***
Штеффен не помнил, когда в последний раз так торопился. Ему очень хотелось все успеть. Он даже не мог точно сказать, как ответил на два последние вопроса, куда спешит. Кажется, кто-то из пациентов решил, что он опаздывает на роды, причем на свои собственные. Зато никто не задавал тянущих время вопросов, видя его спешку. Кончилось тем, что он, сверяясь каждые десять минут с часами, успел все визиты еще задолго до назначенного времени. Штеффен чувствовал легкое возбуждение все утро и большую часть дня. Отважный, сопровождающий его сегодня, радостно семенил рядом, не понимая источника его волнения, но от его настроя было хорошо. Еще утром Штеффен думал, что Чарли, которого он обрел так внезапно и так ненадолго, ускользнет из его рук, как прохладная дымка сновидения, и все, чем ему останется наслаждаться, это воспоминания о поцелуях и объятиях, тающие каждый раз, когда он вновь будет прибегать к ним. И вот. Чарли оставался. Оставался не… не совсем с ним, но в городе. Рядом. У Чарли был план. Штеффен не знал, что именно тот собирается делать. Зачем ему нужна была старуха Малкин, что он думал делать здесь днем… Так много пробелов. Чарли что-то недоговаривал ему. Штеффен слишком много лгал в своей жизни, чтобы не распознать этого. Он думал, насколько его интересует правда, но каждый раз сбивался, и мысли ускользали к тому, что он знал точно. Этим вечером Чарли останется у него. С ним. В его доме, где он сможет целовать его досыта и говорить все, что у него на сердце. В соседней комнате будут самые дорогие ему люди. На какой-то момент все будет в порядке. И ничто этому не помешает.***
Это было одно из самых малоприятных прихождений в себя на памяти Чарли, а уж их было предостаточно на его век. Однако без лукавства можно было сказать, что прийти в себя, свешиваясь вниз головой с коня, твердо входило в пятерку. Болело лицо, бьющееся о лошадиное бедро, сводило плечи. В затылке вращались иглы, а голова, только недавно нырявшая в темное бессознательное, гудела и выла. Он не открывал глаза минуту или две, пытаясь просто дышать и приходить в себя. Теплое конское тело под ним покачивалось и медленно куда-то шло. Едва удалось размежить веки, Чарли рассмотрел скрывающийся в красном песке Мракстоун. Какого хуя. Он дернул руками. Они были связаны, как и ноги, под лошадью, и вытянуть их он не мог — веревка соединяла друг с другом. Чарли с трудом развернул голову, пытаясь рассмотреть седока рядом, но солнце било в глаза, заслоняя обзор. И видел он только силуэт, обрамленный желтой бахромой солнечного света. Его куда-то везли. Судя по тому, что везли против его воли, вряд ли в хорошее место. Чарли это не понравилось ни в малейшей степени. Собрав все силы, накопленные за время своего бодрствования, он оттолкнулся боком и свалился с лошадиного крупа в песок. Колени ударили его в живот, но копыт ему удалось избежать, быстро откатываясь назад. Боль с ударом о землю ворвалась в позвоночник, да и коже тоже досталось. Мелкие камушки хрустнули под его телом, впиваясь через штанины и рукава. Чарли не особо надеялся на то, что всадник не заметит его отсутствия, но тот среагировал даже слишком быстро. Чарли едва успел распутать веревку, освобождая ноги от петли, когда спешившийся Диаз в два шага оказался рядом с ним и схватил за шиворот. Чарли почувствовал, что висит в его руке, как маленькая обезьянка на нитях. Он был зол. — Сука, — только и успел сказать Диаз, прежде чем он саданул его кулаком в живот, вынудив отпустить себя. Чарли упал на землю и поспешно откатился назад, стряхивая с себя веревки. Он не обманывал себя. Диаза не надолго вывел из строя неожиданный протест пленника. Отдышавшись, тот выпрямился. В панике Чарли дернул руку к бедру, но револьвера там, конечно же, не было. Вероятно, его забрали сразу же, как оглушили его. Это же произошло и с ножом за ботинком. Черт. Все продумал. Диаз ухмыльнулся, заметив, как он замешкался, ища подходящее оружие. Но что у Чарли было против? Только собственный гнев. Небольшой бонус к атаке в его случае. Ему удалось увернуться от кулака Диаза, метящего ему в челюсть, и вдобавок даже наградить его, пнув коленом в мясистое бедро. У него было немного времени. Может быть, он даже успел бы отбежать и спрятаться до того, как Диаз нагонит его. Если бы можно было спрятаться где-то в холмах. Времени не было. Чарли стиснул зубы, когда рука ухватила его за волосы, дергая назад. Пожалуй, это было его единственным звуком. В плечо. В грудь. Уворот. Чарли выбил револьвер из руки Диаза, он блеснул где-то, потерявшись из поля видимости в пыли. Дыхание сгорело в его теле от удара под дых, и Чарли отчаянно распахнул