***
Магда смотрела на него так строго и внимательно. Она была слишком похожа на их мать, и это пугало. У Штеффена сжималось сердце, когда он думал, куда должен пойти. Что должен сделать. Когда он вспоминал, что оставляет их совсем одних. Ну, разве что с Отважным. Но Отважный вряд ли бы мог защитить их так, как он. — Вы закроетесь прямо сейчас, — сказал Штеффен, смотря на Клауса. Тот тоже о чем-то догадывался, хотя они и замолкали при нем. Магда не хотела, чтобы он знал. Это было правильно. Лучше они потом расскажут, если будет что. — Людей уже нет, — повторил снова Штеффен, бросая взгляд на дверь, словно в нее могли постучать. — Но даже… даже если кто-то придет, просто не открывай. Вас тут не должно быть, ты понимаешь? Сидите тихо. Магда ничего не говорила, только губы поджала. Держа Клауса перед собой, касаясь его плеч, она смотрела так отчаянно. Но Штеффен не имел права передумать. Только не сейчас. — Иди выбери книжку, — сказала она малышу. Он не хотел уходить, что-то чувствуя, но она подтолкнула его. — А если ты не вернешься? — вновь надавила Магда, когда Клаус скрипнул дверью в конце коридора. — Я вернусь. — А если нет? Штеффен остановился у двери, прислоняясь к ней лбом. На это он тоже не имел права. — Что там произойдет? Ты знаешь? Ты уверен в том, что будет? — Я хочу быть уверен. Они говорили об этом коротко утром. Штеффен полагал, можно будет достаточно выручить за все их книги. Достаточно, чтобы уехать куда-нибудь весной. Он знал, что Нокс позаботится о них. И Чарли тоже. И любой из них, кто выживет. Пусть только это все кончится. Пусть выйдет. Штеффен проверил винтовку еще раз, прежде чем уйти. Он хотел придержать Отважного, но тот рванулся вперед, едва дверь приоткрылась. — Эй, ты остаешься, — серьезно сказал он псу. Отважный стоял на границе участка, широко расставив лапы. Последние разы, что Штеффен уходил без него, он не забыл. — Иди в дом, — приказал Штеффен. Отважный не слушал. Он вильнул хвостом робко пару раз, будто спрашивая: «Идем гулять?». Штеффен подумал, что может затащить его обратно за ошейник. Но, господи, сколько на это уйдет времени? А если Отважный вновь ослушается и отбежит, играя? — Плохой мальчик, — покачал головой Штеффен и вздохнул. — Ладно. Ты тоже пригодишься. Он закрыл за собой дверь и постучал, чтобы Магда сразу же заперла ее изнутри. Услышав звук сдвигания комода, Штеффен удовлетворенно кивнул. Конечно, стоило двери закрыться, Отважный оказался тут как тут. Понял, что вновь его в душном доме не оставят. Он ткнулся головой в ладонь и распахнул пасть, улыбаясь. Идем.***
Аккуратно перебрав все, что лежало сверху, Нокс плюнул и стал двигать все без разбору. Хлам, хлам и снова хлам. У него не было часов, но времени, должно быть, прошло уже много. Пару раз он испуганно замирал, слыша на улице шаги, но всегда они стихали раньше, чем Нокс начинал паниковать. — Кого сегодня вешают? — разобрал он голос снаружи. — А хуй его знает. Я туда не попрусь. Вдруг собаки бешеные на мертвечину сбегутся. У Нокса болело в груди, он сбил себе все пальцы и придавил здоровую ногу рухнувшим на нее ящиком. Ничего. Ничего, что бы походило на взрывчатку или потайную коробку, в которой та могла прятаться. Ему, конечно, стоило быть осторожнее. Он слышал про случаи, когда динамит взрывался сам собой. Ох. Было бы хорошо, если бы он поднял весь этот сраный город на воздух. Нокс в отчаянии запустил руку в волосы. Где ему еще было искать? Здесь он и за всю жизнь не найдет. — Так, — сказал он себе. — Если бы я был динамитом… куда бы меня спрятали? Куда бы я сам себя спрятал? Он бы спрятал себя под золотохранилище в банке, а потом взорвался бы хорошенько, обогащая подоспевших счастливчиков. Золотохранилища здесь не было. Хорошо. Куда