Загнанные лошади смотрят на запад

Нокс растрепал волосы, хватаясь за них, как будто примеряясь, какую пригоршню выдернуть. Чарли мог прочесть его мысли. Там явно было что-то вроде: «Оставил его на несколько дней одного, и тут началось». Нокс нервно тряхнул ногой, пристукнув каблуком по полу. — Значит, кто-то знал, что ты живешь именно здесь? Знал, кто ты? — спросил он, не поворачиваясь к Чарли. Остановился над кроватью, намереваясь сесть на край, но после замер, поворачиваясь: — Вы здесь ебались? Чарли вздохнул, скрещивая руки на груди, но ничего не сказал. Нокс из его выражения все равно сделал вывод. Он скривил лицо и пододвинул к себе стул, на котором, скорее всего, по его мнению, ебаться было нельзя. Чарли отвернулся. — Я думаю, все, кто захотел бы, узнали, где я живу, — медленно сказал он. — Я… я искал Кадиллака и… ну, я объявление сделал. Чтобы, если его кто найдет, то обращаться ко мне. Но тут не так много и мест для ночлега. Не думаю, что я сильно им помог. — Да уж, — проворчал Нокс. — Получается, мы подозреваем всего лишь весь этот сраный Мракстоун? Ну, за исключением меня, тебя и докторской семейки. — Не весь. Я не всем успел нассать в тапки. Только шерифу, и его помощнику, и газетнику, и Силу с бабкой не нравился, но они уже опасны не были, да и хозяину салуна не пришелся по душе... — Какое облегчение. Нокс со скрипом подвинулся на стуле поближе к балконной двери, выглядывая за занавеску. — Хороший вид, — заметил он, чтобы наконец сказать что-то мягкое. — Это пивнушка там? — Это салун. Больше блядовник. — Тоже неплохо. Нокс не продолжил развивать эту тему. Он молчал напряженно, и Чарли чувствовал, как вновь падает в этот омут тишины, в которой они теряли друг друга. Она душила, как вихрь дорожной пыли, охватывающий внезапно. От него задыхаешься, он стягивает горло тугой петлей и выдергивает прочь из всего комфортного и безопасного, что ты знал. Чарли хотел заговорить о чем-нибудь, о чем угодно. О самом мрачном, самом темном, самом жгущем, лишь бы вытравить изнутри эту тишину. Он не знал, о чем. Да и было ли время? Нужно убираться. Собрать все, что у них осталось, и просто смыться отсюда, как будто их здесь и не было. Чарли сгреб все, что высыпал из сумки, в кучу, заталкивая обратно. Без патронов и запасного оружия он чувствовал себе еще более уязвимо, чем раньше. Хотелось пить, курить, ударить кого-нибудь покрепче и все сразу. У них был один револьвер да, но плевать. Если они не попадут к шерифу сейчас, дальше уже может не быть. — Это не самое большое дерьмо, которое с нами случалось, — вдруг заговорил Нокс. Чарли аж отставил сумку. Ему хотелось каркнуть от смеха. Раньше, чем он успел выразить свое глубочайшее сомнение в словах Нокса, тот пояснил. — Я не об этом всем, — сказал он холодно и потер пальцами правой руки запястье левой. — Я о том, что ты этот. Ну ты знаешь. Изврат. Чарли растерянно кивнул, опуская руки. — К этому я, к счастью, отношения не имею, — с напускным облегчением сказал Нокс. — Точно нет. Нокс повернулся к нему, и на фоне светлого окна его лица было не разобрать. Чарли провел взглядом по темному пятну, в котором не различал черты. Нокс смотрел на него несколько долгих секунд, а потом вновь отвернулся. Чарли потер затылок, ощущая себя очень потерянным. — Мадам мне жаль, — сказал Нокс озабоченно. — То, что вы делаете, сердце ей должно разбить. — Это ее не особенно касается, — пробормотал Чарли в ответ. Он мог это сказать или нет? — Муж ее не особенно касается? — Тот посмеялся. — Я, конечно, все понимаю, но не все. — Она не... Это просто не ее проблема. Только наша. Нас двоих. Нокс молчал, потирая нижнюю губу. Чарли устал на него смотреть и вернулся к сумке, крепко затягивая на ней веревки. Плюхнув ее на постель, он упер руки в бока и глянул в окно. Надо было что-то делать. Нокс думал некоторое время, а потом его брови приподнялись, прокладывая посреди лба две глубокие морщины. — Ты же не хочешь сказать, что они не... Сейчас я