Let the flame of your heart burn Burn if you wish to be strong Ring, ring the bells of awakening Even if the world sees you as a hindrance
Перед исполнением выдвинутого Ируме ультиматума, она потащила Бакамацу в знакомый заброшенный магазин, надеясь поймать там Харукаву. Конечно, никого они не нашли, и на сообщения она не отвечала. Бакамацу одёргивала Ируму, которая порывалась если не перерыть весь Токио в поисках девушки, то съездить в морг или созвониться с матерью Ханамуры. Или ещё хлеще. Она сдалась, благодарная непреклонности своего начальства. Несмотря на, мягко говоря, трагические обстоятельства сегодняшнего вечера, Ируме хотелось увидеть, где всё-таки живёт её босс. От Бакамацу можно было в равной степени ожидать как рантаровских хором, так и кайтовских бараков. Получилось ближе ко второму варианту. Начальница обитала в небольшой студии, хотя открывала дверь с таким торжеством в глазах, будто сейчас все соседи выбегут в костюмах дворецких и предложат выпить. Зато, в отличие от дома Ирумы, здесь было не так одиноко: трудно потеряться, когда у входной двери видишь своё отражение в телевизоре на другом конце помещения. — Располагайся. Бакамацу дождалась, пока Ирума зайдёт, прикрыла дверь и откинула назад волосы, разминая шею. А никто не заставлял спать в метро на ходу, чуть не сваливаясь головой Ируме на плечи. Хотя это можно назвать милым. С такой натяжкой, которой позавидует профессиональный гимнаст. Странно было видеть это вечно сосредоточенное лицо расслабленным, и даже сейчас Бакамацу задержалась в прихожей, чуть прищурившись, глядя в окно. Ирума знала этот взгляд: она что-то замышляла. Как человек, который любил далеко идущие планы завоевания чего угодно — от школьного совета до титула Грандмастера, — Ирума отнеслась к этому с настороженным уважением. Пока босс прокрастинировала, Ирума сняла обувь и прошла в единственную комнату. Большую часть занимала разложенная кровать. Подушки на ней возвышались в несколько рядов, точно обложка книги «100 знаменитых гор Японии». Ирума села на край и чуть не провалилась в потрясающе мягкий и упругий матрас. Только базовые правила приличия помогли ей не плюнуть на всё и сохранить позу сидящего мыслителя. — Любишь ты поспать, — протянула Ирума, разглядывая идеально убранное, как по линеечке, одеяло. — Хотя, учитывая твои склонности… Бакамацу покачала головой с лёгкой самодовольной улыбкой. — Ты думаешь, я встречаю так много девушек, которые достойны спать на моей кровати? Ирума почесала подбородок. — Ну, с твоим-то завышенным самомнением, — она приподняла брови, раскинула руки и упала на спину, блаженно прикрывая глаза, — вряд ли. Тогда зачем тебе здесь столько, — она неопределённо помахала рукой, зевая, — всего? Она услышала, как Бакамацу проходит вглубь комнаты и переодевается. — Новенькая, — раздражённый вздох, — как ты верно заметила, я ценю себя, а значит, и свой здоровый сон. Которого в последнее время всё меньше. Ирума приоткрыла один глаз. Бакамацу стояла перед шкафом в нижнем белье, нахмурившись и поджав губы. Ирума тут же прикрыла лицо рукой, чуть раздвинув пальцы и шумно вдыхая. — Это почему? — Потому что, — она выбрала какую-то футболку с шортами и закрыла дверцу, разворачиваясь. — Кто-то отнимает всё моё свободное время. Одеваться Бакамацу не спешила, предпочитая остановиться перед кроватью и нагло смотреть на Ируму, даже не пытаясь прикрыться. — Кто? — Ирума убрала руку, но прищурилась. Она догадывалась, каким будет ответ. Наверное, поэтому начальница решила не отвечать. — Оденься уже. — Тебя это так напрягает, — улыбка Бакамацу стала шире, — что я не могу удержаться. Ирума закусила губу. Она села на кровати, поднялась на ноги, оказавшись вплотную к боссу. Бакамацу приподняла одну бровь и чуть наклонила голову. В эту игру можно играть вдвоём, сволочь ты хитрая. Ирума обхватила пальцами её плечи, стараясь не смотреть даже не вниз, а на обилие уже знакомых порезов. Она наклонилась, облизывая губы, и прошептала: — Я в душ. После чего с довольной лыбой отпустила Бакамацу, махнула ей рукой и пошла искать ванную. Она успела заметить что-то среднее между одобрением и разочарованием в глазах босса. Ирума не любила долго принимать душ: это верное начало внутренних драм, на которые не было времени. Она вернулась, максимально затянутая в полотенце, оставляя на полу мокрые следы. Бакамацу сидела за столом — кухонным, судя по близости к холодильнику. — Эй, — Ирума почесала затылок, — доставай свой арсенал убогих футболок. Который у тебя точно есть. — Эта, — Бакамацу кивнула на белую футболку на кровати. Ирума взяла её и осмотрелась. В тесной студии не было отдельной комнаты, чтобы переодеться. Босс же в это время сидела с дымящейся кружкой в руках, глядя в окно полуприкрытыми глазами. Ирума цокнула языком, повернулась к ней спиной и сбросила полотенце. Если Бакамацу и пялилась, она об этом не узнала. Ирума усмехнулась надписи «Ultimate Bitch» на футболке. — Да, у наших друзей схожие вкусы. Хотя тебе она больше подходит. — «Если у тебя и есть талант, вот он». Конец цитаты, — Бакамацу не поворачивала головы, но в её голосе угадывалась ирония. — Я не стала спорить. — Такой талант даже я готова признать. Ирума тоже облачилась в шорты и села напротив Бакамацу. Та сделала чай с корицей. Странный вкус, сладковато-пряный, подходящий хозяйке дома. Перед ними стояли две тарелки с традиционным японским ужином, причём к своей Бакамацу не притронулась. — Ешь, — приказала она, не поворачивая головы, всё так же попивая чай. — Это из кафе Тоджо-сан? — Ага. — Неплохо, — сказала Ирума, хотя это было лучшее, что она ела за долгие годы. — А ты кого ждёшь? Мы вроде не успели перекусить сегодня. Бакамацу лениво пожала плечами, будто стремясь сохранить энергию для чего-то. Ирума не привыкла видеть её плечи такими поникшими. Властный обычно взгляд сейчас наполнился меланхолией, пока Бакамацу продолжала изучать пейзаж за окном. Ирума жевала, не спуская глаз с босса. Несколько минут они провели в тишине, не считая тикающих на полке часов. Пол десятого. Может, Бакамацу вымоталась. Она-то спала даже меньше Ирумы. — О чём думаешь? — Ни о чём особенном, — Бакамацу положила руки на стол и поднялась. — Аппетита нет. Возьми моё, если хочешь. Ирума не настолько оголодала, и её беспокоила внезапная инертность Бакамацу. Такие резкие перемены в поведении не предвещали ничего хорошего. Ирума не могла не вспоминать Тенко, которую обделила вниманием и не смогла вовремя остановить. Бакамацу не была ей другом, даже союзником, но несмотря на это, они были близки. Настолько, что Ирума не могла пройти мимо. — Да что с тобой? Ты себя странно ведёшь. — Да, наверное, — Бакамацу тоскливо улыбнулась. — Пойду в душ. Ирума закатила глаза. Закончив есть, она убрала порцию Бакамацу в холодильник, а затем упала лицом на кровать. Свежее постельное бельё приятно пахло, и Ирума задремала, позволив усталости перелиться через край. Она вздрогнула, когда Бакамацу опустилась на кровать рядом с ней. Ирума подняла голову. Босс лежала среди армии подушек, одну из которых она обнимала полными шрамов руками. Сердце Ирумы снова кольнуло. Она забралась повыше, устраиваясь среди ряда подушек рядом с Бакамацу. Вблизи они походили на сестёр, различались только в одежде — у босса была фиолетовая футболка без принтов, под цвет глаз. — Тебе идёт. — Серьёзно? — приподнятая бровь. — Ты теперь эксперт в области моды? — Почему нет? Достаточно «экспертов» знала, — Ирума нахмурилась, вырисовывая пальцем круги на одеяле. — Может, научилась чему. Типа, обычно одежда под цвет глаз неплохо смотрится. — Тогда чего ты не носишь голубое? — спросила Бакамацу. Пока Ирума подбирала ответ, начальница продолжила: — Моя подруга носит. Она тоже эксперт, у неё такие яркие голубые глаза. Звучало очень, очень подозрительно похоже на того эксперта, которого знала Ирума… — В голубом я выгляжу как-то невинно. Как эта твоя знакомая, Отонаши, я бы ей дала лет шестнадцать в том платье. — У неё не голубые глаза, а платье