Пророчество не лжёт

Энакин тронулся третьим и старался держать скорость на средней отметке. Товарищи не уступали и тоже придерживались трассы, не уступая ни сантиметра соперникам, но не все действовали столь дипломатично, например этот самый даг откровенно жульничал и не упускал подставить зазевавшихся оппонентов. Сперва он, вырвавшись вперёд, толкнул боками кара сразу двоих, да так сильно, что стукнувшись друг о друга, они разлетелись и потом вернулись обратно, получив существенное отставание, после добавил им мощным выхлопом, отчего Энакин закашлялся и ненадолго зажмурил глаза. Следовало признать, обладая гибкостью и способностью выворачивать свои суставы, даг имел некоторые преимущества над соперниками, но только не над Скайуокером, имевшим то, чего не имел даг — чувствительность к Силе. Она позволяла юноше, даже с замутнённым зрением и горевшими от вдыхаемых паров легкими, чётко различать дорогу и чувствовать каждого соперника, при этом держа нужное расстояние и удерживаясь на трассе. Но даг не унимался, помня о том, как однажды, десять лет назад, он зазевался сам и получил сильные повреждения, вылетев с трассы и ударившись о скалу, начал проявлять осторожность и завидную прыть в его стремлении навредить и тут же сбежать, не останавливаясь ни на миг. Толкнёт кого-то в бок и уже летит вперёд, только его и видели. В этот раз сильнее всех досталось Энакину, которого он невзлюбил с первой минуты. Вот только тут он наткнулся не на покорное унижение и смиренный проигрыш, а на решительный отпор и упорное уклонение. Энакин петлял по всей трассе, летя по синусоиде между остальными, отчего дагу никак не удавалось достать его, выпустит в него струю выхлопа, так тот махнёт рукой и сожмёт кулак, и облако пара, сжатое до размеров джоган-фрукта, уже летит обратно к хозяину, ударяясь ему в лицу и заставляя чихнуть. Пробовал нанести удар сверху, так сам мигом оказывался снизу, да ещё и откинутый инерцией Силы на пару метров. Ничего не получалось у бедного Себульбы, впору было даже пожалеть его, да только не стоил этот негодяй и самой унизительной жалости, до того сильно успел он насолить гонщикам. Между тем, свалка была уже близко, издалека оповещая о себе ароматом свежих и не очень отбросов. Многие поморщились и внутренне присобрались, чтобы не налететь на торчавшие отовсюду металлические штыри и остовы каких-то ящиков, бывших прежде дроидами и домашней техникой, хотя, влететь ненароком в тухлятину или мешок с отбросами тоже удовольствие не для всех, а уж запах стоял... Глаза слезились. Однако, Энакину не привыкать, он часто бывал здесь прежде, не только, когда искал материал для браслета, так и не подаренного сегодня Асоке, который и сейчас оттягивал нагрудный карман, а он даже не вспомнил про него. И исходя из этого, юноша легко ориентировался на свалке и знал в какую сторону лучше лететь, чтобы без особых потерь преодолеть это царство ароматов Республики. Некоторые другие умники уже пытались, кто во, что горазд. Одни пробовали полететь в обход, да только не могли найти, где конец и начало свалки, отчего сильно потеряли во времени и безнадёжно отстали, о победе теперь им можно было забыть. Другие пытались подняться повыше и пролететь над всеми торчавшими препятствиями, но не учли подъёмной способности кара, она, в отличие от спидеров, была у него совсем другой и управление требовало умения постоянно держать равновесие, а подниматься, удерживая баланс, было само по себе непросто, а если ещё и подняться захочешь выше, чем позволяет транспорт... Болид просто переворачивался и сделав красивое сальто, опрокидывал незадачливого гонщика в недра вонючих глубин, после чего щедро посыпал его сверху своими частями, на которые разваливался, не пережив такого кульбита. — Фирменное блюдо от нашего шеф-повара салат пилотский — смеялся Себульба, видя очередного упавшего — Надеюсь ему повезёт и помывшись всего лишь десять раз он сможет избавиться от чудесного аромата, хотя многим не хватит и двадцати ванн. Энакин не смеялся, а наоборот, вместе возвышениям над отбросами, он максимально снизился, ровно настолько, чтобы быть на одном уровне с препятствиями, но не царапать по ним дном. Это позволяло ему увидеть расстояние между ними и рассчитать путь таким образом, чтобы пролетать возле них, не повредив транспорт и не зацепив товарищей. И у него получилось, правда уже в конце свалки его настиг Себульба и подкравшись сзади, попробовал опрокинуть, но не тут-то было, он же не знал, что Энакин почувствовал его присутствие и изо всех сил дал по газам. Себульба не ждал такого и потому был немедленно отброшен назад, да так, что болид перевернулся ещё до того, как поднялся вверх и его владелец, вылетев из кабины, взлетел сам по себе и страшно визжа, забил в воздухе руками и ногами. Но орал он недолго, так как вскоре упал лицом вниз в отбросы и рот ему заткнул гнилой джоган, а сверху упало несколько банановых шкурок. — Коронное блюдо любого праздника свинья с бананами, попавшая в яму своих амбиций! — посмеялся Энакин и вылетел со свалки, направляясь теперь к разрушенному мосту. Этот мост уже давно не функционировал и власти планировали в скором времени его демонтировать, но как всегда, находили себе занятия поинтересней и мост по-прежнему продолжал тихо ветшать. Впрочем, Энакин был даже рад, увидев его снова, ведь именно здесь, на этом мосту, пять лет назад, он, ещё десятилетним мальчишкой, признался Асоке в любви, а она перевела это в шутку. И вспомнив об этом, Скайуокер с досадой хлопнул ладонью по рулю, отчего болид подпрыгнул в воздухе, едва не влетев в