Сборник

С детективом Гэвином Ридом будет непросто. Это Ричард понял даже раньше, чем встретил своего напарника лицом к лицу. Что это окажется еще и увлекательно, он узнал сильно позже, когда вместо желания поставить на место столь раздражающего человека, чтобы жить не мешал, захотелось вдруг развести его на улыбку — настоящую, добрую, а не привычный шакалий оскал. Нелогичные, а нередко и противоречащие друг другу желания появлялись одно за другим, опережая по скорости даже выскакивающие сообщения о программных сбоях. И если необходимость защищать напарника была понятна и обоснована, то, например, мысль зарыться ладонью в жесткие волосы на затылке, потянуть несильно, но настойчиво, так чтобы запрокинул голову и подставился — на этом месте всегда коротило сильнее всего — поражала по-началу одним своим существованием. Впервые Ричарду удалось погладить Рида по волосам, когда тот валялся без сознания, а потому чисто физически не мог сопротивляться такому беспределу со стороны “обнаглевшей жестянки”. Ричард водил ладонью аккуратно, стараясь не задеть небольшую ссадину у виска, и тонул в тревожно-красных системных сообщениях. С того дня в списке задач Ричарда появилась еще одна, многоступенчатая и с наивысшим уровнем сложности. То ли миссия по устранению особого опасного преступника, то ли забавная игра вроде человеческих шахмат, она быстро стала приоритетной. Работе, впрочем, ничуть не мешала, потому что работа в паре с Ридом отлично интегрировалась в нее без конфликта в системе. И вот, спустя 168 дней, Ричард, наконец, достиг эндшпиля, развязки своей игры, о которой больше никто не знал. Рид сдал уже почти все фигуры, которые были у него в распоряжении: научился слушать и слышать, пусть и через раз, но для него и это стало большим достижением, доверил спину и даже впустил в свой дом. Не просто на порог, а совсем, с вещами, которых у Ричарда практически не было, но суть-то не в этом. Оставался последний шаг, самый важный и самый рискованный, и как бы Ричард его ни оттягивал, испытывая иррациональное чувство страха, сделать его было необходимо. — Гэвин, — позвал Ричард по имени, перехватил расслабленный после тяжелого рабочего дня и горячего душа взгляд и словил кратковременный сбой в тириумном насосе. Человек бы сказал, что у него сердце екнуло. — М? Гэвин повернул откинутую на спинку дивана голову к Ричарду. На плечах у него покоилось влажное полотенце, которым всего минуту назад он вытирал волосы. Пряди смешно торчали в разные стороны, словно колючки у дикобраза. Желание проверять острые они или мягкие на ощупь стало нестерпимым. Взгляд Гэвина едва заметно изменился, словно бы потяжелел, вместе с этим увеличилась и частота пульса. Несильно, пока еще только на 4 пункта, но Ричард решил не давать интуиции детектива, в существовании которой он вполне убедился за полгода совместной работы, возможности все испортить. Гэвин вообще мастерски умел все портить, но не об этом сейчас. Ричард мягко коснулся его губ своими, не целуя, а лишь обозначая действие. Он не собирался давить, давить на Рида вообще было самым глупым и безнадежным делом, после которого обычно плохо становилось всем. — Что ты делаешь, Рич? — хрипло спросил Гэвин и уперся ладонью в плечо. Слишком слабо, чтобы это можно было принять за протест. — А на что похоже? Ричард положил руку ему на затылок и притянул, целуя уже всерьез, с восторгом ловя губами чужой выдох и последовавшее за ним судорожное движение навстречу. Гэвин вцепился в плечи уже обеими руками, и совсем не для того, что оттолкнуть. — Ты хоть понимаешь, что творишь? — спросил он в урывках между поцелуями. — Не уверен, что все и до конца, — с улыбкой ответил Ричард и поспешно добавил, пока не случилось какой-нибудь катастрофы. — Но я хотел этого уже 168 дней 15 часов и 35 секунд… — Блядь, — жалобно простонал Гэвин, на мгновение зажмурившись. Оказалось, что ощущать руки в своих волосах ничуть не хуже, чем зарываться в чужие самому. Системы подвисали от тяжести тела на коленях, от его жара и, особенно, от его жадности. — А сколько хотел ты, Гэвин? — тщательно контролируя голос, спросил Ричард и прикусил мочку уха. — Заткнись, — рыкнул Гэвин. Прошившая его дрожь в момент вопроса хоть и не служила полноценным ответом, но была вполне приемлемой. О точных сроках Ричард спросит позже в более благоприятных для этого условиях, а пока им было чем заняться.