было белое. — Мы что, спорим о моде? — Ирума усмехнулась и подвинулась чуть ближе, надеясь, что Бакамацу не заметит. — Слушай, я до сих пор одеваюсь так, как сказал мой друг несколько лет назад. Я в этом ужасно разбираюсь на самом деле. — Вот это новость! А я-то думала, ты во всём хороша. — Это мои слова, Акамацу, — фраза прозвучала слишком серьёзно, и Ирума решила перейти к теме, которая действительно её волновала. — О чём ты думаешь весь вечер? Хватит отмазываться, у меня всё-таки есть глаза, как мы только что выяснили. Свои Бакамацу закрыла. — Я бы поспорила, что это поспешный вывод. Чтоб ты знала, я могу казаться сколь угодно задумчивой и погружённой в себя, если захочу. Мой внешний вид редко отражает то, что я чувствую. Запомни — пригодится, новенькая. Ирума пропустила мимо ушей очередной всплеск высокомерия. — И что ты чувствуешь? Ничего? — Напротив, — Бакамацу открыла глаза. — Я что-то чувствую. Это меня и беспокоит, если тебе так нужна причина. Ирума раздражённо выдохнула. — Боже, то тебе не нравится ничего не чувствовать, то наоборот. А расслабиться ты не можешь? — Что насчёт тебя? — Бакамацу повернула голову. — Можешь перестать обо всём волноваться, талантливая ты наша? — Это новое прозвище? — Может. — Туше, — Ирума повернулась на спину, раскинув руки и зевнув. Она случайно позволила своей руке специально упасть на руку Бакамацу. — А в чём проблема? Почему тебя беспокоят твои чувства? — Тебе нужен честный ответ или тот, который поддержит мой мерзкий образ в твоих голубых глазах? — Да сдались тебе мои глаза, — прошипела Ирума, потерев их, переводя взгляд на девушку. — Честный ответ, разумеется. — Разумеется. Ну, тогда, — Бакамацу приподнялась на локтях, — думаю, ты не так уж и безразлична мне. Видишь тут проблему? Рука Ирумы замерла над её головой, а брови поползли вверх. — Оу, — она не могла говорить пару секунд, — это что, признание? — Я не люблю тебя, — Бакамацу закатила глаза. — Угу, — улыбка Ирумы померкла. — Я не это имела в виду. Это было бы тупо. Мы же, типа, ненавидим друг друга? И поэтому нам не плевать? В смысле… — Мы? — Бакамацу наклонила голову с невинным выражением лица, хотя невинности в ней не было ни капли. — Ты наконец-то признала это. Не волнуйся, нет ничего плохого в ревности. — Я не ревную! — Ирума сжала зубы и отвернулась. — Но да, я признаю, что ты мне небезразлична. Видимо, я не могу эволюционировать, если не ненавижу какую-то блондинку. — Кто другая? Ирума вздрогнула. Она не задумывалась, что Бакамацу могла просто притворяться, чтобы завести этот разговор. Она не должна была знать о Джунко, но её интересовало прошлое Ирумы. — Кое-кто из прошлого. — Ясно. Ирума продолжала смотреть в другую сторону, на входную дверь, выжидая следующий ход Бакамацу. Начальницу ведь никогда ответ «нет» не устраивал. Она ждала какой-то очередной подкат, но Бакамацу потянулась к ящику тумбы и достала тёмно-коричневый блокнот. Ирума тихо наблюдала, как она перелистывает страницы, пока любопытство не пересилило. — Что это? — Подарок, — сказала она, поднимая голову с хитрой улыбкой, — из прошлого. «Реальность — это то, что не исчезает, когда перестаёшь в неё верить», сообщала обложка. Ладно. Может, Ирума немного заинтересовалась. Несмотря на это, она тут же фыркнула: — Думаешь разговорить меня этим? Блокнотом из магазина «Всё за сто йен»? — А этого мало? Ирума прищурилась и резко выкинула руку, пытаясь отобрать блокнот. Бакамацу явно ждала этого, потому что молниеносно спрятала его за спиной. Рука Ирумы приземлилась на плечо Бакамацу, и она сжала её со своей раздражающей улыбкой. — Думаю, это «да». — Тебе в рифму или как? — огрызнулась Ирума. — Ну, я почти ничего о тебе не знаю. И это при всех наших недавних признаниях и, ну, — она повела головой, — сексе и так далее. — Вау, ты смогла это сказать, — Бакамацу хмыкнула. Её глаза на миг потеплели, но затем вернулась привычная серьёзность. — У меня мало чего происходит. Я не главная героиня школьной драмы, как ты, и не человек с тёмными секретами, как твоя подружка-убийца. Я просто человек. Невероятно одарённый, — она избежала слова «талант», — прекрасный человек с множеством навыков. Вот и всё. А это, — она похлопала по блокноту, — единственная моя история. Так вот, давай заключим сделку. Я обменяю мой секрет на твой. Ирума задумалась на секунду. Бакамацу знала, как подкупить её. Она хотела узнать больше о начальнице и уже была близка к тому, чтобы расколоться. Бакамацу и без этого умудрилась влезть в её историю, пытаясь помочь с Харукавой и поисками Будды. Ирума секретничала только ради её безопасности. Да и, может, Бакамацу всё-таки чей-то секретный агент? Который творит злое зло? Как повторяла Киригири, некоторые искали не только Джунко, но и Ируму. Несмотря на отсутствие официального таланта, Ирума понимала, что перестала быть бесполезной пешкой в тот день, когда вбежала в здание главного корпуса три года назад. А вот вторая причина… — Что если, — она запнулась, ведь Бакамацу сказала не волноваться, но она волновалась, — что-то с тобой случится. Не из-за моего рассказа, это просто слова, но, — Ирума села на кровати, опуская взгляд на руки Бакамацу, — если я впутаю тебя в это. Рядом с нами ходят люди, способные убить до того, как твоё тело осознает, что оно мертво. И даже если ты не против, против я. — Да, — кивнула Бакамацу, — мы это обсуждали. Я тебе небезразлична. — Рада, что ты понимаешь, — Ирума прищурилась. Несмотря на эти слова, не похоже было, что начальница с ней соглашалась. — А ещё мы сошлись на том, что ты, при всех моих загонах, небезразлична мне. — Спорно, но допустим. — Значит, — Бакамацу ухмыльнулась, — и я не хочу, чтобы ты подвергала себя опасности. Так что ты либо прекращаешь копаться в своём прошлом, либо я помогаю тебе не умереть, иначе… Она моргнула и замолчала. — Иначе? Бакамацу выдохнула и тоже села на кровати. — Иначе, видимо, моя жизнь снова станет никакой. Не знаю, — она прикрыла глаза. — Часть меня думает, что я слишком верю в тебя. А часть — что недостаточно. Ирума сжала кулаки. Она закусила губу, отказываясь смотреть в глаза Бакамацу, даже если они закрыты. — Я редко оправдываю чужие ожидания. — Это единственное твоё положительное качество. Ирума нервно рассмеялась, но Бакамацу улыбалась, и когда она открыла глаза, Ирума поверила, что это было искренне. — Патовая ситуация, — Ирума скрестила ноги и выпрямилась. — Думаю, я могу рассказать. Хотя бы и ради того, чтобы отпугнуть тебя. Только знаешь, что меня беспокоит? — Помимо очевидных опасностей в лице кучи людей, охотящихся за тобой? — Ну, не такая уж я и важная, — Ирума поморщилась. — Просто я не знаю, насколько ты откровенна со мной. Даже сейчас. Не могу сказать, это какие-то чувства, — с натяжкой, но ладно, — ради твоей выгоды или из интереса. — Это одно и то же, — серьёзно ответила Бакамацу. — Бесполезные люди мне не интересны. — Не уверена, что мне от этого легче. — Я тоже не знаю, — Бакамацу пожала плечами. — Я говорила тебе. Всё меняется так быстро, и мне это нравится, потому что я не могу понять, что есть что. Всю свою жизнь я слишком много думаю и анализирую, но способность предугадывать дальнейшие события вдруг перестала работать. Так что я не могу ответить тебе. Это моя честность, новенькая. — У-у, — Ирума мрачно рассмеялась, — ненавижу аналитиков. — Почему? — Узнаешь, — Ирума покосилась на Бакамацу, затем наклонилась и быстро поцеловала её. — Ты редко проявляешь инициативу в подобных вещах. — Хех. Я подумала, будет другое ощущение, если ты лжёшь. — Поэтично, если это не какая-то отсылка, — хмыкнула Бакамацу, открывая блокнот на первой странице. Он пестрил надписями, но босс смотрела на Ируму. — Ну, я начну первой, иначе ты не всё мне расскажешь. — Ага. — Тогда начну с начала, — она подняла голову и прищурила глаза. — Моя единственная история — это то, как я познакомилась с тремя важными для меня людьми.***
