***
Диазу явно не понравилось, что его руки стянули за спиной веревкой, которой недавно был связан и Чарли. Он походил туда-сюда, недовольно зыркая на неотрывно следующего за ним Отважного, а потом взгромоздился на камень, опуская плечи. Не то чтобы Чарли специально наблюдал, но он старался не упускать Диаза из виду. Возможно, бежать ему было некуда, а все оружие находилось у них, но он знал, что ждать от него чего-то хорошего не стоило. — Ну и какого хуя вы делаете? — спросил Диаз наконец, сгибая ногу. — Вы же не всерьез полезете вниз? Штеффен намотал тонкий шнур обратно на катушку. Теперь влажный и пахнущий керосином. Он ничего не ответил. — Потому что если полезете с чем-то огнеопасным туда, где ебнуло целую смену шахтеров, то вы полностью отбитые. — Думаю, что полезу я, — игнорируя Диаза, сказал Чарли, обращаясь к Штеффену. Тот прекратил мотать, поднимая голову. — Нет. — Да. Штеффен недовольно прищурился. Что бы он ни сказал или ни придумал, Чарли для себя уже все решил. Пусть хоть ругается и ногами топает. Хоть что. — Это плохая идея, — начал увещевать Штеффен. — Я думаю, тебе надо остаться наверху и следить. У тебя лучше выйдет. — Не пытайся заговорить мне зубы. — Чарли уловил его трюк. — Если ты мнишь, что я дам тебе туда полезть, ты сильно ошибаешься. Вот прям сильно. — Чарли… — Блядь, Штеф. — Чарли раздраженно пнул его сумку, и она звякнула металлом внутри. — Перестань делать это. У тебя сраная семья и все вот это. Если что-то пойдет не так, ты должен будешь вернуться к ним и увезти их отсюда. У меня наверху только Нокс. Он не маленький, сам разберется. Штеффен растерянно стоял с этой чертовой жестянкой керосина, повернувшись к нему, и Чарли не знал, как взглянуть на него в ответ. — Чарли, ты совсем без сил, ты не знаешь, что будет там внизу. Ты просто… просто видел, Нокс еле донес это все сюда, а тебе придется взять еще и лампу, и… — Нокс донес, и я донесу, — упрямо скрестил руки Чарли. — Какая драма, — вторгся в их разговор Диаз, неуклюже забрасывая ногу за ногу. Из-за связанных рук его тело сползло вниз, но он сделал вид, что так и планировал сидеть. — Может быть, вы еще и одну бабу на двоих делите? Чарли поморщился, возвращаясь к нему взглядом. Диаз насмешливо приподнял черные брови, скашивая губы в улыбке. Ну нет, шериф не попался на этот трюк, и Чарли не будет настолько глуп, чтобы пытаться реагировать. — Я знаю, кто пойдет, — вместо этого сказал он. Улыбка на лице Диаза тут же пропала. — Идите оба на хуй, — безапелляционно заявил он. — И ты, и ты. Поняли? Ради одной его физиономии уже стоило шутить. Но Чарли не шутил. — Ты же не серьезно? — обеспокоенно спросил Штеффен, дотрагиваясь до его плеча. — Мы не можем рассчитывать на него. Это должен сделать кто-то из нас. Кто знает, что нужно. Он не пойдет на это даже под дулом. Его просто… Он отвернулся. — Он просто не сделает то, что надо, и… мы потеряем время. И его… ну ты знаешь, что с ним будет, — совсем тихо закончил Штеффен. — Да. Чарли тяжело вздохнул и вновь взглянул на перекошенного от гнева Диаза. — И поэтому я пойду с ним.***
