Пророчество не лжёт

Ферма оказалась не так далеко и уже за каньоном Нищего показались крыши домов рабочего посёлка. Возле края каньона стояла маленькая хижина старого Бена, Асока подумала, что надо будет зайти и к нему, старик явно обрадуется ей. Но потом, прежде всего нужно увидеть папу. Она быстро дошла до посёлка, вернее, дошли они, хотя Энакин до сих пор находился в тени и шёл чуть сзади. Мальчик будто бы Силой ощущал, что вскоре Асоке понадобится присутствие близкого человека. Они уже стояли возле одинаковых типовых одноэтажных построек из белой глины, выросших, словно грибы, вокруг здания влагодобывающей фермы с высокими шпилями конденсаторов. Трудно было бы найти нужный дом, но только не тому, кто был чувствителен к Силе. Правда едва закрыв глаза, Асока увидела нечто странное — тёплое родное свечение исходило сразу от двух домов: крайнего в посёлке, такого же, как и другие, и самого первого, выглядевшего и больше и роскошнее других, словно уменьшенная копия дворца хаттов. Вот только почему-то свечение в обоих случаях имело не ровный жёлтый оттенок, какой Асока обычно ощущала возле отца, а какое-то болезненно-красноватое, говорившее о высокой концентрации боли и страдания. Она даже не знала куда ей отправиться прежде всего и решила начать с крайнего. Он больше подходил к описанию нового жилища такого человека, как её папа. Асока поднялась на крыльцо и постучала. В этот раз ей открыли, хотя и не сразу, но услышав за дверью тяжёлые мужские шаги, Асока так обрадовалась, что даже не почувствовала, чьи они и едва дверь распахнулась, как девушка тут же бросилась на шею стоявшему на пороге мужчине. — Папа! — закричала она радостно — Как же я рада, что вижу тебя! Но слегка отстранившись, Тано почувствовала, что радость от долгожданной встречи медленно, но верно сменяется неловкостью и разочарованием. Перед ней был не Шон и даже ни капли не похожий на него мужчина человеческой расы, крупный, с седыми волосами, зеленоглазый и смуглый от несходящего загара, одетый в льняную рубаху и серые брюки. В одной руке он держал трость, опираясь на которую, стоял и с недоумением и даже сочувствием смотрел на Асоку. Тано в свою очередь тоже рассмотрела нового знакомого и заметила, что на лице его виднеются ссадины и синяки, а переместив взгляд на ноги, увидела, что правой у него нет, её заменял грубый протез из серого металла. Но что же он делает тут, в доме её отца? — Здравствуйте — начала она, невольно робея — Я хотела бы увидеть Шона Тано, вы не знаете, где он? — Я знаю, кто ты — выкрикнула вдруг девочка-тогрута, лет девяти, выскакивая вперёд мужчины — Ты Асока, папа много про тебя рассказывал. — Папа? — недоуменно проговорила Асока — Я ничего не понимаю. — Меня зовут Клигг Ларс, я сосед Шона. Пойдём в дом, я тебе всё расскажу — сказал мужчина и постукивая тростью, вошёл в сени, отвернулся он очень поспешно, однако Асока увидела грусть во взглядах обоих, его и девочки. Ей ничего не осталось, кроме как войти. Энакин остался на улице, прячась за стеной дома, но слыша каждого слово мужчины. И ему стало очень плохо, впрочем, всё равно не так, как было сейчас Асоке, когда мужчина, заварив чай и поставив чашку перед ней, начал рассказывать: — Понимаешь, Шон уже несколько лет работал на этой ферме, был одним из лучших работников и все в посёлке знали это, любя его за отзывчивость и доброе отношение к нам, но вот с недавних пор на ферме участились случаи воровства, кто-то подрядился сливать воду из конденсоров и хозяин решил сам проследить за конденсорами. — А почему был? — вырвалось у Асоки, когда про её отца сказали в прошедшем времени. Клигг не сразу ответил, подозрительно долго собираясь с мыслями, тогруте даже пришлось поторопить его: — Скажите