Мы познакомились около трёх лет назад в начале осени на сайте ProjectFiction.com. Широгане Цумуги — знаменитый косплеер, Сайхара Шуичи — недоверчивый домосед, Оума Кокичи — хитрый говнюк. И я. На тот момент студентка без единого хобби и какого-то смысла в жизни. Сейчас даже в худшие моменты не бывает так уныло, как после пар в те годы, когда я не знала, чем себя занять. В результате попробовала много… нестандартных занятий, подчас опасных для здоровья. Кто-то назовёт это яркой и насыщенной жизнью, но для меня эти порывы были пятнами на засвеченной фотоплёнке. Сайт, изначально созданный Широгане для публикации мелких рассказов, быстро обзавёлся форумом. Он-то и стал главной достопримечательностью. Все мы по-разному нашли его, это не так уж и важно, но мы были единственными, кто остался. Люди приходили и уходили, но только не мы, часами проводя во флуде, форумных играх вроде «напиши рассказ по одному предложению» и «прокомментируй чужую аватарку». Что-то между нами работало. «Химия», как говорила Широгане. Идиотские шутки Оумы, занудство и дотошность Сайхары, неуёмная фантазия Широгане и, хех. Даже не знаю, что я привносила в эту компанию. Сглаживала углы и провоцировала новые конфликты, наверное. Дополняла каждого из них, как могла. Разумеется, обсуждать нашу личную жизнь было скучно всем четверым, а форумными играми сыт не будешь. Вскоре Широгане стала подначивать нас в сторону своего любимого хобби — ролевых игр. Началось всё безобидно. Однажды всеми любимая флудилка была беспощадно перемещена в архив, а на её месте появилась «Таверна». Подробно описанное пристанище всех приключенцев из стереотипного фэнтезийного романа. Мы с Оумой шутили и продолжали флудить, но тут появился Сайхара. Он описал, как некая фигура в тёмном плаще заходит в таверну и просит выпить. Мы наблюдали. У них с Широгане завязался разговор. Сайхара расспрашивал, не видели ли здесь невысокого разбойника из местной гильдии воров. Оума не выдержал и сел писать именно такого разбойника, который, не зная печали, заходит в таверну и видит старого знакомого, который пришёл по его душу. После непродолжительного диалога завязалась потасовка, в которую, волей Широгане, втянулись и окружающие пьянчуги. Я не спешила вмешиваться. Мне это казалось баловством, которое им вскоре наскучит, а я смогу с торжествующим видом заявить, что предвидела обречённость этой затеи. Но — и я могу это признать — я ошиблась. Когда они начали драться, Широгане тут же взяла на себя судейскую роль, иначе Оума мог начать описывать что угодно. Она, будто заранее приготовившись, набросала характеристики персонажей, ввела бросок кубика для большей интриги и позволила им описывать свои действия. После каждой атаки бросался кубик, чтобы выяснить, насколько она была успешна. Надо ли говорить, что в квартете безумно азартных людей это было искрой близ пороховой бочки. Я позволила им довести битву до кульминации, и когда Оума (конечно, победил Оума) готовился нанести смертельный удар, появилась в таверне своим персонажем. Логичнее всего было ввести рыцаря, местного блюстителя правопорядка, которая собиралась посадить обоих. Они попытались сбежать. Я пустилась в погоню. Это затянулось на пару вечеров, и когда мы закончили, обсуждения и не думали утихать. Оума расписывал закадровые политические интриги с участием своего героя, Сайхара выдумывал способы поймать Оуму, а я на ходу изобретала местное законодательство. Это была наша первая, но далеко не последняя игра. Когда текстовые ролевые немного приелись и стали отнимать слишком уж много времени — каждый стремился написать пост длиннее предыдущего, — Широгане познакомила нас с D&D. Это система для настольных ролевых игр. То же самое, но действия описываются словесно, а система бросков расписана в нескольких книгах вроде той, что пишет Анжи для Team DANGAN. Словно предвосхищая нежелание Сайхары переползать в реальный мир, Широгане предложила начать с онлайн-версии. Мы заходили в голосовой чат, бросали кубики через специального бота и с головой ушли в это. Думаю, в те пару месяцев не только у меня начались проблемы с учёбой. Мне легко давались любые предметы, но для этого нужно было хоть иногда открывать учебник. Широгане хотела, чтобы это место стало отдушиной. Маленьким воображаемым миром, в котором происходит всё, чего пожелает наша фантазия. Мы перепробовали многое: Shadowrun, GURPS, D&D (третью и пятую редакции; от четвёртой все дружно плевались), VtM. И много других систем, в каждой из которых находили свои прелести. «Подземелья и Драконы» покорили Сайхару обилием цифр и бросков, а вот мы с Оумой хотели чего-то динамичнее. Последний развлекался постоянными попытками угробить партию и обязательно брал мировоззрение, противоположное нашим. Мы с Сайхарой добрые или нейтральные? Оума будет хитрющим ассасином. Решаем поиграть за тёмную сторону? Оума возьмёт паладина. Сайхара вечно дулся на него за это, но меня забавляли проделки этого чудика. Кто-то же в партии должен отвечать за влипание в идиотские ситуации. В «Мире Тьмы» засели надолго. Демоны, вампиры и прочая нечисть в современном мире — это само по себе интересно. Но куда больше нас привлекал стиль игры. Если предыдущие системы ориентировались на партию и совместные атаки на орков и чудищ, то «Мир Тьмы» — антипартийная игра. Здесь поощряется строить козни друг другу, тыкать ножи в спину, лгать и делать больно всем, кроме себя. И в этом мы были мастерами. Ну, я могу часами пересказывать, как Оума попал оленю в глаз с расстояния в два километра или состязание бардов, превратившееся в конкурс каламбуров. Главное событие случилось под Рождество. Широгане предложила отметить очередную годовщину совместной встречей, и к тому моменту мы настолько притёрлись к друг другу и нашим голосам, что даже Сайхара недолго сопротивлялся. Место выбрала наш Мастер. Условий было два: обмен подарками (мне досталась Широгане) и отсутствие опознавательных знаков. Никто не знал, как выглядят остальные, и это было частью игры. Вечером, в канун Рождества, я приехала в бар «Зона 52» и сразу отметила не самое оригинальное название. Я ожидала футуристическое убранство, но это был вполне обычный бар. С необычными ценами. Уютный, дорогой, с нарядными ёлками и не менее нарядными официантками. Девушек почему-то было больше. Забронированный нами столик пустовал, и я решила посидеть за барной стойкой, понаблюдать. Смутно я подозревала, что остальные поступят так же. Я заказала лёгкий коктейль и принялась украдкой смотреть по сторонам. Мой взгляд тут же упал на группу, играющую лёгкий джаз, и красивую девушку за фортепиано. Она была в строгом мужском костюме, который на ней, почему-то, смотрелся особенно женственно. Улыбалась мне одними глазами, изумрудными, а вскоре и её губы сложились в лёгкую улыбку. Я улыбалась в ответ, едва не забыв, зачем вообще пришла в это место. Нет, правда, это важно для истории. — Они часто у нас играют, — заметила девушка за барной стойкой. Я едва расслышала её, отвлечённая музыкой, яркими огнями и пианисткой. Я отрешённо кивнула. Мой первый инстинкт — подойти к ней. Второй — задуматься, как следующий год Оума будет подкалывать меня. «Акамацу-тян! — скажет он. — Мы впервые выбрались в реал, а ты решила бросить партию и охмурить какую-то пианистку! И это я ещё не партийный игрок, да?». Сайхара понимающе улыбнётся, а Широгане просто запомнит. И в ролевых начнут появляться пианистки, барды. Как бы невзначай. Я насупилась и уткнулась в свой коктейль. Мне показалось, что где-то в толпе звякнул голос Оумы. Я обернулась, но никого похожего не увидела. Я представляла его худощавым, изворотливым подростком, который выглядит лет на десять младше своего возраста. А Сайхара, наверное, эдакий «тыжпрограммист» по внешнему виду. В затасканном свитере и джинсах, ну или клетчатой рубашке — праздник же! Крупный и подслеповатый, в погнутых очках, которые ему лень заменить. Широгане? У меня не было ни малейшей идеи. Почему-то она виделась мне красивой, высокой, строгой, но с хитрым взглядом и необычными чертами лица. Я бросила ещё один взгляд на загадочную пианистку и