I have always wanted to smile freely Without having to put a mask over my heart
Каэде проснулась без будильника около семи утра. Её биологические часы шагали настолько ровно, что она каждый день могла вовремя вставать на работу, а будильник был «на всякий случай». И она неизменно забывала про него, когда уже принимала утренний душ, а на тумбочке начинал вибрировать телефон. Ирума спала рядом. Каэде медленно отодвинула одеяло и поднялась на ноги, внимательно наблюдая за изменениями в её лице. В отличие от прошлой ночи, она выглядела более умиротворённой, а то Каэде уже ждала, что её схватят за руку и снова попросят не уходить. Пф. Знала бы она, о чём просит. Утренний душ шёл по расписанию, после него Каэде открыла новости. О Харукаве всё-таки доложились, и теперь у Team DANGAN могут быть проблемы, но Шингуджи всё уладит. Если он сказал заняться собственным расследованием, Каэде понимала, что о другом ей и волноваться не стоит. Это забавное, почти уютное чувство единения. Она умела играть в команде — три года ролевых с тобой это делают, — но по жизни предпочитала быть одиночкой. Да, это звучит, будто ей четырнадцать, но ей правда никто не нужен. Зачем тратить лишние ресурсы, если Каэде и так справляется? И вот, находились вещи, с которыми не справлялась даже она. Вряд ли у неё получилось бы держать всю эту корпорацию под контролем. Она неплохой руководитель, если захочет, но специфический. Таких лучше держать на средних позициях власти. Так что Каэде искренне ценила Шингуджи и его умение быть во всех местах одновременно. С этой точки зрения ценила (даже) Ируму, которая расшибётся в лепёшку, но сделает. У Каэде был её маленький личный квест, и она дорожила возможностью сосредоточиться только на нём. Продолжая тему командной работы, она открыла общий чат с ребятами. Он пустовал в последнее время, и Каэде подозревала, что винить в этом можно было её. После диалога о новом игроке даже Оума перевёл свой автомат с мемами из автоматического огня в ручной режим, а Сайхара и вовсе не появлялся. Сегодня, накануне игры, Широгане должна будет отписаться, но перед этим Каэде напомнит о себе ещё раз. レッド: Привет. Не знаю, насколько ещё актуальна тема с поисками Эношимы, но у меня есть новости. Завтра расскажу. Приходите. Каэде сидела за кухонным столом в одной рубашке — одеваться в такую погоду стоило не спеша и с осознанием последствий. Она полуприкрытыми глазами разглядывала одинокое сообщение и горящий значок онлайна возле аватарки Оумы.デビル набирает сообщение…
デビル: шо в такую срань пишешь люди спят ващет (` ε ´)
レッド: Мы все знаем, что ты рано встаёшь на работу. И не говори, что тебе не интересно.デビル: с чего ты взяла что это работа (ノ_<、)
レッド: Тогда что это?デビル: (ಥ﹏ಥ) групповая психотерапия
Каэде тихо хмыкнула и оглянулась на спящую Ируму. Не хватало разбудить её раньше времени. レッド: Допустим. Видел новости?デビル: абижаеш ╮(￣～￣)╭ デビル: знаешь эту харукаву? (҂` ﾛ ´)︻デ═一 ＼(º □ º l|l)/
レッド: Вроде того. У нас с ней было недолгое, но интенсивное знакомство.デビル: ლ(ಠ_ಠ ლ) Акамацу-сама, когда вы только успеваете??