бы его спрятал кузнец? Может быть, туда, где никто бы не подумал? Эм. Под порог? Нет. Или туда, где было ближе всего и надежнее. Нокс кивнул, отправляясь в спальню. Он перерыл тумбочку, но там были только пустые бутылки и сигареты. Сигареты он на всякий случай оставил себе. Под кроватью прятал бы динамит только полный идиот. Идиотом Барри-кузнец не казался. Да, под кроватью тоже было пусто. В этой комнате больше не осталось мест. Плечо вновь тянуло, он хотел сесть и просто пару минут передохнуть. Наверное, стоило забраться на какой-нибудь ящик во второй комнате и попробовать поискать еще. Нокс обессиленно подтянул ногу к себе, и она беспомощно зацепилась за отходящую половицу. О. Он опустился на одно колено. Подергал половицу — нет, прилажена крепко, просто кривая. Но одна ли она? Нокс стал на четвереньки. Хорошо. Где может быть еще? Он тихо рассмеялся, придумав шутку. Когда все закончится… когда они через несколько часов будут весело болтать и вспоминать о произошедшем за бутылкой виски, и Нокс будет рассказывать, как лазил в доме кузнеца раком, он обязательно подденет Чарли, сказанув что-нибудь про: «Ну знаешь, эта ваша поза, в которой вы там любите бывать». Нокс испытал облегчение, но недолгое. По ощущениям он протер себе колени, пока ползал по всей комнате, стуча по половицам. Все сидели кое-как, но хорошего стука под ними не было. Он переполз во вторую комнату. Заваленный пол не способствовал поискам, вещи приходилось передвигать то туда, то сюда. В один момент Нокс подумал, что это все будет бесконечно. Бесплодный поиск, который и приведет в никуда. Но остановиться он уже не мог. Нокс был уверен, что простучал все, и устало прислонился спиной к стене. Ничего. Если и прятал что-то кузнец, то точно не под полом, потому что он проверил все. Кроме… Нокс поднял взгляд на ящик с углем. Так. Он вцепился в стол, вставая на ноги. Сейчас придется еще потрудиться. Ящик был таким же тяжелым на вес, каким и на вид. Хотя он и до половины не был заполнен углем, сдвинуть его казалось почти невозможным. Нокс уперся наиболее здоровой ногой в пол, дергая ящик на себя. Раз, другой. Он сбил стул с полотном лопаты на нем, и те с грохотом упали за ним. Еще раз. Ящик поддавался, но медленно. Нокс остановился, тяжело дыша. Обошел ящик, глядя в просвет. Подвинул он его не намного, может быть, на длину ступни. Но пока стоило проверить. Он завалился на ящик сверху, упираясь головой в стенку, и просунул руку в просвет. Постучать вышло со второго раза. Не хватало места. Тук-тук. Тук. Нокс выдохнул. Полый звук. Окрыленный своей находкой, он втиснулся в пространство между ящиком и стеной, отодвигая его всем телом. Тот двигался с глухим скрипом, перемежаемым клацаньем падающих углей, и за шумом Нокс не заметил звуков снаружи. Например, открывающейся двери. Час уже прошел.***
— Уверен, ты в нетерпении. Диаз не преминул произнести эту фразу самым елейным тоном. Он оперся о решетку с той стороны, довольно улыбаясь чертовыми просветами между своими чертовыми кривыми зубами. — Не воспользовался своим последним обедом? — вновь усмехнулся он, глядя на тарелку, которую оставил двадцать минут назад у стола рядом с камерой. Слипшийся желудок Чарли хотел клацнуть от голода и выбежать из его тела, чтобы самому броситься на кусок холодного мяса и кружку пива. У желудка принципов не было. У Чарли были. — Не хочу блевануть при виде твоей гнусной рожи, — вяло ответил он. Диаз не повел и бровью. Он сюда пришел с одной целью. И мысль об этом делала его неуязвимым перед всем, что мог бы сказать или сделать Чарли. — Ты дока уже позвал? — спросил шериф, заглядывая внутрь и придерживая дверь открытой. Диаз недовольно цокнул. — До него десять минут ходу, — объявил он. — И что? Ты их