рот, пытаясь вдохнуть, но легкие сжались до размера ореховой скорлупы. Не хватало места даже для одного вдоха. Грудная клетка ныла, ее хотелось разодрать, впуская воздух внутрь. Диаз отшатнулся от смазанного удара в лицо, но не отступил. Он не стрелял в Чарли — наверняка не мог найти, куда упал его револьвер. Сколько Чарли потребуется времени, чтобы добраться до лошади? А если он доберется, что делать дальше? Он не сможет просто оседлать ее и помчаться обратно. Диаз вернется пешком, и его через полчаса схватят за конокрадство. А если убить Диаза?.. Под руками ничего не было. Чарли рванулся к лошади, еще не зная, но рассчитывая, что сможет, но чужая нога преградила ему путь. Колени подломились, он упал на руки, спасая от удара о землю лицо, но это не сильно помогло. Подошва огромного сапога с силой втолкнула его в песок, и только быстрый поворот головы предохранил от сплющенного носа. Удар пришелся на ухо, и внутрь ворвался звон, глушащий все остальные звуки. Чарли приподнялся на локтях, у него еще было время. Но черт, острейшая наваха у горла — не то, с чем можно спорить. Он задержал дыхание. Лезвие царапнуло кожу. Пятерня Диаза крепко держала его за волосы, поднимая лицо, вторая рука прислоняла нож к шее. Острый, как инструмент доктора. Мысли о нем причиняли боль. А мгновение не заканчивалось. Чарли пытался держать глаза открытыми, он не собирался жмуриться. Как Диаз — не собирался убивать его. Иначе давно бы это уже сделал. Он отдышался сверху, и Чарли тоже воспользовался этими секундами, чтобы хоть как-то прийти в себя. Звон в ушах не проходил. — Маленький пизденыш, — прорычал Диаз сверху. — Отпусти меня, мать твою, — самонадеянно потребовал Чарли. — Ты не в том положении, чтобы указывать. Смитсон. Он надавил лезвием сильнее. Тонкая тропка рассеченной кожи запылала под ним. — Это так… власть работает? Я никогда ей не доверял. Чарли едва нашел в себе силы, чтобы говорить спокойно. Колено Диаза давило ему на поясницу, а рука все еще тянула волосы. Арка его тела дрожала от напряжения, казалось, кости выгибаются под тяжелой ногой. — Власть работает во благо безопасности жителей. — Горячее дыхание Диаза плеснуло ему в щеку. — Ты — не безопасен для жителей. — С чего ты взял, блядь. Потому что я лично тебе не нравлюсь? Чарли втянул воздух в грудь, потому что его отпустили, но лишь затем, чтобы перевернуть на спину. Диаз перекинул бедро через него, прижимая к земле. — Ты не нравишься ни мне, ни шерифу. Никому. Никому, Смитсон. Здесь было все в порядке до того, как явился ты. Так здесь будет и дальше. Он наклонился так низко, что Чарли пришлось запрокинуть голову еще дальше. — Ты не вернешься в Мракстоун, ты меня слышишь? — выдохнул Диаз. — До ближайшего города пятнадцать миль. Если бы ты не мешал мне, было бы десять. Ты понял, что я имею в виду, Смитсон? До ближайшего — пятнадцать. В Мракстоуне тебя больше не будет. На лезвии его навахи мелькала всего капля крови. Может быть, она была больше? Может быть, это был слишком большой нож. — У меня из задницы так не воняет, как у тебя из пасти, — обессиленно пробормотал Чарли. Удар в челюсть отдался эхом во всем теле, начиная с вывернутой шеи, заканчивая прижатыми к земле пальцами. Чарли сплюнул кровь, ощупывая языком зубы. Можно было попробовать еще раз. Сейчас. Еще немного выждать. Еще минутку. Еще чуть-чуть. — Если ты вернешься, — раздавался голос Диаза, медленный и далекий, — если только попробуешь. Я даже шерифа спрашивать не буду. Я перережу тебе глотку и скормлю свиньям. — Так шериф тут еще и добрый персонаж, — хотел сказать Чарли и сесть. Не вышло ни того, ни другого. Он лежал на спине, смотря в растекающееся алой кровью небо. Шаги отдалялись. Шаги, звон стремян. Стук копыт. Еще минутку. Еще чуть-чуть.***
Штеффен облизал губы и осмотрел свое отражение в последнем из зеркал, вывешенных стеклодувом за прилавком. Наверное, ему следовало думать о чем-нибудь еще, но мысли раз за разом возвращались к образу, как он затащит Чарли в кабинет, сдернет с него штаны и все, и все, и все другое, что было связано с его членом. Губами. Пальцами. Бедрами. Но преимущественно с членом. Он жаждал сделать с Чарли столько вещей. Больше всего ему хотелось, чтобы это было единственным, что должно его беспокоить. — Док, с вами все в порядке? — спросил старый Томас. — Просто жарко, спасибо, — кашлянул Штеффен. Слишком жарко. Он не решился ожидать Чарли прямо у порога мадам Малкин. Она была подозрительной, и лишний раз ее пугать не хотелось. Наверное, даже на его новом месте он подвергался ее бдительному обзору. Он не смотрел прямо в ее окна, но дом казался нежилым. Словно хозяйка