припоминаю, что мальчик что-то говорил по поводу того, что... Чарли не дослушал его, перебивая. — Сюда идут. Чарли отодвинул занавеску шире, смотря на улицу. Оба здесь. И шериф, и его помощник. Обменивались какими-то фразами, которые он не мог расслышать, и вид у них был чертовски довольный. Блядь. Чарли закусил ноготь на левой руке, отходя от окна. Они шли сюда. Это не было связано с чертовой неприязнью Диаза лично к нему, тогда бы сюда ни свидетелей, ни шерифа не тащили. Он бы выдернул его откуда-нибудь, как в прошлый раз, и просто удавил за холмом, что списали бы на очередное убийство в Мракстоуне. А загрызена жертва или удушена — да кому какое дело? Тем более, когда речь о пришлом чужаке, которого никто добрым словом не помянет. Сколько у них было времени? Сколько у них было чертового времени? Чарли обогнул постель, расшибая о каркас колено, но он не мог на такое отвлекаться. Распахнув дверь в коридор, он замер, прислушиваясь. Хлопки ворот и гомон толпы из то ли полицейских, то ли других страждущих, перекрылся приветствием шерифа хозяином гостиницы. — Толетти, старый черт, опять скрываешь у себя преступников? — послышался знакомый голос. Чарли повернулся левой стороной, чтобы лучше слышать. — Совсем нет, шериф! — воскликнул хозяин гостиницы в ответ. — Никаких преступников у меня нет. Особенно их нет в седьмом номере! В голове зашумело. Чарли захлопнул дверь, проворачивая ключ. Черт. Что ему со всем этим делать? Нокс поднялся со своего места, обеспокоенно оглядываясь. — Что… — едва успел начать он, как Чарли прервал его горячно: — Меня определенно собираются взять за жопу, Нокс, — выплюнул он. — Они ждали, когда я вернусь сюда. И я вернулся. Еще и тебя сюда привел. — Откуда они могут знать?.. — засомневался Нокс. — Что-либо? Он смотрел на Чарли, как будто у того были проблемы с головой, а не с внешним миром, пока тот передвигал комод. Уже второй раз за его проживание в этом номере. Только теперь нужно не впустить внутрь. — Думаешь, не они тут все обшарили? — фыркнул он, обходя Нокса. — Ты думаешь, что?.. Тот растерянно остановился, не зная, что делать. — Смитсон, — раздался голос по ту сторону стены. Слишком быстро. Чарли распахнул балконные двери, примеряясь к соседней крыше. Черт, получится ли это сделать с рукой Нокса? Он не знал. А вдруг его не ищет никто? Вдруг, потянув его сейчас за собой, Чарли навлечет на него беду? Как будто до этого они оба не были в жопе по самые уши. — Смитсон? — позвали второй раз. Шериф. — Или лучше называть тебя Смайт? Сердце упало, заколотившись в желудке и отдаваясь скручивающей острой болью. Теперь дело было не в личной неприязни. Они знали. Ублюдки знали, кто он. — Доберешься? — спросил Чарли у Нокса едва слышно. Сколько у них было минут? Или секунд? Нокс оперся руками о балконные перила, мельком глядя на людей внизу. Их было не слишком много... но слишком много. До следующего балкона можно было пройтись пешком по карнизу, но куда бежать дальше? Где можно спрятаться в городишке, построенном вдоль дороги, и где самые темные задворки просвечены солнцем до его захода? Нокс подхватил сумку, которую Чарли сунул ему впопыхах, и перебросил ноги через шатающиеся перила. Он оглянулся на Чарли и хотел что-то сказать. Чарли был слишком занят, чтобы слушать. Кровать оказалась тяжеленной. Она грохотала по полу, как паровоз. — Смайт, ты там что, стену воздвигаешь? — поддел по ту сторону шериф Бун. — Нет, я, — Чарли сглотнул; скрываться уже смысла не было, — причесываюсь там, бреюсь. Я же не могу предстать... м-м-м, типа в неподобающем виде. — Я считаю до трех, а потом мы выносим эту дверь. — Что я хоть сделал-то, чтобы заслужить такое внимание? — Он спешно двинулся к окну. Сработала ли попытка сбить шерифа с мысли? Нет? — Кое-что несомненно значимое, — глухо хохотнул шериф. — Смайт! Открывай! Чарли не слышал окончания фразы, притворяя за собой балконные двери. Они сразу бросятся в глаза, пусть и закрытые плотной шторкой, но несколько секунд