Пророчество не лжёт

Полдень на Шили выдался тёплым, можно даже сказать, достаточно жарким, чтобы быть благодарным большим деревьям, бросавшим перед собой уютные тени. Асока так долго времени провела до этого на природе, в рыбацком домике старого Бена, что теперь невольно тянулась к чему-то подобному, словно приросла душой и этой первородной красоте нетронутого ещё цивилизацией мира. Шили, в этом смысле, был именно тем, чем нужно, ведь где ещё в галактике можно увидеть такое разнообразие цветов и деревьев, что в изобилие росли здесь. А озера, тут и там сверкающие на солнце своей голубоватой водой, так и прося опуститься в свои глубины. А эти поля, которым, казалось, не будет края. Энакин, как опытный гид, рассказывал Тано обо всем, что они видели, идя по довольно узкой, но достаточной для двоих тропинке: — Вот это нефропилис — пояснил юноша, указав на невысокое дерево, растущее посреди травы, имевшее длинные, растущие вверх ветви с узкими вытянутыми листьями, у самого же основания ветвей росли гроздья неизвестных плодов коричневого цвета, в форме чуть вытянутых овалов — Плодовое дерево, сейчас как раз период сбора — Энакин не ограничился одним рассказом, а сорвав с чуть покачнувшийся ветки один плод, наиболее крупный и ловко удалив из него косточку, протянул Асоке — Попробуй, это ужасно вкусно! Тогрута нерешительно приняла из его руки неизвестный плод и опасливо надкусила. — Мммм до чего же вкусно, никогда такое не ела — сказала она, проглотив последний кусок, плод оказался необычайно сладким и девушка решила взять второй, по сжав пальцами приглянувшийся, Тано потянула его на себя и ветка, спружинив, отлетела и стукнула по носу. Асоке было не слишком больно, за то неожиданно напала почти забытая в последних событиях игривость. Ведь, несмотря на всё это Тано было всего лишь двадцать три года, она была ещё такой молодой, а молодости свойственна беспечность. И сморщив лицо, словно собираясь заплакать, Асока прижала одну ладонь к носу, вторую спрятала за спину, чтобы Энакин не понял задуманного ею раньше времени и с горьким вздохом опустилась на траву. Скайуокер заметно испугался и тут же сел рядом, тронув её за плечо: — Асока, извини, я не предупредил тебя, что надо придерживать ветку. Очень больно? Дай взгляну. Тано именно это и было нужно. Подняв на него робкий взгляд полных слез глаз, показала, что боится отвести руку. Энакин встревожился ещё больше и одной рукой держа её за плечо, другой взял за руку и начал медленно отводить её от носа. И когда отвёл окончательно, то едва не заорал, но совсем даже не от ужаса. Нос Асоки, до этого имевший стандартный размер и прямую, аккуратную форму, приобрёл зелёный цвет и размер не меньше пятака гомореанцев. Скайуокер стоял, остолбенев, а Асока, пользуясь этим, резко вывела руку из-за спины и поднесла к лицу Энакина, сунув ему под нос что-то пушистое, от которого тут же разлетелись щекочущие нос семена. — Хахаха! Попался! — улыбнулась Асока, глядя на своего друга, не знавшего, что ему сделать прежде, расчихаться, рассмеяться или высказать возмущение этой великовозрастной шутнице. В итоге победила, конечно же, реакция организма, в отличие от эмоций и чувств бывшая совсем неуправляемой и Скайуокер начал громко чихать, пугая притаившихся в кустах акулов. Тано отлепила от носа большой листок, сорванный ею и начала собирать свалившиеся с ветки по её милости плоды. — Ты с ума сошла? — сказал наконец Энакин — А если бы я задохнулся? — Тебя же учили задерживать дыхание — рассмеялась тогрута — Ты не прогуливал эти занятия, я проверяла. — Между прочим, ты их и вела — ответил Энакин, перестав обижаться — Я запомнил, как ты надувала щеки. — Да, а Феррус их лопнуть хотел, да чуть было не лопнул сам, когда, засмотревшись, воды наглотался — Асока тоже развеселилась и после они сели под деревом и начали поедать сладкие плоды, оказавшиеся финиками. — Поосторожнее с ними — предостерёг Скайуокер, сам закинув в рот большой и мясистый финик — Если их много съесть, то будет изжога, а потом захочется пить. Но Асока так увлеклась, что потом еле встала от ощущения переполненного желудка. Хотя и обещанная изжога не заставила себя ждать, разведя внутри свой противный кислотный костёр, просящий потушить его, Энакин это заметил и мигом показал ей другое дерево, росшее чуть неподалёку, оно было похоже на предыдущее, только немного выше, с более мощным стволом и ветвями, идущими в стороны. Плоды тоже были совсем другие — жёлтые, ввиде длинного серпа, висевшие гроздью возле ствола. Энакин сорвал один и сняв с него темно-желтую кожуру, протянул Асоке ставший белым и морщинистым плод: — Вот, съешь, верное средство от изжоги, банан называется — пояснил Скайуокер, так