затаилась, ведя вечный караул. Как же им удастся с ней поговорить? Штеффен прошелся вокруг, рассматривая холмы, уводящие от города. Чарли запаздывал. У него не было часов, чтобы точно оценить время. Ну да и скорее всего он не торопился. Ведь Штеффен не сказал прямо, что придет, да еще и вовремя. Надо подождать. Интересно, сблизились бы они в других обстоятельствах? При другом знакомстве? Если бы не нужно было никуда торопиться. Это было неправильно, верно? Он же пять лет нормально жил без близости. Ну, четыре года. Первый год он жил плохо. А теперь каждая вторая мысль была об этом. Когда он знал, что это доступно. Штеффен заглянул в чужую бочку для воды. Напоил Отважного, завалившегося рядом со свешенным языком, из шляпы. Он проводил взглядом вернувшегося откуда-то в город помощника шерифа. Тот выглядел помято, но Штеффен не очень хорошо его рассмотрел. Дорогой Чарли, где же ты?***
Багряные прожилки растрескали небо. Перемежаясь с рыжими полосами за холмами, они захватили почти все. Чарли перевернулся на бок. Болела спина, болела голова, болело лицо. Он вляпался рукой в собственную засыхающую в песке кровь. Она скаталась грязными комками вперемешку с землей. Сколько он тут провел? Сколько было времени? Он не мог тут оставаться на ночь. Не мог. Сколько было до города? За сколько он успеет добраться? А Штеффен? Конечно, он не будет ждать его весь вечер. Надо будет сразу идти к нему. Если он успеет пересечь весь город до наступления темноты и не попасться на глаза уебкам со значками. Чарли выпрямился, потягивая спину. Обстоятельно ощупал лицо на предмет травм. Нос был цел, все имеющиеся на тот момент зубы — в своих гнездах. Побаливала скула и поясница, ушибы. — Слабак, — пробормотал он вслед давно исчезнувшему Диазу. — Да я, когда бреюсь, сильнее ранюсь. Подобрав огрызки гордости, он поволок себя в сторону Мракстоуна. Обратно. Проклятый город.***
Штеффен опустился на порожек дома напротив и просидел с полчаса. Потом прошелся, разминая мышцы. Поиграл с Отважным в Отдай-немедленно-мою-сумку. Отважному очень нравилась эта игра, Штеффену — не совсем. К началу седьмого часа он стал терять терпение. Его заполняли рациональное беспокойство и страх. Что могло случиться с Чарли? Его могли арестовать. Его могли ограбить и, стукнув по голове, бросить в канаву. За свой скверный нрав он мог угодить куда угодно. Или он просто решил не приходить. Штеффен свел колени вместе, опуская голову. Ведь такое тоже могло быть. Чарли не был самым обязательным человеком из его знакомых. Штеффен знал, кем он был. Может быть, решил поиграть в карты и заработать немного денег? Или совсем не заработать, а взять то, что ему не принадлежит? Все, чтобы побыстрее уехать отсюда. Штеффен потер грудь. Ему же просто хотелось потрахаться, верно? Они же даже… любовниками как любовниками не были, чтобы что-то обещать друг другу. Он просто не хотел, чтобы Чарли уезжал. А, может?.. Штеффен откинул голову назад, упираясь затылком в деревянную колонну порожка. Твердо. Не то чтобы он совсем не рассматривал предложение Чарли. Может, пару секунд он и потратил на создание образа, рисуемого его рассказом. Жизнь в дороге, без средств, без дома. Сорваться и уехать. Смотреть на страдания Магды. Смотреть на то, как Клаус становится таким же бандитом. Зато взамен иметь отношения. Нет. Штеффен не позволил бы себе этого ни под каким предлогом. Даже под столь соблазнительным. Магде нужен был дом и защитник. Клаусу нужно было образование, хотя бы школьное. Все это дорога дать не могла. И его личное счастье не стоило так дорого. Они обязательно уедут отсюда. Когда будут знать куда. Когда ехать будет безопасно. Только так. Отважный залаял громко и требовательно, повернувшись носом к северу. Может быть, заметил какого-нибудь зверька? Говорят, тут видели енота. Байки, конечно, но… Штеффен повернулся, чтобы хоть на что-то отвлечься и перестать думать. Не могло же быть так, что это… это Чарли? Штеффен вскочил на ноги. Что он делал там, у холмов? Почему пошел туда один? Почему не сказал ему? Он держал все эти вопросы у себя в голове, стремглав бросаясь к нему. Как будто в этом была нужда. Но когда он почти добрался до Чарли, то замер в десяти шагах. На языке вращалось только его имя.***