мне, прошу вас, скажите, где он? — почти крикнула она в отчаянии, блестя глазами от нарастающей тревоги. — Я знаю, где он — влезла в разговор девочка, назвавшаяся Оуэлой. — Подожди, милая — остановил её мужчина — Лучше расскажу я, хоть это и будет непросто. В общем, Асока, как я уже говорил ранее, на ферме завёлся вор — Клигг тянул время, не зная как сообщить самое тяжёлое для девушки — И оставшись на весь вечер у конденсаторов, хозяин смог поймать того, на кого пало подозрение. И даже не понял как сильно ошибся. Шон приходит туда каждый вечер, чтобы собрать грибы, растущие возле конденсоров, так было и в этот раз, отчего, решив, что именно он и есть вор, хозяин схватил твоего отца и заперев в подвале, приказал избивать, пока тот не сознается и не вернёт деньги за украденный товар. — Его поймали почти неделю назад — сказала Оуэла и шмыгнула носом — И даже не усомнились, что он вор, а это неправда. Мой папа никогда не ворует, он самый честный из всех, кого я знаю! — Да как он вообще мог подумать такое? — возмутилась Асока, вскакивая со стула — Я немедленно отправлюсь туда! Я разберусь! — Постой, девочка — остановил её Клигг — туда не так-то легко добраться. Его держат в подсобке дома хозяина, в подвальном помещении. Там такая охрана, что ни в жизнь не пропустят. Мы уже пытались, двенадцать крепких мужчин из посёлка направились туда...вернулись четверо... — Мужчина тяжело вздохнул и развёл руками — А я даже потерял ногу. И теперь не могу продолжать поиски, пока не поправлюсь. — Нужно же что-то делать, нельзя вот так сидеть и ждать — Асока чувствовала, что должна немедленно что-то сделать. — Боюсь, тут уже ничем не помочь — снова вздохнул Клигг — Прошло уже больше недели, он вряд ли смог бы столько продержаться. Хозяин не знает милости. — Я сейчас! Я скоро вернусь! — не слушая его дальше крикнула Асока и вылетев из дома, села на замеченный ранее в соседнем дворе спидер хозяина и разогнавшись на полную скорость, стремительно понеслась на другой конец посёлка к роскошному дому фермера. Сила гнала её вперёд, указывая правильность направления, вот только она ли заставила девушку, остановившись возле подсобки, подлететь к двоим охранникам расы никто и на ходу активировав мечи, одному снести голову, а второго проткнуть насквозь и этим же мечом секундой позже, разрубить замок на подсобке и ворваться в прохладное тёмное помещение, освещённое лишь светом её клинков, зеленого и радужного. Вниз вела небольшая лестница, которую тогрута преодолела в одно мгновение, чтобы через ещё одно увидеть картину, ещё более страшную, чем в ночном видении. Там, в темноте подвала, над прогнившим полом, подвешенный меж стенами на цепи, висел её любимый отец. Он был очень измучен голодом, обезвоживанием и побоями. Прежде всего ими. Его лицо было разбито, а все видимые в разорванной одежде участки тела представляли собой сплошные синяки и кровавые раны, естественный карамельный цвет кожи был уже совершенно не виден. А на растянутой в цепях грудной клетке торчали переломанные рёбра. Опухшие синие веки уже почти не открывались, у него просто не было на это сил. Когда Шона только схватили и даже не став слушать, приволокли сюда, он тщетно пытался опровергнуть предъявленные обвинения, но опять же никто этому не внял, тогда мужчину начали бить и требовать отдать деньги или украденное. Ни того, ни другого у Шона не было, а версия о том, что он просто собирал грибы, встречала только злые усмешки, сыпавшиеся новыми ударами. Когда же им в конце-концов надоедало его избивать, не получая отдачи, охранники вешали мужчину на цепи и уходили, чтобы через несколько часов вернуться и продолжить допрос, имевший всё тот же результат, то есть полное нежелание признаваться. При этом Шон