So scrape my hands and knees Softer now I bleed for your forgiveness 'Cause the world can't stand to witness You keep tearing me down Looks like I met my match today
Ирума прислонилась спиной к серой, пахнущей ржавчиной стене (теперь-то уж сзади никто не подкрадётся) и обернулась на здание Team DANGAN. Бакамацу снова шарилась возле кафе через дорогу, ага. Странная она сегодня, будто прочла утром гороскоп, где сказали, что к людям можно относиться по-человечески. В голову тут же сунулось то тёплое воспоминание, где они с Рантаро и Тенко читали друг другу гороскопы. Интересно, когда у злой начальницы день рождения? Вслед за этой ленивой мыслью Ирума порылась в списке контактов, боковым зрением поглядывая, нет ли кого-то ещё в переулке. Кайто, Маизоно, Киригири, Селестия… Старый номер Рантаро. Ирума продолжала иногда писать на него, хотя не получала ответа ещё со школьных дней. Вот и сейчас она не удержалась, отправив десятое по счёту «возвращайся». Может, его это раздражало, но у Ирумы в голове не укладывалось, что после всех их совместных приключений он мог просто так исчезнуть. Она верила, что у него были свои причины, и удалить номер рука до сих пор не поднималась. Ирума подняла голову. Возле кафе никого не было — видимо, Бакамацу ушла к своей девушке. В переулке тоже пусто. Ирума вздохнула. Она не знала, сколько собиралась здесь простоять, как и не знала, придёт ли та девушка. Поджидать в переулке убийцу — если бы Рантаро узнал, чем она занималась, он бы точно похлопал. — Идём. Ирума вздрогнула и отскочила от стены. Возле неё, выходя со стороны рабочего здания, прошла всё та же фигура в тёмном капюшоне, оглядываясь на Ируму алыми глазами. — На тебя, блин, колокольчик вешать надо… — Бежать сможешь? — девушка перебила её и подошла вплотную. Она выглядела ещё более напряжённой, чем вчера. Ирума решительно замотала головой. — Мне нельзя. Серьёзно. Побегу — сдохну. У фигуры под капюшоном дёрнулась бровь, и Ирума успела увидеть как она закатила глаза, а в следующий момент эта девчонка подняла её на руки, как принц из сказок. — Так, стоп, это выглядит очень странно! — зашептала Ирума, оглядываясь пуще прежнего. Если её в таком состоянии увидит Бакамацу, можно сразу увольняться. — Ты сказала, что не можешь бежать. Значит, пойдём так. Всё это девушка сказала уже на ходу, перемещаясь от одной тени к другой, будто персонаж видеоигры. Ируме оставалось только хлопать глазами и думать, что жизнь преподносит ей такие приключения, что лучше бы один зеленоволосый придурок держался поближе, потому что пока она применяла его талант лучше его самого… — От кого бежим-то? — От посторонних глаз. Поездка верхом заняла пару минут. Ируму протащили через несколько поворотов, избегая людных улиц, пока на их пути не вырос косой деревянный дом, зажатый между более новых построек. Казалось, что это фигура в тетрисе, которая упала невпопад, настолько странно эта одноэтажная постройка здесь смотрелась. Тоже переулок, слева — раменная, справа — сувенирный. И вот эта избушка с покосившейся дверью. Человек-капюшон поставила Ируму на землю и огляделась, после чего втянула её в помещение. Зажгла свет. Под потолком нехотя мигнула тусклая жёлтая лампочка. — И где мы? — пробормотала Ирума, осматриваясь. — Старый текстильный магазин. Закрылся. У девушки будто из зарплаты вычитали каждое лишнее слово. Она прошла дальше, запрыгивая на груду ящиков и подтягивая к себе колени, наблюдая за Ирумой, точно кошка за незнакомцем. На полу валялись горы мусора, какие-то объедки, заляпанный футон в углу. От магазина остались несколько пустых полок и пара деревянных стоек, на которых, наверное, раньше висели ткани. Всё это выглядело, как ночлежка, будто здание не решались снести, а работать в нём было непрезентабельно для токийских бизнесменов. — Живёшь здесь? — Не твоё дело. Закончила пялиться? Ирума вздохнула. Закончила с одной грубиянкой — тут же выдали вторую. Она подтащила к ящикам скрипящий стул с шатающейся ножкой и села, развернув его спинкой к незнакомке. — Угу. — Тогда рассказывай, что знаешь о её местонахождении. Ирума потёрла переносицу. Чтобы рассказать эту историю, придётся рассказать десятки других, и делать это с первой встречной даже ей казалось глупостью. Пусть эта встречная и могла убить её. — Давай начнём с начала, — Ирума подняла руки в воздух. — Если ты знаешь, кто такая Джунко, то знаешь, что просто так о ней не спрашивают. Я не могу поделиться информацией, не зная, кто ты. Какое-то время девушка хмуро смотрела на неё. Ирума не отводила взгляд. Наконец, бледная рука потянулась к капюшону, откидывая его назад. — Харукава Маки, — сказала она, — и если ты будешь трепаться, я убью тебя. Даже при тусклом свете Ирума наконец-то рассмотрела её. Кожа бледная, будто тальком намазанная. На лице — мелкие шрамы, едва заметные, самый крупный из которых пополам рассекал левую бровь. На руках тоже — шрамы, царапины. И одежда рваная. В этой кофте будто прошли не одну войну, затем бросили в жерло вулкана вместе с Кольцом Всевластия и после этого наспех заштопали. Тёмные штаны с кроссовками видели примерно столько же. Ирума пошутила, но, может, Харукава и впрямь здесь жила. — Меня мало интересует Эношима, — продолжила Харукава. — Мне нужна её сестра. Её можно найти через Эношиму. — И зачем она тебе? Когда речь заходила о сестре Джунко, что-то менялось во взгляде Харукавы, будто она становилась загнанной волчицей, охранявшей своё потомство. — Это важно? — резко ответила она. — У меня к ней дело. Я знала её лично. Это всё, что я тебе скажу. Знакомая Икусабы? Воевали вместе, что ли? Ирума с любопытством наклонила голову, огладывая девушку. Они и впрямь выглядели похоже. Если Ирума больше походила на родную сестру Джунко, то Харукава — на родственницу её сестры. Те же короткие тёмные волосы, холодные глаза, разговоры исключительно по делу. — И как ты вышла на меня? Мало кто знает, что я имею отношение к тому случаю. В глазах Харукавы мелькнуло отвращение. — Селестия Люденберг. Торговка информацией. …твою мать, Селестия. — Верю, — вздохнула Ирума, кладя руки на спинку стула, ложась на них головой. — А ты сама-то кто? Я не помню тебя в Академии, да и… твой способ знакомства очень странный. — Чего? — Ну, — Ирума пожала плечами, — ты могла подойти и поговорить, но вместо этого напала на меня с ножом. — Люди охотнее говорят, когда чувствуют дыхание смерти. — И часто ты на людей нападаешь? — Как это относится к делу? — Слушай. Я хочу найти Джунко, ты хочешь найти Джунко — отлично. Но я хочу её найти, чтобы убедиться, что она или сдохла или больше никому не причинит вреда. Твоих причин я не знаю. Если ты тоже хочешь «погрузить мир в отчаяние» или ещё какую херню устроить, — Ирума приподняла голову, — доставай лучше нож. Мы не договоримся. Рука Харукавы и впрямь дёрнулась к карману, но девушка осеклась и с раздражением опустила взгляд вниз. Затем снова уставилась на Ируму. — Я не понимаю, о чём ты, — поморщилась она. — «Отчаяние»? Каких сказок ты начиталась? Я повторю: мне нужна Икусаба Мукуро, а чем занималась её сестра я не знаю и не хочу знать. — Кто ты, Харукава? — Ирума подалась вперёд, выделяя каждое слово. — Я помню, как у меня кровь застывала при одном взгляде на Икусабу. И как… другой человек с похожим талантом не был похож на человека. Я, блин, научилась отличать тех, кто держит в руках нож, как орудие убийства, а для кого это инструмент, чтобы картошку резать на кухне. Харукава вздохнула и откинулась назад. Ящики под ней зашатались, но она не обращала внимание, всё сильнее прижимая к себе колени. Ирума поморщилась: тухлый запах в комнате начинал раздражать, и она готова была предложить перевести разговор к ней домой, лишь бы выбраться из этого бомжатника. — Я убиваю людей, — сказала она, внимательно рассматривая Ируму. — Это ты хотела услышать? Я профессиональный наёмный убийца. Ассасин, если угодно. Она достала из кармана поцарапанный мобильный телефон и стала подкидывать его. Выглядело так, будто Харукава подкидывала нож. — Тебя приглашали учиться в Академии? — Конечно. Глупость какая, — она ухмыльнулась. — Не