Волна нездорового облегчения омыла Чарли, когда он увидел спешащего к нему Штеффена со своей псиной. Даже той он был рад, как родной. Он дошел. Доковылял. — Чарли, — пробормотал доктор, рассматривая его. Пожалуйста, только не спрашивай ничего из того, на что я не смогу ответить. Они остановились в паре футов друг от друга. — Гулял, — ответил Чарли на так и не заданный вопрос. Он замер, потому что понятия не имел, что делать, когда тебя ощупывают. Руки Штеффена обняли его лицо, касаясь краев синяков кончиками пальцев. Его светлые брови приподнялись взволнованно, а рот так и остался приоткрытым. — Перестань, — буркнул Чарли, выпутываясь из его ладоней. — Увидит кто. Доктор понятливо кивнул, опуская руки, и выпрямился. — Ты весь в грязи, — сказал он. — И в… Он не произнес слова кровь, но Чарли и так прекрасно представлял, как он выглядит. Вряд ли лучше, чем чувствует себя. Сраной отбивной. — Я опоздал. — Чарли не смог стоять и смотреть дольше. Надо было идти. По отзвуку шагов он понял, что Штеффен не сразу пошел за ним, оставив себе несколько мгновений на размышления. Но идти, чувствуя его рядом, было хорошо. — Ты не расскажешь, что произошло? — спросил Штеффен немного погодя. Чарли остановился не для того, чтобы отдышаться. Нет. По крайней мере так он считал. Резкое «а твое ли это дело» вращалось на кончике языка, как маленькое жало. Что-то мешало выплюнуть его. — Полечить меня хочешь? — вместо этого спросил Чарли, отводя глаза к красным холмам. На сколько его задержали? Штеффен прикусил нижнюю губу, пытаясь улыбнуться. Видимо, он не находил ситуацию ни в малейшей степени смешной. — Хотя бы умойся, — ответил он мягко. — Мадам Малкин спустит тебя с лестницы, если ты явишься так. — Она дома? — спросил Чарли, оглядываясь. Одна из бочек, в которых копилась редкая дождевая вода, находилась совсем рядом. Хотя перед глазами плясали точки, и он бы сразу ее не заметил. Отважный, крутящийся рядом, подсказал, где искать. — Не видел, чтобы она выходила, — сообщил Штеффен прислоняясь плечом к стене дома рядом. — Дома, полагаю. Прохладная вода, обдавшая лицо, ледяной лавиной пронеслась по воспаленной коже. Грязные струи, смывающие песок и кровь, ускользнули по шее в воротник. Сбежали по груди и к пупку. Он плескал себе воду в лицо, пока не перестал ее чувствовать. Прополоскал рот, выплюнув розовую пену себе под ноги, и наконец набрал полные ладони, чтобы напиться. Штеффен молча наблюдал за ним, следя за каждым действием, и это казалось неприличным. Будто Чарли был девицей, которую тот выбирал. — Что? — спросил Чарли, стараясь не звучать грубо. Доктор взял передышку, прежде чем ответить. А когда он все же заговорил, казалось, что это не то, что он изначально планировал. — С тобой все время что-то происходит. — Да, — промычал Чарли, расчесывая волосы мокрой рукой, — это мое бремя. В твоей жизни такого не было? — Не было. Чарли закончил, отходя от изрядно опустевшей бочки. Он чувствовал, что силы в некоторой степени вернулись к нему, но еще одну такую стычку сегодня он бы точно не выдержал. Во второй раз порог мадам Малкин уже не выглядел таким пугающе неизвестным, но пронзенным надеждой. С ним не было Нокса, которому срочно требовалась помощь, и хотя обстоятельства его жизни проще не стали, теперь это был просто порог. Чарли отошел с пути, предоставляя Штеффену возможность постучать самому. — Ты успел все сделать, что хотел? — спросил Штеффен, дожидаясь ответа по ту сторону. Он даже объяснил заранее: — Она может не сразу выйти. — Ну, частично. Чарли заправил руки в карманы, пожимая плечами. — Есть вероятность, что в четверг можно будет уехать. Он уже опасался говорить определенно, зная, как быстро все может измениться. Он надеялся, Кироран не такой прохвост, как Дили. Штеффен напряженно молчал. Зачем было спрашивать, если нечего ответить? — Мадам Малкин, это доктор Фогель, — громко представился тот. Явно на случай, если старуха игнорирует любой стук в дверь. И повернулся к Чарли. — То есть у нас есть три дня, верно? — Ага, три и три ночи, — зачем-то прибавил Чарли. Он нахмурился. Три ужасных дня, которые будут тянуться, как смола, и три ночи, когда опасность снаружи превратит кровь в жилах в лед. Чарли поднял глаза и увидел, что Штеффен смотрит на него. — Может быть, ночи будут не такими плохими, — сказал Штеффен. Чарли не нашел в себе сил отвернуться от его взгляда. Наверное, за секунду он подумал обо всем. О том, что заставляло не бояться ночь, а жаждать ее, как пищу в страшный голод. О плечах, губах и длинных пальцах. О том, как почувствует все его тело, жар груди и живота, волоски на коже, когда дотронется до него. Никакие чертовы ушибы ему не помешают. Он очень, очень будет ждать темноты. — Может быть. Они стояли, неловко молча и прислушиваясь к тому, что происходит внутри дома. Неестественная тишина даже для берлоги одинокой старухи напрягала. Чарли первым решился толкнуть дверь. В прошлый раз она была отперта. В этот раз — нет. Чарли вновь толкнул ее, больше от досады, и хлипкий замок со скрипом поддался. Он и сам не