Пророчество не лжёт

Асока проснулась разбитой и вялой, с трудом открыв глаза. Волнения прошедшей ночи не отпускали её, не хотелось никого видеть и никуда идти. Даже думать не было желания, до того сильно потряс девушку сон. Никогда раньше не снилось Асоке ничего такого, и теперь, стоило ей только прикрыть глаза, как перед ними тут же вставал отец, таким, каким он привиделся ей. От этого сердце тогруты сжималось и слезы начиняли заливать глаза. Она всеми силами пыталась успокоиться и даже смогла что-то съесть на завтрак, но всё равно когда её в положенное время, в числе других счастливчиков-падаванов, повели на корабль, девушка старалась лишний раз не поднимать взгляд и ни с кем не разговаривать. Никто не заметил ничего необычного в таком состоянии девушки, все списали это на то, что она волнуется за испытания. На самом же деле Асока про них даже не думала, можно сказать, ей было наплевать на то, как она пройдёт их и пройдёт ли. Да и можно ли думать хоть о чем-то другом, когда все мысли заняты только отцом. Почему же она увидела его во сне? Нет, он и раньше ей снился, но всегда такой, каким она его запомнила, улетая с Татуина. Бодрый, сильный, всегда с улыбкой. Иным Асока его и не знала, ведь Шон никогда не позволял себе выглядеть слабым в глазах своей девочки. И потому, впервые увидев его иным, девушка не могла найти себе места от мыслей об этом. Она даже не особенно смотрела по сторонам и не видела, что рядом с ней сидит тот, кто любил её ничуть не меньше отца, хотя и несколько иной любовью. Правда сейчас он был так сильно обижен, что не хотел даже лететь вместе с ней, но Мастер Йода сказал, что его присутствие на испытании падаванов будет необходимо и Энакин, скрепя сердце, согласился. И вот он сидел рядом с Асокой и старался не смотреть на неё, ожидая, что именно она должна сделать шаг к примирению, не зная, что о нем тогрута сейчас даже не думает. Кораблей было несколько, они плавно летели друг за другом, пока не достигли наконец орбиты Тайтона — планеты зарождения Силы, где прежде жили предки нынешнего Ордена Джедаев, служители культа дже’даи. Это им принадлежал древний храм, состоящий из двух этажей, куда теперь и сопровождали учеников несколько особенно заслуженных Магистров, в число которых вошли Мастер Йода, Винду и Пло. Сама планета произвела впечатление на учеников своей первозданной природой с её зелёными полями и невиданными растениями, равно как и сам храм. Он вообще казался настоящим чудом света, поражая красотой стариной архитектурой. Все смотрели на него и ждали, когда им разрешено будет войти туда и посмотреть, что он являет собой изнутри. Одна только Асока смотрела вовсе не в сторону древнего святилища и слышала совсем не напутствия Магистров, а хриплый полустон, взывавший к самому сердцу тогруты: — Асока! Приди ко мне! Я больше не в силах бороться! Я скоро умру. Этот голос проникал в сознание, мешая услышать что-то ещё помимо себя, блокируя отчаянные попытки удержаться в мире реальности, не упав окончательно в мир видений. И Асока понимала, что ещё немного и она окончательно сдастся и сделает то, к чему упорно вела её Сила, воздействуя через сон. Она уже помимо воли посмотрела в сторону, где остались корабли и вспоминала как звучат координаты Татуина. Ещё немного, ещё несколько секунд отчаянной борьбы с самой собой, ещё одна секунда замешательства и тоненькая фигурка, на миг оглянувшись, резко отрывается от группы товарищей и стремительно несётся к кораблям, рванув на себя двери ближайшего, кажется того, который пилотировал Винду, но ей сейчас было всё равно. Она так давно уже не была на родной планете, что это видение, повторявшееся за утро раз за разом просто не могло не посеять в её душе сомнение о своей случайности. И ещё спустя несколько секунд, ушедших на восстановление дыхания и введения в бортовой компьютер координат Татуина, моля Силу, чтобы корабль смог взлететь. Асока не видела ничего вокруг и конечно же не заметила, как буквально на мгновение позже неё следом за ней с вопросом: «Ты куда?» заданным почти недоуменным криком, понеслась ещё одна высокая худая фигура, так же никем не замеченная. Да и какое там, если Тано забыла даже о том, что вульгарно сбегает с испытаний и её ждёт за это как минимум выговор, а в самом плохом случае отчисление из Ордена. Уж тут-то Совет не постесняется и быстро припомнит своенравной тогруте все её былые прегрешения, начиная с первого дня в Храме. Нет, всё это не волновало Асоку, равно как и то обстоятельство, что вслед за ней на корабль забрался ещё один пассажир, устроившийся в салоне. Он сам не понимал зачем пошёл за