понимаю, почему Мукуро… Икусаба решила пойти туда. — Думаю, она пошла туда из-за Джунко. Икусаба во всём слушала её, насколько я знаю. Харукава стрельнула в неё глазами и медленно кивнула. — Твоя очередь. Рассказывай. Во второй раз за неделю и в бог знает какой за всю жизнь Ирума крупными мазками обрисовала историю, которую могла пересказать, разбуди её в четыре утра. О судьбоносном дне, после которого содрогнулась вся Япония, о свидании с Джунко в абстрактном цифровом мире, о резне в Академии, пистолете в руках Изуру и Икусабе, приподнимающей её голову. Немного о том, что было после: больница, разговоры со следователями, разговор с Киригири. Харукава молча слушала и даже после окончания рассказа какое-то время сидела, глядя в одну точку, перестав подбрасывать телефон. — Ты была врагом Эношимы. Это странно. Что она приказала спасти тебя. — Странные поступки от Джунко уже и не кажутся странными. Может, я была им нужна зачем-то. Я не знаю. — Понятно. — Харукава спрыгнула с ящиков и подошла к стулу, на котором сидела Ирума. Засунула руки в карманы. — Значит, у тебя нет зацепок. Ирума развела руками. — Селестия сказала, что может достать что-то, если я получу кое-какую информацию для неё. — Какую? — Она ищет девушку, скрывающуюся под псевдонимом «Будда». Говорят, её видели в том месте, где я работаю. Если хочешь, можем заняться этим вместе. Или у тебя есть идеи получше? — Будда? — Харукава приподняла бровь. — Не слышала. Что ещё о ней известно? — Длинные тёмные волосы, янтарные глаза. Сейчас ей должно быть лет тридцать, наверное. Хороша в азартных играх. Мне нужно расспросить знакомых на работе, но пока на это не было времени, — буркнула Ирума, поминая недобрым словом начальницу. — Я попробую что-то узнать, но без доступа в эту организацию мои руки связаны. Я о них слышала. Они хорошо защищают своих. Ирума достала телефон, поднимаясь на ноги и разминая затёкшие мышцы шеи. — Давай так. Дай мне свой номер. У меня есть пара идей, как протащить тебя туда. И ты напишешь, если узнаешь что-то ещё. По рукам? Она вопросительно посмотрела на девушку. Харукава поморщилась, будто обмен номерами был для неё рукопожатием в туалете. Помедлив пару секунд, она кивнула и продиктовала Ируме свой номер. — Будешь писать не по делу — убью. Пусть это и угроза, пусть Харукава действительно могла это сделать, от неё эти слова почему-то воспринимались, как «будь здоров» после чихания. 埼玉: Обещаю писать по делу. Харукава закатила глаза и набрала ответ.春川: Угу.
— Почему «Сайтама»? — девушка поморщилась. — Я знаю, что там есть город Ирума, но почему не просто «Ирума»? — А почему у тебя Харукава, а не что-то другое? Она удивлённо моргнула. — Почему нет? — Вот именно, — хмыкнула Ирума. — Почему нет? Харукава убрала мобильник в карман, облизывая губы и обречённо глядя на Ируму. — Я начинаю жалеть о своём решении…***
Казалось, что их с Бакамацу связывало нечто мистическое. В первый день та была сонной, а Ирума бодрой, во второй — наоборот. Сегодня Ируме удалось отдохнуть и вернуть себе боевой настрой, поэтому Бакамацу выглядела… ужасно. Мешки под глазами, которые не скрывала даже её магическая косметика, ещё более хмурое выражение лица. Рубашка с длинными рукавами, которая в июльскую жару казалась безумством храбрых, застёгнутый до упора воротник. Это сколько засосов надо получить, чтобы так скрываться? — Неважно выглядишь, — сказала Ирума, пролистывая список заданий. Правда. Бакамацу выглядела так, будто ехала в грузовике с тротилом, который влетел в грузовик с селитрой, и авария произошла над скважиной с природным газом. Сверху упал вертолёт. Начальница прикрыла глаза и потёрла виски. Она молчала так долго, что Ирума уже не ждала ответ. — Я знаю, — хриплый голос, как у человека, который всю ночь пел в караоке. Ирума вопросительно уставилась на неё. Бакамацу смотрела в упор, и это не было её привычное высокомерие, даже не попытка сойти за нормального человека, как вчера после работы. Это что-то вроде… зависти? — Ну, это… — Ирума почесала затылок, — кофе? Бакамацу зажмурилась, вздыхая. — Не кофе. Не надо кофе, — пробормотала она, качая головой и потирая глаза. — Пойду налью воды. Ирума проводила её непонимающим взглядом. Как-то даже неудобно, это же её позвали сюда стакан воды в старости подавать. Ладно. Бакамацу — девушка необычная, разбираться в её странностях ещё будет время. Не грубит, и на том спасибо. Первые пару часов Ирума провела с пользой: урвала себе задание С-ранга и помогала охраннику на первом этаже просматривать данные с камер за вчерашний день. Там развернулась драма, достойная бразильских сериалов: кто-то опрокинул гигантский пальмовый куст в холле (что он там делал — другой вопрос), по камерам можно было заметить только макушку героя, и Ирума с охранником составляли фоторобот, пока он вспоминал, кто из коллег подходит под описание. Описывали товарища не иначе как «сраный мудак», а таких в Team DANGAN нашлось немало. Виновника опознали, куст помянули, и Ирума вернулась в родные просторы 53-его этажа. Она уже хотела идти к своему столу, но дверь в кабинет главного босса была приоткрыта, и это показалось ей знаком свыше, что пора бы задать ему пару вопросов. Ирума прокралась к двери, заглядывая в щёлку, чтобы избежать эксцессов. Шингуджи — одетый, к счастью, — что-то записывал, отвечая по телефону. — Господа, если у вас нет подходящей свиньи на мясо, пустите в ход одного из ответственных за поставки. Уверен, это простимулирует рабочий процесс. Нет. Да, я знаю, о чём говорю. Хорошо, господа, буду ждать. И вам всего доброго, — он убрал мобильник в карман и кивнул осторожно входящей Ируме. — Добрый день, Ирума-сан. Боже, как трудно в наше время заказать пиццу. Чем обязан? Присаживайтесь, не стесняйтесь. — Э-э… — Ирума облизнула губы, опускаясь на стул. Теперь, когда она знала, чей это кабинет, воспоминание о вальяжно развалившейся в кресле Бакамацу раздражало ещё больше. — У меня есть пара вопросов Шингуджи-сан. Во-первых, — она замялась, потому что просьба была слишком наглой для того, кто работал второй день, — нет ли у нас свободных вакансий? Шингуджи сел в кресло, достал зажигалку и поджёг тонкую вертикальную палочку на столе. Комнату наполнил странный убаюкивающий аромат. «Зачем?» Ирума уже и не думала спрашивать. — Если вы хотите работать за двоих, необязательно устраиваться второй раз, — он сплёл пальцы перед собой и помолчал. Здесь, наверное, стоило смеяться, и Ирума сдавленно хихикнула. — У вас есть кандидат на примете? — Ага. Девушка моего возраста, жутко сильная, — как там говорят… — работящая. Немногословная. Шингуджи кивнул и начал что-то печатать. Монитор был повёрнут задом к Ируме, так что ей оставалось только вежливо изучать комнату. С момента последнего визита ничего не изменилось, но на одной из полок теперь стояла небольшая статуэтка дельфина, поблескивающая золотом на солнце. — Какая удача, Ирума-сан, нам как раз нужен новый охранник после неудачного случая с пальмой. Приводите свою подругу хоть завтра. Если она победит меня, тут же возьмём на работу. Блин, опять у них всё сводилось к этой игре. Харукава же её пошлёт в пешее кругосветное… — Победит в чём? В дуэли? — О, почти, — Шингуджи улыбнулся глазами, — в армрестлинге. Мы же, в конце концов, нанимаем охранника. — Логично, Шингуджи-сан… — Ирума решила не спорить. Ей казалось, что под маской босс издевательски улыбался, но проверить было невозможно. — А вы болеете? — Это философский вопрос? Если вы о моём физическом состоянии, нет, я вполне здоров. — А почему, ну… — Ирума показала пальцем на свой подбородок. — Почему вы носите маску? — Почему вы носите нижнее бельё, Ирума-сан? — … Разговор так бы и зашёл в тупик, но Шингуджи умело выводил его из таких дебрей, в которых заблудился бы даже Рантаро. — Скрывать части своего тела — древний социальный ритуал. Я одеваюсь так, как мне комфортно, — он поправил фирменную кепку. — Это всё, что вас интересовало? В его голосе не было раздражения, но Ирума поняла, что эта тема пока закрыта для дальнейших расспросов. — И ещё кое-что. Вы не слышали о девушке, которая скрывается под псевдонимом «Будда»? Говорят, её видели здесь. Шингуджи лениво приподнял бровь. — Какое претенциозное имя. Я уважаю буддизм, как религию, и мне хочется верить, что эта девушка, кем бы она ни была, понимает, с какой осторожностью должна пользоваться подобным псевдонимом. Отвечая на ваш вопрос, Ирума-сан, разнообразие игровых имён в нашей компании огромное. Не удивлюсь, если среди них были и Будды и Аматерасу, — Шингуджи откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди. — Несомненно, хорошей идеей будет проверить базу персонажей сотрудников. — А как её проверить? — Очень просто! Я бы с радостью вам показал, но есть маленькая загвоздка, — Шингуджи прищурил глаза, — доступ в эту базу есть только у Грандмастеров и выше. Понимаете меня, Ирума-сан? Он хитро заиграл бровями, и Ирума медленно кивнула. Казалось, что он знал об их уговоре с Бакамацу. Ещё больше казалось, что спрашивать об этом напрямую смысла не было. — Спасибо, Шингуджи-сан, — она встала и поклонилась. — Обязательно приду к вам, как только получу ранг Грандмастера. Он помахал ей рукой. — Прикройте дверь за собой, Ирума-сан.***
