Стань моей девушкой

— В эту колбу нужно не это лить! — Да как не это! — Бен в раздражении швырнул учебник на лабораторный стол, предварительно перелистнув страницу. — Ты читать разучилась? — Да ты вообще никогда не умел читать! — Ну, что ты делаешь?! — Исправляю твои ошибки! — Свои исправь сначала! — Придурок! Ты сейчас все тут разнесешь! — Сама дура! Не лезь! Я делаю все правильно! В результате они едва не провалили итоговую лабораторную по химии, от которой зависели оценки за семестр. Наивно было полагать, что многое изменится в их общении после того, как они начали встречаться. Бен понял это довольно скоро, как раз после того, как они с Рей поцапались по какой-то абсолютно тупой причине на обеденном перерыве неделю назад. Радовало одно — остывали и мирились они так же быстро и легко, как и выходили из себя. Казалось, ни один из них больше не может по-настоящему злиться друг на друга. Все эти ссоры больше были похожи на какой-то извращенный флирт, понятный лишь им двоим. Ведь это, наверное, ненормально — хотеть поцеловать человека, который орет на тебя и обзывает мудлом. Раньше Бен не замечал, как мило выглядит разъяренная Рей. Потому, очень часто после подобных ссор они зажимались в пустых кабинетах или на пожарной лестничной площадке, где чужие глаза не стали бы для них помехой. Дальше поцелуев у них не заходило, и Бен даже думать не смел о том, чтобы настаивать на чем-то другом. Всему свое время. В этом вопросе он был намного опытнее Рей благодаря раскрепощенности Илайн, но он очень боялся сделать что-то не так в отношении Рей. Крышу у него рвало просто дико с ее тихих вздохов, когда он прикасался к ней. Но каким-то шестым чувством он знал, что следует делать, а что — нет. Сейчас они сидели рядом и молча убирали рабочее оборудование. Бен украдкой поглядывал на нее. Губы Рей были плотно сжаты, а брови сведены к переносице. Еще злится. Сам Бен уже отошел. — Рей, — позвал он. — М? — сердито отозвалась та, не поворачивая к нему головы, продолжая вымывать остатки вещества со дна мензурки. Бен ничего не ответил, просто подался к ней и оставил поцелуй на ее щеке. Руки девушки слегка дрогнули и замерли. Она повернулась к нему, глядя исподлобья, но Бен с удовлетворением заметил, как невольно на ее губах расцветает улыбка. Бен улыбнулся в ответ, и так, без лишних слов, ссора была забыта. Это был последний школьный день перед рождественскими каникулами. И у него до сих пор не было подарка для Рей. Сколько бы он ни ломал свой мозг, ничего хорошего тот выдать не мог. Украшение? Книги? Цветок в горшке? Фонарик? Черт, да зачем ей вообще нужен фонарик? Это безнадежно. Он был в отчаянии. И спросить не у кого. Конечно, можно было бы поинтересоваться у подруги Рей, Роуз, с которой та познакомила его. С Роуз и ее парнем Финном. Весьма странным парнем. Он до сих пор частенько глядел на Бена непонятным взглядом прищуренных глаз, будто пытался понять, о чем тот думает. Конечно, хорошо, что у Рей такие друзья, которые беспокоятся о ней, но это уже начинало бесить. Нет, у Роуз спросить он не решится. У него были подозрения, что она заставит купить его что-то вроде розовой подушки в форме сердца, мягкой игрушки или прочего дерьма. Подарок должен быть особенным. Странно, но с Илайн у него никогда таких проблем не возникало. Ей нравились побрякушки, цветы, иногда она сама говорила, что бы хотела получить. Он всегда знал, каким должен быть подарок для нее. Неужели он так плохо знает Рей, что в его голове свищет ветер при мысли о том, чем ее порадовать? Осознание этого неприятно царапнуло. Ведь, правда, с того дня, когда они начали нормально общаться и узнавать друг друга, прошло всего ничего. Но он знает ее. В этом Бен был уверен. Так в чем же проблема? Вероятно, в том, что он просто боялся напортачить. И этот страх блокировал в нем малейшие намеки на фантазию. Что ж, придется подумать об этом позже, потому что прозвенел звонок с урока. Собрав все свои вещи, Бен и Рей покинули кабинет химии. Автора художеств, которые кто-то подкинул в шкафчик Рей, они так и не вычислили. Потому, для них эта таинственная личность так и осталась По Дэмероном. К счастью, Дэмерон отвалил. К счастью, потому что Бен не ручался за себя, если бы этот придурок вновь прилип к Рей. Он помнил тот момент, когда этот