Золотая линия солнца, тянущаяся вдоль горизонта, была хрупкой. Плавкой и почти прозрачной. Она становилась тоньше с каждой минутой. Нокс успел увидеть и оценить это только у края холма. Выступ был резким, словно выбитым и выскобленным горной рекой, уведшей свое течение отсюда годы назад. Его края походили на ломоть хлеба, неаккуратно срезанный ножом. А Ноксу просто хотелось есть. Высота была не очень большая, но от стремительностии спуска все равно перехватывало дыхание. Кадиллак под Ноксом пугнулся, делая несколько шагов назад от края. Старый конь Диаза смотрел на пропасть, как на казнь египетскую. — Это что же, — медленно спросил Нокс, — единственный ход туда? Внизу темным пятном мелькала штольня. И хотя она вызывала такие же неприятные ощущения неизведанного и мрачного, она разительно отличалась от старой шахты. Все здесь жило. Даже отсюда можно было рассмотреть укрепленный вход, блестящие рельсы. Представить, что слышишь ржание рабочих лошадей. И людей, несмотря на конец светового дня, было много. Очень. Чертовски. Много. Нокс не мог не отметить и еще одного. Они стояли на самой резкой точке наверху холма. Шериф завел его туда, куда нужно было ему. — Да, здесь на лошади не проехать, — заговорил Бун, чтобы развеять его сомнения в своей честности. — Но это самая короткая дорога, а нам же нужно попасть сюда быстрее, пока твои поехавшие дружки не поубивали кучу народа? Нокс смерил его недовольным взглядом. Он ему не доверял. Ни на одну сотую секунды. — Пойду за тобой, — предупредил Нокс. — Конечно. Он был слишком погружен в свои мысли и представления картинки, как ему удастся спуститься с этой чертовой верхотуры на своих ногах. Поэтому энтузиазм шерифа Буна отметил намного позднее, чем следовало. Нокс знал одно — не стоит подпускать его близко. Тот может вырвать оружие или толкнуть, или дать по голове. Или что-нибудь еще. Но откуда ему было знать про все. Подходя к краю, он не спускал Буна с мушки. Высоко. Не так высоко, как выглядело с лошади, но все же. Когда шериф обошел лошадь, стреножив ее, в его руке уже был пистолет. Внутри Нокса бултыхнулось. Он инстинктивно сделал шаг назад, взводя курок. — Какого хера, шериф? — вырвалось. Скорее Нокс хотел спросить, где он прятал оружие. Почему им не пришло в голову обыскать его одежду? Какого черта он пытается добиться? — Бросай пушку, малый. — Шериф качнул пистолетом. — Давай. У Нокса кровь прилила к лицу. Что он мог сделать? — Шериф, мы должны предупредить людей, — настоял он, не опуская ремингтона. — Они погибнут. Неужели ты не понимаешь, раз вздумал делать это сейчас? Лицо Буна было непроницаемым. У него даже рука не дрожала, пока он держал дуло, направленным на Нокса. — Очень жаль, — сказал шериф. Нокс был почти уверен, что успел нажать на курок. Почти, но не до конца. Он услышал пороховой взрыв от выстрела, и было так ярко. Его толкнуло прозрачным ударом, и он почувствовал, как опрокидывается назад. Пространство ускользало, не даваясь цепляться за него. Нокс видел воздух, но не мог ощутить. Красная земля избивала его. Спина. Бок. Другой. Вновь. Он катился по земле и песку, не в силах ни остановиться, ни наконец упасть. Хоть куда-нибудь, чтобы это все остановилось. Камни взбивали его кости и кожу, и плоть сминалась, как перезрелый фрукт. Боль ринулась в тело в один момент. В момент, когда Нокс почувствовал, что все. Конец. Рыжее небо зависло над глазами. Моргнуло и стало черным.***
Бун задержался на минуту, не более. Тело бандита летело вниз, пока тот отчаянно размахивал руками и пытался задержаться. Черт. Будь этот спуск хоть немного длиннее и резче, чтобы он знал точно. Бун присмотрелся, когда тело рухнуло вниз. Оно лежало без движения. Бандит не вставал. Хорошо. Его он проверит позднее. Пора было возвращаться, пока не стало слишком поздно. Бун вспрыгнул на Америку с почти не ожидаемым от себя молодецким жаром. Возвращаться. Пока он еще может на что-то повлиять.***