ней, и даже почему окликнул, ведь со вчерашнего вечера Энакин твёрдо решил больше не позволять Асоке управлять своими чувствами. Хватило ему вчерашнего, когда кто-то из дворовых игроков бросил ему вслед презрительное: «Ещё бы мамочку свою привёл на разборки, что ж только подружку-то?», другой выразился не лучше: «А ничего она у тебя, одолжишь при случае?» Энакину стало ужасно стыдно и неприятно, что Асока застала его за таким непристойным занятием как игра в саббак на деньги, а в его случае на меч. Но ещё хуже было от осознания того, что он позволил ей увидеть себя слабым, неспособным на решительные действия, она же своими только показала это на практике. Можно ли простить такое унижение, даже если оно сделано невольно и из лучших побуждений? Энакин твёрдо считал, что нет, нельзя, но сейчас увидел, что переживания о ней постепенно пересиливают обиду и именно поэтому он сейчас и сидел в салоне корабля, летевшего на Татуин. Пилот был не слишком опытный, за то крайне талантливый, отчасти именно поэтому, а отчасти и благодаря автоматическому управлению полет завершился весьма успешно. В течении всего времени полёта Асока отчаянно убеждала себя, что вот, сейчас она зайдёт в свой маленький домик, увидит дорогого папу, обнимет его и все тревоги отступят на второй план, оказавшись всего лишь бредовым кошмаром. Ведь всё это было лишь потому только, что она давно его не видела, теперь же Асока исправит это и всё равно ей, что будет потом и как отреагирует Орден. Только сейчас, с небывалой остротой девушка осознавала как дорог ей был её прежний мир, оставленный ради лучшей доли. Нет, думая так, она имела ввиду не Татуин и не лавку мерзкого Уотто, тот мир и покой, царивший в домике на окраине, где за вечерним чаем сидели двое тогрутов, мужчина и маленькая девочка, больше всего на свете любившие друг друга, разговаривая обо всем, что приходило в голову и счастливые одним только обществом друг друга. Это ли не важнее тех самых возможностей и блестящего будущего, которые предоставил её отец, принеся в жертву самое дорогое? Лишь только теперь Асока в полной мере ощутила как пусто и как холодно было у неё в душе всё это время и что никакие новые впечатления и увлекательные задания так и не смогли этого вытеснить. «Ну ничего, вот сейчас я его увижу и всё снова будет в порядке. Хорошо и тепло. Как раньше. Только бы увидеть его» — думала Асока, слезая с трапа, а за ней, бесшумным конвоем, направлялся и Энакин, он шёл и до поры до времени не обнаруживал себя, ждал, когда это можно будет сделать. Тогрута тем временем шла по горячему песку и оглядываясь вокруг, думала, что на последние восемь лет Татуин не изменился, всё те же пьяницы, бедные лачуги и наглые рабовладельцы. Всё те же пески, не знавшие времени и два солнца, невозмутимо взиравшие на взволнованную молодую тогруту в красной тунике и серых обтягивающих лосинах, высокие коричневые сапоги разбрасывали вокруг песок, а тонкая золотистая цепочка, красиво лежавшая между монтраллами девушки, блестела в лучах этих багровых близнецов. Путь её лежал к знакомому до боли в сердце маленькому домику, который стоял на самой окраине. И вот он наконец показался. Среди других, похожих на него, Асока всё равно бы его узнала, так как успела уже изучить каждую трещинку этой глинобитной мазанки, где всегда приветливо светились окна, на которых висели голубые занавески. Но подойдя поближе, Асока замерла, не сразу поверив глазам — окна дома были темны, а занавески сменились на ярко-красные, рубиновые. Тогрута невольно вспомнила, что когда-то давно её отец увидел такую ткань на местном рынке и долго сокрушался тому, что не смог её купить — она стоила целую зарплату раба. А у Асоки потом ещё долго горело внутри от того, что и она не может обеспечить отцу достойное существование. И вот теперь эти самые вожделенные занавески висели на окнах её домика. Но её ли? Асока подошла к дверям и на всякий случай постучалась, хотя прежде никогда этого не делала, ведь отец знал, что кроме неё сюда никто не ходит. Только в этот раз ответила ей мертвая тишина, даже шагов за дверью не было слышно. Асока с сожалением отошла от крыльца и лишь тогда увидела на двери большой замок. — Куда же он пропал? Не может быть, чтобы он продал своё жилище — рассуждала она вслух, поворачивая в другую сторону, надеясь, что если уж её отец сменил проживание, то хоть лавка Уотто не поменяла хозяина. Так и оказалось, лавка стояла на месте, как и прежде предлагая невзыскательным жителям планеты всякий металлический хлам. За прилавком сидел какой-то светловолосый юноша и низко склонив голову, сосредоточенно