мудила в первый раз подошел к ней перед уроком химии и пригласил на танцы. И почему Бен тогда не заступился за девушку? Ах да, ему же было все равно. И все же, если ему тогда было так мерзко, что же чувствовала она? Как много ошибок он совершил по отношению к Рей. Да, она сказала, чтобы он не волновался на этот счет, и это было справедливо, но он не мог. Илайн так и не вернулась к Хаксу. Бен частенько видел бывшего друга сидящего в полнейшем одиночестве в столовой, или в библиотеке. К своему достоинству, тот не выглядел, как побитый щенок, но парень кидал очень красноречивые взгляды вслед их общей бывшей девушке. Попыток поговорить с Беном Армитаж не делал, да и Бен не горел таким желанием. Говорить было не о чем. Илайн теперь встречалась с каким-то блондином из футбольной команды. Бен не знал его имени, но часто видел, как тот вдавливал девушку своим мощным телом в стены школьных коридоров, будто был в шаге от того, чтобы задрать той юбку прямо здесь и сейчас. И как же это было замечательно — глядеть на нее и не чувствовать ровным счетом ничего. Будто Бен никогда и не был влюблен в эту девушку. Бен и Рей шагали по коридору, как вдруг девушка взяла его за руку и потянула в сторону одного из классов. — Что ты?.. — начал Бен, но она уже втянула его в пустую комнату и захлопнула дверь. Секунду Рей просто пялилась на него, а потом кинула рюкзак на одну из парт и шагнула к нему, тут же впиваясь в рот Бена неистовым поцелуем. На какой-то миг Бен опешил от столь неожиданного напора, но уже в следующее мгновение обхватил ее тело руками, с жаром отвечая. Это было неожиданно, то, как она набросилась на него, потому что до этого сама Рей почти никогда не проявляла инициативы. Отвечала ему, да, еще как отвечала, но в ней будто все еще присутствовало смущение. И то, как она теперь льнула к нему, прикусывая его губы, едва не лишило Бена самообладания. Скинув свой рюкзак куда-то на пол, и не отрываясь от Рей, он подтолкнул ее к одной из парт. Натолкнувшись на край поясницей, девушка не долго думая, села на столешницу парты, притягивая к себе Бена. У него кружилась голова. От ее запаха — запаха ее волос, сохранивших тонкий аромат шампуня, свежий запах чистого хлопка футболки, мыла, и ее самой. От вкуса ее губ. От ощущения ее бедер по сторонам своих собственных. От жара гладкой кожи, когда окончательно осмелев, Бен пробрался ладонями под футболку Рей, поглаживая ее поясницу. Она тут же выгнулась, прижимаясь своей грудью к его, и из ее губ вырвался негромкий стон. Этот небольшой звук ударил по Бену, как ток по оголенным нервам. — Ты хоть понимаешь, что ты делаешь? — задыхаясь, прошептал он, спускаясь дорожкой поцелуев по ее шее. — Не совсем, — выдохнула девушка, зарываясь своими пальцами в волосы Бена. — Ты испугаешься, если я скажу, что до ужаса хочу тебя? — он слегка прикусил кожу под ее челюстью, отчего она дернулась и крепче сжала его своими бедрами. — Да. Двину тебе по яйцам и убегу, защищая свою честь. Бен засмеялся, наконец отрываясь от Рей. Ее щеки покраснели, а грудь высоко поднималась и опадала от частого дыхания. — Уверен, что так и будет, — кивнул он, накрывая ее щеки своими ладонями и уткнувшись своим лбом в ее. — Я тоже тебя хочу, — прошептала она, — но… — Не смей объясняться, — сказал Бен, серьезно глядя девушке в глаза. — Я знаю. Я сказал это, только чтобы ты знала. Все будет тогда, когда ты решишь. Если решишь. Рей кивнула, улыбаясь. Бен улыбнулся в ответ, притягивая ее в свои объятия. Он обожал такие моменты — когда пыл обоих уже иссякал, и они просто льнули друг к другу, будто удовлетворяя потребность нежных прикосновений, смакуя ощущения от чужих ладоней на своем теле, чужого дыхания и просто присутствия. После уроков Бен решил поехать в торговый центр, вновь попытать счастья с подарком для Рей. Возможно, к нему снизойдет озарение. Побывал в книжном. Минут пятнадцать перебирал свои любимые книги, которыми он бы хотел поделиться с Рей, но так и не решил, какую выбрать. Поглазел на шелковые шарфы. Нет, не это. И дурацкие рождественские сувениры ему тоже не нужны. Пребывая в отчаянии, Бен прошатался еще час, пока его взгляд не зацепился за одну вещь на витрине ювелирного. Черт, и все было так просто?! Украшение — совершенно банально, но именно эта вещь была тем, что