видел, что злость охранников не была направлена на него лично, она была против самой ситуации, ведь в перерывах между избиениями, они бывало даже разговаривали с ним и довольно вежливо. Однако, это не соотносилось с тем, что происходило на деле. Сегодня шёл уже восьмой день этих мучений и Шон уже понимал, что ему осталось недолго и всё, о чем он теперь просил Великую Силу — это хоть раз увидеть свою девочку. И вот наконец-то, во сне или наяву? — Папа, я здесь! Ты слышишь? Это я, твоя Асока! Сейчас я спасу тебя — знакомый звонкий голос доносился с трудом до залитых засохшей кровью монтраллов, Шон даже подумал, что его уже нет, а этот голос идёт с неба. Но нет, мужчина был жив, он с трудом приоткрыл помутневшие глаза с тёмными от крови белками. И что же увидел этот измученный взгляд? Прямо перед ним стояла высокая и стройная молодая тогрута в одежде джедая, в руках у неё были два световых меча, одним из которых, светившимся всеми цветами радуги, она легко разрубила державшие его цепи и подхватив падающее тело, опустилась на пол. Голова Шона оказалась на коленях девушки. Она старалась не двигаться, чтобы не причинять отцу дополнительной боли, а он смотрел на неё, узнавая и нет свою девочку, но вот их взгляды встретились. — Асока.... девочка моя — сорвалось со страшным хрипом с разбитых губ — Ты здесь...ты со мной...я рад, что вижу тебя... — Папа, милый мой, пожалуйста, не волнуйся, береги силы, потом непременно пообщаемся — сказала Асока, наклоняясь к нему — А сейчас не нужно, скоро тебе помогут. — Асока, ты выросла, твоя мечта.... сбылась — прохрипел Шон уже со свистом — Я...Я люблю тебя, милая... Дыхание сбилось и замерло где-то в груди, мужчина пытался вдохнуть, но этого не получалось, потом воздух всё-таки вырвался наружу, заставив грудную клетку пару раз вздрогнуть и замереть, а глаза потускнеть и медленно закрыться. — Папа! Не оставляй меня! Только не сейчас! Когда мы снова вместе! Нет! Только не ты! Только не мой дорогой папа! — Асока срывалась на крик от невыразимого отчаяния, сжимая руку отца, пытаясь согреть. Но Шон не ответил, его уже не было в этом мире. Девушка это увидела, но никак не хотела принять, продолжая сидеть рядом с отцом, не желая признавать его смерть, до того невероятным казалось подобное. Её отец, всегда такой сильный и бодрый. Неужели это он сейчас так безжизненно лежит, не обращая внимания на слёзы своей любимицы, капающие на его лицо и холодеющие руки? Нет, это явно не он, а какой-то другой тогрут, измученный пытками, умерший, испытав последнюю радость. Но реальность вскоре неумолимо напомнила о себе, когда в сознание Асоки пробился шум прилетевшего спидера. Она поняла кому он принадлежал и постепенно слезы утраты сменились в её душе на чувства слепящей глаза ярости, которая, как голодный ранкор вонзало ей в душу клыки, принуждая насытить её кровью. Асока поняла это и даже не воспротивилось, на это просто не было сил, да и желания тоже, за то имелось другое — растоптать и стереть с лица земли семейку этого тучного борова, поднимавшегося сейчас по лестнице в свой дворец, в сопровождении разодетой жены и расфуфыренной дочери. И секунду спустя Асока была уже там, а её мечи, страшно гудя, летали направо и налево, не разбирая путей, снося всё и всех, кого могли встретить. Первыми свалились охранники, один разрубленным надвое, другое — с проткнутым животом. Дальше настал черёд хозяев, первым попался глава семьи, но не с него планировала начать тогрута. Её левая рука вцепилась в волосы завизжавшей жены, а ноги толкнули об стену дочь. Хозяин кинулся было на Асоку, но та отбросила его Силой к другой стене, намеренно не выводя из сознания, пусть сначала увидит, как это бывает, когда на его глазах погибают близкие, а