Ирума на низком старте влетела на кухню, чтобы найти Анжи, но перед ней выросла не очень высокая, на самом деле, фигура Бакамацу. Босс сидела на краешке кухни, на одиноком стуле, глядя в сторону прихожей. Едва увидев Ируму, она приподняла голову. Не зная повадок босса, можно было подумать, что она Ируму ждала. — Пойдём, — устало сказала Бакамацу, поднимаясь и вышагивая в сторону лифта. Ирума вопросительно глянула на неё, рука сама потянулась к затылку. Куда? Кого? Ну, спорить она не стала и вошла в лифт вслед за начальницей. Бакамацу, как и вчера, прислонилась к стенке. Достала телефон, напечатала что-то, убрала. Сложила руки на груди, хмуро глядя перед собой. Ирума стояла у той же стены, но с другой стороны лифта, повернув голову в её сторону. — А куда мы идём-то? Бакамацу молча кивнула на нажатую кнопку первого этажа. — В кафе. — Напротив? — На первом этаже. Эта поездка выдалась менее продуктивной на разговоры, потому что в рабочие часы лифтом пользовались не они одни, и до первого этажа Ирума с начальницей доехали в компании ещё пяти человек из других отделов. На выходе все разошлись, а Бакамацу пересекла широкий холл и пошла в сторону расположенного здесь же кафе. Ирума пошла за ней, помахав знакомому теперь охраннику, которому помогла сегодня найти рукожопого коллегу. О пропитании работников в Team DANGAN заботились, поэтому кафе занимало почти весь первый этаж и предлагало еду на любой вкус, калорийность и скорость употребления. Кафе его звали для краткости, а так оно больше походило на ресторан с белыми скатертями на столах и приглушённым светом. Не хватало только официантов — обслуживались едоки сами. Ирума без интереса посмотрела на салаты, рамены, жарящуюся на приоткрытой кухне собу. — Ты уже обедать хочешь? Эй, Акамацу, — Ирума догнала начальницу, которая шла к одному из столов в неприметном углу, где тень от шторы помогала наладить очень уж интимную обстановку. — Нет. Она отодвинула один из стульев и села, обхватив голову руками, потирая виски. Ирума всё ещё не понимала, зачем её позвали сюда, для моральной поддержки, что ли? Бакамацу молчала. Через пару минут Ирума вернулась с лимонадом для себя и чайником зелёного чая для босса. Бакамацу приоткрыла глаза, разглядывая чайник с таким непониманием, будто он только что встал и станцевал одори. — Ты вроде кофе любишь, но ты не хотела кофе, а это тоже проснуться помогает, — негромко сказала Ирума, утыкаясь в собственный стакан. — Очень заботливо с твоей стороны. Бакамацу говорила без сарказма, с лёгким безразличием и ещё менее заметным удивлением. Она наполнила стакан чаем и взвесила его в ладони, глядя на переливающееся под лампой содержимое. — Акамацу, он бодрит, если его пить. Та хмыкнула и сделала пару глотков. — Здесь неплохой чай. Не Кируми, но… — она поморщилась и прикрыла глаза. Ирума наблюдала за этим, и пока лимонад в стакане убывал, скепсис только увеличивался. — Рассказывай. — Что, грустную историю своей жизни? — Бакамацу фыркнула. — У меня её нет. — Истории или жизни? — Да. Ирума вздохнула и потёрла лоб. — Я знаю, как это работает, так что выкладывай. Ты меня позвала сюда поговорить, зачем ещё люди в кафе ходят. Тем более на работе. Тем более в десять утра. Тем более ты. И выглядишь хреново. Так что у тебя случилось с этой девахой? — С кем? С Кируми, что ли? — А с кем ещё? — Ирума поморщилась. — Или ты от кофе просто так отказываешься? Да и мы разошлись после работы, ты в кафе пошла. Мой второй вариант — тебя возле дома сбил грузовик. — Было бы неплохо, — серьёзно кивнула Бакамацу. — Интересно, каково это, когда все кости в твоём теле одновременно ломаются. — Жутко больно. — И каково это? Ну, жуткая боль? Ирума моргнула и удручённо покачала головой. — Ты всегда так философствуешь по утрам или только когда не выспишься? — Я серьёзно. Какую самую большую боль ты испытывала? Она впервые в жизни смотрела на Ируму с искренним интересом, и той пришлось отставить стакан, чтобы ненароком не подавиться. — Я почти умерла однажды, — она наклонила голову, отвечая таким же внимательным взглядом, — было больно. — Почти? — Вытащили с того света. Знаешь, как в фильмах бывает. «Доктора боролись за её жизнь на протяжении пяти часов», — с умным видом сообщила Ирума, подражая голосу дикторов из документалок. — А что произошло-то? И с чего ей это вдруг стало интересно? — В меня стреляли. — Серьёзно? — Серьёзно. Бакамацу откинулась на стуле и продолжила изучать Ируму, постукивая пальцами по столешнице. А пальцы, если присмотреться, в мелких царапинах, будто по костяшкам несколько раз саданули наждачкой. — Кто это тебя так? — Если скажу, что кошка, поверишь? — За дуру держишь? — Держала, — Бакамацу улыбнулась, делая ещё пару глотков. — И что же изменилось? Несколько секунд начальница молчала, облизывая губы и наблюдая за небольшой очередью на выдачу еды. — Ничего не изменилось, — она подпёрла голову рукой, — всё одинаковое, скучное, предсказуемое. А ты хотя бы пытаешься. Создаёшь видимость этих изменений. Я не люблю пустую трату сил и бесполезные попытки пробить стену головой, но даже у них есть хоть какой-то шанс на успех. Иначе я бы перестала принимать дуэли от Анжи. Ей, наверное, больших трудов стоило не съехать с дороги в этой натужной попытке сделать комплимент. — А как прошла ваша первая дуэль? — Скучно. — Бакамацу замолчала, но продолжила, поймав взгляд Ирумы. — Тебе пересказать, что и в какой последовательности я нажимала? Игра была совсем другой тогда. Ну, той же, но с другими цифрами, балансом, набором навыков и характеристик. Тебе это ничего не даст. — Да мне плевать на это. Мне интересно, как ты выиграла. Неделя, да — потрясающий результат. Тебе кто-то помогал? Бакамацу рассмеялась. — Не суди меня по себе. Хочешь знать, в чём трюк? Я просто изучила систему. В каком бы состоянии ни находился баланс, всегда можно придумать статегию, которая сильнее популярных сейчас, новее, неожиданнее. Которая использует механики, игнорируемые большинством игроков. Я победила Анжи не из-за разницы в уровнях и не потому, что паладины сильнее магов — тогда у них даже защитного щита не было. Я могла победить её любым классом. Просто я была сильнее и подготовленнее. Анжи хорошо изучила магов, но чтобы побеждать в дуэли, нужно знать не свой класс. Нужно знать, как работает игра. — Не представляю, как можно разобраться в этом за неделю. — Тебе — никак. В одиночку, по крайней мере. Так что молодец, что спрашиваешь Анжи и Гонту. — А я уж думала, что мы хоть пару часов проживём без твоих попыток принизить меня. — Ты слишком привыкла думать, что я тебя ненавижу. Это не так. И сейчас я говорю, что мы разные. То, что сработало для меня, не сработает для тебя. Это не значит, что ты не в состоянии найти подходящую стратегию за неделю. Это маловероятно, конечно, но, — в глазах Бакамацу мелькнуло сожаление, — будем надеяться на лучшее. — Почему тебе так хочется, чтобы я победила? Почему тебе так хочется проиграть? — Ты правда хочешь знать? — Правда. — Тогда не уходи сразу после работы.***