нужно. Вечером того же дня Бен сидел в своей комнате и пытался доделать очередную научную работу, защита которой предстояла сразу после рождественских каникул, но постоянно отвлекался на переписку с Рей. В доме был еще отец, но когда Бен пришел домой, то заметил, что тот собирает вещи. Лея и Люк отчалили уже утром. Было такое чувство, будто все они в спешном порядке покидают дом прямо перед праздником, лишь бы поскорее оставить его одного. Конечно, это было не так, и это всего лишь ребяческие выдумки Бена, попытка пожалеть себя, несчастного. Жалость к себе была позорной, но Бен ничего не мог с собой поделать. В дверь постучали. — Бен, можно? — донесся до него голос отца. — Да, заходи, — отозвался парень. Хан вошел в комнату. — Уже уезжаешь? — спросил Бен, оглядывая отца. Тот в кои-то веки побрился и надел нормальные брюки, а не те растянутые треники, в которых обитал последние две недели. — Ага, — кивнул Хан, — прости, что так вышло. — Да все нормально, — хмыкнул Бен, — не в первый раз. — Но ты все равно обижаешься. — Обижаюсь, конечно. Какое-то время Хан молча глядел на него, а потом протянул небольшую черную коробочку. — Это от нас с матерью. С наступающим Рождеством. Открыв коробку, Бен обнаружил внутри часы. Довольно дорогие по виду. — Взрослому человеку полагаются взрослые подарки, — сказал Хан, приподняв уголок губ в полуулыбке. Бен поднял взгляд на отца и сказал негромко: — Спасибо. — Да не за что, — Хан хлопнул его по плечу. — Уверен, что не хочешь поехать в Озерный Край? Лея вернется только через неделю, а Люк пробудет в Явине до конца каникул. — Нет, — Бен мотнул головой, — хочу провести Рождество с Рей. Хан хохотнул. — Я бы тоже выбрал девушку, если бы выбор стоял между ней и твоим чокнутым дедом. — Дедушка не чокнутый, — проворчал Бен. Деда он любил, хотя тот и правда был несколько своеобразным человеком. — Как скажешь, — сказал Хан. — Только он до сих пор грозится меня придушить каждый раз, когда видит рядом с твоей матерью. Бен усмехнулся. Да, так оно и было. Энакин Скайуокер даже через столько лет не был доволен мужем, которого выбрала его единственная дочь. — Мне нравится твоя новая подружка, — сказал Хан. — Симпатичная, умная. Лея была такой же. Бен хотел привычно огрызнуться, чтобы Хан не лез не свои дела, но подумав, сказал: — Да, Рей такая. Хан кинул на него странный взгляд, улыбнувшись, а потом сказал: — Что ж, если ты уже все решил, то мне пора. С наступающим Рождеством, сынок. — С Рождеством, пап, — отозвался Бен. — Поверь, мне безумно жаль, что так получилось. Действительно жаль. Не хочу, чтобы ты думал, будто праздновать такой праздник, как Рождество, вдали от дома мне предпочтительнее, чем в кругу своей семьи. Так складываются обстоятельства. А ведь Бен действительно никогда не рассматривал этот вопрос с этой точки зрения, всегда думая лишь о том, что его бросают в очередной раз собственные родители. О том, что только ему так хреново и вообще он самый несчастный человек на свете. Его родителям тоже приходилось несладко. Конечно, всегда можно было сослаться на их эгоистичность и помешанность на работе, из-за чего оба забили на собственного сына. Если бы они на самом деле хотели провести с ним время, то обязательно нашли бы для этого способ, отменили важные совещания, отменили рейсы. Это возможно в кино, или книгах, но подобное не работает в реальной жизни. Здесь нужно уметь договариваться, идти на уступки и проявлять терпимость. То, чего Бен не делал никогда. Потому что не понимал этого. — Все нормально, — сказал Бен, глядя на отца, — правда. Счастливого Рождества. Губы Хана дрогнули в печальной улыбке, а потом он потрепал его по волосам, совсем как Лея. Ну, что за тупая привычка?! Когда отец покинул комнату, Бен некоторое время просто сидел, откинувшись на спинку стула, бездумно глядя на экран ноутбука. Снизу доносились едва слышные звуки отцовских сборов, потом хлопнула входная дверь. Завелось старое корыто Хана, которое наверняка слышала вся улица. А потом и этот звук затих где-то в улицах города. Бен остался один. В доме стояла гулкая тишина. Пока не раздался звук оповещения о новом сообщении. Писала Рей. Нет, Бен не остался один.