уже совершил? — Нет, но… — У тебя еще какие-то «но» есть? — Нет, шеф. Чарли улыбнулся. Наблюдение за Диазом, которого в легкой форме поставили на место, было отчасти приятным. Но он предпочел бы какой-нибудь другой вид удовольствий перед смертью. И, конечно, оно было куда слабее, чем отвращение и страх от мысли, что Штеффену в любом случае придется сюда прийти. Он надеялся, тот придет хотя бы уже после того, как Чарли испустит последний дух. Ему не хотелось, чтобы он видел все. Его беспомощность. Оглашение приговора. И… все. Только не таким. От ужаса он засмеялся. — Тронулся, — равнодушно сказал шериф, стягивая моток веревки. — Руки наружу. Веревка сдавила запястья. Он почувствовал, как лезвие ланцета впивается в кожу. Блядь. Почему он не переложил его в карман штанов? Чарли поерзал на месте, чтобы шериф не обнаружил то, что не следует. Бун с подозрением приподнял бровь, стягивая узел туже. Его пальцы почти наткнулись на кончик лезвия, когда дверь за спиной скрипнула. На пороге вновь был Диаз. Слишком быстро он вернулся. Чарли это не нравилось. Шериф нахмурился, увидев его краем глаза. — Диаз, какого хуя ты еще здесь? — Бун обернулся к нему, держа Чарли за другой конец веревки. — Шеф, доктор пришел. — Отлично, — тот улыбнулся, — сам вспомнил. — Нет, он… — Диаз перевалился с ноги за ногу, — короче, там проблемы. Сердце Чарли быстро забилось. О чем они говорили? Штеффен пришел сам? Какие проблемы? — Один из сообщников этого выблядка нашелся. — Диаз кивнул на Чарли. — Объявился, как знал. — Это нам что же, две виселицы нужны? — сказал шериф озабоченно, но сам не потрудился и улыбки скрыть. Чарли вновь затошнило. Черт. Они же не сделали что-то, из-за чего попался и Нокс? О, нет. Только не это. — Не совсем так просто, шеф. Вкус желчи во рту не отпускал. Чарли с трудом, но обхватил холодный прут решетки, поворачиваясь левой стороной. — Он заложников взял. Семью докторскую, — продолжил Диаз. — Теперь этого к себе требует. Мы же его не отдадим, шеф? Нахуй нам эти проблемы? Немчура сама виновата. Это ж он говорил, что Смайт… как там… не опасен… как вы говорили. — Заткнись, — рявкнул шериф. Он был действительно раздражен. Он дернул за веревку Чарли так сильно, что прутья чуть не свезли кожу на кистях. — Мы можем взять их двоих, — проговорил шериф Бун медленно. — Мы должны это сделать. — М-угу, — неуверенно пробормотал Диаз. — Типа… за двоих двойная награда? Шериф снисходительно посмотрел на помощника. — Типа во имя закона. — А. Ну да. — Но двойная награда тоже хорошо. Они были ему отвратительны. Оба. С точки зрения закона они делали все правильно. Но как, как же это было плохо. Иногда Чарли казалось, что не такая большая разница между хорошими и плохими парнями. Иногда было в такие моменты. — Веди доктора, послушаем, что там случилось. Чарли понятия не имел, что происходит. И это, черт побери, ему нравилось куда больше, чем определенно знать, что через десять минут его вздернут.***
Нокс замер, прикинувшись ветошью на ящике, когда дверь резко распахнулась. Проем занял огромный силуэт хозяина кузницы. Тот стоял на пороге, тяжело дыша, и оглядывал комнату. У Нокса сердце ушло в пятки. Вряд ли его потащат в полицию. Ему просто размозжат голову прямо здесь. Прямо на ящике с углем. Возможно, из него тоже сделают уголь. Нет, скорее мыло. — Ты кто? — низко спросил Барри-кузнец. Конечно, ветошь из Нокса была такая себе. До него донесся сильный запах виски. Неужели Лавинья не только хорошо обслужила его, но и недельную выручку за выпивку сделала? — Помощник шерифа, — слабо проговорил Нокс. Барри наклонил голову, продолжая пыхтеть. — И че ты здесь делаешь? — глухо спросил он, уткнувшись подбородком в грудь. — …веду расследование. Барри захлопнул за собой