принялась угадывать в ней Широгане. Она смотрела на меня так приглашающе, будто уже узнала. Я почти решилась подойти. Уже когда я повернулась в её сторону, мою ладонь накрыла чужая, бледная и невзрачная. Я оглянулась на девушку-бармена. — Вы кого-то ищете? — вежливо спросила она. Я кивнула, замечая краем глаза, как группа заканчивает играть и отправляется на перерыв. Их окружает маленькая толпа, и я теряю пианистку и её взгляд. — Угу, — ответила я и вздохнула. — Мы договорились встретиться с друзьями, но я не знаю, как они выглядят. У вас тут не пробегало какое-нибудь ходячее бедствие? И следом за ним нервный парень, который трясёт его за плечо и повторяет: «Ну хватит, Оума-кун!» Я так вжилась в роль, изображая голос Сайхары, что бармен тихо засмеялась. У неё был знакомый смех. Я несколько раз моргнула. — Колоритные друзья, — заметила она, рассматривая меня с внимательностью, какую не ждёшь от незнакомого человека. У меня пересохло в горле, и я залпом осушила бокал. В этот момент и поняла. У неё были тёмно-синие волосы и ослепляюще-голубые глаза. Я бы предположила, что она носит линзы, но глаза прятались за стёклами аккуратных тонких очков. Она стояла передо мной в белой рубашке и чёрных брюках, как и весь персонал в «Зоне 52». — Широгане-сан! — Пианистка была тут же забыта. Я не смогла сдержать улыбки, глядя воочию на легендарного Мастера. — Вы давно меня узнали, да? «Вы» получилось неожиданно для меня самой. На форуме мы фамильярничали, но Широгане всегда звала меня официально — Акамацу-сан. Я как-то спросила её об этом. Она сказала, что с мальчиками проще, но со мной ей хочется возвести между нами дополнительную стену. Стену вежливости. Потому что она боится со мной сблизиться. Тогда я не придала этому особого значения, но почему-то привыкла к ответному «Широгане-сан». В общем, мы были странной группой. — Вас легко узнать, Ред. У вас даже в реальности особая, очень сильная аура. А ещё, — она наклонилась чуть ближе, будто сообщая секрет, — у вас очень красивые волосы, Акамацу-сан. Кто-то на моём месте покраснел бы. А будь на месте Широгане та пианистка, я бы уже строила планы на ночь. И улыбалась в ответ — чуть хитро, приглашающе. Но это была Широгане, и я уважала её желание остаться обычными друзьями. Да, и такое бывает. Поэтому я улыбнулась, не хитро, вежливо, и приняла комплимент. Та пианистка приковывала к себе мой взгляд, но с Широгане он будто соскальзывал. Я представляла её необычной, черты лица уж точно, но они именно «обычные». Можно описать голубые волосы, глаза, но остальное настолько среднестатистическое, что слов не подобрать. Забавно. — Вы похожи на тень, — я ответила тем же полушёпотом, как будто кто-то мог нас услышать, когда вокруг все пили и веселились, — вас легко не заметить. Но при этом вы видите всё. Как настоящий Мастер. Она не выглядела обиженной, даже вздохнула с облегчением и скромно улыбнулась за стёклами очков. И это тоже возведённая ею стена. — Мне часто говорят что-то такое, — в её словах я слышала смущение, — что я совсем обычная, поэтому меня легко не заметить. Однажды я гуляла с подругой в парке развлечений, она меня там потеряла, хотя мы шли почти вплотную. Я бы сказала, — она смеётся, — что у меня талант. Мне оставалось только добавить: — Один из. И это не единственное, что я хотела ей сказать, но нас вдруг прервали. Настолько нагло, что я сначала почувствовала Оуму затылком, потом услышала. — Я всё знал, я же говорил! Сайхара-тян, вот почему ты не можешь так открыто проявлять свою любовь ко мне? — Какую ещё любовь… Я повернулась на звук их голосов, хотя это не нужно, ведь Оума плюхнулся на соседний стул. Он именно такой, как я и представляла, только низкий. Похож на мелкого назойливого гремлина. И фиолетовые волосы во все стороны торчали. Мы не договаривались одеваться нарядно, но это подразумевалось. Наверное, поэтому Оума нашёл свой самый балахонный свитер и серые штаны, в которых только трупы выносить среди ночи. Или полоть картошку в огороде. Но под всем этим я видела уголок белой рубашки, будто Оума мог в любой момент пойти переодеться и стать красавчиком. — Что ты знал? — спросила Широгане, поставив перед ним бокал и глядя вопросительно, как Мастер, когда ждёт хода игрока. — Я знал, что вы двое начнёте распускать руки и забудете про нас! И вот не надо делать вид, что этого не было, — он высунул язык, когда я уже приготовилась возразить, — мы все видели вашу приватную ветку на форуме. Мерзость! — Я её не видел… — отозвался Сайхара из-за его спины. Я закатила глаза. У нас есть приватный раздел на форуме, где мы иногда переходим границы дозволенного. Но ведь это ролевая. И я бы не стала распускать руки с Широгане. Это как психотерапевту спать со своими клиентами. Да и не хочет она. Ну, не всегда стоит уважать чужие желания, но если это твой друг… В общем, я об этом думаю. Только пытаться объяснить это Оуме — как разговаривать со своей кошкой. Вроде и поговорили, но каждый о своём. И пока этот мелкий объяснял Широгане, что и в каких пропорциях ему смешать, я смотрела на Сайхару. Тот вжал голову по самые уши и не решался сесть, а ещё прятался за своей серой кепкой. Я видела только один его глаз, который смотрел куда угодно, лишь бы не на людей. В забитом под Рождество баре — нелёгкая задача. Он выглядел почти как Широгане. Такой же неприметный, серый, но ещё и вялый. И Широгане можно потерять в толпе случайно, Сайхара же приложит все усилия. — Что встал? Садись, — распоряжался Оума. — Сажусь-сажусь, — бубнил Сайхара, занимая стул слева от меня. — Вы приготовили подарки? — оживился Оума, размахивая ногами и пиная стойку, потягивая свой коктейль через трубочку с громкими звуками. Типичный Оума. — Никто не против, если я начну? Широгане довольно оглядела нас, как учитель сделавших домашнее задание. Затем её взгляд замер на мне. И вдруг я видела не Широгане, которая теряется в парке развлечений. Я видела Мастера. Взгляд Мастера. И поняла, что так она смотрела на нас, когда мы заходили в расставленную посреди сюжета ловушку. — Что ты мне приготовила? — спросила я с опаской и попыталась увидеть свёрток в её руках или за стойкой. А Широгане стояла гордо, скрестив руки перед собой. И, кажется, сжимая что-то в кулаке. — Сначала я расскажу, почему я выбрала именно такой подарок, — объявила она, на что Оума демонстративно зевнул. Хотя и он слушал внимательно. — Акамацу-сан, я всегда представляла, что у вас красивые длинные волосы и подумала, что хочу подарить памятную заколку. Я медленно кивнула и по инерции убрала с лица прядь алых волос. Неудивительно, что Широгане отгадала. Мы все в реале оказались примерно теми, кем были там, на форуме. Но Широгане явно не закончила, поэтому я наклонила голову. — И? — И у нас часто играет эта группа, — она показала на маленькую сцену в углу и на фортепиано. — Я знала, что вам понравится их пианистка. Поэтому! Другую руку она выставила прямо перед собой, разжала кулак. А в нём — заколка, несколько заколок, и все они — как ноты. Моя челюсть от удивления не могла встать обратно. — Ты хочешь сказать, что продумала, на кого западёт Акамацу-тян, и решила подарить что-то, что будет напоминать об этом человеке? — проговорил Оума. Широгане кивнула. Сайхара медленно и с уважением свистнул, вытаращил глаза за своей кепкой и почему-то покраснел. Я собрала волосы заколками и просто молчала. Затем: — Спасибо, Широгане-сан. И думала, что Оума ошибается. И что заколки будут мне напоминать совсем не пианистку. И что стена, которую возводит Широгане, тогда дала такую трещину, как будто её строили, чтобы сломать. — У меня всё, — Широгане раскачивалась на носках и с любопытством смотрела на остальных. — Кто следующий? Я достала из сумочки блокнот и положила его перед собой с тяжёлым звуком, который заткнул Оуму. — Я тоже продумала ваш подарок, Широгане-сан, — сказала я, упрямо надувая щёки. — Это особый блокнот для Мастера. Мне кажется, у вас в голове множество идей, чувств, и я хочу, чтобы вы их записывали. И не держали