Пророчество не лжёт

В Зале Совета собрались уже все двенадцать Магистров, слово сегодня взял Мастер Пло. Асока стояла посередине большого Зала, а все старшие видели её и внимательно следили за каждым вздохом тогруты. Раньше её это смущало, хотелось невольно куда-то спрятаться или просто закрыть лицо руками, чтобы только избавиться от этого ужасного ощущения, когда эти пытливые взоры забираются к тебе под кожу, видя, казалось бы, любую твою мысль. Теперь же Асока привыкла к этому и даже, стесняясь, смотрела в ответ на каждого Магистра, а некоторым даже улыбалась. Кому-то ласково, другому насмешливо, третьему и вовсе почти дружески. Этому приёму её шутя научил канцлер, с которым она по-прежнему оставалась в самых дружеских отношениях, он же и служил ей чаще всего тем человеком, с которым она могла быть откровенной и ничего не стесняться. Даже в большей степени, чем Мастер Пло. Он, при всех своих достоинствах, был всё же джедаем и ему было не рассказать многое из того, что Тано думала и чувствовала, ведь это часто претило Кодексу, а вот канцлеру могла запросто, тот слушал и понимал, никогда не ругался и не читал нотаций. Почти так же, как покойный отец Асоки, мысли о котором до сих пор разрывали её сердце тяжёлой болью, которая немного утихала, стоило ей поговорить с Палпатином. Тогда, увидев его внимательные, но совсем не пытливые глаза, услышав его ровный мягкий голос, Асока вспоминала отца, не того беднягу, умиравшего на её руках от побоев, а прежнего, с которым она жила в маленьком домике на окраине Мос-Эспа и на душе становилось тепло и спокойно. Вот и сейчас, вспомнив о нем, тогрута улыбнулась, ссора с Энакином ушла на второй план и выспрямившись в полный рост, девушка приготовилось выслушать бывшего учителя. Пло тем временем начал рассказывать о том, что она с одной стороны знала и так, с другой, только сейчас могла познакомиться поближе. Речь шла об анклаве джедаев, расположенном на Дантуине, там, как и на Корусанте, юные ученики постигали пути Силы. Анклав имел свой Совет и свои правила, являясь как бы правительственной организацией планеты, населяемой в основном фермерами и сельскими жителями. Планета считалась наполовину заброшенной и потому не представляла интереса для военных действий, за то для желающих отдохнуть место было самым подходящим. Вот только в последнее время о Дантуине нельзя было сказать ничего подобного, там начались вечные междоусобицы, анклав уже не справлялся с ними. Руководитель его, умудрённый опытом пожилой Магистр Роузи заподозрил, что все они являются не более, чем нарочно спровоцированными конфликтами, необходимыми, чтобы ввести планету в кризис, подорвав доверие местных жителей к Анклаву. Кому же это может быть нужно? Спросил бы неискушенный слушатель, но Асока Тано уверенно ответила бы ему, что такое выгодно сейчас только одним, вернее двоим — сепаратистам и Торговой Федерации. Для неё не было даже вопроса, зачем им понадобился Дантуин? Да затем, что там плодородные земли и большие территории, занятые одними только полями, на которых так и просят построить их заводы по производству дроидов и оружия. Анклав пришёл в отчаяние и попросил помощи у Ордена, тот откликнулся и согласился выдать им для проведения расследования троих джедаев, двоих Магистров и одного Рыцаря, не афишируя этого в массах, а представив всё так, словно семейная пара привезла для обучения свою чувствительную к Силе дочь. В качестве этой самой пары отправятся Магистры Винду и Шаак Ти, а роль их покорной и смиренной дочери, страстно желавшей сделаться джедаем, отводится Асоке. Тогрута, до этого момента не возражавшая, так как очень любила расследования, как только услышала последнее, от души возмутилась: — Вы точно уверены, что именно я должна изображать ученицу? Товарищи Магистры, если вы помните, мне двадцать лет и у меня у самой уже есть ученик. — Уверены, Асока — ответил тотчас же Винду, вытерев лысину платком — Ты как раз подходишь, внешне ты смотришься как одна из падаванов, да и сама ещё хорошо помнишь, каково это быть ученицей, и потом, тебе будет не лишне ещё раз повторить Кодекс! Асока молча вздохнула и отвернулась, переведя взгляд к окну, за которым виднелась поднимавшееся солнце и следя за ним взглядом, размышляла о том, что отвертеться не получиться и придётся хотя и на время