Россыпи

Суровый норд-ост нещадно трепал и без того латанные-перелатанные паруса «Нагльфара», свистел в реях, пытался оторвать доски обветшавшей обшивки. В вороньем гнезде на марсе грот-мачты он лютовал особенно сильно, но княжич Синеглаз вниз спускаться не собирался, только слушая перекрывавшие завывание ветра ругательства капитана Шварценберга. Палубу драить! Ишь чего захотели. Не княжеское это дело. Синеглаз им гардемарин, а не младший матрос. Хоть до офицера ему еще расти и расти. Причем в буквальном смысле слова. В двенадцать лет еще офицерских аксельбантов не выдают. А что до палубы, то пусть пан Юдзо старается или Чико с Дольфом. А если и им недосуг, можно припахать и пленников. Совсем, небось, окоченели там в трюме. Вот ведь не повезло парням. Стоило ли сбегать из клетки, подвешенной у подъемного моста замка Бор-Линге, чтобы очутиться за решеткой в самом холодном и сыром уголке трюма пиратского корабля. А ведь Синеглаз сам видел, что ребята, как их там: Такко и Верен, пытаясь спастись, проявили недюжинную смекалку и волю к борьбе. Освободиться от пеньковых веревок, не имея кинжалов или острых, как у хищников, клыков и когтей, это надо было постараться. Да и раскачать клетку, чтобы она развалилась, тоже не каждый бы додумался.  — Выпустите нас! — сколько хватало сил надрывался тот, которого его товарищ называл Такко. — Отвезите на берег, и маркграф Оллард заплатит вам золотом.  — Знаем мы это золото, — презрительно столкнул мокрого до нитки парня в трюм Шварценберг.  — От одного уже получили и золотую гору, и нефритовым жезлом по балде, — поддержал капитана квартирмейстер.  — Не унижайся, Такко, — клацая зубами, осадил товарища второй пленник. Кажется, его звали Вереном. Он выглядел покрепче и держался с достоинством, насколько это вообще возможно, когда вымок до нитки и дрожишь, так что зубы выплясывают жигу.  — Говорил я тебе, дурная это затея с веревками.  — А что лучше было бы пойти ко дну? — обернулся к другу Такко, не обращая внимания на тычки в спину.  — Может, все-таки, дать им сухую одежду, кэп? — забеспокоился Эркюль, наблюдая, как Чико и пан Юдзо вытирают от мокрых следов палубу. Он всегда был добряком, любил животных и возил с собой несколько десятков дрессированных мартышек.  — Еще скажи, Хануман, чаем напоить, — сердито зыркнул на него кэп, запирая клетку. Насчет чая Синеглаз и сам знал, что такого экзотического напитка на борту не найти. Который взяли по дешевке во время путешествия в страну Нефритового императора, они еще в Бристоле старому Сильверу продали. Синеглаз неплохо потусил тогда в «Адмирале Бенбоу» с сыном хозяйки Джимом Хоккинсом. А вот сменную одежду и по миске горячей похлебки пронырливый Эркюль пленникам все-таки принес.  — Да мы что, звери какие, живых людей морозить, — объяснил он Синеглазу. Когда их подняли на борт, Такко и Верен, обознавшись, что-то толковали про корабль из Лиама, идущий в сторону Бор-Линге. Саав Шварценберг начал было прислушиваться, но, когда узнал, что самый ценный груз этой посудины — несколько сотен хорошо вооруженных воинов, сразу утратил интерес, велев вахтенным смотреть в оба и от греха подальше укрыться в тумане. Конечно, в этой империи пороха не знали, и на кораблях до сих пор обходились диковинными стенобитными орудиями. Но добыча явно не стоила того, чтобы рисковать и ради нее сбиваться с курса. Тем более, что «Нагльфар» все равно неумолимо сносило в сторону Малстрема, а Синеглаз прекрасно знал, что на Ут-Рест попадают только его сородичи оборотни-берсерки, а остальные корабли заканчивают свой путь на дне миров. И напрасно капитан на него сердится из-за того, что в сокровищнице Нефритового императора он так не вовремя сменил обличье и раньше времени себя обнаружил. Пусть скажет спасибо, что клыки и когти дымчатого леопарда, тотемного зверя их семьи, защитили команду от людей Лунного