же решивший принять меры относительно себя — Там содержится много щёлочи, она нейтрализует кислоту. — Смотрю и медицинские курсы ты тоже не загуливал — сделала вывод Асока вслед за тем, как убедилась, что банан, хотя и не был таким сладким, как финик, был не менее вкусным, хотя и совершенно не сочным — А ведь их преподавала медлительная Стасс Алие, которую всегда хотелось подтолкнуть. — Я ничего не прогуливал, Асока — серьёзно ответил Скайуокер и посмотрел на неё долгим и странным взглядом — Я хотел, чтобы ты поверила в меня. Тано не нашлась с ответом, до того поразили её эти слова, прозвучавшие таким диссонансом с предыдущими. Они напомнили ей тот разговор на кухне, побуждая вернуться к нему, но Асока не сделала этого. Она понимала, что так нельзя, понимала, что не должна давать волю тому, что всё равно обречено погибнуть. Мальчик так любит её, всем сердцем прикипел к её душе, а она своими словами лишь нанесёт ему глубокую рану, которая на всю жизнь останется на его душе уродливым шрамом. У него и у неё, а всё потому, что не им решать, как жить и быть с этими чувствами. Всё давно решили за них, когда выдали значки с эмблемой Ордена. И их даже не тронет то, что она нечаянно точно так же, как сейчас себе, проговориться, сказав не чувство, как прежде, а чувства. Ведь именно так говорят, когда они взаимны и речь идёт не о любви одного к другому, а о любви, связавшей двоих. Какая Ордену разница, когда и то и другое нельзя? Энакин, возможно, подумал так же, но как и тогрута, решил не портить радость прогулки тяжёлым разговором, который с ними всё равно заведут другие, если только один из по неосторожности что-то ляпнет в присутствии Мастеров. И потому, негласно решив хранить молчание, Энакин и Асока встали и пошли обратно, ведь наступал вечер и становилось прохладно. Всю обратную дорогу они молчали, думая каждый о своей, а в общем-то об одном и том же. Едва они пришли, Селина и Дарред тут же позвали их ужинать, на этот раз подав на стол тушёное мясо с овощами и салат из ветчины и зелёных томатов, посыпанный сыром и чесноком. Асока любила всё острое и потому с восторгом принялась за салат. Энакин с умилением смотрел как она ест, не замечая при этом более, чем красноречивый взгляд Селины. Она тоже решила промолчать и после ужина отправилась показать Асоке её комнату. Комната ей понравилась, она была на втором этаже, выходя окнами на восток. Обстановка была простой, но красивой. Довольно широкая кровать с большой, стоявшей углом, подушкой, прикрытая красным покрывалом, стояла изголовьем возле стены, обои на которых были светло-розовыми с орнаментом из цветов. С потолка свисал красивый круглый светильник, похожий на летающую тарелку, какими их изображают в книгах, а занавески на окне были полупрозрачные и желтоватые с вышитыми цветами. Рядом с кроватью стоял небольшой столик, а рядом, возле другой стены, шкаф для одежды. Потом Селина показала ванную, бывшую через стену, и прежде, чем уйти, внезапно сказала: — Асока, ты знаешь, не бывает правил без исключения, а то, что положено самой судьбой не убьют никакие правила, иначе они сильно об этом пожалеют. — Вы о чем это говорите? — не совсем поняла её тогрута, вернее, поняла слишком хорошо, чтобы сказать об этом явно. — Ты поймёшь это, когда почувствуешь, что внутри тебя есть что-то, что сильнее, чем ты — ответила Селина не менее загадочно, тем самым надеясь подарить своему сыну надежду на лучшее. Возможно это было благое намерение, вот только уже целую неделю пребывания здесь Асока и Энакин так и не начали разговор о чувствах. Просто отложили это, положившись на волю Силы, которая явно запаздывала, проявив себя в как всегда, неподходящий момент. В тот, когда после обеда, как это уже вошло у них в привычку, Энакин и Асока пошли гулять. Тано уже неплохо ориентировалась в обстановке и успела полюбить многие из этих мест. Особенно тогруте понравилось одно из них — небольшая поляна, находившаяся между озером и небольшой лесной опушкой, в которой преобладали лиственные деревья, уютно шуршавшие под тёплым ветром. Асока вспомнила, как Энакин, ещё в первый день при виде него радостно воскликнул: — Он есть! Вот это да! — Кто есть? — спросила она с недоумением. — Наш водопад! Я постоянно сидел тут в детстве! — пояснил Скайуокер, ведя её к берегу, где озеро делало неожиданный подъем и вода, скатываясь с него, с журчаниям скатывалась вниз. Но большую таинственность этому месту придавали кроны невысоких деревьев, разросшихся так, что они образовали небольшой шалаш из уютной тени. Асока смогла оценить её сегодня, когда был особенно жаркий день, который вскоре охладил тёплый и нежный ветерок, подувший на уставшие от своей тайны юные души.