ожидал. — Ты сломал дверь, — сказал Штеффен неодобрительно. — Она уже была такая, — проворчал Чарли. — Кажется, она была заперта снаружи. — Мы не можем просто зайти внутрь, — попытался остановить его Штеффен, но, заметив, как Чарли уверенно переступает порожек, не смог остаться в стороне. Дом не мог казаться еще менее обитаемым, чем был при первой встрече, но это было так. Тусклая мгла, окутавшая помещение, словно слой пыли легла поверх всего, крадя цвета у предметов. Все казалось серым. — Мадам Малкин, — снова безнадежно позвал Штеффен, хотя уже было очевидно — в доме никого нет. Единственная комната пустовала. Только хлам по-прежнему занимал все имеющиеся плоскости — стол, верстак, стулья, хлипкую кровать в углу. Множество бутылочек, все те же оловянные тазы. И запах здесь был нежилой. Аптекарский. Чарли в первый раз в спешке не обратил на это внимания. Сглотнув, он закрыл глаза, концентрируясь на том, чем пахло. Спирт, растения. Кактусы, вероятно. Под веками Чарли пробежал серый забор деревьев. Он покачал головой, стряхивая видение. — Ее здесь нет, — пробормотал доктор и без того очевидное. — Нам стоит уйти. И хотя бы починить ее замок. Нужно поискать какой-нибудь инструмент… — Подожди. Пальцы Чарли дрогнули в сомнении, но он взял себя в руки и отдернул старую темную занавеску от окна, пуская внутрь комнаты розовый вечерний свет. Он ворвался внутрь, как осенний ветер, проникающий в открытую дверь теплого жилища. Выдувая из комнаты сумрак и пыльный тлен, лег на все мелкие предметы, вразнобой населяющие комнату. Штеффен огляделся, будто все еще рассчитывал на то, что может увидеть хозяйку жилища, тихо сидящую на полу в углу или притаившуюся под одеялом. Пусто. — Где она может быть так поздно? — медленно спросил Чарли. Чтобы успеть рассмотреть, чтобы найти что-нибудь. Он помнил здесь много занятных вещей. Штеффен, осматривающий столы в поисках инструментов, остановился и посмотрел на него строго. — Зачем тебе Малкин, Чарли? Чарли замялся, неуверенно оглядываясь на него. Штеффен скрестил руки на груди. Его брови сошлись на переносице. Может быть, он и не знал точно, что с Чарли, но он знал: что-то происходит. Чарли не хотел врать ему. Не хотел врать себе. Если бы он знал, что из этого всего было правдой. — Зачем мы пришли сюда на самом деле? Оранжевые бутылочки, выстроившиеся вдоль подоконника, сверкали, заполненные лишь солнечным светом. — Я не знаю. — Чарли попытался выдавить из себя улыбку, вышло плохо. — Ты что-то хотел здесь найти? Штеффен смотрел на него, всерьез ожидая, что же он скажет. Чарли и не припоминал, чтобы кто-то так его слушал. Было ли это поводом делиться с ним подозрениями? Страхами? Слабостью? — У меня, — он вздохнул, проводя пальцем по оранжевому стеклу, такому знакомому, но такому чужому, — есть один такой. Штеффен кивнул понятливо. Вряд ли он в действительности что-то понял. — Забрал с собой, когда… — Чарли тяжело шмыгнул носом. Внутри лопнул сосуд. — В первый день. — Ясно. Ты его?.. — Да, я его попробовал, — раздраженно бросил Чарли. Он ненавидел признавать свою слабость. А это было именно этим. Он испытывал боль. Он хотел убежать от нее. Но боль была внутри, горела, как костер. Он был готов залить ее чем угодно. — У тебя… — Нет, ничего серьезного, — оборвал очередной вопрос Чарли. — Я просто чувствовал… что… я думал, может, словлю от этого какое-нибудь удовольствие. Облегчение. — Ты мог бы прийти ко мне. — Мог бы. С мешающей сглотнуть ком в горле горечью он вспоминал свои тогдашние мысли. Как сильно хотелось причинить Штеффену боль, чтобы избавить себя от нее. Он умолчал об этом. — Ничего не произошло, — выдохнул Чарли едва слышно, щелкая пальцем по горлышку одной из бутылок. — Ничего хорошего. Но знаешь… мне приснилось… просто сон приснился. Нет, не то чтобы совсем сон. Я не… — Не фея фасоль, я помню. — Да, — успокоился Чарли. — В общем… я не знаю, откуда этот сон. Мне… мне снился лес. Штеффен слушал его, оперевшись бедрами об угол стола. Он опустил руки, внимательно смотря в его лицо. Отважный тоже слушал. Он обнюхал все углы и сел рядом с хозяином. — Мне снился лес, — едва слышно прошептал Чарли, смотря в окно. Небо казалось темнее через грязное стекло. — Мне снилось что-то. Он оглянулся растерянно на Штеффена. — Когда я увидел… это… в шахте… мне показалось, я видел его раньше. Может быть, в этом сне. — Ты хочешь сказать, что тебе приснился вещий сон после приема настойки? — Точно не вещий, — фыркнул Чарли. — Тут деревьев хуй да нихуя. А там было много. Штеффен обнял себя за локти, думая над его словами. Но что можно было на такое сказать? Чарли сам не знал. — Я думал, что это имеет