дверь. Ну все. Или он сейчас придушит Нокса, или… Или пройдет в свою комнату и рухнет пьяным на постель. — Вот сука, — резюмировал Барри на его счет, прежде чем огласить комнату громким храпом. Нокс почти стек на пол от облегчения. Хорошо. Замечательно. Прекрасно. Его облегчение придало ему уверенности и сил. Он почти не слышал грохота, с которым сдвигал ящик. Еще бы — его удачно глушил храп. Последний толчок, и Нокс упал на задницу. Тощие ягодицы взвыли от досадной боли. Но он уже был ближе. Он не медлил ни минуты, прежде чем отползти в сторону. Тук-тук. Тук. Да. Поддев отросшими ногтями половицу, Нокс вытянул ее из паза. Она поддалась не сразу — сюда часто не лазили. Ниша была темная, непроглядная. Не очень глубокая и сухая. Нокс пошарил внутри, и пальцы наткнулись на сверток, тяжелый и объемный. На нем не было надписей, но Нокс знал, что это. Их было много. Он оборачивал их в платок, осторожно, как самую хрупкую вазу. Вазу, которая могла взорваться и разнести голову и ему, и всем, кто был рядом. Сколько времени? Сколько он тут пробыл? Нокс обеспокоенно выглянул в окно. Господи. Он опаздывал. Он должен был бежать.***
Яркое солнце бичом хлестнуло по глазам, отвыкшим от света, заставляя Чарли жмуриться и пытаться закрыть лицо руками. Ему быстро напомнили о его месте, натягивая веревку. Он не знал, сколько точно понадобилось времени, чтобы видеть, но явно меньше, чем ему дали, таща за собой. Солнце наливалось камедью, клонясь к горизонту. Рыжие лучи ползли по земле, маня день за собой, и при мысли о скором закате стыла кровь. Чарли разглядел Штеффена впереди. Тот стоял к ним полубоком, скрестив руки на груди. Он выглядел уверенно и невозмутимо. Но ни разу не посмотрел на Чарли. Почему? Это было на него не похоже. С ним был Отважный. Он вильнул хвостом, увидев Чарли, но тоже не подошел. — Чушь эта — всепрощение, верно? — сказал шериф вместо какого-либо приветствия. Штеффен коротко кивнул, отворачиваясь. Через плечо тянулся ремень, Чарли сразу заметил. При нем было оружие. И его обычная сумка. Ее он не сразу увидел, но Диаз еще внутри хмыкнул, что этот врач никогда не расстается со своими припарками. — Что случилось, повтори для меня еще раз, доктор, — лениво попросил шериф Бун, как будто это не он минутами раньше алчно размышлял о награде за их головы. — А то виселица уже на месте, исполнение приговора ждать не любит. Штеффен нервно дернул головой, словно ему действительно трудно об этом говорить. Он потер плечо, как бы успокаивая себя и только этим сдерживая от исступления эмоций. — Я думал… я думал, он хороший человек, — сказал он медленно. — Но они все такие, да? Он говорил с расстановкой, уверенно. И Чарли с трудом помнил, как вдыхать, слушая. — Второй, — Штеффен тяжело сглотнул, — узнал, что я приходил к вам в участок. Когда я вернулся домой, он уже был там. Черт, он про Нокса говорил или что? Зачем он про него говорил? — Он наставил пушку на моих сына и жену. Он потребовал, чтобы я… передал вам его слова. Он сказал, что убьет их, если мы… вы и я… не приведем к нему второго. — Не может быть, — пробормотал Чарли. Нокс бы не сделал этого. У него была честь, и он никогда нарочно не подвергал опасности женщин и детей. Тем более он… у него же там чувства были к мадам, он бы не стал… даже ради Чарли. И… Это было ложью и все. Но зачем Штеффен это говорил? — Это правда, — отчетливо повторил Штеффен и впервые за эту беседу посмотрел ему в глаза. Он не моргал. Ни единая мышца не двигалась. Он лгал. Зачем-то он лгал. — Неужели этот… — вклинился шериф. Он даже не смотрел на собеседника, — головорез считает, что полиция выдаст ему его дружка в обмен на жизнь каких-то… что мы променяем его на кого-то, до кого по сути никому нет дела? Уж