レッド: В перерывах на работе.デビル: кстати о твоей работе デビル: (￢‿￢) ну чо как
レッド: Уточни параметры заявки. Насколько подробное описание ты хочешь?デビル: насколько подробно хотел бы сайхара-тян? (￣～￣;)
レッド: Ну, мы провели интересную ночь вместе. И я ещё не проверялась, но вроде ту бомбу я не разминировала.デビル: sad trombone (￣; ￣) デビル: это ты от неё про жрунку узнала? (^◕ᴥ◕^)
У Каэде дёрнулась бровь. Теперь конкретно такой вариант имени Эношимы ассоциировался у неё… с собой. Спасибо, новенькая. レッド: Я узнала это из крайне достоверного источника.デビル: у неё между ног (͡° ͜ʖ ͡°) デビル: ладно девачки у меня ноготочки
レッド: Стой. レッド: Ты мне можешь понадобиться. И остальные тоже. Так что будь на связи.デビル: (・Θ・) デビル: бакамацу-тян завтра до игры я уже занят так что поезд ушёл (︶︹︺)
レッド: Как ты меня назвал?デビル: (°▽°)/
Каэде поморщилась. Она не знала, что хуже: слышать это от кого-то кроме Ирумы или конкретно от Оумы. Её мало заботило само прозвище, она додумалась до него ещё в первом классе, но упорство, с которым новенькая им кидалась, забавляло. И теперь Оума затрёт его до дыр. Эх. С чего он вдруг, интересно. Будить Ируму слишком рано смысла не было, как и в вставать в семь, но Каэде предпочитала делать хоть что-то, чем валяться в кровати, когда её тело и мозг уже восстановились. Она ещё немного времени провела в колонке новостей. Убедилась, что новых странных убийств не произошло. Ирума вскользь упомянула, что история с живыми мертвецами могла быть делом рук Изуру, и Каэде ещё раз перепроверила старые заголовки. Действительно, до вчерашнего дня он убивал исключительно прошлых выпускников Академии, подходящих по росту и телосложению. Только Ханамура выбивался из паттерна, и Каэде не могла отделаться от ощущения, что страхи Ирумы напрасны. Это не Изуру. Она видела его буквально несколько минут, но уже могла поклясться, что этот парень после их встречи не стал бы совершать настолько дерзкое и бессмысленное убийство. Он, как и она, наверняка ждал субботы. Либо Каэде переоценивала собственную привлекательность. Если верить её логике, из этого следовало два вывода. Во-первых, поймать этого убийцу куда реальнее, чем иллюзорный супер-пупер талант. Во-вторых, у смерти Супер Шефа могла быть иная цель. На фоне загадочных, тихих смертей других ребят, которые изо всех сил скрывали, убийство Ханамуры слишком выделялось. Полиция так быстро обвинила Харукаву, хотя у неё не было в руках оружия, так легко эта новость попала в прессу. Будто кто-то хотел, чтобы об этом узнали. Будто на полицию надавили. Всё это Каэде написала Шингуджи. Он лучше знает, как такие вещи работают, и если она права, босс придёт к тем же выводам. Что это значило для их компании пока не ясно, но Каэде наслаждалась тем, что воткнутая в землю лопата не только проваливается глубже, но и вот-вот упрётся в золотую руду. Прошло около часа новостного сёрфинга, старых новостей, в том числе об Эношиме и её братии. Каэде чувствовала себя ребёнком, которого пытаются напугать городской страшилкой о гробе на колёсиках. В смысле, это столь же невероятно. И столь же эффективно. Она не боялась, но порой ощущала странную пустоту в животе, как если бы снова забралась на крышу корпорации и наблюдала за огромным городом с невообразимой высоты. Если хоть капля рассказов Ирумы об этой девушке правдива, Каэде безумно хотелось её увидеть. А для этого следовало найти её первой. Может, она переоценила Ируму. В сравнении с таким человеком она могла оказаться очередным развлечением на один вечер. Каэде умела ждать, но не любила тратить время, поэтому ровно в восемь утра она встала над своей кроватью, глядя сверху на спящую девушку. — Встанешь или тебе помочь? Ирума медленно разлепила глаза. Рывком