он ничего не может сделать. И Асока с большим наслаждением сперва несколько раз протащила перед ним его жену, таская по полу за волосы, а после била об стену, пока та не испустила дух, а за малейшую возможность вмешаться, хозяин получал Силовой удар. — Вот, можете слизать её мозги, говорят, они вкусные — злорадно сказала Тано и схватилась за дочь, лупя и её об стену, то головой, то спиной, пока она не дошла до такого состояния, в каком Асока нашла своего отца. — Отпусти её — взмолился несчастный хозяин, при виде крови дочери, забрызгавшей стену — Я правда осознаю, что ошибся. — Отпустить? Да легко! — неожиданно сдалась Асока — Хотел дочку? Лови! И подняв её Силой, тогрута отправила избитую в раскрытые объятия отца и едва она там оказалась, как Асока со злым смешком воткнула ей в спину оба меча. Та упала бездыханной. Поняв, что остался совсем один, мужчина горько зарыдал и упал на колени перед Тано, упрашивать сохранить ему хотя бы жизнь. И даже добавил в конце: — Разве джедаи могут убивать из мести? — Нет, не могут! — согласилась с ним Асока — За то ничто не помешает им вышвырнуть отсюда твою мерзкую свиную тушу! Сказано-сделано. Один силовой захват и мужик с криком полетел со второго этажа, прямо на центральную площадь посёлка. Но этого Асоке показалось мало и схватив его в новый захват, она, размахнувшись, скинула его с высоты, прямо в каньон и с удовольствием слушала его последний крик, пока он летел на камни, разбиваясь в лепешку об острые уступы. Асока долго переводила дыхание, прежде, чем снова спуститься в подвал и завернув тело отца в предназначенную ему в подарок рубиновую ткань, бережно устроить на заднем сидении спидера и вернуться обратно в посёлок. Её уже ждали. Клигг, Оуэла и Энакин стояли на крыльце. Стоп. Энакин. Он-то здесь откуда? Впрочем, сейчас не до того. — Почему именно он? Скажите мне, почему он? Отчего не другие? — спрашивала она неизвестно кого, когда тело опускали в разрытый песок на кладбище возле посёлка, ставя на месте захоронения белый валун. — Он был очень хорошим другом и прекрасным отцом, его доброта не знала границ. Покойся с миром, Шон Тано — торжественно произнёс Клигг, а Асока долго ещё сидела возле камня и торжественно клялась сама себе, что более никогда не позволит близким себе уйти, сделав всё, чтобы этого не случилось. — Асока, пойдём в дом, уже прохладно — коснулась её плеча тёплая рука. Она обернулась и увидела Энакина. Тот сел с ней рядом. — Это ужасно, Энакин. Я не смогу без него. Это так больно, просто не передать словами. Почему я не прилетела раньше? Я могла бы его спасти! — отчаянно выкрикивала Асока, ударяя себя кулаками в колени. — Не вини себя, Асока, ты правда очень хорошая, ты на маму мою похожа — Энакин был в ужасе от того, что она говорила — Успокойся, вот так, видишь, боль скоро утихнет, я помогу тебе. Он говорил, а сам незаметно обнял её и положил головой к себе на грудь. — Я с тобой, видишь? Я тебя не оставлю, верь мне, этого не случиться, я обещаю тебе — сказал он и погладил тогруту по голове. Она подняла на него глаза, Энакин поневоле чуть наклонился и не в силах себя перебороть, коснулся губами её макушки и потом снова сделал это, только чуть ниже, в районе правого лекку, затем — около лба. Асока была так подавлена, что не воспротивилось, а в тёплых объятиях друга её боль и правда становилась чуть меньше. Она прижалась ещё теснее и потерлась головой о его плечо, Энакин, посчитав это знаком, снова нагнулся к её лицу, приближаясь губами к конкретной цели, и вот ещё один сантиметр и нежный вкус губ возлюбленной перестанет быть тайной для Скайуокера. Но тут... — Асока Тано! — послышался из динамика коммуникатора гневный голос учителя — Немедленно возвращайся на Корусант!