Непонятно, волновалась ли Бакамацу в ожидании вечера, но Ирума ещё за пару часов до окончания работы вдруг вылезла из бешеного ритма задания-задания-задания-чаты и вспомнила, что Бакамацу от неё что-то хочет. По её лицу невозможно было предположить даже примерное направление этого поезда в Ад, только тот факт, что Бакамацу об их разговоре не забыла. Слишком часто (чаще, чем в прошлые дни, куда чаще) она бросала на Ируму косые взгляды, которые та ловила на подлёте и возвращала обратно. Никаких реплик, не было даже привычного яда и попыток выбить стул из-под седалища оппонента (иногда и не фигурально, со стороны Ирумы). Они молча работали, но для Ирумы воздух пропитался напряжением, будто предвещая грозу. Погода не была в курсе её настроения, и за окном жарило июльское солнце, которое подустало только к вечеру. Как и работники Team DANGAN, которые к вечеру среды явно выглядели не такими бодрыми, как в начале недели. Может, прав Шингуджи с его подходом «больше отдыхаешь — больше работаешь». Если бы Ирума не отвлекалась на дуэльные заботы, уже бы лежала лицом в стол. Если сражения так помогают компании, она всеми руками за. Осталось их, руки, нужным концом вставить… К семи вечера коллеги начали расходиться, но Бакамацу продолжала пялиться в монитор. Ирума проигрывать не желала, поэтому ещё минут на сорок она выпала из реальности. Адекватные задания кончились, работа не работалась, поэтому оставалось читать про паладинов. Исторически сложилось, что паладины — не лучший класс для дуэли, примерно как проводники духов. Они хорошо себя показывали в онлайн-игре из-за набора полезных для группы навыков, а в прямой стычке были швейцарским ножом, в котором, чтобы добраться до ножа, необходимо достать ещё штопор, отвёртку, рулетку… И удивляло, что Бакамацу заставляла его работать. Эту неповоротливую консервную банку, которая умела всё по чуть-чуть — лечить, защищаться, атаковать. С таким выбором класса неудивительно, что её тактикой было нахождение узких мест в системе. Даже в случае с магами паладины считались сильными исключительно из-за щита, а всё остальное играло против них. Низкая мобильность не помогала с ледяными вариациями, лечения не хватало против ужасного урона огненных, и далее по списку. Самураи, напротив, всегда были хороши в дуэлях и делили первое место по популярности с магами. Может, поэтому Ируме все говорили, что это хороший выбор. Лёгкий — точно, потому что можно взять популярный билд на санторью и раскатать паладина, который не поспевает за выдаваемым им количеством урона. Проблема тут только одна. Ладно, тут две проблемы. Во-первых, это скучно для Бакамацу. Ирума не знала, почему её это стало заботить, но разочарование в глазах начальницы вызывало такое жгучее раздражение, что Ирума впервые в жизни стремилась стать лучше не только ради себя, но и ради кого-то. Это очень глупо, и ей стыдно, но Бакамацу что-то значила. Как человек, который всего добился сам, не прикрываясь талантами, пусть это и сделало её высокомерной мразью. Если бы Ирума победила её не просто с чужой помощью, а чужими стратегиями, это не было бы победой. Да и что-то подсказывало, что Бакамацу не так проста. Стали бы о ней так отзываться все подряд, если бы любой прохожий новичок с самураем в руках мог с ней разделаться. Во-вторых, это скучно для самой Ирумы. Она успела отвыкнуть от планов и приключений, которые строила в Академии, даже когда ушла Тенко и огонь в их компании поутих. Теперь эти чувства возвращались, и за последние пару лет в обычной старшей школе Ирума никогда не чувствовала себя такой живой. Как будто даже её бесполезный талант взял перекур. Это, кстати, успокаивало. Бакамацу казалась такой недвижимой глыбой, которую не задавишь талантом, только чем-то большим. Будто Ирума не могла на него надеяться. Это распаляло ещё больше и заставляло думать — а что может быть сильнее таланта? На этой глубоко философской ноте Ирума зависла, глядя на старый билд паладина, когда кто-то нагло облокотился о неё и заглянул через плечо. — О, интересный был патч, — хмыкнула Бакамацу над самым её ухом. — Я тогда чуть не проиграла Анжи дуэль, кстати. Нашли один баг, из-за которого панцирь не снимал дебафы. Ирума повернула голову. Слегка. Иначе уже голова Бакамацу будет слишком близко. — Личное пространство, не? — Я тебе мешаю? — начальница расплылась в наглой улыбке. Её обычно пустые глаза как-то странно светились. — По жизни или сейчас? Бакамацу выпрямилась. Ирума выдохнула и потянулась выключить компьютер. Только сейчас она заметила, что свет снова приглушили, а за пустыми столами сидели только задвинутые стулья. Быстро время пролетело. — Ты мне тоже мешаешь, — сообщила Бакамацу, стоя позади Ирумы с перекинутой через плечо сумкой. Её компьютер уже был выключен. — Держи в курсе. И почему она это говорила так, будто это комплимент? Ирума собрала свои вещи, и они выдвинулись в путь-дорогу. Только не к лифту почему-то. Бакамацу, будто её настиг Альцгеймер, уверенно шла в противоположный коридор 53-его этажа. Ирума не задавала вопросов — всё равно не ответит, а решила подождать и посмотреть. Она знала, что тут расположены в основном пара переговорок и комната отдыха. В последнюю Бакамацу и зашла. Ирума постояла в дверях, но когда начальница села на один из пуфиков, закрыла за собой дверь и упала рядом. Свет никто так и не включил, поэтому сидели они в кромешной темноте. Бакамацу — потому что. Ирума из упрямства. — Что, время страшилок? — Ты боишься темноты? — Не. Просто думаю, что мы тут забыли и к чему такая секретность. Бакамацу рассмеялась и устроилась поудобнее, опираясь спиной о стенку и вытягивая ноги. В комнате отдыха на стене висели два больших телевизора, в углу были накинуты пара игровых консолей, а на журнальном столике высилась полная ваза печенек. Почему-то в офисах печеньки были едва ли не второй валютой. Легко представить, как на встрече каких-нибудь корпоративных гигантов происходил обмен корпоративными печеньками и леденцами. — Ничего секретного, просто интимная обстановка. Ирума приоткрыла рот и глянула на босса. С ней и в обычное-то время невозможно понять, что происходит, а в темноте прочесть выражение лица — задача ещё интереснее. Тут поневоле станешь экстрасенсом и начнёшь, за неимением лучшего, вчитываться в ауру. У Бакамацу аура была бы морозной и ядовитой, оставляющей бирюзовые корочки инея на полу. Да-а, Танака-сенпай бы гордился… — Что, время интима? — пошутила Ирума, тоже опираясь о стену, скрестив руки на груди. — Пожалуй. Ирума не этого ответа ждала, и когда Бакамацу к ней развернулась, она неудобно заёрзала и попыталась сдвинуться влево. — Темноты ты не боишься, значит, — тихо говорила Бакамацу, разглядывая Ируму, — а вот меня — да. — Не боюсь я тебя, — фыркнула она, тут же прекращая попытки разорвать дистанцию, наоборот, повернувшись к Бакамацу всем телом. Та, кажется, довольно ухмыльнулась. Глаза к темноте всё ещё не привыкли, но Ирума видела это если не шестым чувством, то знанием врага в лицо. Нет, правда, она почти не испугалась, когда её чуть не убили вчера. Запереться наедине с начальницей — детский сад. Впрочем, даже Ирума знала фильм, который начинался точно так же… — Бакамацу, мне всё это не нравится. Чего тебе? — Тебе и не должно нравиться, — она наклонила голову влево. — Но тебе ведь интересно, так? Мы одни на этаже, в тёмной комнате, ты даже не знаешь, зачем я тебя позвала. Чувствуешь какой-то интерес? — Ну, да, интриги ты нагнала. — Как ты сама думаешь, что сейчас произойдёт? У Ирумы вспотела спина, и ей подумалось, что в этой комнате очень скоро станет ещё более душно. Интересно, как Бакамацу весь день проходила в своих длинных рукавах? — Я спрашивала, почему ты хочешь проиграть, так что жду какую-то историю, наверное. Бакамацу неопределённо хмыкнула. Какое-то время они молча глядели друг на друга. То же, чем занимались половину рабочих часов. — Что ты почувствуешь, если я скажу, что истории нет? Что я зря позвала тебя, что мы просто тратим время, и я блефовала? — Что-то среднее между «ничего» и разочарованием? — Хороший