко тот час же цепляется за ее локоть мертвой хваткой, будто за спасательный круг. Они идут самыми последними. Наверху уже виднеется кромка чего-то светлого, должно быть неба. Мэллори с силой вытягивает упирающуюся Коко на поверхность и застывает, пораженно оглядываясь. К черту «Голодные игры» или «Дивергент»… Что будет после нескольких ядерных взрывов, ударивших по всей планете? Ничего. Ничего, мать его, не будет. Рука Коко соскальзывает с ее локтя. Белесый туман позволяет видеть лишь на несколько метров вдаль, все остальное теряется в молочном сумраке. Голые деревья стоят нетронутыми, песок под ногами все-так же поскрипывает. Но все это уже мертво. Или изуродовано. Или навсегда потеряно. Их цивилизацию стерли с лица Земли. Что значит — человечества больше не существует? Это тишина. Звенящая тишина, закрадывающаяся в сердце, царапающаяся его. И лютый холод. Первобытный, смертельный, пробирающий до самых костей. Сознание парализует. Мэллори накрывает весь ужас, который она так отчаянно пыталась сдержать в себе, подавить, рационализировать. Тело ослабевает. Мир мертв. Не будет больше «Биф энф Фрайз», не будет поездок в Калифорнию, ни новых фильмов про Железного Человека, ничего уже не будет. Девушка жмурится до боли, а затем резко распахивает глаза. Она сжимает ладонь, пронзая ногтями кожу и лишь эта щекочущая боль помогает ей вернуться к реальности. Майкл стоит перед ними, заложив руки за спину, будто хозяин на пороге нового дома. — Мистер Галлант, прошу, встаньте рядом со мной, — говорит он, но маска сильно съедает звук так, что ему приходится значительно напрягаться, чтобы быть услышанным. Мужчина выходит из общего сборища и встает перед Лэнгдоном, неуверенно переминаясь с ноги на ногу. Зачем это все? Мэллори хмурится. Плохое предчувствие не дает ей покоя. К Галланту подходя две послушницы. Мужчина оглядывается сначала на одну, затем на другую. Это какая-то игра? В чем смысл? Майкл кивает. Послушницы резко дергают с Галланта скафандр. — Нет-нет-нет! — безумно кричит он, готовый вот-вот порвать связки от напряжения. Он тянется изо всех сил за украденным, но урон уже нанесен. Мэллори отшатывается, не в силах поверить случившемуся. Галлант вырывается, как зверек на последнем издыхании. Он бьется ногами, пытается ухватить зубами чью-нибудь руку, оцарапать чье-то лицо. Послушницы снимают с него костюм. Одна из них аккуратно складывает его, другая вытаскивает из-за ремня пистолет и направляет орудие на беспомощного мужчину. — Ты свободен! — громко говорит Майкл. — Можешь идти, куда вздумается. Он взмахом руки описывает полукруг, как бы показывая широту возможностей Галланта. Парикмахер истерично проверяет свои руки и шею, будто бы там уже могут образовываться гнойные наросты. — Ублюдки! — кричит он в исступлении и бросается было на Майкла, но меткий выстрел из пистолета остужает его пыл. Мэллори дергается от жуткого воя пули. Благо, она задевает лишь бардовый сюртук. — Это все ты! — Галлант злобно указывает пальцем на Майкла. — Это все ты заставил меня! Я не хотел ее убивать! — Не хотел бы — не убил. Я не притронулся и пальцем ни к тебе, ни к твоей покойной бабушке. Лэнгдон делает знак рукой, и послушницы кидают ему маленькую черную сумку. — Здесь вода и немного провизии. На первое время тебе хватит. А дальше придется выживать, как умеешь. Галлант ловит мешок, но руки его безнадежно опускаются вдоль тела. — Я же здесь умру в одиночестве! Как вы можете? Коко?.. Коко прячется за Мэллори. Мэллори стискивает зубы, прямо смотря Галланту в глаза. — Ты не будешь один, — доносится приглушенный голос Майкла. — Ты совсем не будешь один… Из тумана раздается неясный шорох. Мэллори молниеносно, как лисица на охоте, оглядывается, пытаясь найти источник шума. Коко медленно тянет ее за локоть к входу в бункер. Да, она права… не имеет значения, что живое могло шевелиться во мгле. Оно все равно уже мертво. — Лучше убейте меня! — звучит им вослед крик Галланта, но дверь отсека уже закрывается. Если бы он в самом деле хотел умереть, давно бы бросился под пули… — Это зверство, — тихо говорит Мэллори, после процедуры дезинфекции. Она никогда не считала себя святой, но это слишком даже для постапокалипсиса. — Разве? Я сделал так, как ты просила. Изолировал его, — Майкл появляется будто из ниоткуда. — Я не это имела в виду, — возражает Мэллори. Остальные прошли дальше от пункта очистки, в отсеке остались они вдвоем. — Правда? — насмешливо спрашивает Лэнгдон и, отвернувшись, задумчиво шагает прочь по коридору. Мэллори проводит ладонью по лбу, смахивая несуществующие капли пота. Боль сдавливает виски. Ну и денек… После процедуры дезинфекции, Коко сама не своя. Она только что лишилась лучшего парикмахера во всем Лос-Анджелесе! И не важно, что Лос-Анджелеса уже нет. Чувство стиля у нее все равно осталось. Мэллори же перебирает вновь и вновь изгнание Галланта. Конечно, она чувствует вину за опрометчиво сказанные слова, но вина стала для нее таким далеким, тусклым чувством… Виной и благородством живут Тимоти и Эмили. Наивные романтики, которые умудрились даже в Апокалипсисе найти «вечную» любовь. Вечную в основном потому, что изменять особенно не с кем. Куда больше Мэллори заботит Майкл Лэнгдон и его методы отбора кандидатов. И Коко, наконец, довольная своим внешним видом, перед встречей с ним. Наивная, глупенькая Коко! А что если с ней может что-то случиться в кабинете Лэнгдона? — Не ковровая дорожка, но на первую полосу Нью-Йоркера тянет, — удовлетворенно заявляет Коко, обернувшись к Мэллори. Раздается стук в дверь и на пороге появляются две послушницы, приславшие приглашение для Коко Сен-Пьер Вандербильд. Та улыбается с чувством собственного достоинства следует за послушницами. Мэллори без сил опускается на кровать. Чего же ждать от грядущего дня? Девушка тяжело вздыхает и встает на ноги. Пока выдалась свободная минутка, она предпочла бы провести ее в библиотеке. Тем более, там редко кто-то бывает. Тихо притворив за собой дверь, Мэллори оставляет комнату Коко пустой. Лишь помятая кровать напоминает о некогда бывшем здесь человеке.