замешательства и поисков под той же кроватью у них будут. Он обернулся на Нокса и чуть концы не отдал от того, как тот шел по деревянной подпорке, перекидывающейся на соседнее здание. Чарли столько раз смотрел на эти чертовы леса с недостроенного дома, думая, как они портят вид. А теперь на них балансировал его верный друг с сумкой. Они раскачивались и едва бы уместили на себе маленькие ноги ребенка. Как он там держался? — Хуй тебе за шиворот, куда же ты полез? — ругнулся себе под нос Чарли. В комнате загрохотало. Кто-то пытался выбить шкаф. Это было непростое дельце, Чарли хотел надеяться. У него все еще дрожали колени от тяжести мебели. То ли это была чертова травма, которая придала ему грации, то ли в Ноксе сдох циркач, но он преодолел расстояние над воздухом в несколько секунд. От этого легче не становилось. Желудок знобило. Все внутри скатывалось в холодное вязкое ничто от одной только мысли, что придется идти следом. Чарли остановился на краю крыши, ловя несколько заинтересованных взглядов. Он мог спрыгнуть прямо здесь, куча навоза помогла бы ему, но вряд ли он бы пришел в себя быстрее, чем копы, которым добираться до главного входа не составило бы и минуты. Можно было перебраться на лавку слева, но она казалась слишком ненадежной. Справа… черт, он так далеко не прыгнет. Даже с конем. Даже с десятью конями. Сцепив зубы и собрав яйца в кулак, Чарли шагнул на толстую рею. Негнувшаяся под Ноксом доска скрипнула под Чарли с недоверием. Если он выберется из этой передряги, то обязательно подумает над своим весом. Нет. Голова закружилась. Во рту пересохло, как в ебучую засуху середины июля. Язык шершаво дрожал между зубов, царапая десны. И было страшно. Шаг, второй, третий. Почти половина пути за спиной. Но какой это было мизерной крохой по сравнению с тем, что еще предстояло преодолеть. Чарли ускорил шаг, не отрывая взгляда от Нокса. Внизу мелькали пятна, голоса шумели дразнящим кряхтеньем койотов. Нокс отошел назад, протягивая руку. Так близко — на земле это расстояние можно было преодолеть в пару крупных шагов. Но далеко бесконечно. Подпорка вырвалась из-под ног Чарли! Сапоги закачались на дрожащей рее. Он взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие, но оно было потеряно. Возможно, что и к счастью. Стояли бы его ноги ровнее — удар подпоркой стоил бы ему хозяйства. Деревянный брус ударил под дых, отнимая все благословенное дыхание. Перед глазами замелькали острые звезды. Чарли шарил руками, обхватывая доску. А внизу… он понятия не имел, что внизу. Ноги беспомощно болтались в воздухе, разрезая его махами. Чарли понадеялся, никто не стянет с него сапоги, пока он тут, наверху, пытается понять, что делать дальше. Тьма в глазах понемногу рассеивалась, словно с них смахивали пыль. Грязная пелена, скрывающая остальной мир, сползла. Вместо этого солнце хлестко ударило по глазам, рассекая мир на ярко-голубое небо и непонятное пятно остального. Чарли поймал взглядом суетящегося Нокса. Тот переметнулся через борт крыши и вцепился в него, пытаясь достать до Чарли. Слишком далеко. Слишком рискованно. — Стой там, — прохрипел Чарли. Боль под грудью не проходила. Ему чудилось, он висит на крюке из собственной кожи. Он собрался. Жилы загудели. Мах ногой — мимо. Еще один — неудачно. И черт, когда сапог зацепился за подпорку изгибом толстого ремня, Чарли чуть не родил. Он заполз выше, забрасывая тело на перекладину, и оказался сидящим на ней, как на заборе. Ну и идиотски, должно быть, он выглядел, пока стирал штаны на жопе, двигаясь к Ноксу. Он начал слышать шум сзади, только когда перебрался на вторую крышу. Нокс крепко ухватил его за шкирку, поднимая и перекидывая к себе. Полиция успешно справилась со шкафом и кроватью. Рука грубо отдернула шторку. И только потом на балконе показался сам шериф. Он оперся руками о перила, смотря на Чарли. Как на чертову дичь. Сталкивая доску с края крыши, чтобы отрезать путь, Чарли не услышал, что он сказал, но наверняка что-то типа: «Сука, за ним». Не мог другого сказать. Он думал только о том, увидел ли он Нокса? А успел ли рассмотреть? Теперь и у него беда? — Надо съебывать, — резюмировал Нокс, сжимая его плечо. Куда они могли деться? Что было рядом? Что… о. — Я знаю, куда можно спрятаться, — сказал Чарли, дергая его за руку. — Только найти путь вниз. Ни одной лестницы, ни одного уступа. Еще немного медлить — и они окажутся пойманы, как крысы на плавучем плоту, застрявшем посередине реки. И снять их — вопрос того, кто первым полезет на крышу. — Ты иди, — скомандовал Чарли, различая баки на заднем дворе. Это будет больно. И чертовски противно. Он уперся сапогами в отступ крыши, хватаясь за руку Нокса. Едва тело перевесилось, Чарли качнуло, но он удержался. Движение — второе, третье. Подошвы Нокса заскользили по шершавым доскам здания, надеясь хоть за что-то зацепиться. Нокс отощал за время болезни, но все равно оставался тяжелым. Чарли почувствовал, как взмокли под перчатками руки, и если бы не грубая кожа, то он бы давно его упустил. — Отпускай! — шепнул Нокс. Чарли не поверил ему, качая головой. Его нога, его чертова нога едва зажила. Руки дернули больно, и это не был один его вес. Нокс на что-то стал. Чарли с опаской разжал пальцы одной руки. Стал. Все было в порядке. Он перекинулся через крышу и спикировал не очень аккуратно. Брызги от помоев, куда он встрял ногами крепко, как в жидкую грязь, поднялись, словно удар волны, усыпая все темной каплей. — Блядь, — прокомментировал его прыжок Нокс. Сердце на несколько мгновений ослабило бой. Прыжок адреналина, и они пока не слышали шерифа — это казалось маленькой победой. Но отдыхать было нельзя. — Сюда, — указал Чарли на «У пьяной пятки». Толкающиеся плечи, отдаленная игра на гармошке, сумрак, гомон, запах потных тел после рабочего дня и кислой выпивки. Чарли показалось, что они оказались совсем в другом мире. Не в том палящем, переполненном адреналина и суеты. В опьяняющем, темном, густом. Навязчивом, как мокрое нижнее белье. — Ты думаешь, нас здесь не найдут? — громко спросил Нокс у него прямо в ухо. Чарли растерянно пожал плечами, уходя с прохода. Наверх поднимался тучный мужик с двумя шлюхами, держащими его под локти. Нокс улыбнулся удивленно картине и вновь повернулся к Чарли. Нужно было что-то делать. Им нужно было сраное место, чтобы понять, что делать дальше.

***

Это был один из самых нелегких поворотов за угол, что Штеффен помнил. Наверное, самый нелегкий. У него тряслись колени, от разочарования ныл живот, он чувствовал, что проиграл. Просто проиграл. Магда прислонилась спиной к стенке лавки. Одна ее рука взволнованно прижималась к груди, вторая — держала за плечо Клауса, как будто он мог убежать. Правильно держала, он мог. Клаус вцепился обеими руками в ошейник Отважного, хотя тот как раз просто сидел. Он выглядел обиженным, и Штеффен его понимал. Он шагнул ближе, в тень здания, и пес ткнулся носом в его бедро, жалуясь. Штеффен опустился на корточки, потирая большую собачью голову. Он не знал, что сказать. На языке не вертелось ни одно подходящее слово. — Они придут? — спросила Магда раньше, чем он собрался с мыслями. Штеффен повел головой, растирая лапку, которую совал ему Отважный. Должно быть, Магда крепко наступила на нее каблуком, чтобы он так завыл. Он смотрел в блестящие карие глаза Отважного, а тот мокро терся носом о его ладони, ища угощение за такие издевательства. Не найдя, он вновь посмотрел на Штеффена. Конечно, он все понимал. Так было нужно. Так было нужно. Но это не сработало. — Не думаю, что я убедил их, — пробормотал Штеффен негромко. Стыд перед ней, перед Клаусом, неприятно холодили. Он думал о том, что у Чарли с Ноксом все обязательно выйдет. И тогда это будет страсть как неловко. И ужасно, если задуматься о последствиях. — Мы больше ничего не можем, — сказал он, выпрямляясь. Магда смотрела на него, словно не понимала, что он говорит. Но она все понимала. Что им предстояло теперь? Дорога сюда казалась вспышкой. Они