ответ. Даже нечего добавить. — Так, и к чему ты ведёшь? — Не поняла ещё? Ну же, Ирума, думай. Боже, этот тон будто у неё экзамен по знанию высокомерных мразей принимают. Нет, завалить тоже обидно, не зря же она с Джунко общалась в своё время. Да и Бакамацу не так трудно должно быть раскусить, как она думает. Наверное. С ней та же проблема — не столько увидеть, сколько отделить зёрна от плевел. Что из её малого количества эмоций было реальным? Было ли хоть что-то? — Ты чувствуешь разочарование, когда побеждаешь? Или наоборот, ничего не чувствуешь? — Второе. И первое тоже, но из-за второго. — Почему? — Ладно, с чтением людей у тебя могло быть и лучше, — Бакамацу скрестила ноги и подпёрла голову рукой. Ирума закатила глаза. — Если коротко, то… ты когда-нибудь была в чём-то настолько хороша, чтобы заскучать? Просто и банально заскучать. … Откуда она знает? Только пара человек знали. Среди них — какой сюрприз — Джунко. Это уже даже не смешно. — Да. — И тебе в этот момент не хотелось проиграть? Да, проигрывать обидно, но в этот момент ты понимаешь, что ещё не идеален. Что не достиг вершины, можешь двигаться куда-то, развиваться. И что нужно прилагать хоть какие-то усилия. Было такое? — Не помню, чтобы писала это в своём резюме… — Ирума выдохнула, опуская голову и потирая глаза. — Да, да, звучит очень знакомо. Я поняла, о чём ты. Бакамацу кивнула. — И что ты делала, когда тебе стало скучно? Ирума посмотрела на свои руки. «Думаю, все к этому приходят. Все, кто возвышается над остальными». — Пыталась найти другое занятие. Всё стало ещё хуже. Потом я перестала пытаться. Потом я поступила в Академию, и один человек помог мне понять, что вот оно, — Ирума усмехнулась, — приключение всей моей жизни. Стена, которую я не смогу свергнуть просто так. И с тех пор я не думала о скуке. Только о том, как взобраться на вершину. — Но ты не забралась. — Меня скинули на полпути. А потом стена разрушилась, как я ни пыталась удержать фундамент. Бакамацу очень внимательно посмотрела на неё и придвинулась ближе. — Ты пыталась удержать его? Как? М-м, вряд ли стоит ей рассказывать, что Ирума замешана в «трагедии» больше, чем об этом знает весь мир. Тщеславие чесалось немного, капельку, но инстинкт самосохранения уверенно орал, что это плохая идея. — Долгая история, — Ирума отвела взгляд. Врать ей было не очень комфортно, да и Бакамацу заметила бы. Проще дать понять, что ей тяжело расстаться с подробностями. — Мы куда-то торопимся? — Да? — Ирума приподняла брови. — Домой, например? — Тебя кто-то ждёт дома? Ирума поморщилась и замолчала. — Меня тоже, — вдруг сказала Бакамацу. Пришёл черёд Ирумы кивать. — Взрослая жизнь, — она пожала плечами. — Наверное. Я так со средней школы живу. Бакамацу привстала и потянулась к выключателю. Ирума зажмурилась от яркого света, потирая глаза. Когда она открыла их, начальница снова возвышалась над ней. Как тогда, в переулке, но там Ирума почти лежала на асфальте, и Бакамацу будто говорила «мы не равны». Сейчас в её взгляде за высокомерием пряталось что-то другое, что они обе знали. «Мы похожи». Она молча вышла из комнаты, и Ирума пошла следом, тихо ругаясь на переменчивость босса и склонность носить эту свою ауру загадочности. Хотя кем бы Бакамацу была, если б не её загадочность. Когда раскрываешь человека до конца, мало с кем хочется продолжать общение. Это, в каком-то смысле, лучшие моменты. Когда тебе не плевать. Когда хочется невзначай толкнуть плечом в коридоре, а иногда и вмазать в челюсть, а иногда… Проходя мимо окна, Ирума взглянула на своё отражение. Где-то на фоне остановилась и Бакамацу, поворачивая голову. А из стекла смотрела довольно высокая девушка с длинными светлыми волосами и упрямо сдвинутыми бровями. И позади неё — Бакамацу — будто младшая сестра. Если родственников не выбирают, то они точно родственники. Ирума зашла в лифт первой. Они заняли всё те же места, только сейчас никто не доставал телефонов. Бакамацу смотрела в пол с какой-то мимолётной грустью. Ирума смотрела на неё. Что начальница опять задумала? Или не стоит искать скрытый смысл в каждом её жесте? Может, это её попытка открыться? Если так, человеческое общение — единственное, в чём великолепная Акамацу Каэде не была так уж великолепна. Она явно знала, как правильно разговаривать с людьми, но не понимала, зачем это делать. — Это становится ритуалом, — Ирума улыбнулась. — Жаль, — Бакамацу подняла глаза, — ритуалы — привычка. Привычки — повторение пройденного. — Ты же ходишь на работу каждый день уже несколько лет. Чего тогда не уволишься? — Ирума поморщилась. — Мой друг, вон, плюнул на свой статус, на успешное будущее и что там родители желают детям. Поехал в путешествие. И потом, — она прикрыла глаза, — как жареным запахло, снова. — Я думаю об этом, — серьёзно ответила Бакамацу, пожимая плечами, — уволиться, перевернуть всё. Но… — Боишься? — Я боюсь не того, что останусь на улице без денег и будущего, — она усмехнулась. — Боюсь, что это ничего не даст. И даже жизнь без постоянной работы не принесёт ничего нового и необычного. — Но на работе точно ничего не изменится. — Это не так. Знаешь, чем это место похоже на твою любимую Академию? — Она не моя любимая. — Здесь много невероятных людей. Если я изменю свою жизнь, буду искать что-то, я окажусь среди менее… — Бакамацу поморщилась, — талантливых, раз так принято говорить. Всё будет ещё более предсказуемо. Ты ведь потом закончила обычную старшую школу? — Да. Я поняла, о чём ты. Двери лифта раскрылись, и они молча пошли к выходу. На улице обе остановились, будто каждая ждала продолжения диалога. — Акамацу, — Ирума решила не тянуть, — у тебя есть какая-нибудь страсть в жизни? Что-то, что ты можешь назвать своим призванием. Какой-то… огонь. Бакамацу резко выдохнула, будто хотела рассмеяться, но передумала. Она посмотрела на сумеречное небо и покачала головой. — У меня есть огонь в жизни, — она коснулась шеи сзади и сжала кожу ногтями, — но он холодный и не принадлежит мне. У меня есть то, в чём я хороша, как никто другой. Не только работа. У меня, представь себе, есть хобби. Но это не то о чём ты спрашиваешь, — она развела руками. — У меня нет ничего важного. Поэтому я жду. — Чего? — Кого. Я жду кого-то, кто это изменит. Недавно я встретила подобного человека, — она повернула голову в сторону будки-курилки, в которой сейчас болтали пара человек в деловых костюмах. — Тебе попадались люди, в которых с первого взгляда есть что-то необычное? Будто сила, которую человек и не пытается скрыть. Сначала Ирума подумала, что это завуалированный комплимент, но едва ли Бакамацу видела силу в ней. Та смотрела куда-то в сторону кафе, но не могла же она говорить про Тоджо? Вроде знакомы они довольно давно. — В Академии было полно таких. Мне больше интересно, почему ты просто ждёшь. Почему ты не делаешь что-то, чтобы твоя жизнь стала менее скучной. — О, я делаю, — Бакамацу улыбнулась и прищурила глаза, подходя к Ируме вплотную. — Просто не все такие прямолинейные, как ты, Ирума. Когда ты идёшь, то оставляешь за собой колею, — она положила локоть ей на плечо, опираясь по-дружески, если бы врагов Ирума называла друзьями, — как от бульдозера. Это помогает тем, кто идёт за тобой, и тебя проще заметить, но от этого будет много проблем. — Тебя тоже легко заметить, — Ирума дёрнула плечом, сбрасывая её руку, — по ядовитым лужам. — Тс-с, — Бакамацу поднесла палец к губам, — это отвлекающий манёвр. Оставляй за собой следы, и тогда тебя начнут узнавать по ним. Пройдёшь скрытно — никто и не поймёт, что это ты. Они снова замолчали, глядя на дорогу и проезжающие машины. Пора бы и честь знать, но Бакамацу не двигалась, не спешила к своей девушке. Тупее всего, что и Ирума не торопилась. Может, потому что они наконец-то разговаривали если не с уважением, то с признанием. Ирума ни с кем так откровенно не говорила с тех пор, как пропал Рантаро. Киригири — слишком деловая, Маизоно — слишком суетливая, Кайто — слишком Кайто. Он понимал Ируму в некоторых вещах больше любых других людей, но этот список не менялся со времён средней школы. Ирума изменилась, как меняются все лучшие