Они обернулись на хлопок в сотнях ярдов от них почти одновременно. Скорее всего, Чарли помедлил, потому что был слишком занят мыслями о том, что это его, возможно, последние минуты жизни. Ничего особо нового, учитывая, что не далее, чем парой часов ранее, он уже испытывал подобное. Но как же отличалось то подобное… Чувство пойманности в клетку, неотвратимость и сжимающееся вокруг пространство, готовое его задавить. Теперь он знал, что будет. Что это будет не напрасно. Не смерть на потеху толпе или во славу лживой справедливости. Не кость, брошенная собакам. А то, что он может сделать. Жертва, которую он в силах принести. Когда Чарли крутил слово «жертва» в своей голове, взгляд невольно возвращался к Штеффену. Он хотел бы дать ему все. И если его жизнь — была всем, он был готов. Но хлопок от выстрела раздался, и Чарли вернулся к реальности. — Это Нокс, — сказал он, опомнившись. — Мы с ним договорились. Люди покинули шахту. Пора. Штеффен затормозил на мгновения, а потом коротко кивнул, прихватывая связку. Он не поворачивался, пока Чарли не догнал его у самой штольни и не схватил за локоть. — Мы это уже обговорили, — прорычал он, — иду я. — Чарли, оставь, — попытался отмахнуться Штеффен. У него не вышло. — Стой. Штеффен обернулся. Чарли не испытал ничего, направляя на него револьвер. Возможно, на деле чувств было столько, что ни одно не смогло полноценно захватить его. Но в тот момент в голове было все хорошо и тихо. Только звук удивления и удовольствия со стороны Диаза расшибал тишину. — Я выстрелю, не сомневайся, — уверенно сказал Чарли. — Клади на место. Кадык Штеффена двинулся. Но глаза его не моргали. Им хотелось признаться. Им хотелось сказать: «Пожалуйста, прости, но я не могу иначе». Он не сказал. — Чарли, не делай глупостей, — медленно проговорил Штеффен. — Прошу тебя. — Я сделаю глупость. — Горло Чарли судорожно сжалось. Сердце заболело так сильно, как никогда до этого. Он это ненавидел. И был благодарен за эти чувства. За эти чувства, которых не был достоин, но которые ему подарили. — Я уже сделал кучу глупостей. У нас нет на это времени. Штеф. Штеффен опустил глаза, смотря на связку в своих руках. Он понимал, что деваться ему некуда. И, наверное, хотел в глубине души верить, что и не хотелось никуда деваться. Он положил взрывчатку на землю и отошел на шаг назад. — Спасибо, — сглотнул Чарли; слово показалось чужим и инородным. — Развяжи Диаза, пусть он это возьмет. Диаз, может быть, хотел бы и оспорить его решение. Его лицо было перекошено немой злобой, но он молчал. Верно, думал, раз этот придурок на своего сообщника дуло наставляет, то что он сделает со мной? Чарли не опускал Смит-Вессон, хотя нужды в этом уже не было. Штеффен все делал сам. Распутал веревки на предплечьях Диаза. Помог донести керосинку, шнур, зажиг. Даже деревянный заслон сдвинул, хотя Чарли об этом попросить не успел. Все происходило до отвратительного быстро. Ему казалось, он ни одно предложение не успевает закончить про себя. Хорошо это было или плохо в целом, он тоже не успевал понять. — Шагай вперед, — приказал Чарли Диазу. — Я следом. Тот смотрел на ящик, который ему было приказано взять до этого, смотрел на Чарли, смотрел на мрак в зияющей шахте. Его мысли примерно можно было представить. Что из всего этого дерьма хуже. И