ничего в себе. Я пододвинула ей блокнот. Она смотрела на него несколько секунд, разглядывая кожу, надпись. Сайхара в этот раз не свистнул, он даже моргать забывал. А Оума только хмыкал. — Спасибо, Акамацу-сан! — восхитилась Широгане, пролистывая блокнот и задерживая взгляд на оставленной мной фразе. Оума приподнялся — он явно понимал, что там какое-то послание — но Широгане закрыла блокнот в последний момент. И улыбнулась ему всё так же хитро и по-мастерски. — У меня и правда слишком много идей, чтобы держать их в голове. Оума и Сайхара тоже обменялись подарками. Первому достался набор детских игрушек — пистолет, э-э, наручники, солдатики. Удивительно, но Сайхара будто угадал, потому что таким довольным мы Оуму не видели даже в моменты его величайших триумфов. Он же преподнёс Сайхаре металлические кубы. И в воздухе повис немой вопрос, которым задавались все с момента предложения встретиться. Будем ли мы теперь играть в реале? — Я не могу ничего обещать, — Широгане сверкнула задумчивой улыбкой, — но у меня есть пара идей, где мы сможем играть. Если у вас есть свободный вечер. Суббота, например. — Ой-й, даже не знаю, — Оума принялся разглядывать свои ногти. — Нет, можно подвинуть моё расписание, конечно… Его мало кто слушал. Слова Оумы проще всего трактовать наоборот. Если бы он не мог, то согласился бы первым. — Если это устроит остальных, — кивнул Сайхара. Он всегда следовал общим решениям. Я пожала плечами. — Суббота так суббота. — Замечательно! — Широгане хлопнула в ладоши и потянулась к шампанскому за барной стойкой. Зная местные цены, мы синхронно вздрогнули. — Да не волнуйтесь, я угощаю. Нужно отметить наши грядущие партии, верно? Я не ожидала, что Сайхара из всех людей окажется самым устойчивым к алкоголю. Несмотря на исчезающие бокалы, он без единого красного пятна на лице спокойно обозревал окружение. Я то и дело косилась на пианистку — группа продолжила играть после перерыва. Разумеется, это не укрылось от Оумы. — Акамацу-тян, — он любил игнорировать моё прозвище, — а спорим, ты с ней замутить не сможешь? Я приподняла бровь. Он будто думал, что моё искусство завалить любого нпс в игре взялось из воздуха. — На что? — На тупую футболку, — хихикнул он. — Проигравший неделю ходит на учёбу в какой-нибудь розовой футболке с единорогами. Эй, Широгане-тян, разбей! — Погоди, — я отставила бокал. — Зная тебя, ты либо не учишься, либо намеренно пропустишь пары. — На учёбу, на работу, да хоть в магазин, — он поднял руки. — Я уважаю честность спора, Акамацу-тян! Ужас, какого ты обо мне мнения! Мы пожали руки, и Широгане стала торжественным свидетелем спора. Только Сайхара огромными глазами смотрел то на меня, то на пианистку. — Акамацу-сан, я бы не стал этого делать, — он сглотнул. Будь я чуть менее пьяной, то заметила бы тон, которым он не раз уберёг наши жопы на ролевых. Но я была чуть более пьяной. — Смотри и учись, Сайхара-кун, — я показала ему язык и быстро поцеловала в щёку. Это заткнуло его на остаток вечера. Ну, а я направилась в сторону играющей группы. Засветиться перед пианисткой было легко — ну, уж мне-то. Она и до этого ловила мой взгляд, а теперь, когда я подошла ближе всех с двумя бокалами и приглашающей улыбкой, у нас завязался немой диалог. Так я думала. Этот легендарный случай Оума называет не иначе как «случай с пианино». Когда они закончили играть, большая часть группы отошла отключить инструменты, а я уловила момент и подошла к пианистке. — Ваша музыка будоражит, — я улыбалась, протягивая ей бокал. — Акамацу Каэде. Как насчёт переброситься парой слов? Она растерянно огляделась и приняла бокал из моих рук, смущённо улыбаясь. Я-то думала, что произвела впечатление — как и всегда, впрочем… — Прошу прощения, — начала она, — у меня… На моё плечо, как в комедийных фильмах, легла тяжёлая рука. Я нахмурилась и глянула вполоборота на подошедшего. Им оказался вокалист группы, высокий атлетичный парень с мелкой щетиной. — Она занята, — пробасил он, на что я хмыкнула и протянула ему свой бокал. Он моргнул пару раз и взял его, буркнув «спасибо». Я чувствовала на себе взгляды всей троицы, особенно Оумы. Если бы я сдала назад, до конца моих дней он припоминал бы это, мол, на словах я дамская угодница, а на деле. И ещё алкоголь. Думаю, немалая часть этого была алкоголем. Короче, пока вокалист пялился на бокал, я повернулась и засосала его девушку. Пианистка, к моей чести, на поцелуй ответила. Вокалист тоже. После недолгого ступора он прервал нас, развернув меня к себе и схватив за ворот рубашки. — Ты чё?! — по объёму словарного запаса я поняла, что глубоко лиричные песни писал не он. — Охерела? Он уже занёс кулак, не думая, что перед ним девушка. Хотя я считаю идиотизмом половое разделение в драках. И я не особо сопротивлялась — ну, заслужила, пала ради благого дела. К сожалению или к счастью, за его спиной в мгновение ока возникла Широгане. — Прошу прощения, — громко и настойчиво сказала она, вклиниваясь между нами. — Позвольте мне выставить её за дверь. Давайте решим этот вопрос цивильно. Она грозно глядела на меня из-за стёкол очков. Я понимала, конечно, что Широгане не злилась — это игра. В ролевых она и кричать на меня могла, это нормально. Я, дабы не портить её репутацию, состроила виноватое лицо и согнулась в глубоком поклоне. — Прошу прощения, я слишком много выпила. — У-угу, — кивнул вокалист, не спуская с меня глаз. — И вы простите, — я развернулась к пианистке, которая с удивительным спокойствием наблюдала за сценой. — Мне правда понравилась ваша музыка. Я уже тогда работала в Team DANGAN. Уже тогда у меня были визитки. И, раскланявшись в извинениях, я сунула пианистке одну из них. Она, улыбаясь одними глазами, быстро спрятала её за спиной. Широгане действительно выставила меня за дверь, хотя в последний момент я обернулась на пианистку и одними губами прошептала «позвони мне!». Мы захохотали в голос, едва очутились снаружи. Тут и Оума с Сайхарой подбежали, и мы четверо отошли от курящих посетителей и нашли скамейку неподалёку. — Я пытался вас предупредить, Акамацу-сан, — Сайхара виновато чесал затылок. — Я видел, как они с этим мужчиной в перерывах, ну… — Сосутся! — закончил Оума и с прищуром посмотрел на меня. — Кстати, Акамацу-тян, засосать чувиху — это не замутить с ней. — Чего? — я приподняла бровь с нарочито оскорблённым видом. — Ну, как скажешь, Оума-кун. Но ты ведь не поставил ограничение по времени. Он поморщился, будто искал лазейку, но Широгане улыбнулась: — Совершенно верно. — Так что у меня есть все шансы, — я продемонстрировала Оуме визитку с наглой улыбкой. — У-у, стерва, — хмыкнул он, складывая руки за головой. — Надеюсь, твой следующий персонаж будет пианисткой, Акамацу-тян. — Ни за что, — я поёжилась. — У меня вообще аллергия на музыкантов, просто эта слишком хорошенькая. Мы начали обсуждать грядущие игры и наперебой пересказывать Широгане своих персонажей. Она вскоре вернулась в бар, чтобы закончить смену, а мы тихо играли в карты за дальним столом. Так и разошлись под утро. Вскоре Широгане нашла подходящее место, и теперь мы видимся каждую субботу, меняя персонажей, переживая их триуфмы и поражения. А с пианисткой я всё-таки замутила.***