***

В первый день рождественских каникул Оби-Ван куда-то ушел с самого утра. По крайней мере, проснувшись в десять и спустившись на кухню завтракать, Рей обнаружила, что она одна в доме. На столе обнаружилась записка, с содержанием о том, что дедушке пришлось уехать в академию по важным делам. Сделав себе чашку чая, Рей устроилась за обеденным столом. За окном медленно падали крупные хлопья снега. Сегодня был Сочельник. Рей прихлебнула чай, наслаждаясь тишиной зимнего утра. Это было волшебно — никуда не спешить и ни о чем не беспокоиться, потому что последняя неделя вышла жутко выматывающей из-за конца семестра. Бен, этакий ботаник, даже вчера сидел за каким-то научным проектом для Йоды. Виделись они больше только в школе, оба слишком загруженные в свободное время. Они были с Беном всего неделю, но Рей была счастлива. Настолько, насколько это вообще возможно. И она была так сильно влюблена в него, что это даже пугало. Как правило, то, чего мы очень жаждем долгое время, в конечном счете разочаровывает. Но, наконец, получив Бена, она даже не ожидала, что может полюбить его еще сильнее. Узнав его по-настоящему, она обнаружила, что за стеной мудачества скрывается поистине парень мечты. По крайней мере, для Рей он был именно таким. Привычка спорить друг с другом никуда не делась, лишь вышла на другой уровень. Глядя на распаленного Бена, Рей испытывала ненормальное желание наброситься на него с поцелуями. Что она и сделала вчера, чем удивила его. Это она видела по его лицу. У Рей участился пульс, когда она вспомнила слова Бена. О том, что он хочет ее. Когда она ответила взаимностью, ее слова были истинной правдой. Вот только готовой к этому она точно не была. И была безмерно благодарна Бену за то, что тот не давит на нее. Парень вообще относился к ней очень трепетно и нежно, и отчего-то каждое проявление его невероятной чуткости до сих пор удивляло ее. Она не привыкла к подобному отношению. Не привыкла к тому, что кто-то смотрит на нее влюбленными глазами. Не привыкла к подобного рода взаимоотношениям, потому что для нее все это было впервые. Иногда ей казалось, что все это просто прекрасный сон. Уж слишком все неправдоподобно хорошо было. И невольно она все ждала какого-нибудь подвоха, оплеухи от коварной судьбы, которая в очередной раз докажет, что за все хорошее следует платить. Что за хорошим обязательно следует какое-нибудь дерьмо. Из-за Бена и загруженности в школе у Рей практически не было времени думать о родителях. Те после ее визита тоже не предприняли попытки связаться. Это была проблема, решение которой Рей сознательно отодвигала как можно дальше, потому что даже мысли о том, что ей придется принимать решение о том, как ей быть дальше, вызывали у нее тревожность. Она понимала, что это малодушно, но Рей продолжала надеяться на то, что время и обстоятельства все решат за нее. Кто знает, может, это и есть верное решение. Ополоснув чашку, девушка поставила ее в сушилку. В этот момент прозвенел звонок в дверь. Странно. Ни Бен, ни Роуз с Финном не говорили ей, что могут прийти. Может, кто-то пришел к Оби-Вану? Выглянув в окно на кухне, из которого открывался хороший вид на крыльцо, Рей обомлела, когда увидела посетителя. Прямо перед дверью стояла Кира. Сердце Рей сделало кульбит, во рту пересохло. Помяни черта. На дрожащих ногах девушка вышла в коридор, и открыла дверь. — Привет, — улыбнулась Кира, как только дверь открылась перед ее носом. — Здравствуйте, — вымолвила Рей, оглядывая женщину. Как теперь заметила Рей, мать была немного выше ее самой. И она была очень красивой женщиной. Девушка спохватилась: — Входите. Рей отступила, пропуская гостью в дом. — Ты одна? — спросила Кира, оглядываясь по сторонам. — Да, дедушки нет дома. — Это к лучшему, — негромко сказала женщина, — на самом деле, я пришла к тебе. Ты не против поговорить? — Нет, — Рей как можно более безразлично пожала плечами, внутри оставаясь напряженной. — Хотите чаю? — Не откажусь. Рей и Кира вошли на кухню, когда женщина оставила верхнюю одежду в коридоре. Рей налила в чашку кипяток из чайника, еще горячий, кинула пакетик и поставила перед Кирой, которая уже устроилась за столом. — Спасибо, — сказала Кира, коротко улыбнувшись. Рей села напротив. Она молчала, предоставив Кире начать разговор. — Прежде всего, я бы хотела попросить у тебя прощения за свои слова, — сказала она. — Я не правильно повела себя с тобой в