какое-то значение, — закончил он, упрямо оттопыривая нижнюю губу. Саднила. — И если… если эта бабка тут бодяжит свои эликсиры-хуексиры, она может что-то знать. Больше, чем мы думаем. — У меня нет ответа на этот вопрос. — А, может, у меня просто белочка, — закончил Чарли. — Все так навалилось, и мне начала сниться всякая чушь. Штеффен ничего не сказал на это. Он потер ладони о бедра, чтобы замять неудобную паузу, расползающуюся вокруг, как кровь по ткани вокруг колотой раны. — Может быть, она ушла куда-то? — вернулся к Малкин Чарли чуть позднее. — Куда у вас ходят старухи? — Позволь мне не шутить про кладбище, это слишком мрачно. Чарли улыбнулся ему. Доктор был его обезболивающим. Все вокруг имело меньшее значение, когда он находился рядом. Чарли понадеялся, что тот прочтет в его взгляде благодарность. У него не было внутренних сил озвучить это. — Мы можем встретить ее на обратном пути, — заметил Штеффен. — Когда пойдем ко мне. — Не думаю, что мне будет удобно идти по главной дороге, — протянул Чарли, цепляя глазами сваленные бумаги на одном из столов. — Почему? Он вздохнул. Ему стоило знать. Он не хотел, чтобы доктор попал в беду, потому что общался с ним. Он определенно мог. Если бы шериф и его остолоп-помощник узнали, что они извращенцы, наверное, их бы в лучшем случае вздернули. Им не стоило знать, что они вообще знакомы. — Местные власти не очень любят меня. Штеффен приподнял брови, не понимая. Но Чарли в ответ мог только пожать плечами, отвлекая себя на стол. — Лицо у меня такое, вероятно. Не располагающее к себе. — Это же неправда. Чарли крякнул в ответ, перебирая бумаги, лежащие наверху. На многих из них была просто куча букв, но некоторые он понимал. Например, карты. Там было несколько. Одна походила на план дома. Вторая — местности. Отважный понюхал край бумаги, свесившийся со стола, и чихнул. — Ты красивый, когда не хмуришься. Чарли постучал пальцами по столу. Линии расплылись перед глазами на желтом надтреснутом фоне, потому что доктор остановился рядом. Когда он был рядом, это делало что-то с ним. — Что ты несешь, — вздохнул Чарли негромко. — Ты не узнаешь, что это за место? Может быть, по карте было понятно, куда делась Малкин? Штеффен поколебался, прежде чем шагнуть вперед. По нему было видно, что он все еще не уверен в правильности их действий. Но бога ради, они все равно уже вломились внутрь. И они же не обокрасть хотят дом, верно? Просто так вышло. Доктор положил руку на карту, пододвигая ее к себе. Чарли поспешно шагнул назад. Он знал, что их никто не видит. Но все это… все, что выходило за пределы комнаты, пропахшей травами и старыми книгами, было неправильно. Оно должно было остаться за закрытыми дверями. Это не мешало Чарли сладостно желать вновь оказаться там. Между пальцами Штеффена разбежались линии. Некоторые были нарисованы чернилами, причем давно. Они въелись в бумагу настолько, будто были там испокон веков. Другие, более грязные, были похожи на угольные, нанесенные позднее и смазанные по неосторожности хозяина. Ноготь завис над одним из квадратов, покачиваясь с сомнением. — Это похоже на карту города, — заметил Штеффен, вынимая стеклянное очко из кармана жилета. Вставив его в глаз, он присмотрелся. — Хотя здесь нет надписей. — Может быть, это Мракстоун? — предположил Чарли. Как будто были другие варианты. Карта города была продолговатой, здания протянулись вдоль дороги, как и во всех подобных городишках, второпях строенных по пути хода караванов. В уголке она была подписана именем владелицы. А. Малкин. — Это все Мракстоун? — спросил Чарли, ведя рукой по карте от крупных квадратов до небольшого скопления зданий на северо-востоке. — Не думаю, что это официально относится к городу, — с сомнением протянул доктор. — Если я правильно разбираюсь, то здесь заканчивается Мракстоун. Где-то тут наш дом. А это шахты. — Обе? Несколько округлых завитушек обозначались буквой М. Одна из них была ближе к городу, вторая — к северо-востоку. — Здесь шахтерское поселение. — Штеффен указал на те здания. — Хотя оно значительно разрослось с тех пор, как эту карту нарисовали. Наверное, купила ее у кого-то, когда приехала сюда. — Давно? — Не помню. Месяцев шесть или семь назад. — А я думал, она тут с основания живет. — Не все старухи врастают корнями в землю. Чарли посмотрел на линии. — Это новая шахта? — Да. А вот эта старая. — Они далеко друг от друга. Чарли присел на корточки, рассматривая рисунок вблизи. Может быть, этот большой прямоугольник был салуном. Или гостиницей. А вот этот квадрат — полицейским участком. Непонятного происхождения были только угольные черточки. — Это какой-то забор? — спросил Чарли. Он