заграждение моста. Устроитель гонок не зря пометил это место, как опасное, ведь при всей свой невзрачности этот мосто было не облететь, не пройдя его во всю длину, а ведь по обеим его сторонам торчали острые штыри забора, миновать которые можно было лишь пролетев между ними, а мост при этом был чрезвычайно узок и лететь по нему даже вдвоём было проблемой, только по одному. И как ожидалось, не все были согласны с этим, началась толчея, каждый норовил пролезть первее и втиснуться вместе с кем-то, несмотря на строгий запрет. Энакин ничего подобного не делал, зная, что если поддастся всеобщей суете, то только упустит драгоценное время и потеряет силы. Он просто дождался своей очереди и применив Силу, устроился первым, после чего в секунду перелетел мост, оставив позади ревущих от разочарования оппонентов и угрюмого Себульбу, чью голову украшали чьи-то розовые кружевные стринги, однако, никто и не думал сказать ему о приобретении им такого классного головного убора, до того все не любили этого подлого дага. Теперь оставался последний этап, ввиде заброшенного завода, вот эту громадину никто не знал и не видел, ведь находилась она в той части Нижнего уровня, куда не заглядывали ученики Храма. Да и простые республиканцы старались обходить её стороной. Завод этот прежде производил топливо и другие ядовитые химические вещества, необходимые для военных нужд, но недавно производство признали вредным и закрыли, а ещё чуть позже там произошёл взрыв каких-то технических отходов, бомжи решили заночевать там и покурив, спровоцировали возгорание, после чего территорию оцепили и запретили приближаться к ней, пока завод не будет демонтирован. Но это не относилось к устроителю гонок, умевшему обходить некоторые законы, и сейчас он имел целью заставить пройти через развалины, не задев ничего из оставшихся отходов и не разбиться среди битых пластиковых и гнутых металлических пластин в осколках стекла. Энакин поразился, увидев масштаб этой площадки и даже приблизительно не мог представить как можно тут пролететь, какое там, понятия не было и о том, где лежат эти самые опасные отходы, которые лучше не задевать и как они выглядят. Осталось положиться на интуицию и умение уклоняться. А так же на порядочность товарищей — хотелось бы добавить, но это не могло отнестись к гонке, где каждый был сам за себя и из всех средств имел только то, что он умел. Да, такой невеселый каламбур с игрой слов. Энакин постарался рассмотреть завод и вскоре нашёл лазейку, удачно проходившую между несколькими торчавшими углом пластинами, и выразил недоумение, почему другие не видят этого и идут какими-угодно путями, только не им. — Просто не рассмотрели — сказал сам себе Скайуокер — Просто не увидели, вот и глупые, ну сейчас я их! И издав воинственный клич, развил большую скорость, разогнался и.... — БАМ! Стук! Хлоп! — застучало по несчастному болиду, ударяясь о его корпус, это были мелкие камушки и стекляшки, выбитые наружу сбитой от порыва воздуха и касания днища кара пробкой бутылки, которая, выпустив наружу невероятно вонючую струю, толкнула и соседние, стоявшие рядом, под металической пластиной и теперь тяжёлый удушливый пар поднялся вверх, окутав болид Энакина жёлто-зелёным облаком, не успев задержать дыхание, юноша сделал небольшой вдох и в дыхательные пути ему влетел сладковатый и обволакивающий запах, от которого темнело в глазах и кружилась голова. Зажав рот и нос рукой, второй Энакин вцепился в руль и отжав ногами падали, сделал резкий рывок вперёд, кажется, израсходовав всё оставшееся у него топливо, поддав его сразу в оба двигателя. И вовремя, ведь спустя пару минут завод начал воспламеняться и остальные гонщики повысыпали оттуда как муравьи. Вдали уже слышались сирены пожарных звездолетов. Не дожидаясь развязки и менее всего, желая быть свиделями, участники гонки вернулись на трассы, Энакин был впереди, но держал скорость уже на одном только инстинкте, так плохо ему не было давно. Тошнота поднималась к горлу, парализуя дыхание, голова болела и кружилась так, что ничего вокруг было не разобрать, всё плясало и бегало, словно прячась от чего-то, в конечном итоге вновь собираясь вместе, образуя между собой вполне определенную фигуру — очертание лица, милого лица цвета карамели с белыми ромбовидными узорами и тёплыми, нежными голубыми глазами. Они смотрели на него и подбадривали, говоря, что пока он их видит, он жив, пока он может на них смотреть, он не умер. А умереть хотелось, ведь глаза уже застелил туман, а дышать стало труднее, лёгкие горели огнём и каждый вдох словно разрывал из фейерверком режущей боли. — Асока — прохрипел Энакин — Где ты? Помоги мне! Мысли о ней поддерживали и не давали покинуть этот мир. Руки едва держали руль и только благодаря настроенной до этого навигации болид не сходил с трассы. Энакин из последних сил цеплялся за эти глаза, похожие на его собственные, чтобы не упасть замертво на дно болида. Получилось, смог, не потерял сознание. Ни когда первым прилетел на финиш, ни когда его с почестями провели на пьедестал, вместе с родианцем и милой розовой твилечкой, занявшими второе и третье места, ни когда вручали медаль. И только лишь когда всё было кончено и победителей пригласили на банкет, Скайуокер не выдержал и не дойдя до стола пару метров, схватился за грудь и с глухим стоном повалился на землю, шепнув неизвестно кому: — Я не успел. Прости. После чего глаза юноши закрылись, а лицо, мучительно посинев, потеряло все краски. Душа как-будто замерла, раздумывая, уйти ли ей прямо сейчас или задержаться тут ещё ненадолго. И приняла наконец решение.