зачем он сегодня встал с постели. Когда его спина скрылась в темноте, Чарли опустил револьвер. Он хотел вдохнуть поглубже. Вдохнуть этого воздуха, иссушенного ветром, который больше резал глотку, чем давал дышать, но был настоящим, сильным, живым. Он хотел насмотреться на небо, на холмы, на Штеффена, на все, что мог больше не увидеть. А как это успеть за мгновения? Штеффен не подходил слишком близко. Но он был слишком близко. Смотрел на него, и Чарли чувствовал себя таким потерянным и безоружным. — Мне пора, — пробормотал он неловко. Глаза Штеффена сощурились от боли, которой Чарли не понимал. Или больше не хотел понять. Штеффен приоткрыл рот, но ничего не говорил, пока не подобрал самое неподходящее. — Brich mir nicht mein Herz¹, Чарли, — прошептал он, дыша после каждого слова тяжело, будто они давались ужасной болью. — Komm zuruck, bitte. Komm zuruck. Zu mir². Чарли опустил голову, качая ею раздраженно. Он хотел податься назад, когда рука легла на его грудь. Штеффен не должен был чувствовать, как бьется его сердце. Только не сейчас. — Я не понимаю, что ты говоришь, — буркнул Чарли, обманывая себя. Может быть, он и не понимал. Но он знал, о чем может говорить Штеффен. Он не хотел отвечать. Не хотел говорить этого. Не хотел оставлять Штеффена с этим знанием, от которого теперь и всегда им обоим было бы только больно. — Не понимаю, — повторил Чарли, отворачиваясь. — Но… Да. Я не знаю, что ты говоришь. Не нужно. Он шагнул назад. Он не мог позволить себе дотронуться до него, и это было нестерпимо, и это было правильно. И другого выхода не было. Только один — во тьму. Чарли щелкнул керосинкой и пошел вниз.***
Запах внизу был неопределим. Чарли старался думать только о нем, принюхиваясь и пытаясь понять, чем это было. Какой природы. В слабом свете огня, даваемого керосинкой, каждая стена казалась живой. Выбитые проходы и стенки — целыми рельефами пугающих сцен, дорисовываемых воображением. Поймав светом Диаза, не сделавшего ни одного лишнего шага, Чарли напомнил ему о том, у кого оружие. — Иди вперед, — бросил он. — Когда у тебя лампа, удобно такое говорить? — низко пробурчал тот. — Я могу отступиться и рухнуть со всем этим. — Иди, — вновь сказал Чарли. Доля истины в словах Диаза была, однако Чарли не мог позволить себе опрометчивость. Проход был достаточно широк для того, чтобы они шли наравне, но огонь в лампе светил слабо для целого карьера. Чернота впереди растворяла, поглощая, и лишь бледное пятно надежды светом не давало погрузиться в пучину тьмы. Сердце грохотало в груди. Чарли помнил уродливые контуры вичуги, рождающиеся из мрака и холода. Он мог бы задуматься о том, страшен ли монстру день или только солнечный свет. Не таится ли он где-нибудь сверху или за каменным выступом. Но любая из этих мыслей могла свести его с ума, и он отгонял их от себя, как лампа — гнала тьму вдаль. — Какое же ты ебнутое дерьмо, Смайт, — протянул Диаз сбоку. — Таких, как ты, надо лечить. Головы вам отрубать. Они работают неправильно. — Я знаю. Было так просто согласиться, лишь бы он заткнулся. Лишь бы не городил слов, которые могли сломить терпение и поднять бурю внутри. Но и так страшно было погружаться в тишину, где единственными звуками стали рокот камней под ногами и душащее дыхание. — Что будет со мной потом? — вновь заговорил Диаз, перехватывая ящик со взрывчаткой крепче. — Пойдешь на все четыре стороны, — ответил Чарли и вновь вслушался. Показалось. — Откуда