Каэде закончила рассказывать историю с пересохшим горлом. Даже во время ролевых она никогда не говорила так долго. Даже на работе. У них с Широгане и остальными был один термин — «спотлайт». Это означало захватить внимание всех остальных, как единственный актёр на сцене под светом софитов. Во время игры, если Каэде «брала спотлайт», это означало, что она продолжительно описывала действия своего персонажа. Была главным героем в сцене. Тогда остальные игроки, даже Оума, уважали спотлайт и молчали, слушая Каэде. И забавная вещь — Каэде ненавидела спотлайт. Она всегда анализировала окружение, в том числе во время игры, и не только предугадывала последствия действий их группы, но и думала «над столом». Замечала как изменения в речи персонажей, так и игроков. Оума, например, порой перебарщивал, и нужно было напомнить об этом — ему, а не персонажу. Не разрушив при этом сцену. Искусство играть — тонкое и сложное, но Каэде в совершенстве освоила его. И именно это ей мешало. Хотя это неотъемлимая часть игры, всегда быть в центре внимания — дурной тон, ведь все персонажи одинаково важны. Это плохая привычка Оумы, которую даже он пытался компенсировать, вовлекая остальных в свои хитрые схемы. Получалось, что он часто был в спотлайте, но почти никогда в одиночку, и остальные легко могли этот спотлайт отобрать. Каэде в этом плане слишком хорошо видела себя со стороны. Она считала каждую секунду, когда была в центре сцены, порой недоговаривая, что чувствует её персонаж, чтобы ускорить игру. Никто её об этом не просил, но Каэде не могла играть по-другому. Дело не в вежливости. Каэде — грубая, высокомерная, и умение видеть себя со стороны это подтверждало. Дело в том, чтобы быть лучшим игроком. Не только в смысле интеллекта и харизмы, деталей и актёрского мастерства, но и в игре над столом. И она знала, что играет лучше всех. Как и знала, что это мешало ей наслаждаться игрой. И вот эта мысль засела в её голове, пока она рассказывала Ируме о первой встрече с ребятами. Та не перебивала, хотя Каэде видела, что ей есть, что сказать. Нет, она молчала, и раздражение Каэде прогрессировало. Она хотела завершить историю поскорее, но стоило начать пропускать детали, как Ирума задавала вопросы. Она хотела копнуть глубже, и это шло против привычек Каэде. Получилось, что она рассказала вообще всё, потому что Каэде давно знала, как работает Ирума. Честность разговорит её, и по множеству причин Каэде отчаянно хотелось узнать о прошлом её подчинённой. Или это было её «официальной» причиной. Опять же, она достаточно хорошо себя знала, чтобы понимать, что не только это помогло ей разговориться. Это был первый раз за долгое время, когда Каэде выложила другому человеку всё, что было в её голове. Обнажённая честность. Никакой лжи, обманок и уловок. Конечно, не такая уж и важная история. Ей нечего было скрывать, ничего такого, что потом можно использовать против Ирумы. И всё же. Информация — не то, с чем Каэде легко расставалась. Особенность, которая роднила её с Оумой. И пока Каэде отходила налить воды, она поняла, что наслаждалась этим. Эдаким спотлайтом. Нет, конечно, её не назовёшь закрытым интровертом. Она умела наслаждаться вниманием в свой адрес, но мимолётно. Она приходила, говорила что-то умное и язвительное, улыбалась с высокомерием королевы и шла своей дорогой, не снимая невидимых мантии и короны. Она брала инициативу в свои руки, начиная и заканчивая разговоры на своих условиях. А это — новый опыт. Вечно играя из теней, чтобы скрыть свои настоящие эмоции, Каэде теперь жмурилась от ярких солнечных лучей. Её губы дрогнули в слабой улыбке. Забавная мысль, конечно, но в словаре напротив фразы «слишком много думать» должна быть её фотография. И это всегда было слабым местом Каэде. Она села на кровать возле Ирумы, которая внимательно её изучала. И не переставала это делать, пока Каэде говорила. Этим она тоже наслаждалась, хотя привычки требовали скрыть данный факт. — Это вся история, — сказала Каэде мягче, чем хотела, — нет смысла на меня таращиться. Ирума моргнула с широко открытыми глазами и нахмурилась. — Извини, просто ты выглядишь странно. Уф. Она не знала, что бесило больше: чудная проницательность Ирумы или её неумение сделать из этого выводы. — Говори конкретнее, — Каэде пожала плечами. Она и так слишком много информации дала новенькой, ещё разбалует. — Ну, надеюсь, тебе понравился эпос об Акамацу Каэде. Снято, — она лениво хлопнула в ладоши. — Твоя очередь. — Погоди, — Ирума подвинулась ближе и уселась перед Каэде с улыбкой слишком хитрой по её меркам. — У меня много вопросов. Ну, ты сама наступила в эту ловушку, новенькая. — Хочешь узнать, замутила ли я с Широгане? — Каэде понимающе улыбнулась, подпирая подбородок. — Учти, эта история тебе бесплатно не достанется. Выражение лица Ирумы стоило каждой секунды, что Каэде страдала, развлекая её рассказом. — Нет! И ты сказала, что это как спать с психотерапевтом, — быстро сказала Ирума, — хотя, зная тебя… Да блин, я не об этом, почему ты всегда… Она запнулась, видя взгляд Каэде, и тяжело вздохнула. — Ага. Именно поэтому. — Пошла ты… Ладно. Знаешь, этот Оума звучит, будто он может делать твою жизнь интереснее. Как ты любишь. Почему его тебе недостаточно? — Это не тот человек, — Каэде и сама не раз об этом задумывалась. — У нас слишком разные цели, поэтому его победа не всегда означает моё поражение. Он слишком хаотичный, мы не всегда хорошо сочетаемся. — Понятно, — Ирума широко улыбалась. Она явно запоминала, что Каэде не любила в людях. Хех. Хорошая девочка. — Ну, вы всё равно хорошие друзья. Каэде не стала это комментировать. Она считала ребят из Project Fiction своими близкими друзьями, да, но вряд ли в том смысле, о котором думала Ирума. Она не знала, даже спустя пару лет, стала ли их связь важной для каждого или они вот-вот разбегутся. Никто не клялся остальным в вечной верности, и всерьёз они это не обсуждали. Каэде бы сказала, что они близкие союзники. — Ты говорила, что у тебя много вопросов. Ещё что-то? — Как хоть выглядела эта пианистка? — Ты думаешь, я запоминаю такие вещи? У меня отложилось, что она была симпатичная и с зелёными глазами. Всё. Ирума поморщилась. — Ты ужасный человек. Проехали. Так как у тебя оказалась эта штука, — она кивнула на блокнот на полке, — если ты её подарила? Ах, это. — Когда Широгане закончила его, то вернула. Там заметки по нашим играм, идеи для персонажей и всё такое. И она сказала, что это всё равно, что подарить мне её сердце, — Каэде не сдержала улыбку. Мастерская работа иногда склоняла к поэтичным жестам. Что бы там Ирума ни думала, Каэде и сама не знала, как назвать их отношения с Широгане. Они пару раз обсуждали эту тему, и нельзя сказать, что Каэде не флиртует с каждой встречной девушкой, но в этот раз, честно, между ними ничего не случилось. Если не считать внутриигровой романтики. Тогда, о да, у них была не одна история. Нет, Широгане ей нравилась, но почему-то физически к ней тянуло слабо. Каэде чаще всего спала с двумя типами людей. Во-первых, с девочками, которых она подавляла забавы ради, будь то плохое настроение, связи по работе или, как неделю назад, иная важная цель. Второй тип — те, у кого настолько сильная воля, что Каэде хотелось их покорить, и это было лишь одним из способов. Кируми была из их числа, а Ирума… попадала в обе категории. Широгане не попала ни в одну, поэтому Каэде и не флиртовала с ней всерьёз. Хотя Ируме это знать необязательно. — Можно я у тебя осмотрюсь? Каэде настолько потерялась в своих мыслях, что какое-то время удивлённо смотрела на Ируму. О, её заинтересовала комната. Хм. Забавно, как они поменялись ролями. — Пожалуйста, — она пожала плечами. — Не трогай мой компьютер, а так — развлекайся. Хотя ты вряд ли найдёшь что-то интересное. Я не прячу мангу под кроватью. Ирума фыркнула, мягко улыбаясь, и переместилась в сторону шкафа Каэде. Она разглядывала бесконечные слои белых рубашек и чёрных брюк, любимую одежду Каэде для работы. Она, может, и выглядела лучше в платьях, но в мужских нарядах в ней просыпалась какая-то невыразимая энергия. На Ируме это тоже сработало. — Футболка с Комикета? — Ирума обернулась. — Серьёзно? — Думаешь, я там оказалась по своей воле? Это была школьная поездка. — Что, правда? — Нет. Сайхара коллекционирует фигурки Камен Райдер. — Очень мило с твоей стороны, — хихикнула Ирума, убирая футболку. Каэде наблюдала за ней с ленивой улыбкой, прекрасно зная, какие шкафчики девушке стоит открыть, чтобы её поиски подошли к концу. В её скромной комнате не было и следа характера хозяйки. Просто потому, что Каэде не собиралась ни с кем делиться личными вещами. Телевизор, шкаф, стол с компьютером, кухонная утварь, кровать. Ни постеров, ни дисков, ничего. Единственная значимая вещь — старые листы персонажей, которые она коллекционировала, прожитые