друзья, и держали вместе их скорее общие воспоминания. То, что и называют дружбой. А Бакамацу будто понимала её, хотя и трактовала всё по-своему, как-то изощрённо и слишком грубо. И не понимала тоже. И вот в эту глубокую пропасть хотелось нырнуть с головой, причём Ирума, верная себе, уже летела вниз, а начальница, кажется, с сомнением смотрела на неё и крутила пальцем у виска. — Грустный будет вечер, — Бакамацу первая нарушила тишину. — Не люблю возвращаться домой. — Почему? — Там от себя не сбежишь. И точно никого интересного не встретишь. Приходишь, чтобы пропустить эти двенадцать часов до следующего дня, как на помойку выкидываешь, — она прикрыла глаза. — Впрочем, должна сказать спасибо. С тобой было… интересно. Она что, серьёзно это вслух сказала? Ирума скрестила руки на груди и нахмурилась. Бакамацу вопросительно смотрела на неё, и у Ирумы тоже были к себе вопросы. У неё часто появлялись спонтанные идеи, которые тут же хотелось претворить в жизнь, даже если они окончатся катастрофой. Так было на протяжении всей Академии — начиная от обещания Рантаро и балотирования в студсовет, заканчивая предложением Джунко и попыткой исправить то, что уже свершилось. Сейчас была одна идея, но в отличие от предыдущих, она уж точно ничем хорошим не закончится. Только… этот «плохой» исход почему-то казался привлекательным. Интереснее, чем пропустить двенадцать часов. Да, Бакамацу права. Она бы могла вернуться домой и готовиться к дуэли, но что бы это дало? Научиться сражаться можно только в бою. …или она могла вернуться домой и готовиться к дуэли. … «Мне нужна какая-то искра, чтобы огонь вспыхнул». Если она об этом пожалеет. Когда она об этом пожалеет. Ирума будет лучше обдумывать свои гениальные планы. — Ладно, Акамацу, — она смущённо почесала затылок и вздохнула, — это тупая затея, но поехали. — Что? — она будто уже поняла, к чему клонит Ирума, но всё равно смотрела на неё в недоумении. — Я бы спросила «к тебе или ко мне?», но твоё мнение меня мало интересует. Если нас обеих никто не ждёт, если нам обеим предстоит унылый вечер, я лучше буду ржать над твоей кислой рожей, чем зубрить комбинации клавиш, которые всё равно на утро забуду. Бакамацу усмехнулась и бросила взгляд на кафе через дорогу. Ей потребовалось меньше секунды, чтобы ответить: — Ты права. Сегодня хороший вечер, чтобы изменить своим привычкам.***
Ирума сняла обувь в прихожей, бросила ключи на тумбочку и тут же бухнулась на диван в гостиной. Бакамацу прошла за ней и, не особо скрываясь, принялась осматриваться. Довольно быстро (и ожидаемо) ей это занятие наскучило. В гостиной не было каких-то школьных грамот, аниме-фигурок или чего-то, что могло дать боссу информацию об Ируме. Так — запылившийся телевизор, шкафы, диван, небольшая кухня со столом. — Просторно у тебя тут. — Это ты ещё дом моего друга не видела. Вот уж где можно потеряться, — Ирума широко зевнула, прищурившись от бившей в глаза лампы. — И кто этот твой друг, которого ты постоянно упоминаешь? — Он как Аватар из американского аниме — пропал, когда был нужнее всего. Забей. — Поэтому я не особо рассчитываю на других. Ирума села, пригладив растрёпанные волосы, и потянулась. Дома вечно накатывала жуткая лень и хотелось упасть лицом в подушку, но для Бакамацу стоило соблюсти хоть какие-то правила приличия. — Займи себя чем-нибудь, пока я ужин готовлю. Предпочтения? Пищевые аллергии? — Чтобы ты именно это приготовила? — Бакамацу скептически приподняла брови. — Мне без разницы, что есть. Где у тебя душ? — она оттянула ворот рубашки, и при свете ещё заметнее стали крупные капли пота на лбу. — А то я согласилась прийти только потому, что у нас горячую воду отключили. Она едко улыбалась. Может, и серьёзно говорила, но скорее это типичный для неё сарказм. — Там, — Ирума показала на дверь позади себя. — Два полотенца чистые, одно нет, сыграешь в русскую рулетку. Бакамацу в голос засмеялась, прикрывая лицо рукой. Ирума непонимающе хмурилась. — Оума порадуется… — Чего? — Ничего. И найди мне чистую футболку, своё я закину стираться. Ирума бы разозлилась, что даже у неё дома Бакамацу раздавала приказы, но та вдруг расстегнула рубашку и сняла её, не дойдя и полпути до ванны. Пару секунд Ирума тупо пялилась, потом зажмурилась и глубоко вздохнула. — Как закончишь, глаза с мылом помою. Она услышала тихий смешок и открыла глаза только после звука хлопнувшей двери. Тихо выругалась. Снова посмотрела на дверь. Чем, блин, Бакамацу накануне занималась, чтобы у неё на коже живого места не было? Перед походом к холодильнику Ирума перерыла все свои вещи и гордо положила на диван мятую тёмную футболку с надписью «Rich Bitch», которую Рантаро кто-то подарил на день рождения, а он передарил Ируме, потому что уже владел двумя такими же. Давать Бакамацу что-то, оставленное Рантаро, было очень широким жестом со стороны Ирумы, но уж больно хотелось увидеть в этом слишком официальную и холодную начальницу. Через двадцать минут, когда в воздухе уже приятно пахло едой, Бакамацу явилась в гостиную с мокрым хвостом волос, закутанная в белое полотенце. В рулетку она всё же выиграла. — М-да, — ожидаемо сказала она, поднимая футболку, — дай угадаю, тебе это подарил твой друг-дебил. — Очень точно, — промычала Ирума, пробуя карри из кастрюли. — Надеюсь, у нас не общий друг, — Бакамацу вздохнула. — Я бы сказала, что лучше буду ходить голой, чем в этом, но не будем торопить события. Ирума поперхнулась и пожалела, что ещё не наложила еду, чтобы сплюнуть в тарелку Бакамацу. Они поели в тишине. Начальница никак не комментировала, хотя принято говорить если не «очень вкусно», то банальное «спасибо». Выглядела она довольно умиротворённой, так что пришлось считать комплиментом хотя бы это. После они так же молча переместились на диван. — Смотрим моё или твоё? — Ирума включила телевизор. — Я люблю комедии. — Серьёзно? В смысле, боже упаси, на них надо смеяться. У неё же лицо порвёт. — Ужастики меня не пугают, в детективах всё предсказуемо, а в боевиках бессмысленно, — Бакамацу облокотилась о подушку. — Юмор хотя бы иногда смешной. — Я люблю аниме, так что… — Удивительно. — Так что совместим, — закончила Ирума. — И не язви, а то антидот не дам. — Если ты отравила еду, то лучше отсядь, — Бакамацу ухмыльнулась. — Тебе же это убирать потом. Ирума собиралась взять что-то попроще, но сарказм Бакамацу перевёл её палец на полке с дисками к ультимативному оружию. Не скрывая ехидной улыбки, она включила одно из самых тяжёлых аниме в своём арсенале — Lucky Star. Уже на стадии опенинга она поняла, что сделала правильный выбор, глядя на стремительно меняющееся выражение лица начальницы. Бакамацу прошла все стадии принятия. Отрицание, когда услышала голоса персонажей. Гнев, когда они внезапно начали танцевать. Торги, когда она явно пыталась увидеть в этом хоть какой-то смысл. Депрессия, когда Ирума напомнила, что это всего-лишь опенинг. Принятием был её фейспалм и то, что Бакамацу молча терпела. Терпение кончилось в районе легендарной сцены с шоколадными рогаликами, когда Бакамацу с каменным фейсом кинула в Ируму подушку. — Лучше бы ты меня отравила. Подушку поймали и с величайшим наслаждением отправили обратно в босса. Та попыталась увернуться, но с бывшим баскетболистом в одной комнате тебя и кирпич догонит. В итоге подушка медленно сползла по красному лицу Бакамацу, замерла в районе груди и закрыла часть надписи на футболке, оставив только «bitch». Ирума заржала во весь голос и навернулась с дивана. Бакамацу угрожающе прищурилась, скинула с дивана её ноги и села на Ируму, подтягивая подушку к себе. — Что, душить будете, товарищ начальник? — Ирума вытерла слёзы. Когда Бакамацу роняла свой пафос, это было такой странной и комичной картиной, что, кажется, смущало даже её саму. Или румянец — это реально последствия пищевой аллергии, что даже более вероятно, учитывая, как тяжело Бакамацу смутить. — Асфиксия — это слишком сексуально, чтобы заниматься подобным с тобой. Ирума приподняла брови и открыла рот, но тут же проматерилась, потому что Бакамацу всё же уронила на неё подушку. Драка продолжилась: Ирума попыталась вернуть