El Derbi madrileno

      Его снова ждали удары — хлесткие, неразмеренные, смазанные — светловолосый не рассчитывал сил, когда бил, и это отдавалось резкой болью в не прикрытой вовремя скуле. Атлетико сдавленно охнул, запоздало ухватившись за щёку, окрашенную в чистую неподдельную боль цвета свежей крови. — Сволочь, — процедил он сквозь зубы и сплюнул на пол розовую слюну.       Реал не слушал, нанося сопернику остервенелые дикие удары, которые тот едва успевал блокировать. И к чёрту всё. Белоснежные костюмы и строгая выдержанность походки — собачья чушь для ослеплённого ненавистью шестнадцатилетнего мальчишки, когда он дерётся в просторной школьной душевой с тем, кто досаждал ему последние несколько лет. Никаких мыслей о том, что отец не будет в восторге от следов крови на пиджаке, а учителя не поленятся исключить из школы, если услышат их разъяренные рыки, плевки и ругательства. Реалу хочется только опустить свой кулак на его скулу ещё раз, почувствовать саднящую удовлетворённую боль в костяшках, смешать эти веснушки с кровью нахрен, схватить за волосы и патлы эти тоже в неё выкрасить, они ведь тоже красные, красные, красные... И всё-таки кровь темнее. Реал пропустил пару ударов в самую грудь — мелкий, чертёнок, нашёл лазейку в крепкой обороне скрещенных рук. Или просто Атлетико тоже, истерзанный жаждой отмщения, колотит без разбора, отчаянно набрасываясь с кулаками на Реал. Матерится сквозь зубы, и за это растягивающееся "ё-о-об твою мать!" самого его хочется выебать. Странно, они ещё ни разу не пробовали. Может быть, это выход, но в любом случае, не сейчас. Пока в глазах темнеет от недостатка воздуха, а вокруг больно, жарко, скользко, мокро от крови, на кончиках рыжих ресниц дрожат слёзы, и какой-то пустой мальчишеской обидой прожигает насквозь нутро. Реал прижимается к стене, упираясь лопатками, и ловит перед глазами расплывающиеся круги, прежде чем собрать остатки сил и дыхания и отбросить надоедливого "индейца" в противоположный угол. Надавить, распять на светло-бирюзовом кафеле, перехватить кисти, придавить всем телом, нависнуть сверху, чтобы у него не осталось никаких преимуществ, чтобы он не выбрался из цепкой хватки хотя бы на э т о т раз. И, пользуясь секундым замешательством, — нет, Атлетико не устал, он никогда не устаёт, просто слишком резко противник ушёл в контратаку — впился в него поцелуем.       Губы у колчонеро мягкие, тёплые, податливые, сладостно отдающие кровью, их очень легко прокусить, и сливочный пользуется очередной возможностью это сделать. Его наполняет какое-то садистское удовлетворение, когда Атлети, словно немой, широко распахивает глаза, глядя на своего врага пронзительной гладью расширившихся зрачков. Он давно привык к боли, но каждый раз удивляется неожиданности, так что Реалу просто грех не подловить его на этом.       С поцелуями их борьба не заканчивается, она только приобретает другую форму, от которой только жарче, грязнее, всё ещё мокро, много крови, а ещё стыдно. Будет, потом, обязательно — Реал знает, но в очередной раз не может удержаться от соблазна подчинить себе наглого и такого сумасшедшего рыжего мальчишку. Только подчинить ли?.. Известное дело, что Атлетико даётся только тогда, когда ему самому это нужно. Вспышка боли под рёбрами, и Реал сгибается пополам, бешенно вращая глазами. Когда этот сорванец успел высвободить руку? Реал хватается за пустоту в попытках удержаться на скользком полу душевой, но "индеец" собственноручно валит его прямо на пол, от всех души приложив затылком к полу, и тут же, будто на контрасте усаживается сверху и целует своими безумно ласковыми губами. Пытается угрожающе промычать что-то через поцелуй, но Реал не слушает, толкая свой язык между зубов в его рот, и Атлетико приходится заткнуться, и уже становится непонятно, кто кого держит, кто доминирует, чьи переплетены в диком танце на полу руки, и кто вообще выиграл эту борьбу, если победа так уж важна.       Целуются, пока не перехватит дыхание и не посыплются искры из глаз. Атлетико отстраняется, шумно вбирая в лёгкие воздух, и ошалело оглядывается по сторонам. Встрёпанный, побитый, с влажными опухшими губами, которые так иррационально нравятся Реалу, что сливочный почти беспомощно скулит, глядя в потолок, и грубо дёргает матрасника за руку на себя, прижимая сильнее, чтобы не смог вырваться. Но у Атлети всё равно получается. — Отвали, — отмахивается он и тянется к разбитой щеке, чтобы вытереть кровь. Реал закусывает щёку изнутри, чтобы не потянуться следом. Теперь, когда пелена потихоньку спадает, видится весь масштаб их действий. "Может, не стоило драться?" — мелькает в голове светловолосого шальная мысль. Тяжесть с живота не очень мягко плюхается на кафель по правую руку от Реала и недовольно мычит, кажется, разбираясь с разбитой губой. — Ох ёб твою мать! — смачно сквернословит колчонеро, выворачивая кран с холодной водой на максимум. Обоих тут же обдаёт потоком ледяной воды из душа, и матрасник матерится злее и обильнее, в то время как Реал позволяет себе только сдержанное "блять". У него тоже много что болит. Всё-таки Атлетико, хоть и коротышка, кулаками машет отменно, и хлопот доставляет уйму, как он и привык делать...