я могу знать, что вы меня отпустите, а не пристрелите тут же? — Да нахуй ты мне сдался, — проворчал Чарли. — Нахуй — не нахуй, а сюда ты меня тащишь. — Если бы у меня был выбор. — У вас был. — Диаз шаркнул на камнях. — Пошли бы сюда вы вдвоем. И не срались бы там, кто из вас безумнее. — Ага, — подхватил Чарли. — Чтобы ты сверху заколотил вход и пальнул в нас? Или оставил наедине с… с этим… С тем, что здесь. Диаз сердито помотал головой. — Зачем ты продолжаешь городить эту околесицу? — вздохнул он. — Валить все на… на что-то, что существует только в твоих фантазиях. Я бы посоветовал вырезать это, Смайт. — Очко себе вырежи, пес. Диаз хотел что-то ответить, но камень так громко захрустел у него под ногами, что он споткнулся, отшатываясь назад. А камень ли? Чарли сглотнул. У него задрожала рука, но он быстро заставил себя собраться. Пятнышко керосинки опустилось ниже. Под ногой Диаза белели сломанные кости. В грязных клочках истлевшей одежды, мрачные и холодные. Они тянулись вдоль стены с руками ко входу, будто пытались убежать. Чарли задержал дыхание. Он ожидал встретить здесь тела шахтеров, но не думал, что это произойдет так скоро. — Черт, дерьмо. — Диаз поджал губы. — Это… это вроде слишком высоко для газа. — Догадываться начал, — протянул Чарли в ответ. Скелет выглядел зловеще. Череп остался цел и, к счастью, лежал лицом вниз. Чарли не знал, как переживет еще одно предзнаменование смерти — ее лик через пустые глазницы. — Но если не слишком, — подумав, сказал Диаз и вновь вернулся к старой идее, — тогда ты со своей лампой рванешь первым. — А ты вторым. Спуск шел слишком резко. Обычно штольни так не выкапывали, но жажда богатств земли ощущалась явственнее здравого смысла. Чарли придерживался стенки локтем и тыльной стороной ладони с револьвером. Тут нельзя было стрелять, как нельзя было и прятать оружие, лишаясь рычага давления на Диаза. Он не знал, как глубоко придется спуститься. Но если они могут, они должны продолжать идти, чтобы запечатать зло в зародыше. Чтобы не дать ему выскользнуть через любую щель наружу. Чтобы дать ему сдохнуть от голода в глубине мрака и пустоты, откуда оно пришло. Второе тело они увидели у стены. В костяных руках была кирка. Ну как в руках. В руке. Вторая отсутствовала. Они нашли ее несколькими футами ниже. — Тоже думаешь, что ее газом сдуло? — едко поддел Чарли, хотя разговаривать не хотел совсем. Ему казалось, исчезает воздух. А потом он услышал дыхание. Слишком громкое. Слишком тяжелое. Истекающее отовсюду, как сквозняк, источник которого не определить. Мурашки пробежались по позвоночнику Чарли. Он сжал револьвер крепче. Если понадобится, и у него останется одна секунда, он выстрелит во взрывчатку, и пусть это закончится здесь. — Ты слышал? — спросил Диаз. Чарли не ответил. Напуганный и потерянный, он не следил за землей внизу. А маленького света едва хватало, чтобы видеть друг друга. Нога резко ушла вниз, и пустота схватила крепко, утягивая его в невидимую яму. Он взмахнул руками, пытаясь удержаться. С глухим стуком ударился о стенку отпущенный ремингтон и, врезавшись еще во что-то, рухнул в темноту. Чарли отчаянно подался назад, надеясь остаться на земле. Керосинка клацнула о землю и потухла. Он не слышал звука падения. Ничего не слышал. Гудели ягодицы от удара, но Чарли остался цел. К горлу подступила желчь. Он был в двух шагах от того, чтобы упасть и закончиться прямо здесь. Кромешная темнота вокруг