Пророчество не лжёт

Тишина в доме оказалась обманчивой и вовсе не одна Асока не находила покоя этой ночью. На нижнем этаже, как же как и она, в эту минуту не спал Энакин. Чувства, так долго сдерживаемые до этого и лишь иногда, очень робко и невнятно обнаруживавшие себя, выбираясь из-под контроля мыслей, сейчас наконец вышли в полной мере и это не давало покоя. Если прежде он ещё сомневался, стоит ли развивать эти отношения, когда все обстоятельства и условия против них, то после этого поцелуя все сомнения казались не больше, чем детскими капризами. Вот именно, детскими, а он—мужчина, настоящий и сильный, который много лет любит одну женщину и никому не позволит осудить себя за это. Никому. И он ещё докажет им всем, что это они с Асокой живут единственно правильно, а не эти члены Совета, закостеневшие в своих заплесневелых правилах, которым и сами уже не рады, следуют им по привычке, а сами втихую творят «великие подвиги». Что, они думают, Энакин не знает зачем Оби-Ван, минимум раз в месяц, мотается на Мандалор? Нет, хорошо известно, ведь он и его однажды взял с собой. И тогда от юноши не укрылось, какими взглядами обменивались Магистр и герцогиня. Даже не зная о том, что связывало этих двоих можно было легко понять значение этих взглядов, а Энакин знал и потому незаметно подмигнул Сатин, показывая, что в курсе их общей тайны и никому её не выдаст. Но раз так, то почему же тогда он не может поступить так же, чем он хуже всех остальных джедаев? Только лишь тем, что он моложе и меньше знает жизнь. Но ведь это не помешало ему познать любовь, даже раньше, чем все науки Ордена. Оби-Ван понял бы его, а вот Асока не захотела, она снова, как и всегда, выставила его глупым влюблённым мальчишкой, спасибо, хоть не при всех, как любит. Но сколько же эмоций она подарила ему до этого, вместе с этим поцелуем. Это стоило того, чтобы ещё не раз вынести подобные отчеты. Энакин смотрел в потолок, на котором виднелись длинные ветвистые тени деревьев, чуть колыхавшиеся от ночного ветра. Заснуть не получалось, мысли были только о том, что где-то там, на втором этаже, в точно такой же комнате находится она — любовь всей жизни юного Скайуокера. Быть может и она сейчас тоже не спит и думает о нем. Мысли только едва коснулись этого, а тело уже ответило на них со всей горячностью молодости, заставив вздрогнуть и заворочаться, чтобы отвлечься от созерцания картин, нарисованных богатым воображением. Конечно, того, что могло бы быть, решись он встать и подняться Энакин знать не мог, среди всех наук, преподаваемых в Ордене, по любовной курс не читали, но даже одного факта того, что они будут там одни в этой ночной темноте хватило, чтобы он вскочил и бросился к дверям. Чтобы тотчас остановиться и силой заставить сбившееся дыхание принять прежний темп, а дрожащие от возбуждения руки мирно сложиться на груди. «А если я тогда ошибся и на самом деле она меня не любит, причём, не просто не любит, а привязана к другому, тому, кто старше и опытнее и может дать ей намного больше, чем простой мальчишка-джедай» — пришло в голову самое безумное, но, учитывая то, что он до этого видел, вполне здравое предположение, что Асока отвергла его не из-за правил Ордена, а потому, что на самом деле любит другого, канцлера, у которого до сих пор просиживает часы в кабинете. От этого возбуждение сменило направленность, став яростным, требовавшим выхода, а именно — немедленно доказать Асоке, что только он достоин её любви и больше никто. Энакин не знал как это сделает, опыта в чувствах не имелось, но за то была интуиция, всегда готовая подсказать нужные действия. Юноша не стал долго размышлять, а вылетел из комнаты и понёсся на верх, рискуя разбудить родителей. Ему требовалось просто увидеть Асоку, одну, без своего сенатского дружка, чтобы пока его нет, успеть сказать ей всё, что думает, то, чего нельзя говорить при всех. Но сказать оказалось некому, комната встретила юношу ночной пустотой. Кровать была чуть смятой, но стакан с водой на тумбочке стоял нетронутым и полным до краев. Все вещи Асоки были на месте, отсутствовала только она сама, а так же её лёгкий халат с поясом, голубой, украшенный цветами, накидка с капюшоном и пара балеток. В этом всем тогрута и ушла. «Куда только? А вдруг улетела на Корусант, чтобы не видеться с ним после этого поцелуя?» — предположения сыпались одно круче другого. Когда он дошёл до похищения ситхами, Энакин себя одернул и велев себе поменьше читать на ночь Хроники галактики, к которым, кстати, его Асока и приучила, решил сам попробовать её отыскать, используя их знаменитую Силовую связь, лишь один раз едва не давшую сбой. Сейчас она говорила, что с тогрутой всё в порядке, она просто слегка волнуется и