прошлый раз. Ты не заслужила такого отношения. — Вы просто сказали правду. А мне не было нужно ничего, кроме правды. — Правду можно облечь в разную форму, и по-разному ее подать. Я подала ее совершенно неверно. В свое оправдание могу сказать лишь то, что была напугана так, как никогда в жизни. Рей лишь кивнула. — Наверное, ты думаешь, что я чудовище. Рей невольно усмехнулась. — Ну, матерью года вас точно не назовешь. — Тут ты совершенно права, — невесело хохотнула Кира, глядя в сторону. У Рей создавалось впечатление, будто она намеренно отводит взгляд, потому что Рей никак не могла встретиться с ней глазами, хотя Рей почти не отрываясь глядела на мать. Робости не было, а нервозность, что возникла при явлении Киры, постепенно сходила на нет. — Я не знаю, как быть дальше, — вдруг сказала Кира. — Как и я. — Все зависит от твоего решения. Ты слышала мою версию истории, уверена, слышала историю Оби-Вана. Твоего мнения я еще не знаю. Кира наконец взглянула на Рей. Несколько секунд девушка глядела прямо в зеленые глаза матери, поражаясь, насколько оттенок глаз Киры схож с ее собственным. Еще, Рей с облегчением отметила, что в выражении лица Киры что-то разительно отличалось с их прошлой встречи. Лицо ее было более открытым, отсутствовала та тщательно скрываемая враждебность, что была тогда. — Разумеется, мне все это не понравилось, — негромко начала Рей. — Ваши слова, ваше поведение. Отношение ко мне. Когда дедушка сказал, что вы вдруг вышли на контакт, не буду скрывать, я была зла. Я просто не видела смысла знакомиться с вами после стольких лет. Я все еще считаю, что если бы вы этого не сделали, всем было бы спокойнее. И вам в том числе. Но теперь игнорировать друг друга уже не выйдет. Я не уверена, что у нас с вами получится наладить контакт, но может быть, со временем все изменится, — Рей со вздохом откинула прядь волос со лба. — Я не знаю. — Я не жду, что ты проникнешься ко мне дочерней любовью, — сказала Кира. — Этого не будет. Но мне и Джону действительно хотелось бы наладить с тобой отношения. Если ты не против, конечно. Рей нахмурилась, уставившись в столешницу. А после небольшой заминки, сказала: — Думаю, можно попробовать. Почему бы и нет. Кира улыбнулась. — Как ты верно подметила — игнорировать друг друга уже не выйдет. Рей подняла взгляд на мать, и улыбнулась в ответ. — Мы не собираемся навязываться, — сказала Кира, — я понимаю, что сначала все должно уложиться в твоей голове, да и эмоциям нужно дать улечься. Просто свяжись с нами, когда захочешь нас видеть. Если не нас, то приходи к Тэму. Мне кажется, он хочет познакомиться с тобой поближе. Рей кивнула. — Еще, у меня кое-что есть для тебя. Кира покопалась в сумочке и через секунду извлекла небольшой бумажный пакет. — С наступающим Рождеством, — сказала Кира. Рей осторожно приняла пакет, и заглянула внутрь, где обнаружился флакон духов. — Почему-то они напомнили мне о тебе, — сказала Кира. Рей открыла крышку и вдохнула цветочный аромат. Запах был очень легким и приятным. — Спасибо, — пробормотала она, — мне нравится. — Хорошо, — улыбнулась Кира, и в уголках ее глаз образовались мелкие морщинки. — Ну, мне пора. Не буду злоупотреблять гостеприимством. Рей проводила мать в коридор. — До встречи, Рей, — сказала Кира, открыв дверь. — Пока. Мать ушла. В доме вновь повисла тишина. Некоторое время Рей бездумно пялилась на закрывшуюся дверь, а потом отмерла, и поднялась в свою комнату. Что ж, кажется, только что она решила одну проблему. И сейчас она подумала о том, что Кира правильно поступила, придя сегодня. По крайней мере, тревога перед их с родителями будущим, отступила. Утром двадцать пятого декабря Рей немного нервничала. Она уже давно спросила Оби-Вана, не против ли тот, если она пригласит на обед Бена, на что тот ответил, что совсем даже не против. И при этом нехорошо улыбался. И Рей молилась, как бы старик не затеял с ними большого разговора на тему отношений. В Рождество она бы обошлась и без этого. Вместе с дедом они приготовили обед. Гостей кроме Бена у них не предвиделось. Оно и к лучшему, Рей не любила шумные сборища. В углу гостиной примостилась елка. По дому Рей развесила гирлянды, пытаясь создать более или менее рождественский дух. И вот, почти в полдень, в дверь позвонили. Рей тут же бросилась к входной