извини, док. Но это твоя семья. Не моя. Штеффен коротко кивнул, опуская голову. — Я, — он робко кашлянул, — не знаю, почему он выбрал мою семью. Может быть, потому что мы живем на самой окраине. Или думал, что я смогу вас уговорить. — Не думай, что это ты, — вздохнул шериф Бун. — Просто мы не можем позволить преступникам разгуливать в наших краях безнаказанно. Каждый должен попасть за решетку. Или на виселицу. Впрочем, одно другому не мешает. Мы, конечно, постараемся с твоей семьей, но отпустить их не можем. Сам понимаешь. Он махнул Диазу, подводящему лошадей. Чарли стоило бы сконцентрировать на этом свое внимание, но голову переполняло столько мыслей. — Я все же надеюсь, шериф, что вы не только поймаете преступника, но и спасете мою семью, — проговорил Штеффен в итоге. Он опустил глаза заискивающе, и Чарли передернуло от этого. Даже если он играл, на это было отвратительно смотреть — до того правдиво выглядело. — Да, конечно, — ответил Бун спокойно. Ему было наплевать. И на Штеффена, и на его семью. И на поселок. У него были какие-то правила. Какие-то принципы. Жажда наживы, а у кого ее нет? И как же, должно быть, сложно было с его стороны увидеть, что правильно, а что нет. Но у них был план. Был же? Чарли так растерялся, что даже не смог правильно реагировать. Но когда Диаз подвел лошадей уже прямо к ним, вид каракового жеребца шерифа оцарапал ему глаза. Это был его жеребец! — Кадиллак! — пораженно прошептал он и воскликнул: — Это мой конь! Кадиллак, услышав его голос, пошевелил ушами и шагнул к нему, но Диаз, все еще удерживающий поводья, дернул назад. Чарли затошнило от эмоций. Он потерял надежду найти Кадиллака уже давно. И видеть его живым, пусть и под упряжью этого ублюдка, было… черт… так хорошо, что он готов был стать на колени и благодарить Бога хотя бы за это. Кадиллак был жив. — Ты ошибаешься, Смайт, — с едва сдерживаемым раздражением ответил шериф. — Это мой конь, — настаивал Чарли. Почему он не нашел Кадиллака днями раньше? Может быть, и хорошо, что не нашел. В конюшне ему было безопаснее, чем везде, где мог его держать Чарли. — Это мой конь. Но… — шериф повернулся к нему, говоря прямо в лицо, — знаешь, чей он был раньше? Чарли упрямо посмотрел на него в ответ. Бун наклонился к нему очень близко. — Одного мертвеца. Чарли тяжело сглотнул, опуская голову. Точно. Он чуть не упал, когда шериф поднялся на Кадиллака, не выпуская веревки из рук. Тот понял свою ошибку и немного отпустил, чтобы и Чарли не мешал ему. Конечно, не ради его же удобства. Чарли дотронулся до теплого бока Кадиллака, и тот заржал тихо, радуясь ему. На миг в сердце тепло дрогнуло, но только на миг. Бун оттолкнул Чарли сапогом, не позволяя идти так близко. Штеффен повернулся на запад. Туда, куда им нужно было идти. — Он сказал, я должен привести вас… к одному месту. Там он… — Он облизнул верхнюю губу, ведя их, — хочет поменять их на него. — Ценный фрукт, — хмыкнул шериф. — Ну ничего, мы их всех хорошенько прижмем. Он обернулся на вернувшегося на своей лошади Диаза. Чарли на миг ощутил свободу — когда веревка взвилась в воздух, но это был лишь миг, потому что ее перехватил Диаз. И держал он ее куда крепче шерифа. — Я поеду за ним, — сказал Бун, подгоняя Кадиллака вперед. — За доком. Вы — держитесь поодаль. Док, уж не обессудь, но иди первым. Он не добавил, что это для того, чтобы если что, первый выстрел преступника пришелся бы не на них. Это было разумно. — Пошла. — Диаз тронул свою старую лошадь, и та, перебирая длинными ногами, двинулась вперед. Близкий закат скашивал день. Солнце жгло голую макушку, а земля — подошвы. Чарли не знал, куда они идут. Не знал, что на уме у Штеффена. Не знал, где Нокс. Он знал одно — он сделает все, что будет от него зависеть. Все.