не помнил никаких заборов, пока искал Клауса. А линии, похоже, были нарисованы неподалеку от старой шахты. — Или это просто выделено? — Я не могу сказать, — покачал головой Штеффен. — Может быть… может быть, мадам Малкин действительно все знает и отметила место, где особенно опасно? Чарли вспомнил тени в черном теле шахты и поморщился. Уперся подбородком в ручку от ящика стола. Там что-то было? Штеффен молча отошел, давая ему заглянуть внутрь. Мусор и немного денег. Сверху лежало мало, но явно больше, чем можно было представить. Ему бы они пригодились. Чарли напряженно посмотрел на деньги и, стараясь не смотреть на Штеффена, задвинул ящик на место. — Теперь эту линию надо значительно удлинить, — без энтузиазма заметил он, вставая на ноги. — Я думаю, если она действительно знает об этом, то… где она ходит сейчас, когда кончается день? Вот-вот стемнеет. — Нам нужно уходить. Чарли кивнул, но особо не поторопился. Он не думал, что старуха будет сильно страдать по своим бумажкам. Все же ее карта теперь была бесполезна, когда опасность расползлась по всему Мракстоуну. А ему она бы пригодилась, чтобы избежать столкновения с шерифом. Отходя назад, Штеффен задел тяжелый табурет с выставленным на него тазом. На нем все еще оставался какой-то осадок. Доктор с интересом провел по нему пальцем. — Что-то для ее настоек? — поинтересовался Чарли, сворачивая карту квадратиками. — Свежий осадок. Наверное, она сейчас над чем-то работает. Штеффен огляделся, видимо, искал еще что-то, что подтвердило бы его слова. Чарли решил помочь ему в этом и тоже пошарил глазами по комнате, не до конца уверенный в том, что ищет. — Хочешь украсть у нее рецепт? — усмехнулся он. — Мечтаю, — закатил глаза Штеффен. Он коснулся своим плечом плеча Чарли шутливо, и тот, избегая контакта — он не знал, больше из-за того, что пытался избежать и боли, или все же боялся делать это где-то, кроме комнаты Штеффена, — наткнулся на один из тазов. Он был тяжел. — Тут еще один, — оповестил Чарли. Ничего особенного там не было. Зеленая мякоть, похожая на то, что творилось в склянках Штеффена. Разве что здесь ее было действительно много. Доктор наклонился, чтобы понюхать и рассмотреть. — Не знаю, что это, — признался он, отстраняясь. — Не похоже на то, что я видел тут у нас. Он обернулся к нему, и Чарли нашел, насколько близко к нему стал. Ему не хотелось увеличивать это расстояние. Он был должен. Но ему не хотелось. — Думаешь, она заказывает их откуда-то, как ты? — Может быть. Чарли в этом сомневался. Он мог не разбираться во всей этой растеньеводской ерунде, но стал бы он заказывать откуда-то кактусы, если они росли тут повсюду? — Или собирает прямо здесь, — пробормотал Штеффен, озвучивая его мысли. — Где-нибудь. — Ты же сказал, тут такого нет. — Я сказал, что я такого не видел. Но это… если бы я собирал что-то здесь, что-то, что, я не хотел, чтобы было открыто другими, я бы тоже жил подальше. От остальных домов. — Ты так и делаешь. — Я так и делаю. — Она могла пойти к холмам? — спросил Чарли озабоченно. — Ее стоит найти? Еще за всяких старух он не беспокоился. Это вызывало в нем легкую форму бешенства. — Здесь повсюду холмы, — усмехнулся доктор. — Разве что… — У нас же есть собака. Они оба посмотрели на Отважного, нюхающего ящик с грязным бельем. Он посмотрел на них в ответ, робко вильнув длинным гладким хвостом. — Он никогда не искал людей, — с сомнением протянул Штеффен. — Ну тогда пусть попробует найти вещи, которые на ней. Чарли показалось, он сболтнул невиданную глупость. Он уже хотел попытаться посмеяться над своим предложением, но озадаченное лицо Штеффена поставило его в тупик. Он серьезно думал об этом? Чарли поморщился, когда Штеффен аккуратно вытянул из ящика старый грязный чулок. — Надеюсь, мы успеем ее найти, — прошептал он. — Such¹. Such. Черный блестящий нос зарылся в шерстяное белье, дергаясь с интересом. Пес долго не мог понять, что от него хотят. Вероятно, потому что теперь хозяин ничего не прятал, но просил найти. — Не выйдет, — с сожалением заметил Штеффен, выпрямляясь. — Он не натренирован на такой поиск. Чарли заправил руки в карманы. Бесполезная собака. Только лаять может. — Мы попытались, — попытался утешить он, хотя и голос его не звучал ни капли утешительно. — Похоже, нам тут больше нечего делать. Доктор кивнул в ответ. — Может быть, стоит зайти к ней утром, — поделился мнением Чарли, выходя на свежий воздух. — Может, она валяется пьяная где-нибудь в «Пятке». Вновь кивок. После тухлой затхлости небольшого дома, наполненного запахом кислой старости и спирта, он встряхивал легкие, как ковер от пыли. Чарли хотелось курить; он пошарил по