ковырялся в моторе гоночного кара. Было заметно, что он не знает как починить его. Асока присмотрелась к его действиям и помимо воли заговорила: — Возьми более узкий ключ, а вот сюда капни смазки, затем, неспеша затягивай. Юноша машинально повторил эти действия руками и только потом додумался посмотреть на говорившую: — Спасибо, так действительно лучше! — Дай-ка взгляну, что там приключилось — сказала Асока и не дожидаясь ответа от тугодума, взяла мотор в руки и профессиональным взглядом осмотрела его внутренности. Поломка была несложной и забрав у парня инструменты, Тано легко закончила ремонт, подозревая, что этот парнишка провозился бы с ним до захода солнц. На шум из недр лавки выглянул и сам хозяин. Казалось, за то время, что они не виделись, живот Уотто выпятился ещё сильнее, а правый клык окончательно сломался, оставив его длинный крючковатый нос нависать только над левым. — Что вам угодно, прекрасная госпожа? — мигом расплылся в беззубой улыбке тейдорианец, отчего его лицо стало выглядеть ещё отвратительней. Он явно не узнал Асоку, да впрочем и она тоже не горела желанием назвать себя, ведь горячая радость тейдорианца с его костлявыми объятиями и слюнявыми поцелуями было, мягко говоря, не тем, ради чего она сюда прилетела. — Я ищу Шона Тано — заявила девушка прямо и жёстко, не желая тратить время на лишние церемонии и этими словами невольно выдала себя, да ещё и работник добавил: — Хозяин, помогите ей, если бы не она, я бы не справился с поломкой, она же вмиг починила мотор. Это произвело впечатление на Уотто и заставило его внимательно посмотреть на тогруту подслеповатыми глазами и даже подлететь прямо к ней, чтобы удеьиться в своих предположениях. Видя это, Асока внутренне сжалась, предвидя, что будет дальше, и мысленно послала болтуну тысячи хаттских проклятий. И не ошиблась. — Асока! Вот это да! — заорал тейдорианец на всю улицу и радостно захлопал крыльями — Я не верю, что это ты, малышка Сока, как же ты вымахала! Уотто прямо распирало от ностальгических чувств и Асоке пришлось вытерпеть все семь кругов ада в виде тех самых объятий с приветственными поцелуями, чашку чая, отдающего пылью, кучу баек о его житье-бытье. Энакин стоял снаружи и ничего не видел, а Асока надеялась, что уж теперь-то Уотто не откажется рассказать ей про отца. — Где я могу найти папу? — решилась она спросить, когда чашка опустела — Его дом явно принадлежит другим людям. Уотто казалось не удивился её вопросу и совершенно спокойно ответил: — Да, всё верно, старик Шон больше не живет там, причём уже пять лет, поскольку именно столько прошло с момента, как он у меня не работает. — То есть как это, не работает? — глаза Асоки изумленно распахнулись. — А вот так, девочка — так же невозмутимое-равнодушно произнёс Уотто — В то время Джабба велел мне сократить часть рабов, так как я не мог больше платить им как положено, а твой отец, сама понимаешь, уже немолод, силы не те, что раньше и вот, я решил отпустить старика на вольные хлеба. — А как мне его найти? — повторила Асока первоначальный вопрос, поёрзав на стуле от нетерпения. — А этого я уже не знаю — протянул Уотто, похлопывая крыльями — Я не интересуюсь отработанными сотрудниками, хотя... — добавил он, видя, что лицо тогруты посуровело, а руки словно случайно легли на два меча, висевших на поясе — Вроде бы он оставлял свой новый адрес, сейчас пороюсь в старых записях. Рылся он на протяжении минут пятнадцати, при этом швыряясь на улицу чем ни попадя, поняв, что нашёл не то и наконец сдув пыль с древнего гроссбуха, пролистал несколько страниц и ткнул изогнутым пальцем в запись: — Вот, ферма по добыче влаги, хозяина зовут Билли Спаркс. Там он теперь работает и живет в местном посёлке, это окраина Мос-Айсли. Асока мигом переписала адрес себе на ладонь и вскочив со стула начала горячо благодарить Уотто: — Спасибо тебе, я всегда знала, что в душе ты добрый, раз дал свободу моему отцу. — Да ладно тебе развозить сопли — небрежно усмехнулся тейдорианец, пряча довольную улыбку — Если, что тоже сюда возвращайся, вспомни как мы прежде тут душа в душу служили. — Да нет, спасибо, меня и в Ордене неплохо кормят — мрачно пошутила Асока и вышла из прохладной лавки на душную улицу. Проходя мимо лавок других торговцев девушка увидела у одного из них ту самую ткань красного рубинового цвета, которая некогда понравилась Шону и недолго думая купила два метра. Денег у неё и раньше было немного, но тех, что иногда давали ей о Ордене успешно хватило на покупку и радостно улыбнувшись, девушка уже предвкушала как подарит её отцу, не зная ещё в каких обстоятельствах она ему пригодится.