снаряд супостату, но босс перехватила её правую руку и прижала к полу. Затем нашла левую. Теперь, пока персонажи на экране обсуждали онлайн-игру, Ирума оказалась в ситуации, в которой обычно оказываются персонажи немного других жанров. — Надеюсь, ты понимаешь, что я тебя сильнее, — она фыркнула и демонстративно приподняла обе руки вместе с боссом. На пару сантиметров, но всё же. Скинуть, при желании, будет легко. Бакамацу заинтересованно приподняла бровь и перенесла свой вес на руки. — Серьёзно? А теперь? Ирума подвигала руками. Бакамацу тоже напрягла мышцы. Сдвинуться получилось, но с трудом, и в итоге Ирума оставила бесплодные попытки что-то ей доказать. Надо будет — можно и головой врезать. — Теряю форму. — Ты не выглядишь особо сильной, — Бакамацу склонилась над ней, изучая, как препарированную лягушку на уроке биологии. — Забавно. — Как, по-твоему, выглядят сильные люди? — Ирума недовольно прищурилась. — Мышцы навыкате, кубики пресса? Что ты там под одеждой увидишь? — Верное замечание, — Бакамацу кивнула и с сомнением посмотрела на её рубашку. Ирума в панике замотала головой. — Нет, мы смотрим комедию, а не дешёвый гаремник! Ещё скажи, что ты на меня случайно упала. — А почему ты перестала называть меня сенпаем? — невинно поинтересовалась босс, придвигаясь ещё ближе. Она умудрялась даже не переигрывать, и от этого Ирума чувствовала себя ещё более странно. — Потому что ты меня бесишь! А сенпаев уважать надо. — Вот именно, Ирума, — Бакамацу понизила голос и посмотрела ей в глаза. Их носы уже почти столкнулись, и эту встречу кто-то из присутствующих явно не переживёт. — Сенпаев надо уважать. Ирума сглотнула. Ей было странно. Очень странно. Не мерзко, как если бы вместо Бакамацу к ней тянулась та же Джунко. Или Кайто, потому что… это Кайто, чёрт возьми! Бакамацу не вызывала отторжения. Сейчас. Может, потому что от неё пахло привычным Ируме шампунем, и это как со зверьми, которые чуют свой запах. Или потому что Бакамацу, пусть и подобралась слишком близко, не подтверждала свою репутацию последней стервы и просто смотрела на Ируму. Надев свою любимую маску каменной статуи, не показывая не единой эмоции, просто изучая. Но они обе понимали, что Бакамацу могла сейчас сделать, и Ирума… может, даже не дала бы ей в рожу после этого. Но Бакамацу ничего не делала. И Ирума ничего не делала. Всё это очень странно. Несомненно, атмосферы добавлял идиотский эндинг, который звучал на фоне. Она бы засмеялась, если бы могла. — …слезешь? — А надо? Бакамацу дождалась секундного замешательства Ирумы и с довольной улыбкой отпустила её, вернувшись на диван. Ирума продолжала лежать, хотя даже эндинг уже закончился, тупо глядя в потолок. У неё к себе было много вопросов, но ответ один — кинуть ещё раз подушкой в Бакамацу. Её сдавленное ворчание вывело Ируму из транса, и она тоже вернулась на диван. Обе были чуть более взлохмаченные и молчаливые. Ко второй серии аниме Бакамацу начала его комментировать. Оказалось, она не так плохо разбиралась в любимом увлечении Ирумы, и даже понимала не самые очевидные отсылки, из которых состоял чуть менее чем весь сценарий. К третьему эпизоду можно было сделать далеко идущий вывод, что ей почти нравилось. — Странно смотреть на группу из четырёх друзей, когда ты сам — часть такой группы. — О, так у тебя всё-таки есть друзья, — Ирума оторвалась от экрана, чтобы одарить начальницу ехидным взглядом. — Дай угадаю, ты у них в роли Кагами? — Потому что я цундере? — Бакамацу хмыкнула. — Допустим. А ты, видимо, считаешь себя Конатой. — Не, я тот продавец из магазина. О, а это отсылка к… — Initial D, я знаю. Что? — Бакамацу закатила глаза. — Нет, я не смотрела это дерьмо… — Да сама ты дерьмо! — Хорошо, я не смотрела этот чудесный образец анимационной индустрии. Но у меня есть очень странные друзья. — Если ты будешь так часто о них говорить, я могу даже поверить, что они не воображаемые. — Мои хотя бы никуда не исчезли. Ирума поморщилась и кинула бы снова подушку, но её уже отшвырнули в соседнюю комнату, потому что дело шло к реальной драке. Пришлось ограничиться тем, чтобы толкнуть Бакамацу локтём. Та молча облокотилась об Ируму — уже в третий раз за вечер. — Да что не так с тобой и моим личным пространством! — Ты так бесишься каждый раз, уж прости. — А как же «привычки — повторение пройденного», — Ирума поставила уже свой локоть ей на плечо и с вызовом глянула на начальницу. — Я бы сказала, что ты быстро учишься, но это ни разу не происходило с первой попытки, — Бакамацу отвечала ехидным взглядом. Ирума уже придумала идеальный ответ, но осеклась. Она ругалась с боссом по привычке, но дураку понятно, что последние пару часов они не делали это всерьёз. И Бакамацу смотрела на неё, как на обычного человека, а не грязь у себя под ногтями. Почему? Потому что они похожи? Или она злая, когда голодная, а тут накормили? — Отсутствие кофе на тебя положительно влияет, Акамацу. Та моргнула и нахмурилась. Отвернулась. — Если ты думаешь, будто мы с Кируми поссорились, это не так. — Тогда что это? Ирума схватила Бакамацу за запястье и повернула её руку к себе. Там, как и на второй, было множество царапин. Длинных, глубоких, явно оставленных не просто так, будто вымощенных алым узором. — Разговор по душам, — Бакамацу не стала вырывать руку, но сама глядела на царапины без интереса. Её взгляд, в котором ещё недавно пробудилось озорство, снова погас. — И чтобы у тебя не сложилось неправильное впечатление: её об этом прошу я. — Тогда у меня сложится неправильное впечатление о тебе. Ирума начала бесцеремонно вертеть босса, оглядывая все открытые места: руки, шею, ключицы. Бакамацу сидела, как манекен, никак ей не мешая, но и не пытаясь помочь. Результаты осмотра неутешительные: в засосе прошлой ночью Ирума хотя бы могла увидеть страсть. Здесь она видела работу маньяка. Двух маньяков. Сзади на шее и вовсе обнаружились парочка шрамов. Ирума с сомнением перевела взгляд на футболку. Под одеждой всё хуже, да? — Показать? — устало вздохнула Бакамацу. — Смотрю, тебе неймётся. — Просто не понимаю, зачем. Ты поэтому спрашивала, какую самую сильную боль я испытывала? — Я спрашивала, потому что мне было интересно. Бакамацу выдохнула и стянула через голову футболку. Ирума вытаращила глаза и замахала руками, пытаясь её остановить, но замерла, увидев рану на животе. И выше. И всё, что было под одеждой. Да, это оказалось ещё хуже. Снова куча царапин, но хуже всего выглядела огрубевшая треснувшая кожа у основания левого ребра. Небольшая впадина. Или кратер. — Это что за херня? — Зажигалка. — Ты совсем тупая?! — Ирума всплеснула руками, но не могла оторвать глаз от ужасной раны. Она видела что-то подобное, когда впервые сняла бинты в госпитале. — Это же пиздец больно. Ты больная, Акамацу?! Бакамацу закатила глаза и встряхнула Ируму за плечо. Та с гневом и непониманием посмотрела на неё. — Успокойся. — Не буду я успокаиваться! И что, зачем это? Тебе было скучно, ты решила себя поджечь? Или эта твоя баба решила? Кто из вас там кукухой двинулся? — Заткнись, — сказала Бакамацу, до боли сжав плечо Ирумы. — Да, дело в скуке, но с чего это так тебя пугает? Люди постоянно это делают. — Постоянно поджигают себя? — Заткнись, — повторила она. — Постоянно калечат себя в погоне за эмоциями. Профессиональные гонщики, спортсмены получают травмы в погоне за первым местом. Скажешь, это другое? — она ухмыльнулась. — Какая разница? Я получила свою дозу адреналина, они получают свою. Ирума покачала головой и прикрыла глаза. Это бред сумасшедшего. Да, Бакамацу, расскажи про травмы спортсменов, а то она с ними не сталкивалась. В чём-то она понимала смысл этих слов, но… — Ни один спортсмен не получает травму специально, — оскалилась Ирума. — И ни один этого не хочет. Поэтому я и говорю, что ты больная. — Ладно, — Бакамацу отпустила её плечо, и все её эмоции снова выветрились, — я больная. Что дальше? — Сходи к психиатру, не знаю. — И буду лечиться таблетками, которые угробят мой организм изнутри, а не снаружи. От этого, — она показала на ожог, — ничего не будет. Кожа зарастёт, восстановится. Ну, шрам, пусть. — Да я не про