все торопились, они были озарены огнем идеи. У них была надежда. Путь домой превратился в ползание по грязи. Медленно, тягучее, отвращающее. Штеффен задумался о том, много ли понимает Клаус. Он был умным мальчиком. Ради него он бы сделал все. Ради них с Магдой. Но чего стоило это проклятое все, когда от него ничего не зависело? — Я могу поджечь, — сказал он на ходу. — Что? — переспросила Магда. Он смотрел в никуда, и небо нависало злым роком. Оранжевое, панически яркое, как самая ядовитая змея. Она не затянется узлом вокруг твоей шеи, ее удар будет мгновенным. — Я могу поджечь что-нибудь, — продолжил Штеффен. — Чей-нибудь дом. Что-нибудь устроить. Чтобы отвлечь жителей на себя. — И тогда все подумают, что ты сумасшедший, — покачала головой Магда и потянула мягко руку Клауса на себя. Он слишком увлекся своим приставным шагом и не поспевал. — Как будто бы мне есть дело. Меня и… — он вздохнул, — меня и дома считали преступником. Не многое изменится. Она сжала его локоть. Конечно, он не будет ничего поджигать. Что потом станет с ними? Если этой ночью что-то случится… если… все эти люди погибнут… Штеффен подумал, что больше не сможет здесь находиться. Что если это окончательно распробует человеческую плоть целиком, и больше ничто не станет для него преградой? Если это произойдет, он сам, черт побери, выменяет все их вещи на пару лошадей, и они уедут отсюда. В никуда. В алое будущее, где не будет ничего. Может быть, Чарли с Ноксом тоже купят или… или украдут себе лошадей? Может быть, они будут все вместе. Тогда им будет легче продержаться. Это походило на воспаленный бред, и Штеффен спросил сам себя, вдруг он действительно, сошел с ума, и Магда не так далека от истины? Пустой дом встретил нежилой прохладой и тишиной. Штеффен не любил возвращаться домой, когда тут не было Магды и Клауса. Ему нравилось, когда его встречали. Ему нравилось, что всегда хорошо пахло. Едой, теплом, людьми. Но что принесет этот день? — Я подогрею суп, если он еще не скис, — сказала Магда, проходя на кухню. Слишком быстро и нацеленно она шла. Похоже, причина и не в супе, который мог скиснуть с минуты на минуту. Но если ей нужна была минута наедине, Штеффен готов был ей подарить такую роскошь. — Можно почитать? — спросил где-то снизу Клаус. Штеффен кивнул ему потерянно и проводил взглядом по коридору. Хорошо. Ему тоже пригодится минута. Он шагнул в приемную и замер в проходе, словно перед пациентом, ждущим, как же его будут лечить. Комната пустовала. Стол был идеально вымыт. Инструменты в порядке сложены в тазик. Все в порядке. Все готово. Штеффен выжал из себя улыбку, как будто было кому улыбаться. Стул оказался рядом очень кстати. Только почувствовав под собой опору, Штеффен ощутил, как сильно устал. Физическая боль перепуталась с внутренней, и он просто потерялся. Почему все было так плохо? Почему всю его жизнь все ломалось вокруг? Стоило ему испытать подобие счастья в армии, его растоптал железный сапог войны. Стоило ему ощутить себя на своем месте, ему пришлось бежать. Стоило найти место в Новом Свете, как оно оказалось отравлено. И каждый раз мост оказывался сожжен. Стоило влюбиться… Штеффен откинулся затылком на стенку. Пожалуйста, пусть у Чарли все выйдет. Хоть раз должно повезти. Его мысли прервал взволнованный стук, как будто кто-то очень торопился. Штеффен повернулся в сторону двери. Чарли и Нокс? Но почему так рано? Господи, с ними же ничего не случилось? Он махом встал и вышел в коридор раньше, чем на стук успела откликнуться Магда. Отважный недовольно рычал на дверь. Штеффен не был осторожен и открыл ее сразу же. Пожалуйста… На пороге стоял Изекий. Не Чарли. Так. Наминая шляпу в руках, тот почесал залысину рукой, перебинтованной грязной тканью. — Эт я, — поздоровался он, как будто не они разговаривали некоторое время назад. Штеффен устало кивнул. Он понадеялся, ничего серьезного с ним на этот раз не случилось. Хотя, если он даже их охоту на ведьм отложил… — Пальцы? — спросил