дракона. Как же лютовал этот Шилонг, как же он ярился, что кто-то посмел обойти его сторожей и проникнуть в сокровищницу. Вот только на обратном пути удача изменила Сааву Шварценбергу. А еще и ветер, прежде всегда благоприятствовавший капитану, внезапно переменился, и гнал их потрепанный корабль все дальше на север. И зачем только Синеглаз покинул родной дворец, оставил родителей? Конечно, отец, обманом захвативший власть, никогда внимания сыну не уделял, позволяя проводить время на верфях или в компании тех же пиратов Шварценберга. Но дома было уютно и тепло, да и к облику тотема никто не придирался. Синеглаз, кое-как согревшись и жалея о том, что не может в человеческом обличии спрятать нос в пушистый кошачий мех, ненадолго задремал в вороньем гнезде, а когда проснулся — не поверил своим глазам. На соседней мачте, невероятным образом удерживая балансировавшую поперек рея шахматную доску, с непередаваемым удобством расположились двое. Один лицом походил на сородичей Шилонга и Нефритового императора, но был облачен в синий камзол английского покроя, подпоясанный шелковым кушаком и портупеей, морские ботфорты и широкополую шляпу с перьями. Волосы второго беспечно трепал ветер. С плеч спускалась кольчуга, сделанная из неведомого материала, напоминающего драконью чешую, если бы Синеглаз в своей жизни когда-нибудь видел драконов, а пояс отягощал интересной формы меч. Обладателя камзола Синеглаз даже знал. Его звали Ян Рутений, он считался Владыкой ветров и служил Нефритовому императору. Эту широкополую шляпу и подзорную трубу, с которой не чуждый человеческих ученостей Владыка Ян не расставался, княжич потом примечал во многих портах. Повелитель ветров словно вел их «Нагльфар» по морям к воронке Малстрема. О личности второго Синеглаз даже не имел никаких предположений, но ясно видел, что к миру людей он уже давно не принадлежит.  — И все же, друг мой Сумеречный Эльф, я не могу изменить направление ветра, — передвигая взглядом фигуры на доске, извинялся за что-то Ян Рутений. — Таков приказ Нефритового императора. Шварценберг, проникнув в сокровищницу, совершил святотатство, и его люди понесут заслуженное наказание. Чаша смерти не должна попасть к тому, кто так жаждет ее заполучить.  — Хотя такая вероятность все равно существует, — предостерегающе поднял указательный палец тот, кого называли Сумеречным Эльфом. — Со своей стороны я вовсе не желаю, чтобы Шварценберг и его люди избегли кары, определенной для них императором, я лишь прошу отсрочить ее исполнение до встречи с одним моим недавним знакомым.  — Это капитан Сварт Иренг? — с подозрением уточнил Ян Рутений.  — Сварт Две Кровавые Руки, — осклабился Сумеречный Эльф. — Он тоже хотел бы заполучить чашу смерти, поэтому уже вторую неделю преследует «Нагльфар». Обидно, если встреча не состоится. Особенно если учитывать, что команду Сварта в конце этого пути ожидают Сцилла и Харибда. Не откажи уж приговоренным в исполнении их последнего желания. — Для чего это тебе? — удивился Ян Рутений. — Просьба Дракона Зимы, — уклончиво ответил Сумеречный Эльф. — Тем более, в случае победы над капитаном Свартом, велика вероятность того, что «Нагльфар» окажется в одном из миров Хаоса и поможет в борьбе со Змеем. Да и пленники, которые попали на борт по чистому недоразумению, сумеют выбраться на свободу. Их в Хаосе точно никто не ждет, а здесь они еще пригодятся.  — Хорошо. Будь по-твоему, — согласился Ян Рутений. — Мне тоже не по душе губить неповинных, когда есть возможность их спасти.  — О спасении не беспокойся. Об этом уже позаботился наш общий друг Хануман. Надеюсь, его-то ты губить не собираешься? Как и юного княжича-асура? Ян Рутений хотел что-то ответить, но Сумеречный Эльф уже обернулся вороном и, несколько раз подпрыгнув на мачте, пытаясь поймать крыльями ветер, стремительно взмыл ввысь. Владыка Ян устремился за ним. Синеглаз потряс головой, надеясь, что ему все приснилось, но увы, оба незваных визитера выглядели слишком реально. Княжич хотел поразмыслить о словах Яна Рутения и странной просьбе Сумеречного Эльфа, но тут в воронье гнездо вскарабкалась одна из мартышек.  — Эй, малыш, ты там? — донесся снизу знакомый голос Эркюля. — Спускайся. К тебе дело есть. Синеглаз не заставил себя упрашивать, примерно представляя, о чем его попросят. Он уже наловчился таскать пленникам воду и еду. Тем более, что и сам, попав после неудачного проникновения в сокровищницу в опалу, частенько добывал себе пропитание в лучших традициях домашних сородичей тотемных предков. А попросту мелким кошачьим воровством. Но на этот раз в лапке одной из мартышек сверкнули ключи.  — Это что, очередная шутка? — недоверчиво глянул на Эркюля Верен, когда тот отпер решетку. Синеглаз вместе с мартышками стоял на стреме, но, кажется, на этот раз пронесло.  — Ты не боишься, что капитан на тебя рассердится? — поинтересовался Такко, осторожно выскальзывая наружу и путаясь в слишком свободной, не по размеру одежде.  — Скажу, что вы отперли замок тем же способом, каким освободились из своей воздушной тюрьмы, — безразлично пожал плечами Эркюль. — Я просто против рабства. Ветер переменился и берег не так далеко, — пояснил он, указывая на прибрежные скалы, рваные очертания которых показались сквозь белесые полосы тумана. — У вас есть шанс выбраться и дойти до этого вашего Бор-Линге. Хотя сражение, думаю, уже закончилось. Синеглаз молча шел впереди, раздумывая, а не покинуть ли борт вместе с пленниками, но в этот момент над палубой разнесся оглушительный свисток квартирмейстера, и дозорные заорали во всю глотку.  — Справа по борту корабль.  — Кого еще там хромые морские бесы не наши головы несут? — доставая заржавленную подзорную трубу, ворчал Шварценберг, наблюдая, как идущая на всех парусах бригантина начинает сближение.  — Да это ж капитан Сварт Ирент или Сварт Две Кровавые Руки, — нахмурился Дольф, каким-то ведомым только ему образом разглядев на мостике долговязую фигуру в камзоле, перехваченном двумя портупеями, отягощенными ножнами, в которых ждали своего часа известные всему береговому братству грозные клинки. — Нас еще в Бристоле предупреждали о том, что он идет по нашему следу. Вроде бы его сильно прижал какой-то там Длинноногий Маиму.  — Но у нас на борту нет никаких Маиму: ни длинноногих, ни коротконогих, — не понял Чико, который вместе с паном Юдзо помогал Тарану расчехлять пушки и открывать орудийные порты.  — Сварт хочет отнять нашу законную добычу! — отдавая команду готовиться к бою, пояснил капитан «Нагльфара». — И будь у него не две, а двадцать две кровавые руки, не быть мне Саавом Шварценбергом, если я ему уступлю кубок из сокровищницы Нефритового императора!  — Ходу, ребятки, ходу, — торопил пленников Эркюль, пока по палубе «Нагльфара» от бака до юта сновал народ, а шустрые матросы лезли на мачты обрасопить реи для выполнения поворота оверштаг. — Сейчас вас точно никто не хватится. — Верен, смотри, отсюда мы точно сможем доплыть до берега, даже я доплыву, — радовался Такко, уже занося тощую ногу над фальшбортом. Но Верен его не слушал, вслед за командой устремившись в сторону оружейной.  — Ты куда? Ты что, с ума сошел? — в один голос попытались образумить безумца Такко и Эркюль.  — Не время для побега, — пояснил Верен. — Сварт Иренг — грязный пират, чье место на ноке рея, и, раз уж мы все равно не успели к штурму Бор-Линге, и Шейна пленили без нас, я сделаю все, от меня зависящее, чтобы отправить на свидание с виселицей хотя бы этого мясника! Синеглаз подумал о том, что этот парень хотя отважен и по-своему благороден, но в общем-то глуп. Кто ж упускает такой шанс. Но потом княжичу стало не до того. В отличии от добропорядочных оборотней Ут-Реста, Синеглаз превращался в дымчатого леопарда исключительно по воле отца, когда тому требовалось принять облик другого человека, и как раз именно сейчас папаше приспичило сменить личину. С другой стороны, в артподготовке Синеглаз все равно участия не принимал, а к тому времени, как корабли сошлись борт к борту, он уже принял облик зверя, сделавшись полноценной боевой единицей. Несмотря на повреждения рангоута, «Нагльфар» прекрасно держался на плаву, а члены экипажа уступать хотя бы пяди палубы не собирались, словно догадывались, что от исхода схватки зависит не просто судьба корабля, но и их дальнейшая участь, о которой так самовластно рассуждали два существа высшего порядка. Синеглаз видел Шварценберга, уже попирающего палубу бригантины Сварта, и Дольфа, который размахивал огромной кувалдой, подозрительно похожей на молот Тора, и отчаянного Верена, которому, видимо, не давали покоя лавры Маиму-Длинноногого, поскольку он решил попытать счастья с самим капитаном Свартом. Эркюль прикрывал Такко. Парень, возможно, неплохо управлялся с луком и даже сходу освоил пистолет, но при бортовой качке ни то, ни другое оружие применять почти не имело смысла. А абордажной саблей Такко владел достаточно посредственно. Синеглаз сабли не имел, но она ему и не требовалась, когда он мог рвать врагов когтями или резать глотки острыми, как бритва, клыками. За несколько минут он расправился с половиной дюжины пиратов из команды бригантины.  — Ах ты зашкварный ублюдок! — ругался на капитана Сварта Саав Шварценберг, тесня того со шкафута на ют и далее прижимая к корме. — Кодекс Берегового братства совсем забыл! Да ты еще юнгой в море не вышел, когда я топил таких палубных крыс как ты по дюжине за неделю! Даже две знаменитые сабли не помогали Сварту выстоять против натиска Саава Шварценберга. Но капитан Две Кровавые Руки прославился не только мастерством владения саблями. Когда Шварценберг уже почти сбросил его в море, Сварт применил какой-то обманный прием, избежав захвата и, воспользовавшись кормовым люком, ужом скользнул в трюм. Он не ведал, что за ним следят внимательные глаза зверя. А в облике тотема Синеглаз видел намного лучше любого из людей.  — Да куда же запропастилась эта чаша? — ломал голову Сварт, обшаривая флагманскую каюту. — Как можно в таком бардаке что-то найти. Синеглаз прижал уши к голове и пригнулся, изготовившись к прыжку. Но в этот миг на холку легла чья-то невидимая, но властная рука.  — Оставь его, малыш, — улыбнулся княжичу Сумеречный Эльф. — Пусть забирает чашу. В ненасытном чреве Харибды самое ей место.  — А что будет с нами? — испуганно мяукнул Синеглаз.  — Вас ждут миры Хаоса, ход в которые вы называете бермудскими треугольником. Думаю, ты не откажешься пообщаться с сородичами-оборотнями и посетить славный город Вермело. Бой догорал. Капитан Сварт Иренг, забрав чашу, скомандовал своим людям отбой, Саав Шварценберг не стал их преследовать. Может быть, Сумеречный Эльф или Эркюль рассказали, какая пирата ожидает судьба? Верену и Такко, который все-таки тоже сумел себя зарекомендовать хорошим бойцом, пожимали руки, благодарили за помощь, угощали ромом. Честный Верен, похоже, не знал, радоваться или горевать. Отличился в бою с одними пиратами, чтобы заслужить уважение других и ввязаться в новое какое-то совсем уж невероятное приключение — это вряд ли то, о чем он мечтал, выбравшись из клетки. Бывшие пленники удивленно и слегка испуганно озирались и было с чего. Хотя мгла рассеялась, на незнакомом небосклоне сияло странное желтое светило, подозрительно напоминающее глаз змеи со зрачком посредине.  — Смотрите, там маяк! — радостно замахал с марса Чико.  — Ну его в пень, — оборвал матроса Шварценберг. — Я знаю эти воды, и хаживал тут еще когда Вермело имел свой порт. Нанести визит королевской семье мы вряд ли сумеем, но, думаю, выкурить пару трубочек со стариной Нейлом Дастом нам никто не запретит.