двери, раскрывая ту. На пороге стоял Бен, с покрасневшими от мороза щеками. — Привет, — сказал парень, улыбнувшись. — Привет, — ответила Рей, пропуская его в дом. Ни задумываясь ни на секунду, молодые люди потянулись друг к другу, но тут же отпрянули, когда рядом прозвучал голос Оби-Вана: — Здравствуй, Бен. — Здравствуйте, мистер Кеноби, — немного сконфуженно проговорил Бен. — Спасибо, что разрешили прийти. — Пустяки, мой мальчик, — сказал Оби-Ван. — Нас с Рей всегда лишь двое, мы рады компании. Рей, не держи гостя в коридоре. — Да, конечно, — спохватилась Рей, — раздевайся, Бен. Оби-Ван в это время ретировался на кухню. Рей повела Бена в гостиную. Взглянув на дверной проем и убедившись, что дед на кухне, она приподнялась на носках и поцеловала Бена в щеку. — С Рождеством, — сказала она. — С Рождеством, — ответил парень, ярко улыбаясь ей. Рей безумно хотелось, чтобы он наклонился и поцеловал ее по-настоящему, и она видела, что и ему хочется того же. Но парень бросил опасливый взгляд в сторону дверей и не решился. — Не хочу настраивать твоего дедушку против себя с самого начала, — сказал он. — Да, наверное, не стоит, — кивнула Рей, а потом ободряюще добавила: — Не бойся, все будет хорошо. Он не станет сильно пытать тебя. В ответ Рей получила очень красноречивый взгляд Бена. — И это утешает, — сказал он. Тут из кухни раздался голос Оби-Вана: — Рей, мне не помешала бы помощь. — Конечно, — отозвалась Рей. — Я тоже могу помочь, — сказал Бен. — Тогда идем. В три пары рук они довольно быстро управились со столом. Рей видела по напряженной фигуре Бена и его несколько скованным движениям, что парню неловко. Но по мере того, как Оби-Ван ввязал его в непринужденную беседу, робости становилось все меньше. Рей была благодарна за это деду. Во время обеда за столом так же не стояло напряженной тишины. Все проходило легко и в дружеской обстановке. Оби-Ван спрашивал Бена о его семье, обнаружив, что знаком с дедом Бена, Энакином Скайуокером. Оказывается, в молодости Оби-Ван и Энакин целый год вместе проучились в медицинской академии, откуда Энакин ушел после первого курса, осознав, что медицина — не его призвание. После этого он подался в политику, где и встретил свою будущую жену, Падме Амидалу. — Насколько я знаю, твоя мать сенатор? — спросил Оби-Ван. — Не хочешь продолжить семейное дело? — Нет, — усмехнулся Бена, — политика — это точно не мое. — Что ж, — кивнул Оби-Ван, — у каждого свой путь. Чем намерен заняться после школы, Бен? — Поступить в университет, для начала. — Серьезные планы, — сказал Оби-Ван. — Уверен, что и у тебя, и у Рей все получится. У вас у обоих есть голова на плечах, и это замечательно. Я рад, что вы подружились. Хотя, раньше я много раз слышал от Рей не очень лестные отзывы о тебе. — Да, у нас были не самые радужные отношения, — пробормотал Бен. — От ненависти до любви, — сказал Оби-Ван, лукаво улыбаясь. — Как это прекрасно. Первая любовь, первые чувства. Простите мне мою сентиментальность. И не краснейте, у меня не было цели смутить вас. «Однако, — подумала Рей, — именно это ты и делаешь, дедушка». К счастью, углубляться в эту тему Оби-Ван не стал, и неудобных вопросов так же не последовало. После обеда он объявил, что в два у него намечается партия шахмат с коллегой и давним другом, и раз у Рей теперь есть компания на весь оставшийся день, он бы не хотел отказываться от приглашения. Рей не возражала. Убрав со стола, Рей и Бен поднялись в ее комнату. Едва дверь за Рей захлопнулась, Бен тут же оказался возле нее, обхватывая своими большими горячими ладонями ее лицо и припадая к ее губам в поцелуе. — Наконец-то, — прошептал он. — Ага, — кивнула Рей, проводя рукой по его мягким волосам, и притягивая для очередного поцелуя. — У меня кое-что есть для тебя, — сказал Бен, когда они оторвались друг от друга. Из кармана толстовки он достал небольшую синюю коробочку, перевязанную белой лентой. — Увидел это и тут же подумал о тебе. — Странно, — сказала Рей, — ты второй человек, который говорит мне это. — А кто был первым? — нахмурился Бен. — Кира, — ответила Рей. — Она приходила вчера. — Чего она хотела? — спросил Бен. — Поговорить, — ответила Рей, теребя ленточку на подарке, — и просила прощения. И не вела себя в этот раз, как законченная стерва. Бен хмыкнул. — Это