липла на глаза, как грязь. Дрожь, зародившаяся в руке, прокатилась по всему телу. Чарли отполз назад, судорожно нащупывая дорогу и потерянную лампу. Пальцы не слушались, и он не мог понять, что под ним. Кажется, снова чья-то кость, или это был камень, или, может быть, потерянное оружие? Он боялся вдохнуть, и единственным облегчением стала нащупанная медь. Чарли перевернул керосинку, щелкая бесцельно. Раз-два. Не зажигалась. Раз. Два. Вздох в темноте. У Чарли встали волосы на всем теле, дышать было абсолютно нечем. Ему казалось, он превратился в один только палец, продолжающий щелкать, пока остальное тело парализовал страх. Раз-два. Огонек заплясал за стеклом лампы, даря крошечное облегчение. Чарли дотронулся до теплых стеклянных стенок. Целы. Он попытался сесть, оглядываясь. Диаза не было перед глазами. Черт. Он упустил его. Чарли оглянулся, но ничего не мог разглядеть за пределами кольца света. В нем это он казался именинным тортом со свечкой. Шаг вперед. Впереди на земле лежала связка взрывчатки. Развороченная, с разбросанными шашками динамита повсюду. Диаз бросил ее. Но где был он сам? Размышление Чарли было прервано ударом такой силы, что он проехался по камням, уезжая в полную темноту. — Какого, какого… — Чарли хватал ртом воздух. Горело плечо. Он пытался понять и увидеть. Какого черта делал Диаз? Зачем, господи. Почему именно сейчас… Но он понимал. Диаз не мог не воспользоваться его заминкой. И он воспользовался. Чарли попытался встать, но тут уже оказался вновь на земле, пригвожденный огромным сильным телом. Чужие бедра прижали, не давая ни мгновения маневра. И говорить уже было не о чем. На него посыпались удары. Диаз бил по лицу, яростно молотя кулаками. Осталась только тяжесть его дыхания. Чарли вырвал руки, блокируя удары в голову. В темноте он не видел, откуда они сыпались, и пару раз поймал в челюсть. Зубы скрипнули, но остались целы. Интуитивно он выждал момент, предугадывая следующий удар, и увернулся, обхватывая шею сверху. Толстую, вздувшуюся венами. Чарли не знал, откуда силы взялись. Раньше ему не приходилось иметь дело с настолько здоровым мужиком сверху. Он прижал шею к себе. Диаз разъяренно захрипел ему в ключицу. Дергал головой дико, как буйвол, надеясь выйти из захвата. Чарли не ждал. Он вырвал свою правую руку из защиты, обхватывая его плечо. Запер хватом локтевой сустав, мешая наносить новые удары. Дернул на себя и прижал подмышкой к плечу. Казалось, что каждое действие — последнее. Самое важное. Самое нужное. Обезоружив Диаза и ошеломив его яростным отпором, он весь сжался в пружинку, выбрасывая его тело назад и перекидывая на бок. Чарли не смог бы удержать его. Лишь сокрушить минимальным количеством ударов. Диаз сам это начал. Правой — в скулу. Чувствуя, как развернулась голова. Левой — в нижний край челюсти. Влага? Кровь? Он уже отключился или нет? Но при первой же заминке Диаз отбросил его назад. Чарли откатился, проезжая по земле, и мрак проглотил его. Диаз перевернулся рывком и поднялся на ноги. Он был вновь готов. Глаза привыкли к темноте. Крохотное пятно лампы, маячащее на периферии, жгло и слепило. Нужно было уйти. Против такого соперника шансов не было. Чарли попытался проскочить мимо, надеясь, что Диаз не разглядит его, но первый же шаг разубедил в этом. Кулак метко толкнул его в грудь, и Чарли почти опрокинулся назад. Еще немного — и он полетел бы в мрачную пропасть, которой чудом избежал. На большом