карманам, но Диаз избавил его не только от оружия. Штеффен ничего не сказал, когда он вытянул его сигарету прямо изо рта, и новую не закуривал. Только наблюдал за ним. Так внимательно, будто он пытался запомнить каждое движение Чарли. Или его лицо. Или ему нравилось все, что Чарли делал. Это было так странно. — Нужно успеть вернуться домой, — сказал он, поглаживая ременные петлицы на брюках. — М-м-м, — согласно промычал Чарли, смотря вдаль. Стоило ли уже пытаться обходить главную дорогу или вечером он не бросился бы в глаза? Зная его везение, его заметили бы, стоило ему высунуть нос на улицу. — Магда сегодня сварила вкусный суп, — поделился Штеффен. — Тебе понравится. Чарли выжал из себя улыбку. Голова его все еще немного кружилась, а тело болело. Но от еды он определенно бы не отказался. От еды и от траха. Он попытался засмеяться от таких органичных планов; занывшие почки не согласились с ним. — Что у тебя болит? Чарли попытался списать все на недовольство ситуацией, но Штеффен ему не верил. — Ты мне дашь посмотреть дома, — сказал он строго. — И расскажешь, что с тобой произошло. Чарли пожал плечами, надеясь уйти от ответа. Ему ничего не хотелось показывать. В конце концов, в него не стреляли и ничего не отрезали. А пока все части него были внутри, с ним все было в порядке. Может быть, не так сильно в порядке, как если бы некоторые части были внутри Штеффена. — У тебя такое лицо, как будто ты что-то задумал, — прочитал по его глазам доктор, приподнимая подбородок. — Это что-то плохое? — Ужасно плохое. Штеффен улыбнулся, показывая зубы. — Так ты умеешь флиртовать. — Что делать? Доктор уже явно собирался рассказать, что это, когда их отвлек Отважный. Чарли почувствовал раздражение в адрес собаки уже который раз за день. Она только и делала, что отвлекала их от чего-нибудь значимого. Отважный залаял, но определить его местоположение с первого раза не получилось. Чарли огляделся; его рядом не было. Штеффен позвал пса, и тот на миг показался из-за дома. Широко расставив лапы, он остановился и поводил хвостом. Громко гавкнув, Отважный вновь исчез за стеной. — Играет? — спросил Чарли, идя следом. Это казалось бесконечно глупым и бесполезным. Идти за балующейся собакой по горячей земле в то время, как день клонился к своему завершению, и темнота уже пощипывала края неба. Надо было просто отправиться домой, и он бы их догнал. Наверное, за Кадиллаком Чарли бы тоже пошел куда угодно. Если бы знал, куда идти. Если бы тот был жив. Он вздохнул. Красные лучи заката стегнули по глазам. Темное пятно замершей в двадцати ярдах собаки мелькнуло тенью. Отважный поводил хвостом и, увидев, что они идут за ним, кинулся вперед. Все стоило таких минут. Затишья между порывами адской бури, когда ты мог не думать ни о чем. Просто идти, полагаясь на разум какой-нибудь глупой твари типа собаки. — Отважный, steh², — позвал Штеффен, останавливаясь перед оврагом. Дальше идти было нельзя. — Уже поздно играть. Когда он говорил Отважному фразы на другом языке, тот внимательно поднимал голову и вилял хвостом. Все понимал. — Все дома уже светятся, — заметил Чарли, оглядываясь. — Не слушается, — вздохнул Штеффен, поворачиваясь к нему. — Обычно он слушается. Наверное, ревнует к тебе. — У него тоже есть что-то между ушей. Доктор наклонил голову, хмыкая. — У тебя никогда не было собаки? — Я не помню. Была. — Чарли сунул руки в карманы. Ныли костяшки. — Когда я был маленький, дома жил пес. Его звали Гром. Он постоянно лаял. Каждую ночь. И кусался. — Наверное, у тебя осталась травма после этого. — Да нет, все заживало. — Я не о… — Штеффен замолчал и улыбнулся. — Ну, хорошо. Видя, что они больше не следуют за ним, Отважный посеменил к ним и остановился у ноги хозяина, робко виляя хвостом. Штеффен не терял времени и сразу же крепко взял его за ошейник. Отважному идея не очень понравилась. Он попытался выкрутиться, вращая своим телом, и хотя он выглядел как довольно небольшая собака, удар задницей Чарли очень хорошо почувствовал. Ушибленная нога вновь заныла, и колено подкосилось внезапной слабостью. Если бы Штеффен не отпустил пса, подхватывая его самого под мышками, он бы неминуемо съехал в овраг по скатывающемуся песку. — Тебя точно нужно осмотреть, — сказал доктор куда-то ему в макушку, помогая стать на ноги, но не торопясь отпустить. — Чарли? Вырвавшийся Отважный вновь был внизу. Он крутился вокруг пятна на песке и продолжал вилять хвостом. Теперь и он увидел. Что-то продолговатое и темное, занесенное грязью и песком. Бесформенное и бессмысленное, как ком слипшейся одежды. Оно меньше всего походило на тело человека. Но Чарли понял. Это было именно оно.