отрадно. Рей потянула за конец ленты, открывая коробочку. И застыла в изумлении. На белой подложке красовался тонкий серебряный браслет с подвесками в виде пятиконечных звезд. Украшение было не вычурным, но бесконечно изящным в своей простоте. — Мне очень нравится, — сказала Рей, поднимая взгляд на парня. — Спасибо, Бен. — Я рад, — ответил он негромко, и от тепла и эмоций, что таились в глубине его глаз, сердце Рей пропустило удар. Достав украшение из коробки, девушка протянула его Бену. — Поможешь надеть? — Конечно. Бен взял браслет из ее рук, и легко застегнул его на ее левом запястье. Его горячие пальцы касались ее кожи, и это просто сводило Рей с ума. Черт, она помешалась на тактильном контакте с этим парнем. — У меня для тебя тоже есть подарок, — сказала она охрипшим голосом, и откашлялась. Отойдя от Бена к шкафу, с одной из полок Рей достала сверток в зеленой упаковочной бумаге. Она долго думала, что бы подарить Бену, рассматривала разные варианты, но все казалось не тем. В конце концов, вспомнив его увлечение рисованием, остановилась на альбоме в твёрдом кожаном переплете с хорошей бумагой. Да, не особо оригинально, но практично. — Это тебе, — сказала Рей, протягивая сверток парню, — надеюсь, тебе понравится, потому что выбирать подарки — не мой конек. — Боюсь, эта проблема настигла не только тебя, — улыбнулся Бен, принимая сверток из ее рук. Рей с некоторым волнением глядела, как тот срывал обертку, наконец открывая черный корешок альбома. Парень с шорохом пролистал белоснежные страницы и взглянул на нее. — Это то, что нужно, — сказал он, — спасибо. Они глядели друг на друга,и Рей чувствовала, как изменяется атмосфера между ними. Казалось, воздух, которым они дышали, в одночасье загустел, а кровь в венах Рей достигла температуры кипения. Бен отложил альбом на ее письменный стол, не отрывая от нее взгляда, и сделал шаг вперед. — Я так люблю тебя, что иногда мне кажется, что это разорвет меня на части, — сказал он, и Рей еще ни разу не видела у него настолько потемневшего взгляда. Но это не пугало, совсем нет. Рей лишь судорожно вздохнула, когда сделала шаг к Бену, чувствуя, как ее тело хочет быть как можно ближе к его, будто какой-то магнит неумолимо притягивает их друг к другу. Она приложила свою ладонь к его груди, чувствуя под пальцами гулкие удары сердца. — Это абсолютно взаимно, — сказала она негромко. Своей большой ладонью Бен невесомо провел по ее волосам, тут же зарываясь пальцами в распущенные пряди. Он наклонился к ней, вновь втягивая ее в поцелуй. Поцелуй, полный невысказанных мыслей, для которых просто не существует подходящих слов. Глубокий, медленный, пропитанный столь пронзительными чувствами, что в какой-то миг Рей показалось, что она вот-вот лишится сознания. Когда парень оторвался от нее, она почувствовала его тяжелое дыхание на своей щеке. Коснулся губами ее макушки, а после прислонился своим лбом к ее. — С Рождеством, Рей. — С Рождеством, Бен, — отозвалась она, растягивая губы в счастливейшей из улыбок. Почти весь день они провели в доме. Оби-Ван ушел к приятелю, так что они были предоставлены самим себе. Рей была немного удивлена тем, как легко дедушка отставил их наедине. Особенно, если вспомнить родителей и дядю Бена, которые следили за подобными вещами с упорством помешанных. К вечеру, после просмотра третьей части Гарри Поттера, которая оказалась их общей любимой частью, доеденных сладостей, и бессчетного количества поцелуев, они решили, что неплохо было бы прогуляться. Если честно, они и фильм смотрели не особо внимательно, поглощенные вниманием друг к другу. Рей ощущала себя озабоченным подростком. Дорвавшись до парня, и учитывая то, что вчера они не виделись, она просто физически не могла от него оторваться. Как и Бен, судя по тому пылу, с которым он сминал ее губы и кожу на шее. Что ж, они оба действительно были просто двумя озабоченными подростками, познающими близость друг с другом, и потому, Рей перестала рефлексировать, и пыталась получить максимум удовольствия от их времяпрепровождения. Еще, они говорили. Удивительно, но им всегда было о чем поговорить, с темами для разговоров проблем не возникало. Но, что более всего удивляло Рей, как быстро и незаметно переходит их телесное общение как возлюбленных к общению словестному, как