расстоянии у длиннорукого крупного Диаза были все преимущества. Единственная надежда Чарли — в близком контакте: он сможет сковать действия противника и не дать себя бить. Он согнулся, уходя от нового паса, и врезался плечом в грудь Диаза, целясь кулаком в солнечное сплетение. Тот захрипел и ударил его коленом в бок. Не находя места от боли, Чарли схватил его длинную ногу, вытягивая из-под него, и они вновь оба рухнули на землю. Они не давали друг другу спуска и момента промедления. Чарли не позволял оседлать себя, зная, что дважды скинуть его может не получиться. Первый раз был подарком судьбы и замешательства Диаза. Но второй тот уже будет ждать. Звенело все тело. Звенело, как посуда в перевернувшемся шкафу, раскалываясь в глубине и проходя трещинами снаружи. Вновь треснул нос, и кровь хлестала, затекая в рот. Ныли почки и грудина. И песчинки в часах оставались последние. Диаз пересилил его, роняя спиной, и глуша ударами в корпус. Колени Чарли безуспешно били его по ребрам. Он освободил обе руки от блока, обхватывая голову Диаза. Тот не собирался поддаваться ему, сокрушительно приходясь по боку. Чарли ощутил, как ломается ребро под крепким ударом; боль, сила, жгучий гнев опьяняли его, заливая все перед глазами красным. Кровь кричала внутри, вопила. Била в мозг, заставляя его кипеть. Чарли выгнулся, забрасывая ногу на плечо Диаза, и отпустил руки. Тот ударил его в живот, но подставил локоть под удар. Коленом — пас, и вторая нога обошла локоть. Чарли поднялся на лопатках, зажимая его голову между бедер, и бил его по голой макушке, не прислушиваясь к остальному телу. Бессчетные удары до боли в собственных руках. Зажатая сонная артерия, угасающее дыхание в пах. Он перестал бить только тогда, когда ощутил, что мышцы Диаза ослабли. Это был трюк? Чарли не стал полагаться на удачу. Он заигрывал с ней и без того слишком много раз. Оттянув ногу назад, он ударил сапогом Диаза по лицу, отшвыривая назад. Тяжело дыша, Чарли сел и попытался оценить ущерб. Диаз шевелился. Он был жив. Но полезет ли он вновь — непонятно. Если у него еще оставались силы, это могло быть концом. У Чарли зуб на зуб не попадал, и тряслись ноги, от стресса и напряжения подскочил хер, и это было бы ужасным временем, чтобы умереть. Диаз медленно перевернулся на живот, на этот раз вставая на колени. Он оперся на все четыре конечности, тяжело дыша. От его рта до земли тянулась клейкая лента слюны, смешанной с кровью. Он сплюнул. — Ебучая, — откашлялся, — ебучая росомаха. С виду маленький, а… а голова отбитая. Чарли выпрямился. Гнев колотил его изнутри, пожирал каждый его нерв. Он готов был идти до финала. Время мирных переговоров закончилось. Если Диаз выбрал этот путь, он пройдет по нему до конца. Чарли следил за ним, не отпуская цепким взглядом. Готовый среагировать на каждое движение. — Чарли… Органы в теле сделали кульбит. Чарли оглянулся, откуда его звали. Господи, неужели времени не осталось совсем? Диаз тоже слышал. Шатаясь, он встал, держась за колени, и посмотрел в ту же сторону. Темнота ползла. Куда более темная, чем та, в которой их глаза наловчились различать предметы. Куда более опасная, чем на дне колодца шахты. — Что это? — только и смог спросить Диаз, сглатывая. Он шагнул ближе к Чарли. Тот на всякий случай подготовился обороняться. Но он понял: Диаз напуган. Чертовски напуган. Тени следовали за ними. Сгущались вокруг крошечного пятна света и вокруг них. Вичуга проснулась.