ушла не очень далеко. Энакин так же не стал особенно сильно одеваться, просто надел штаны и набросил сверху плащ. Даже ботинки он обул только на выходе, чтобы не топтать по дому и никого не разбудить, Скайуокер закрыл дверь и пошёл по тропинке, куда вела его Сила, твердившая, что Асока здесь, просто зачем-то ушла. Может быть, как у всех достопочтенных республиканцев у неё разыгрался ночной аппетит и девушка решила утолить его растущими здесь фруктами. Летние ночи на Шили славились прозрачной синеватой темнотой, вроде бы ночь, но всё равно всё видно вокруг, только очертания предметов становятся какими-то мистическими, будто тебя перенесли в страну туманов, с её эфемерным голубым свечением, усиленным льющимся с неба лунным сиянием, смешанным с темнотой, отчего предметы чуть расплывались. Деревья и зелёная трава, прозрачная гладь водоёма и разноцветные дома, то, что днём выглядело обыденно и привычно глазу, сейчас, в этой ночи смотрелось непередаваемо и ново. Энакин на секунду поверил даже, что перенесся в одну из волшебных сказок, которые в детстве читала ему мама. Он — сказочный принц или бедный крестьянин, полюбивший самую лучшую девушку королевства и сейчас готовится совершить всевозможные подвиги, чтобы доказать, как сильно он её любит и что достоин принять её любовь. Вот только здесь особо не разгуляешься, разве только наберёшь побольше фруктов или заплывешь на середину озера, вынырнув через несколько минут. Но он и это сделает, если возникнет необходимость. Но вышло иначе, это стало понятно, когда Скайуокер дошёл до озера, их с Асокой любимого места, с которого доносился тихий голос. *** Энакин правильно подумал, заснуть у Асоки не получилось, не помогла даже тёплая вода и аромат сирени, призванный успокоить нервы. Видно, они с мыслями всё же идут не совсем параллельно друг другу, если последние и не подумали утихнуть, начав едва только закрылась дверь комнаты, расходится по сознанию, а из него и по телу, отзываясь там сладким томлением. Здравый смысл и чувства вновь заборолись внутри, причём, последний в этой дуэли судеб явно не побеждал. Все доводы, типа нарушения Кодекса и боязнь порицания Ордена беспомощно ретировались, сталкиваясь с воспоминаниями о поцелуе. А те, в свою очередь, опасливо сжимались, когда она представляла себе, что будет с Энакином, как сильно сломает ему жизнь эта влюбленность, свалявшаяся на них, не спрашивая. Но недолго длился этот опасливый страх, вновь поднимала голову любовь, та, что не сломится под напором обстоятельств. Что же тут делать? Непонятно. Ответ лучше узнать у того, кто теперь живет в небе, нашёл себе приют среди серебрянках звёзд, став одной из них. И встав с кровати, Асока сняла сорочку и набросив халат, а поверх него накидку, вышла из комнаты. Дорогу она хорошо знала и даже в ночи легко нашла берег озера, с журчащим водопадом. Она вошла под покров густого куста и устроившись на траве, уставилась в любимое небо. Как всегда, когда ей было непросто, девушка пришла искать ответа у безмолвной синевы, мигавшей серебристыми точками. Небо как и всегда, приветливо сверкнуло ей, как бы здороваясь. Тогрута всмотрелась в эти белые переплетения, ощущая, что пришла в гости к кому-то родному и близкому, впрочем, так и было. Отец часто снился Асоке и она видела как он теперь жил в небе, видела красивый дом с оградой, увитой белыми цветами, а во дворе небольшой пруд. Всё то, о чем Шон так мечтал при жизни, все те блага, которых он так и не дождался. Этот сон подействовал на Тано успокаивающе, позволив поверить, что отец больше не страдает, ему хорошо и спокойно. Он и выглядел так же, как мог бы и при жизни, если бы не изнурял себя тяжёлой работой — стройные, с весёлым улыбчивым лицом, без единой морщинки, с гладкой кожей, нетронутой солнцем. Ведь теперь больше никто не шпынял его, заставляя работать из последних сил. Но мудрость и беспредельная доброта остались прежними. — Папа, скажи мне, что я должна сделать? Как поступить? — спросила Асока темное небо. И ей казалось, что оттуда на неё тотчас же глянули большие голубые глаза, любящие и понимавшие всё на свете — Как мне быть, папа? Нам нельзя любить друг друга, Орден запрещает это, но если я уже люблю, как обойти это? Как понять саму себя и свои чувства? Я так люблю его, всем сердцем, уже давно, просто я поняла это только вчера, а он знал давно и пытался сказать, я не слушала, считала его ребёнком и так из года в год, пока я не увидела, что он вырос. И его любовь стала нашей... Вот, что услышал Энакин, когда оказался возле озера и стремглав бросился к кусту. «Она меня любит! Она тоже любит меня!» — успел подумать перед тем, как его нога зацепилась за корень, а голова встретилась с чем-то твёрдым...