села на кровати с лицом человека, который проспал все десять будильников. Сонно осмотрелась, задержала взгляд на Каэде и упала обратно на подушку с раздражённым вздохом. — Ну мам, — буркнула она, снова закрывая глаза. — Хочешь меня так называть? — Каэде улыбалась краем губ, сощурив глаза. Она подняла руку и лениво поймала летящую в лицо подушку. — Вставай, новенькая, у нас много дел. Или отдыхай, пока я всё сделаю за тебя. Ничего нового. Несмотря на кажущиеся ядовитыми слова, Каэде была в достаточно хорошем настроении, чтобы говорить с шутливыми интонациями, которые разглядит даже Ирума. — А где мой завтрак в постель? — Ирума угрюмо повернула голову в направлении кухонного стола. — Или что, я гость, мне готовить? Странная ты. — Я всегда ем в городе и тебе советую, — Каэде принялась одеваться, по инерции доставая рабочую одежду. Осеклась, но всё-таки довела мысль до конца: перед Отонаши лучше предстать красивой и серьёзной. — Мажорка, — Ирума вздохнула и села на кровати, приглаживая топорщившиеся пряди. — Теперь понятно, почему по утрам ты такая злая. Каэде тихо рассмеялась и кинула Ируме её чистую одежду. — Если хочешь зарабатывать, как я, жду тебя на работе в понедельник. Девушка нахмурилась и несколько секунд молча смотрела на Каэде. — Ты всё ещё ждёшь нашу дуэль? Я понимаю, для тебя это важно, но разве у нас нет неотложных дел? Мы даже работу сегодня пропускаем, — её огромные глаза сияли надеждой, и Каэде устало отвела взгляд. — Ты ведь отложишь её, да? На секунду она готова была сказать «да», и это максимум, который можно ждать от Акамацу Каэде. — Наша дуэль не состоится только в случае смерти одного из нас, — она усмехнулась, затягивая алый галстук под воротником. Ирума вздрогнула и стиснула зубы, упираясь взглядом в глухую стену имени Каэде. — Тебе весело, что мы играем в детективов? — тихо сказала она. — Смерть — это не игрушка, Бакамацу. — Я знаю, — отозвалась Каэде, усаживаясь на кровать спиной к девушке. — Мне весело из-за непредсказуемости. А смерть — просто часть жизни. Ей не хотелось лгать, но Ирума никогда не поймёт, что играть со смертью — естественный процесс для того, кто наигрался с жизнью. — Я постараюсь встретиться с Киригири-сан, — сказала Ирума после пары минут тишины. — А ты? Будешь доить ту девушку? Зачем? Каэде облизнула губы. У неё не было чёткого ответа на этот вопрос, только интуиция, так что он пришёл в процессе. — У трёх моих близких друзей, как и у меня, есть общее качество. Мы не говорим всего, что думаем. Умные люди дорожат информацией. Это отличает нас от кого-то вроде тебя, — Каэде улыбнулась себе под нос. — Ты если и промолчишь, твой внешний вид всё расскажет. Ирума обошла Каэде и встала прямо перед ней, наклонив голову и раздражённо сдвинув брови. — Ну, куда мне до высот твоего интеллекта. И что, хочешь сказать, эта девушка что-то недоговаривает? Каэде кивнула. — Я легко вижу близких мне людей, и в ней есть что-то очень похожее на меня. Даже если это не даст новой информации о Харукаве, мне интересно встретиться с ней ещё раз. Ирума закатила глаза и явно проглотила пару резких реплик. — Как тебе не надоедает столько о себе думать? И я не такая глупая. Иначе зачем великая Акамацу Каэде тратит на меня своё великое время? — Ты говоришь, как Оума. И ты права, — Каэде искренне улыбнулась, — я трачу на тебя своё время. Ты особенная. Гордись этим. Тебе знакомо понятие «аналитический паралич», новенькая? — Ирума приподняла брови и покачала головой. — Когда кто-то вроде меня оказывается в сложной ситуации, то видит столько информации, что не может принять решение. Слишком много нужно проанализировать, чтобы это сделать. К счастью, тебе это не знакомо. Каэде поднялась на