Сборник

Ликой паскудно ухмыльнулся и принялся расстегивать пуговицы на рубашке, намеренно медленно, почти соблазняюще. Провоцировал, заставлял отвести взгляд, чего Ричард делать совершенно точно не собирался, потому что и без того ожидал подвоха от этого чертяки. Ну а еще потому что ему, собственно, нравилось на него смотреть. Ликой скрипнул зубами, поняв, что его трюк не удался. Обувь он стянул уже без показной медлительности, за штаны и вовсе схватился с явным раздражением. — Так и будешь пялиться? — спросил он ворчливо и фыркнул, получив невозмутимое “да” в ответ. — Чертовы людишки. Сорвал штаны с себя он рывком, чуть ли не выпрыгнув из них. Не успел Ричард поразиться такой акробатике, как те полетели ему в лицо, а через мгновение в грудь ударили тяжелые лапы, опрокинув на пол. — Вот так и знал, — сказал он скорбным голосом оскаленной кошачьей морде, зависшей прямо перед лицом. Клыки, как и размеры самой кошки были очень внушительные, подняться или скинуть ликоя с себя, судя по ощущениям, у Ричарда точно не вышло бы. — Мы же договорились, разве нет? Ричард помнил, что в вопросе общения с животными главным было отсутствие страха, впрочем, страха он не испытывал не только по этой причине: отчего-то казалось, что ликой не причинит ему вреда. Попытается запугать, а потом сбежит, но не убьет. С чего у него такая уверенность, Ричард не представлял. — Гэвин? — позвал он по имени и медленно поднял руку, Ликой предупреждающе зарычал, но Ричард вместо страха вдруг почувствовал волну восторга, прокатившуюся от солнечного сплетения к горлу и там застрявшую. — Я невкусный, слезай. Мех ликоя оказался потрясающе приятным на ощупь: короткий, но очень густой и мягкий. Ричард зарылся в него всеми пальцами и с нажимом провел рукой вверх до уха, тронул бархатный изнутри треугольник. Ликоя как ветром сдуло. Кошак отскочил метра на два и ошалело уставился глазами-блюдцами, ожидая видимо, что человек в обморок от страха бухнется, а не гладить полезет. Ричард сел, поведя шеей из стороны в сторону, и вновь потянулся к ликою. Хотелось вернуть ощущение теплого меха под пальцами, а еще лучше зарыться в него носом, обняв мощную шею зверя. Ликой отчего-то попятился задом, телодвижения человека совсем не оценив, и съежился вдруг до размеров обычной кошки. Мявкнул подозрительно жалобно и юркнул под кровать. Ричард облазил ее всю вдоль и поперек, но кота так и не нашел. Слуги тоже не нашли и лишь указали на небольшую щель в стене, пролезть в которую смогла бы только мышь. Ликою, видимо, очень захотелось, раз тоже туда втиснулся. Первый день Гэвина искали всем замком: и слуги, и стража, и даже сам Ричард, выходивший по вечерам с полным надежды кис-кис-кис. Безуспешно. На второй день Ричард решил, наоборот, дать кошаку пространство и свободу, понадеявшись, что так тот либо сам вернется, либо попадется, ослабив бдительность. Следующие четыре дня полосатый хвост, казалось, преследовал Ричарда всюду, где бы тот ни был. У ликоя обнаружилась уникальная способность возникать в самых удивительных местах, разве что в комнате самого Ричарда ни разу не показывался, либо делал это, когда тот спал. На шестой с момента побега день ликой начал попадаться на глаза Ричарду уже весь целиком. Он грел бока на солнце в саду, сидел на окнах и пробегал по коридору, чуть ли не под ноги бросаясь. Вечером во время ужина пришел вместе с украденной на кухне индюшачьей ножкой, которая была с половину него самого и доставляла явные неудобства при ходьбе с ней в зубах, но кота это ничуть не смущало. На восторженное “вот нахал!” он тоже только ухом дернул и принялся с чавканьем уничтожать честно награбленное. — Приятного аппетита, — сказал Ричард со смешком и продолжил свой ужин в столь теплой компании. — Может, все-таки прекратишь бегать по углам? — предложил он уже после. Гэвин оторвался от сосредоточенного умывания лапой и смерил пристальным взглядом все таких же серых глаз, разве что зрачок теперь стал по-кошачьи вытянутым. — Пфек! — привычно “чихнул” он вместо ответа и гибко потянулся всем телом, сначала выставив передние лапы, затем задние. И к удивлению Ричарда вышел из своего укрытия, откуда легко мог смыться в любой момент. Хвост вальяжно покачивался из стороны в сторону в такт неторопливым шагам, а на морде застыло вселенское равнодушие к этому бренному миру. Ликой запрыгнул на стол с дальнего его края, прошелся все той же походкой и сел на расстоянии вытянутой руки. Ричард не шевелился, понимая, что сбежит тот быстрее, чем он успеет дернуться. Ликой подцепил лапой край тарелки с тонко нарезанным сыром, пододвинув ее поближе к себе, и принюхался к содержимому. Шевельнул смешно усами и брезгливо скинул на стол, а потом и на пол не угодившую ему оливку. Еще две остались лежать в тарелке, и Ричард, смилостивившись, подцепил их пальцами и отправил себе в рот. Кот напрягся в начале его движения и заметно расслабился, когда понял, что трогать его все же не будут. Только вот есть сыр, засранец, не стал. Спрыгнул на пол, прошел вплотную к ноге Ричарда, потершись на мгновение боком о штанину, и снова скрылся в неизвестном направлении, оставив после себя лишь чувство разочарования. Следующим утром Ричард не сдержал счастливой улыбки, обнаружив полосатый клубок на своей подушке. Осторожно почесал между ушей кончиками пальцев, взглянул в приоткрывшийся кошачий глаз и провел по пушистому боку уже всей ладонью. — Нагулялся, наконец? — поинтересовался Ричард и получил лапой по гладящей руке. Когтей ликой так и не выпустил, вызвав очередную за утро улыбку.