таблетки, не знаю, пусть тебе психику выправят, — Ирума с отвращением посмотрела на неё. — Это вообще не нормально. И твоя подруга тоже чокнутая. Бакамацу схватила её за ворот рубашки и подтянула к себе. Её глаза всё так же выражали одну лишь пустоту. — Заткнись, новенькая. Ты ничего не знаешь о Кируми. У тебя есть всё, чего нет у меня. У тебя есть твой чёртов огонь, и тебе не нужно просить кого-то, чтобы что-то почувствовать. И самое неприятное — это как раз просить, — она выплёвывала каждое слово. — Не понимаешь — так молчи и благодари богов, что тебе не приходится прибегать к такому. Теперь уже Ирума схватила её за ворот футболки обеими руками и хорошенько встряхнула. — Я буду благодарить себя, потому что моя жизнь от меня зависит. Когда мне стало скучно, я тоже вертелась, пока не нашла свой источник эмоции. Я, блин, не знаю? Ты о моей жизни знаешь ещё меньше. Глаза Бакамацу сверкнули. — И как, новенькая, нашла своё призвание? Руки Ирумы дрогнули и разжались. Бакамацу тут же дёрнула её воротник, надавила и прижала к стенке дивана. — У меня есть талант, — упрямо выдавила она, отводя взгляд. Бакамацу схватила её за подбородок и развернула к себе. — Так похвастайся. Не знала, что на резервном курсе учатся талантливые люди, но удиви меня. В чём заключается твой талант? Что ты умеешь лучше всего, новенькая? Ирума прикрыла глаза, опуская руки. Выдохнула. Посмотрела в глаза Бакамацу. — Приносить неприятности. В них мелькнуло искреннее удивление, которое сменилось наигранным торжеством. Бакамацу ухмылялась, но её взгляд оставался потерянным. — Значит, я калечу себя, а ты калечишь других? Ногти Ирумы царапнули по голой коже Бакамацу. Била она наугад или так хорошо её читала, но попадала лучше Изуру. Тот хотя бы промазал мимо сердца. «Я не могу проиграть». Ирума сжала зубы и стукнула кулаком по спинке дивана. Ещё немного, и удар пришёлся бы в челюсть Бакамацу. Та молчала, пока Ируму трясло от ярости, и она смотрела в одну точку где-то позади начальницы, повторяя себе, что нельзя её ударить, это плохо закончится. Эпизод аниме давно подошёл к концу, новый никто не включал, и в наступившей тишине Ирума слышала только своё тяжёлое дыхание. — Как же. Я тебя. Ненавижу. Стоит мне только подумать, что мы можем стать друзьями, ты даёшь новый повод считать тебя сволочью. — Ты не хочешь дружить со мной, — Бакамацу горько ухмыльнулась. — Я так и сказала! — она выдохнула; голос уже хрипел от криков. Кровь понемногу остывала, и Ирума устало посмотрела на девушку, которая продолжала держать её за воротник. — Ты такая дура, Бакамацу. — Помоги мне. — Чего? — Помоги мне, Ирума, — она разжала кулак и вплотную придвинулась к ней. Пришлось запрокинуть голову, чтобы не дышать Бакамацу в шею. — Как я тебе помогу? Ударить тебя, больной фанатик? — Нет, — Бакамацу почти шептала, — ты можешь дать мне эмоции. Без физической боли. Пожалуйста. Ирума застыла. Бакамацу… просила её? «Пожалуйста»? Что, блин, с ней не так? Хотелось схватиться за голову, но Ирума положила ей руки на плечи, потому что такой тесный контакт немного пугал. — Как?.. — голос Ирумы сквозил отчаянием. — Я не могу решить твои проблемы, я свои-то решить не могу. Я и есть одна большая проблема. Спроси… ты не сможешь её спросить, потому что она умерла, но вот, как я помогаю людям. Она смотрела в глаза Бакамацу, не моргая, потому что стоит это сделать, как Ирума снова вернётся в прошлое, куда и так приходила каждую ночь. — О чём ты говоришь? — нехарактерное для неё участие в голосе. — Я не шучу про свой талант, Акамацу, — но она всё равно сухо рассмеялась. — Из-за меня люди получали травмы. Из-за меня убили человека. Просто потому, что я существую. Мне не нужно искать боль, чтобы заглушить скуку, потому что я вижу её на лицах своих друзей. Может, поэтому у меня их почти не осталось. Этого ты хочешь? Чтобы за тобой пришёл убийца, который избавляется от талантливых, потому что ты общаешься со мной, а я общаюсь с ними? Лицо Бакамацу прояснилось, и она искренне, почти ласково улыбнулась. — Да, Ирума, именно этого я хочу. Что угодно, что я не смогу предсказать. Что не будет обычным. Что заставит меня радоваться или грустить. Что угодно, понимаешь? — Ты точно больная, — севшим голосом сказала Ирума. — И ты как-то совсем близко. — Ты сильнее. — Я знаю. — Так сделай что-то? Ирума всё ещё держала её за плечи, но… — Зачем тебе это? Ты меня тоже ненавидишь. Ты меня презираешь. Я просто новенькая, над которой ты потешаешься. — Ирума, — Бакамацу коснулась её лба своим, — я никогда в жизни никого не ненавидела. — Всё бывает впервые… — Ирума осеклась и сглотнула. — Зачем я это сказала?.. Бакамацу хмыкнула, прикрывая глаза. — Ты хочешь меня опередить или нет? Ирума вздохнула. Посмотрела на Бакамацу. Прикрыла глаза. Осторожно поцеловала её. Она не знала, зачем, и остановилась на том, что это вместо удара в челюсть. И потому, что Бакамацу задолбала своим стремлением к боли, а это… не больно. Даже приятно. Может, было бы приятнее с человеком, который тебе нравится, но с чего-то стоило начинать. С врагами учишься даже быстрее — этот урок Ирума давно усвоила. — Не знаю, ты про дуэли или нет, — вяло пошутила Ирума, отстраняясь, — но хоть в чём-то ты проиграла. Если скажешь, что ничего не чувствуешь, клянусь, я тебе врежу. — Заманчивое предложение, — выдохнула Бакамацу, и теперь уже она поцеловала Ируму. Можно было бы сказать, что она-то знала, что делает, но Ирума с трудом отличала неумелый поцелуй от умелого. Всё равно не в поцелуе дело. Это действительно… как удар в челюсть. Ты в такие моменты бьёшь не чтобы убить, а отстоять точку зрения. И выпустить пар. И поставить на место. — Нет, — быстро сказала Ирума, когда руки Бакамацу начали расстёгивать её рубашку. Та вопросительно приподняла бровь. — Я не умею! Я не знаю! Ты больная! Бакамацу остановилась на середине и опустила глаза. Провела пальцами по шраму Ирумы. — Это тоже ожог. — Не совсем. Это пуля. — Что ещё ты скрываешь, новенькая? — Бакамацу прищурилась, поддевая ногтём следующую пуговицу. — Ты с резервного курса, но говоришь, что у тебя есть талант. Из-за тебя умирали люди. У тебя есть пулевое ранение. Напомни, чем там всё в Академии закончилось? — Не надо, — Ирума прикрыла глаза, поёживаясь, — я обычная. И таланта нет. Забудь. Забудь, пожалуйста. — Шутишь, — Бакамацу усмехнулась и поцеловала её в уголок губ. Удивительно робкий жест для кого-то вроде неё. — Думаешь, я так легко отпущу что-то интересное? Ирума хмыкнула и посмотрела на свою рубашку. — Ну, там больше ничего интересного нет. — Ладно. Лежать умеешь? — Э-э, да?.. — Всё. Это всё, что тебе надо уметь. Я помню, что ты учишься только с третьей попытки, так что первые две можешь смотреть и запоминать. Ирума прищурилась и одной рукой расстегнула на Бакамацу лифчик. — Иди. Нахер, — процедила она. — Рискну предположить, что на этом твоя храбрость заканчивается. — Если честно, да. Бакамацу вздохнула, выразительно посмотрела на Ируму и продолжила расстёгивать её рубашку. Вскоре с одеждой было покончено, и даже на этом моменте Ирума сидела столбом, стараясь смотреть куда угодно, кроме Бакамацу. Надо было плакатами стену завесить, что ли, потому что узор на обоях стремительно переставал быть интересным. Бакамацу уложила её на диван и нависла сверху, разглядывая со своей любимой едкой улыбкой. — Ты вся красная. — Не того человека Акамацу назвали. — Надолго твоего чувства юмора хватит? — Да я всю ночь могу, босс. — Все, кто так говорят, замолкают минут через пять. Но можешь называть меня босс, да. — Бакамацу, я уже не смогу воспринимать тебя серьёзно. — О, это мы ещё посмотрим. — …ай. — Серьёзно? Больно? — Нет, конечно. Это я так. Надо же как-то реагировать… — На что тебе даны руки, новенькая? Реагируй. — Так? — Кто из нас тупой? — Ты. — Понятно. Я потом спрошу ещё раз. — Звучит, как угроза. — Она и есть. Где там твои руки, новенькая? — Да не знаю я, куда их деть. Так? Пойдёт, ваше величество? — Ого, уже даже не босс. Знаешь, это показатель. — Я ещё много чего могу показать. — … — Ладно, не могу, не смотри на меня так. — Заткнись, Ирума. Просто заткнись…