друзей. Вечером, прогуливаясь, они решили заглянуть в «Сады Алдераана», где они признались друг другу. В кафе, как и в прошлый раз, было очень уютно и атмосферно из-за большого количества комнатных растений, к которым теперь присоединились рождественские атрибуты. — Гляди, омела, — сказала Рей, указывая на небольшой букет, свисающий прямо над их столиком, пока они ждали свой заказ. — Что это? — спросил Бен, разглядывая белые ягоды. — Ты что, правда не слышал? — удивилась Рей. — Нет. Просвети. — Считается, что влюбленные, оказавшись под омелой в Рождество, обязательно должны поцеловаться. Якобы, это укрепляет их чувства. Это такая традиция. — Ты на поцелуй сейчас намекаешь? — ухмыльнулся Бен, приподнимая бровь. — Не намекаю, а говорю прямо, — закатила глаза Рей. — Что ж, — сказал Бен, подаваясь ближе к ней через стол, — кто мы такие, чтобы нарушать традиции? Рей с улыбкой приблизила к парню свое лицо, и в следующую секунду их губы соприкоснулись в легком коротком поцелуе. Позже, прогуливаясь по набережной, Бен вдруг спросил: — Как ты думаешь, все это всерьез? И как надолго? — Что? — недоуменно спросила Рей. — Мы с тобой. — Я не знаю, как надолго. Этого никто не может знать, — сказала Рей. — Но сейчас все всерьез. — Будет обидно, если,скажем, уже через год от всех этих чувств не останется и следа. Думая об этом, мне кажется, что в таком случае обесценивается все, что происходит сейчас. Каждое чувство, каждая эмоция, каждое слово и каждое действие будто теряют свой смысл. — Так по-твоему, либо навсегда, либо никогда? — Я знаю, что это не верно, — сказал Бен, — Я понимаю, что человеческие чувства изменчивы. Я знаю, что нам всего по восемнадцать лет, и сейчас смешно говорить о том, что ты встретил человека, с которым не прочь провести весь остаток жизни. Но мне страшно терять то, что я приобрел с тобой. Потому что никогда в жизни я не испытывал того, что я чувствую к тебе и рядом с тобой. Шагавшая по левую руку от парня, Рей остановилась. — Я тоже боюсь, — сказала она, переплетая свои руки с пальцами Бена. — Однажды проснуться и обнаружить, что все исчезло. Обнаружить, что все было напрасно. Черт, да я до сих пор не могу поверить в то, что ты у меня есть! Нам остается только надеяться, что у наших чувств более продолжительный срок годности, чем неделя, месяц, или год. Я не боюсь быть с тобой, Бен. И я верю,что у нас все получится. — Ты как всегда права, — сказал Бен, сжимая ее пальцы в своих. Уже прощаясь у дома Рей, сидя в автомобиле Бена, парень сказал: — У меня для тебя есть еще один подарок. Вытянув руку, Бен открыл бардачок, и достал оттуда сверток в обычной коричневой бумаге, очертаниями смутно напоминающий книгу. Рей озадаченно взглянула на парня, принимая в руки сверток, но как только она собралась открыть его, парень неожиданно накрыл ее руки своей ладонью и сказал: — Открой, когда меня не будет рядом. — Почему? — удивилась Рей. — Что там? — Увидишь, — ответил Бен, — и поймешь, почему. Просто хочу, чтобы это было у тебя. — Хорошо, — кивнула Рей. — Что бы это ни было, все равно спасибо. Попрощавшись, Рей вошла в дом. Сразу же поднялась в свою комнату, на ходу избавляясь от оберточной бумаги на втором подарке от Бена. И увидев под ней голубую поверхность скетчбука, тут же поняла, что это. Это был скетчбук Бена, в котором он рисовал последние недели. И, кажется, она наконец узнает, что скрывается на этих страницах. Не без волнения девушка открыла блокнот на первой странице, и обомлела. Потому что на рисунке была она сама. И на следующем. И на следующем за ним, тоже. Это был настоящий сборник ее портретов, изображающих ее в разных местах, ситуациях, с разными людьми, в разных состояниях. Казалось, что рука, что запечатлевала ее на бумаге, ловила те мимолетные эмоции, что проскальзывали у нее в тот или иной момент, и бережно прятала их в своих штрихах. Неужели Бен действительно видит ее такой? В какой-то миг у Рей появилось стойкое ощущение того, что она листает чужой личный дневник, и она поняла, почему он просил ее открыть его в одиночестве. Слишком много сокровенного, глубоко личного. И от осознания той степени доверия, что показал ей Бен, на глаза Рей навернулись слезы. В руках Рей держала сердце Бена Соло, и ничего дороже в этот миг для нее не было во всем белом свете.