сразу Штеффен, указывая взглядом на руку. Изекий посмотрел на нее отстраненно, как будто она не ему принадлежала, и махнул, пряча за спину. — Ну и хуйни ты нагородил там, док, — строго сказал он, цыкая недовольно. — Безумие какое-то. Словно он сам не знал. Но попытаться же стоило? Всегда стоит. Штеффен сцепил руки вместе, пожимая плечами. Что сейчас он может на это сказать? Все, что угодно, кроме правды. — Я хотел помочь. — Угу, — буркнул Изекий. — Распугал. Запугал. Кошмар. Враки все это, да? Штеффен нахмурился. Пришел бы он, если бы думал, что это все ложь? Может быть, какой-нибудь, пусть крохотный, но шанс, у них был? — Короче, я бы взял тут… ну, порошка от бешенства, — серьезно сказал он, помявшись. — То есть я во все это не верю, но на всякий случай, да? Еще же остался? Штеффен растерялся. Внутри пылало яркое ожидание, как перед чем-то хорошим, только хорошего ничего не было. Или… — Да конечно, — поспешно сказал он, открывая дверь шире. — Подожди в комнате, я сейчас вынесу. Изекий заглянул в дом с опаской, как будто зашел в гости в первый раз и ожидал подвоха. Он не был уверен ни в чем. Как не был и Штеффен. И это их объединяло. Штеффену показалось, к своему кабинету он не шел, а летел. Выглядело это не очень респектабельно, но мысль о том, что хотя бы одного человека он сможет спасти, окрыляла покрепче выпивки. Захлопнув за собой дверь, он сложил ладони перед лицом, лихорадочно оглядываясь. Что у него было под рукой? Что могло пригодиться? Что не навредило бы? Сушеная мелисса, одуванчик, валериана. Языческие лекарства всегда казались ему более надежными, чем продвинутый метод кровопускания. Их эффект он видел. Мята. И сахар. Чертовски много сахара. Из него бы порошок получился отличным. Магда ничего не сказала, когда он зашел к ней на кухню, стаскивая банку с полки, но выглянула в коридор с любопытством. Изекий, поймав ее взгляд, поприветствовал. Штеффен любил Магду до безумия. Она ничего не сказала, не задала ни единого вопроса. Отставив суп, она прошла вслед за ним. Прошла и спросила, что она может сделать. У Штеффена дрожали руки. Трава пахла оглушающей свежестью, но обещала лишь успокоение. Это не повредит, но даст Изекию нормально выспаться и пропустить ночь охоты. Травки ломались в ступке, измельчаясь в зеленую крошку. Их бы чаем заварить, но Штеффен уже оплошал со своим порошком, так что выбирать не придется. Крупные гранулы сахара раскрошились, перетираясь в едва ощутимую пудру. Почти что легче воздуха — взметнется, и все покроется снежным слоем. Штеффен скучал по снегу. Здесь его не было. Изекий все еще ждал в коридоре, когда Штеффен закончил и вынес склянку с порошком. Его руки все еще дрожали, а сердце билось, как живая рыба на прилавке. Отчаянно. — И что это — внюхнуть надо? — с сомнением спросил Изекий. — Нет, это… — Штеффен облизнул губы. Ложь — это легко. Стоит только начать. — Одна ложка. И нужно день, а лучше два побыть дома, пока полностью не подействует. — Ну какой день-два, — ворчливо покачал головой тот. — Вообще-то тут у нас планы. Мы же не можем позволить бешеным псам давить нас, как овец беззащитных. Штеффен ничего не ответил. Время для паузы. Изекий брел к выходу, понурив плечи, и продолжал возмущаться прививкой. Пожалуйста, Изекий, если ты хочешь жить… если хочешь. — День-два? — недовольно переспросил он уже на пороге. Штеффен кивнул. Два. Чем больше времени у нас будет, тем лучше. Он смотрел, как Изекий уходит, и уже почти собрался запереть дверь, когда различил еще одну фигуру, подходящую к дому. Мясник. Они перебросились с Изекием парой слов где-то посередине, а потом мясник ускорил шаг. Это определенно к нему. Он не успел еще ничего сказать, Штеффен уже не слушал. Колени дрожали, и в груди было легко-легко. Пришел мясник. А потом Толстый Джон. И О’Рейли. И братья Гластон. И… У него уставали руки, но он не прекращал. И Магда помогала. Она не говорила ни слова, и он любил ее за это. Это было благословением. Ложь была благословением.