жизни и обрывки воспоминаний. Ирума их не найдёт, ведь они прятались в самом укромном ящике стола. Девушка открыла нижний ящик шкафа и вскрикнула, поспешно его закрывая. Каэде хмыкнула, удобнее устраиваясь на кровати с хитрой улыбкой. — Это что такое?! — Ирума повернулась к ней, красная как прозвище Каэде. — Нет, тьфу, не отвечай, ради бога, не отвечай. — Эй, — Каэде виновато (не очень) развела руками. — Я не шутила, когда поспорила с тобой сегодня. Мы многое можем попробовать, новенькая. — Нет, спасибо. Ладно. Я закончила, — она вернулась на кровать, обиженно надув щёки. Её лицо постепенно возвращалось к нейтральным цветам. — Довольна? — О, Каэде точно довольна. Ирума зыркнула на неё и показала язык. — Пустая у тебя комната, — ответила она. Каэде ждала, о чём ей это скажет. «Пустая» — это определение её самой. — У тебя же есть хобби, не? Где все эти, э-э, кубы? Книги правил? Каэде неопределённо повела плечами. Если у неё было время читать, она читала с телефона, так к чему захламлять комнату? Разумеется, истинной причиной было то, что она опять слишком много думала. Каэде не раз представляла, что кто-то окажется в её комнате. Что этот человек найдёт? Ей не хотелось оставлять ни единого клочка информации о себе. И всё же, единственным, что Каэде могла скрывать — то, что скрывать ей нечего. Комната пустая, как и она сама. Ирума ёрзала на кровати, укладываясь возле Каэде и разглядывая потолок. Её взгляд скользнул влево, вниз, она облизнула губы и вздохнула, будто на грани какой-то реплики. Значит, готовилась рассказать свою историю. Каэде пошла заварить чай. Она, слегка проголодавшись, покосилась на холодильник, но есть стряпню Кируми тяжелее после стольких попыток держать с ней дистанцию. Они слишком сблизились, и Каэде не хотела переводить их отношения на новый этап. Страшная тайна, но они не встречались. И не любили друг друга. Они — то, что называли «друзья с привилегиями», только и друзьями они не были. У обоих были странные вкусы относительно других людей и физических взаимодействий. Каэде не собиралась это менять. Когда Кируми начинала строить из себя её девушку с гиперопекой, это отталкивало. Ирума взяла горячую кружку и вернулась на кровать, глядя на поднимающийся пар. — Спасибо. Слегка сдвинутые брови, слишком сильная хватка, напряжённые плечи. Каэде позволила себе улыбнуться шире. Ей нравилось видеть, как Ирума переживала. Не потому, что Каэде нравились её страдания. Просто большинство людей легко сдавались, позволяя загнать себя в какое угодно болото, и видеть человека, который продолжал бороться со всеми, включая себя, было приятно. Даже с учётом высоких стандартов Каэде. — Не пытайся уместить всё в пару предложений, — посоветовала она, отпивая свой чай, садясь напротив. — Мне не нужна краткая версия. У нас достаточно времени. — Да, но, — Ирума виновато улыбнулась, — большая часть истории — глупые выходки меня и моих друзей. Это не очень важно, но для меня это неотъемлимая часть рассказа. — Я только что в деталях описала то же самое. Слушай, — Каэде вздохнула и повернула голову, — я играю в ролевые уже не первый год. Поверь, я знаю, что мелкие разговоры и сцены — часть истории. Ни один конфликт не рождается на пустом месте, — она щёлкнула пальцами. — Так что начни с начала. — Ладно, — Ирума набрала воздух в лёгкие и посмотрела через окно на тёмные улицы Токио. — Думаю, всё началось с моего друга, Рантаро, который вернулся в Академию после года отсутствия, будто главный герой, закончивший тренироваться. То, что Ирума начала историю не с себя, уже говорило о том, насколько она боялась собственного прошлого. Тем не менее, она принялась по крупицам выдавать свою историю. Годами отточённые навыки слушать и представлять вновь пригодились Каэде. Как и с Широгане, описывающей сцену, только Ирума не давала таких ярких деталей, много отвлекалась и не была нейтральной в своих мнениях. Эта история была реальнее ролевых, хотя и они для Каэде были живыми. Ирума, в отличие от неё, не имела недостатка в эмоциях, и описанные ей картины порой были красочнее, чем у Широгане. Она представляла этого её друга, и грустная улыбка Ирумы намекала, что именно он когда-то оставил её. Рантаро по описанию напоминал более спокойного младшего брата Оумы, если бы он существовал. Хитрый и умный, по-своему хаотичный, но с добрыми намерениями. И Оума не был злым, каким пытался казаться, но его действия часто приводили к опасным ситуациям. В этом он походил на Ируму. Каэде видела в её истории то, что могло ускользать от самой Ирумы. Действия, их последствия, как они между собой связаны. Не только очевидная история с исключением её подруги, но и многое другое. Супер Геймер, например, вряд ли сблизилась бы с Эношимой, если бы не совет Ирумы. А она, вероятно, увидела в этих девушках какую-то выгоду для себя. Трудно сказать, что могло случиться, если бы Ирума не погрязла в бесконечных сражениях, но в этой истории она оказалась в самом центре конфликта. Ирума неоднократно повторяла, что Каэде напоминала ей Эношиму, а сама Эношима по описанию напоминала внебрачного ребёнка Каэде и Оумы. Невероятные аналитические навыки вкупе с истинным хаосом, действительно смертельное сочетание. Ирума не была склонна преувеличивать, так что Каэде покрылась мурашками, представляя существование такого человека. Её первая мысль, конечно — «хорошо, что мы решили её искать». В конце всё спуталось, и даже Каэде было тяжело понимать, что происходит и почему. Виртуальная реальность? Напоминало то, как Каэде погружалась в ролевые игры, в мир, который одновременно существует и нет. После истории о баскетбольной команде стало понятно, почему у Ирумы достаточно атлетичное телосложение. Значит, она была спортсменкой с горячей головой, а теперь у неё просто горячая голова. Она сначала делала, а думала когда-нибудь потом. Невероятно, что эта тактика вообще работала, и Каэде поняла, что всё это — благодаря её таланту. Она никогда не верила в чудодейственные способности выпускников Академии, но не собиралась игнорировать факты. Легко представить человека, непревзойдённого в какой-то одной области, и с таким же успехом Каэде не соврала бы, назвав себя Супер Ролевиком. Другое дело — талант Ирумы. Это не навык, это по-настоящему врождённая способность, практически изменяющая реальность. Эношима, вероятно, обладала похожим талантом. А вот что за талант у Ирумы… Каэде не готова была сделать выводы. Голос Ирумы дрожал, когда она дошла до части со студсоветом, и Каэде пришлось ждать, пока она соберётся с духом. Она пыталась игнорировать слёзы на её щеках, которые вопреки всему призывали Каэде сделать что-то. Она прекрасно знала, как успокоить человека, но медлила. Желание прекратить страдания Ирумы, столь непривычное для Каэде, заставило её замереть, сжать зубы и изучить это чувство. Может, это её собственничество. Она хотела получить Ируму полностью, для себя одной, этот вечный факел для собственной темноты. Что это иначе? Хуже всего — знать себя достаточно, чтобы понимать, что ещё это могло быть. Главным роялем в кустах оказался описанный Ирумой парень со всеми талантами одновременно. Камукура Изуру, демон с алыми глазами, тёмными волосами и скучающим выражением лица. Она могла ошибаться, но Каэде тут же поняла, что именно его встретила пару дней назад. Именно он, должно быть, убивал выпускников Академии, запутывая полицию какой-то комбинацией своих талантов. И этого парня она пригласила в сердце своей жизни. О, какая чудесная выдалась неделя. Ирума глухо продолжала рассказывать о смерти Геймера, своём ранении и лечении, подозрениях детектива и о том, как ей отказали везде, кроме Team DANGAN. Теперь Каэде понимала, что никакое это не совпадение. Зная Шингуджи, он решил завербовать выжившую девочку из Академии, чтобы наконец-то изучить её талант. То, как они сочетались с Каэде — очередная загадка, но были факты, которые невозможно игнорировать. Например, Шингуджи и детектив Киригири не лгали: магия Ирумы без других людей не работала. А