***
Убедившись, что маньяк заснул, Уитни, как можно аккуратней, убрала его руку, начиная тихо слезать с кровати и, так же тихо, направилась к выходу из комнаты. За долгое время проживания здесь она научилась почти что бесшумно перемещаться по логову, поэтому проблем со скрытностью не возникло. Стоило покинуть комнату, как она тут же направилась в комнату с камином. Она быстро, насколько это было возможно, взяла стул и, только она хотела продвинуть его ближе к выходу, как её взгляд упал на несколько тлеющих угольков в камине и очень старый светильник, работающий с помощью огня. Подойдя к камину, Уитни открыла светильник и, взяв толстую палку, которой Джейсон ворошил брёвна для розжига, закинула в него несколько угольков и сухих щепок, от чего внутри начал гореть огонь. Вурхиз часто разжигали его именно так и никаких проблем с ним не возникало, да и горел он довольно долго. Положив светильник сверху на стул, она взяла его на руки и понесла в коридор, пытаясь разобрать заметки на стене, которые она оставляла на протяжении долгого времени. И вот, наконец, она смогла найти нужный знак и остановилась прямо под люком, на который она очень надеялась. Уитни, взяв светильник в руки, поставила стул на землю и, встав на него ногами, медленно поднялась, положив руки на шершавое дерево. Доски, которыми Джейсон заколотил люк в тот раз, исчезли, оставив после себя сильно заметные следы. Наверное, понимая, что опасности можно избежать, Вурхиз убрал их, вновь начиная пользоваться этим ходом. С силой надавив на него, Уитни начала ощущать, что он поддаётся её влиянию, хоть и не так хорошо, как хотелось бы. И вот, через несколько секунд, появилась маленькая расщелина, из которой потянуло свежим воздухом. Девушка с трудом держалась, чтобы не закричать от радости, которая накрыла её с головой. Открыв люк полностью, она поставила свой источник света на землю за пределами логова, а сама, опираясь на края, начала лезть наружу, что было не так легко из-за положения девушки. Наконец, спустя такое долгое время, она, на дрожащих ногах, встала на сухую траву, росшую вокруг лагеря, и, подняв лицо к небу, вдохнула свежий воздух полной грудью, невольно улыбнувшись. Наконец она свободна от этого плена, осталось только пересечь лес, за которым должна находиться трасса. Ну, по крайней мере, так помнила Уитни, исходя из её прошлого похода с друзьями. Стоило сделать всего один шаг в сторону леса, как её схватили за ногу, от чего Уитни громко вскрикнула, кинув в это нечто горящий светильник. Краем глаза она успела заметить, что он разбился, и пламя начало распространяться по сухой траве с большой скоростью. Её ногу быстро отпустили, после чего девушка так быстро, как только могла, рванула к лесу, не думая даже, чтобы оглянуться на то, что происходит за её спиной…***
Уитни наконец остановилась, чтобы перевести дыхание, опираясь на ствол дерева. Наконец, она посмотрела на лес, оставшийся за её спиной, и пришла в дикий ужас, понимая то, что только что произошло. Пламя стало настолько сильным, что свет от него было отчётливо видно даже с такого большого расстояния, и выглядело это так, как будто целый ад развергся там, поглощая всё на своём пути. Наверняка пострадали домики, ближайшие деревья и… И сам Джейсон. Она упала на колени и запустила руки в свои грязные волосы, обдумывая произошедшее. Ей не хотелось навредить Джейсону, она просто хотела сбежать, хоть и оставив его в полном одиночестве, но… Но живым. Живым, за всё хорошее, что он сделал ей на протяжении всех этих месяцев. Глаза Уитни наполнились слезами, а руки стиснулись с такой силой, что она выдернула из головы клок грязных волос. — Дура, ты не должна жалеть его! Не должна! Люди больше не могут пострадать от его рук, ведь он сгорел. Ты всё сделала правильно, но… Но почему тогда так паршиво?! — она стиснула зубы, заливаясь слезами. — Нет, он не должен был умереть! Не должен! Ты, тупая идиотка, должна была быть осторожней! Из-за тебя он и его дом сгорели в огне! Он любил тебя, любил! А ты так поступила! Джейсон… Уитни взглянула на пламя, горевшее в далеке. — Прости меня, Джейсон… Я и твой малыш уже идём к тебе. Будет больно, но… — она погладила свой живот. — Но это ради твоего папы, кроха…