сделаться дочерью Мейса. Дело тут было даже не в неприязни Тано к нему, как к человеку, а в том, что придётся звать его отцом, хотя и ради пользы дела. Она любила и считала таковым только одного человека и никому другому это место уступать не собиралась, сложно ей будет сыграть, но она справится, не зря же считается Избранной. — Вылет через час, попрошу быстрее собраться и непременно поесть перед вылетом. Жду на взлётной площадке — сказал Пло, когда речь была закончена. Магистры начали расходиться, в Зале остались лишь сам Мастер и Асока, не спешившая на выход, думая о своём. — Ты волнуешься? — поинтересовался Пло, останавливаясь с ней рядом — Не ожидала, что именно тебя отправят на такую почётную миссию? — Дело не в этом, Мастер — озвучила Тано свои сомнения, сжав руки в замок и похрустывая пальцами — Просто я никогда не была в полной семье и боюсь не смогу достоверно сыграть свою роль, ведь я даже не знаю каково это, иметь кроме отца, ещё и мать. До недавних пор Асока не задумывалась над этим. Как уже было известно, своей матери тогрута совсем не знала и не помнила, с самого рождения и до отправки в Орден видела в своей жизни только отца и друзей с Татуина. И привыкнув жить так, не задумывалась, что возможно иначе, что семья может быть и другой, да и что это вообще за понятие такое — мать. Её воспитывал и очень любил один отец и его любви хватало девочке, чтобы не чувствовать себя обделённой из-за отсутствия одного из родителей, поэтому не слишком страдала без матери и долгое время не задумывалась вообще на эту тему. Правда уже потом, став постарше, девочка увидела семьи своих друзей и начала осторожно спрашивать у Шона, где сейчас её мама и какой она была. Но тот говорил очень мало и очень неохотно, ясно давая понять, что эта тема для него болезненна и Асока прекращала расспросы, не желая его расстраивать. Уже только здесь, в Ордене, старшие товарищи ей пояснили, что скорее всего её мать умерла при родах Асоки или просто совершила что-то такое, что сильно задело Шона, заставив вычеркнуть себя из жизни своей и дочери. Например, отказалась от неё и бросив небогатого Шона, сбежала с обеспеченным красавчиком. Асока приняла это к сведению, но в мысли об этом углубляться не стала, понимая, что они могут возбудить в её сознании неприятные чувства к этой незнакомой женщине, бывшей ей одновременно и самым близким, родным существом, способные столкнуть на Тёмную сторону. Отец не хотел бы этого. И вот теперь Асоке следовало сыграть в семью. Ужасно трудно будет это сделать. — Не переживай, Асока — успокоил её Магистр — Это на самом деле не так уж и сложно достаточно лишь довериться Силе, она направит тебя в нужное русло, поможет представить себя ребёнком и понять, чего бы ты хотела сказать и сделать, относительно своих родных. Она поняла, чего от неё потребуется и пообещала постараться, в конце-концов это просто игра, которая закончится по возвращению на Корусант. Но было ещё одно — она полетит без Энакина и ей придётся объяснить ему своё отсутсвие неопределённое время. А ведь они поругались, так глупо и так нелепо. Она уже раскаивалась, что налетела на него из-за этих гонок, следовало согласиться, лишь только убедившись в том, что за ним присмотрят. Но как всегда поспешила и показала себя ужасным учителем, не способным адекватно объяснить ученику, в чем он конкретно неправ. Придётся сделать это сейчас, второпях, боясь опоздать на миссию, когда его обида уже возможно пустила корни и он может просто не захотеть её слушать. Стало нестерпимо горько, ведь этот мальчик всем сердцем провязан к ней, готов почти на любые подвиги, чтобы она не пострадала или просто была довольна. Это ощущалось с детства, с первой же встречи на Шили, когда они купались на озере. А этот их полет по ночному Корусанту? А то, как он лишился руки, спасая её и вчера самостоятельно помог задержать преступника. И всё только с одной целью — чтобы она увидела, чтобы она поняла каков он на самом деле, что она зря думает о нём, как о ребёнке. Талантливом, способном, но ребёнке! И сегодня лишь подтвердила его подозрения насчёт себя в её глазах. Стало ещё тяжелее. Асока, минуя столовую и свою комнату, прошла в жилище ученика, дверь которого оказалась незапертой, гонимая одним желанием — попросить у него прощение и пообещать никогда больше не