ещё все, кто оказывался рядом, попадали под раздачу. Один её друг исчез, другую исключили, третью убили. Весь мир разрушался, стоило Ируме чего-то захотеть. И когда она вернулась к поискам Эношимы недавно, опять пострадали люди. Исключая баскетбольную команду в средней школе, что могло быть совпадением (или нет), каждый раз это были особенные люди. Исключая саму Каэде. Почему-то, несмотря на яркие эмоции Ирумы в её присутствии, Каэде неприятности не настигли. Или, может, её встреча с Изуру — это то самое, и вскоре её труп найдут в такой же подворотне. Кто знает? Главное, что Ирума приносила неприятности. Подобно Рантаро, нашедшему рядом с ней приключения, Каэде в этой девушке нашла эмоции. Эмоции, которых не было у неё самой. — В общем, — Ирума потёрла красные глаза и шмыгнула носом, — теперь ты знаешь всё моё дерьмо. И почему я не хочу тебя в это впутывать. Всё ещё не хочу. Она подняла умоляющие, полные слёз глаза на Каэде. Та поморщилась — почему-то этот образ оказался слишком болезненным. Сколько ни умирали её персонажи, сколько шрамов она ни получала, сколько слезливых фильмов ни смотрела — никогда, ни разу ей не было больно. Не физически, а где-то там, внутри. Где нормальные люди испытывают боль. Может, талант Ирумы переворачивал таланты окружающих? Как Геймер проиграла в своей игре, спортсменка — в своей, а Каэде, которая назвала бы своим талантом пустоту, страдала. Физическую боль она могла найти, но сильные эмоции — не её конёк. — Как ты думаешь? — спокойно спросила Каэде. — Впутаюсь ли я? Ирума поняла намёк и снова всхлипнула, поддаваясь новой порции слёз. Она покачала головой, будто отрицание могло помешать Каэде. — Пожалуйста, Акамацу, это единственное, о чём я попрошу, — хрипло сказал она, потянув за рукав Каэде. — Я обещаю, я надеру тебе задницу на работе, не нужно только искать всех этих ассасинов, Изуру и Джунко и их тупых друзей. Единственное, значит? Каэде тут же задумалась, что бы такое она попросила у Ирумы. Ну, она уже умоляла помочь ей, но там было мало конкретики. А точного ответа у неё пока не было. — Это единственное, чего я не сделаю, — ответила Каэде, не позволяя всем этим душевным бурям отразиться на лице, — по ряду причин. И тебе лучше смириться с этим, новенькая. Стоп, она не это должна говорить. Она могла окончательно сломать Ируму, и что тогда у них останется? Если и был хоть раз повод сдать назад и быть мягче, это он. Но вмешался другой голос. Он говорил давить на газ, ведь Ирума стерпит всё до конца. Это один из её талантов. А в итоге Ирума выглядела обиженной, да, но её глаза непокорно светились, и Каэде почувствовала искреннюю радость. — Иди ты, — пробормотала она, утирая слёзы, одаряя Каэде стальным взглядом. — Придётся позаботиться о твоей безопасности. Хотя её мозг рвался спросить «почему», Каэде сказала: — Как? Ты уже дважды не смогла остановить его. Да твою мать, теперь даже она себя бесила. Неудивительно, что люди ненавидели Каэде. Она не знала, что такое ненависть к другому человеку, но в этот момент начинала понимать, что такое ненависть к себе. Губы Ирумы задрожали, и она огромными глазами посмотрела на Каэде. — Ты не знаешь это ощущение, — прошептала она. — Как я могу остановить кого-то вроде него? — А если знаю? Ирума с недоверием нахмурилась. — Чего? — Если я знаю это чувство? Что, если я могу представить встречу с кем-то вроде Изуру? — Каэде приподняла бровь. — Какая разница? Всё это в теории, разумеется. Главный вопрос — остановит ли это чувство тебя? Ирума тут же покачала головой, медленно и упрямо. — Нет, конечно. — Хорошо, — Каэде тепло улыбнулась, позволяя части эмоций просочиться наружу. — Тогда займись делом и перестань волноваться обо мне. — Будто это легко. Она не собиралась рассказывать Ируме о поисках Джунко, организованных Широгане, или о своей встрече с Изуру. Нет уж, когда Ируму ломала одна мысль о том, что могло случиться, когда этот дебил просто взял и умер после разговора с ней, когда девочка-ассасин пропала. Зато Каэде могла быть откровенной в другом. — Насчёт твоего таланта, могу кое-что сказать, но сначала… — Каэде сверкнула глазами. — Воин, маг, вор. Выбери одно. Ирума вопросительно наклонила голову. Это и был простой способ её успокоить. Займи человеку голову, и он забудет, что хотел плакать. — Воин, наверное, а что? Хех. Разумеется. Оума бы с ней повеселился. — Ясно. Ну, если дело касается таланта, ты, Ирума, вор, — улыбка Каэде вернулась к вершинам её высокомерия. — Когда рядом с тобой появляется кто-то с невероятными навыками, способностями, силой воли, когда ты чего-то сильно желаешь, ты лишаешь их чего-то важного. Способности побеждать, например, а иногда и жизни. А иногда того, что делало их пустыми. Ирума сглотнула. — И что, мне теперь изолироваться от общества и ничего не желать? Боже, почему она всегда видела только самый прямой путь. Каэде задумалась на мгновение и, к чёрту, положила руку на голову Ирумы, поглаживая её с более мягкой, чем обычно, улыбкой. — Не, ты же не я, ты не можешь существовать в вакууме. Работай со своим талантом, найди его триггер, найди противодействие. — Может, она расщедрилась на советы, но Каэде была в хорошем настроении. — У тебя не получится отталкивать людей, ты слишком их притягиваешь. Ирума глупо улыбнулась и сжала плечо Каэде. — Это признание? — Забудь, — Каэде потянулась к телефону. Уже за полночь. — Нам пора спать. Завтра тяжёлый день. Ирума поёжилась. — Надо встретиться с Киригири-сан, если мы хотим во всём разобраться. — Завтра мы не работаем, — кивнула Каэде к удивлению Ирумы. — Не волнуйся, я обо всём позаботилась. Иди к этой подруге, а я подёргаю за свои ниточки. Может, и наш ассасин объявится, кто знает. Она потянулась, будто довольная кошка, и мечтательно улыбнулась. Сама Каэде завтра, наверное, увидится с этой Отонаши и попытается раскопать больше про обстоятельства смерти Ханамуры. Что-то странное было в этой девушке, и Каэде подозревала, что она многое недоговаривала. — Хоть иногда на тебя можно положиться, — Ирума тоже взяла телефон. — Хм. Даже у той пианистки есть твой номер, а у меня нет. — Ну, так спроси. Нам завтра придётся держать связь. Она-то телефон Ирумы уже забила. На всякий случай.埼玉: Привет, босс
— Сайтама? — Каэде приподняла бровь. — Слишком умно для тебя. — М-да, — Ирума закатила глаза. — Хоть отсылку поняла, и на том спасибо. А, — она улыбнулась, — мне теперь звать тебя Ред? — Ты не моя подруга, новенькая. — Угу. Ты кое-что большее, идиотка. Каэде выключила свет и откинулась на подушку. Ирума в очередной раз сражалась с собой, пока не проиграла и не легла рядом, положив голову на плечо Каэде. — Ты правда волнуешься обо мне? — тихо спросила она. — А ты как думаешь? — Я не знаю, вот и спрашиваю. Да, мы уже говорили об этом, и ты вроде тоже не знаешь, но мне нужен более внятный ответ, — пробормотала Ирума, не поднимая головы. — Если ты хочешь обмануть меня, если для тебя всё это игра, пожалуйста, не надо. У меня и без этого полно забот. Каэде отлично знала это, и она давно перестала играться с Ирумой. Разве что заигрывать. Конечно, она всё равно оставалась мразью, но… — Что изменится, если вдруг это неправда? Ирума рядом с ней напряглась всем телом. — Не знаю. Это неважно, наверное. Они долго лежали в тишине, и Каэде тихо вздохнула. Как мастер уходить в чересчур длинные логические цепочки, она видела, что мучило Ируму. Может, ничего не случится, если она немного ей откроется. Это поможет им обеим. Забавно, что Каэде почти забыла об их дуэли, готовая помочь Ируме в поисках. Помочь даже не Широгане. И даже не Шингуджи. Ну, о дуэли они завтра поговорят. — Я хочу видеть мир в огне, новенькая, поэтому мне нужно поддерживать пламя. Ирума вопросительно подняла голову, а Каэде, поддавшись вдохновению, взяла телефон и изменила там ник Ирумы. Она показала ей экран, и девушка смущённо улыбнулась. — А что, звучит неплохо, — она слабо рассмеялась, меняя имя и у себя. レッド: Засыпай уже.フレーム: Ага. フレーム: Спокойной ночи, Акамацу.
Каэде улыбнулась.