допускать в его адрес подобных мыслей и высказываний. Но адресовались эти слова лишь мрачной тишине цвета бордовых наглухо задвинутых штор и пахнущей полировочным средством для металла, на ощупь такой же, как смятое покрывало на кровати, на которое Асока свалилась лицом вниз, совершенно обессиленная. Она так измучилась от своих мыслей, что не думая больше ни о чем, глухо разрыдалась, почти как в детстве, пытаясь излить хотя бы часть жгущего сердце раскаяния. Покрывало сминалось под её руками, слезы катились на него, оставляя темные пятна, и вот уже скоро Асока была уверена, что никуда сегодня не полетит, что прямо сейчас встанет и пойдёт в Совет, просить разрешение присоединится к миссии позже, а то и вовсе заменить себя кем-то другим. Мало ли в Ордене молодых Рыцарей помимо неё. Да, точно, так она и сделает, а весь сегодняшний день проведёт вместе с Энакином, пойдёт с ним куда-нибудь, да хоть на эти самые гонки, будь они трижды неладны, или прогуляются по Корусанту, а то и просто посидят в Храме и главное поговорят обо всем на свете, о том, что на душе у её ученика и что его мучает. Не зря же он сказал сегодня, что любит её, это явно что-то да значит. Асока вспомнила, что Энакин не раз ей говорил, что она похожа на его маму, которой он давно не видел и внезапно поняла всё, как ей казалось, верно. Он просто скучает по матери и видит в Асоке некого заместителя этой должности и тянется к ней, как к единственному напоминанию о доме. И вслед за этим пониманием в голове Асоки сложилось новое решение — она попросит у Совета разрешение и они с Энакином полетят на Шили, чтобы он мог увидеть маму и любимого кота, ведь в отличии от неё, у него ещё была такая возможность. Подумав так, тогрута села на кровати и вытерев слезы краем покрывала, хотела уже встать, но вдруг нащупала под ним что-то шуршащее и через секунду извлекла на поверхность смятый листок бумаги, наспех откуда-то вырванный. На нем неровным почерком Скайуокера стояло несколько слов, вчитавшись в смысл которых, Тано постепенно, хотя и стремительно сменила своё настроение и поменяла изначальный план, разбив его на осколки из которых в секунду склеила новый — грубый, острый и радикальный, щетинившийся отбитыми краями былого душевного порыва. «Асока! Я любил тебя! Любил давно и всем сердцем! Ты для меня была всем! Самым дорогим и любимым существом! Но сегодня я понял, как ты относишься ко мне, это перевернуло всё. Знай, Асока, теперь ситуация изменилась. Асока, знай, теперь я просто ненавижу тебя и хочу, чтобы ты умерла!» — Хочу, чтобы ты умерла — прошептала Тано одними губами. Недавней сентементальности как не бывало, напротив, стало стыдно за неё просто до боли в глазах. А она тут собиралась прощение у него просить! Дура! Вот так есть настоящая дура! Асока встала и вытерев остатки слез, решительно вышла из комнаты. «Смерти мне, значит, желаешь, ну ну, у тебя будет возможность понять, каково это, когда твоей наставницы нет рядом!» — подумала Асока с мстительной обидой и взяв из своей комнаты всё нужное на миссии, направилась к взлётной площадке, где её уже ждали. Как всегда она пришла последней, но ничего по этому поводу сказано не было и Асока молча прошла на корабль, стараясь думать только о миссии, о том, как она будет вычислять таинственного предателя. А Энакин...Что ж, пускай побудет в одиночестве и хорошо подумает о том, что иногда следует опасаться своих желаний, ведь некоторые из них способны исполняться, причём, не в самый нужный момент, скорее напротив, когда ты уже и думать забыл о них, привыкнув жить с мыслью, что желаемое никогда не наступит. Хотя, в данную конкретную минуту он вообще не хотел ни о чем думать, юноша просто выполнял свой план, тоже совершая своеобразную месть за безотчётные чувства и низкую оценку своим стараниям. И надо сказать, весьма преуспел в этом деле, вступив в это невольное соревнование со своей наставницей и пока занимал в нем позицию лидера, о чем лишний раз сказал щеголеватый болид ярко-жёлтого цвета, одним из первых стартовавший с импровизированной трибуны возле дома культуры. Одобрительный свист судьи и восторженные крики комментатора неслись в спины участников первого в этом году заезда, стимулируя их набрать скорость и порвать друг друга на лоскуты. Получалось пока не очень, хотя, смотря о ком говорить.