ноги, что слегка сократило разницу в росте, только теперь её нос упирался Ируме в подбородок. — Потому что я недостаточно умная? — Потому что ты недостаточно думаешь, — Каэде пожала плечами. — Вспомни свой рассказ, ускользающее время и крохотную возможность изменить хоть что-то. Большинство на твоём месте впали бы в ступор — обычный, не аналитический. Я бы, вероятно, не сделала ничего и предпочла остаться наблюдателем. Это почти то же самое. А что сделала ты? Вот теперь разница в росте нивелировалась, потому что Ирума опустила плечи, голову, и будто стала на десяток сантиметров ниже. — Херню. Я сделала полную херню. Каэде фыркнула и положила руки ей на плечи. Забавно, как адекватная самооценка Ирумы сочеталась с абсолютно неадекватным восприятием её действий. — Ты что-то сделала. Попыталась. Я больше ценю осторожных людей, но это действительно был храбрый поступок. Знаешь, новенькая, — Каэде перестала улыбаться, — миру больше нужны такие, как ты, готовые броситься в огонь, пока серые циники вроде меня стоят и считают убытки. Я ценю тебя хотя бы за это. Все мои близкие друзья будут стоять рядом со мной, пока ты несёшься спасать человеческие жизни, — её пальцы сомкнулись на подбородке Ирумы и подняли голову девушки выше. — Я могу вести себя, как чёртов король, но корона не имеет ценности без подданных. Армии. Называй, как хочешь. Моё существование бесполезно без подобных тебе. Твоё ни от кого не зависит. Ирума часто моргала, не двигаясь, только её глаза расширились в явном удивлении. Каэде разжала руку, и девушка осторожно потёрла подбородок. — Я не очень хочу быть чьей-то поданной, но твою попытку сделать комплимент я зачту, — Ирума неуверенно улыбнулась. — Спасибо, Бакамацу. Каэде покачала головой и пошла в сторону прихожей, подбирая телефон и обуваясь. — Комплименты нужны, когда ты хочешь быть вежливым или польстить. Мне не нужно быть вежливой с тобой, нет смысла льстить. Я говорю то, что думаю, — она выпрямилась и кинула Ируме запасные ключи. — Пусть это и лишь малая часть. Девушка одной рукой поймала ключи и приподняла бровь. — Я что, теперь здесь живу? — Если ты такой магнит для неприятностей — да. Во всяком случае, пока мы не разберёмся с Харукавой и твоим прошлым, — Каэде приоткрыла входную дверь, оборачиваясь. — Если всё-таки соберёшься на встречу, отпишись потом. Ирума медленно кивнула, и Каэде захлопнула дверь. Она потянулась, поправила галстук и с привычной уверенной улыбкой направилась в сторону метро. Первое, что Акамацу Каэде делает каждое утро — пьёт кофе. Отонаши подождёт.***
Каэде вышла на привычной станции. Она ждала толпу зевак у здания Team DANGAN, но там было удивительно пусто. Шингуджи поблагодарил её за информацию и высказал похожие сомнения по поводу прессы, так что смысла навещать начальника лично Каэде не видела. Раз уж её освободили от работы, она знала, как с пользой провести утренние часы. В кафе Кируми всегда было тепло, но не жарко — даже в середине июля. Всегда пахло свежими зёрнами и чем-то сладким, не приторным, какой-то новый аромат каждый день. Иногда что-то вроде лимонного пирога, иногда ваниль. Сегодня — странный, терпкий аромат коньяка. Каэде провела языком по клыкам, медленно погружаясь в искусно созданную хозяйкой кафе атмосферу. Она решительно прошла к стойке и требовательно посмотрела на бариста. Тем самым взглядом. Кируми едва заметно приподняла брови и замерла, откладывая пакет с зёрнами. — Вы уже готовы сделать заказ, мисс? Редко в её голосе звучало такое яркое удивление. Вряд ли она ждала увидеть Каэде так скоро. Их последняя встреча была ядом настолько сильным, что каждой требовалось время, чтобы восстановиться. Ну, Каэде здесь не из-за этого. Не совсем из-за этого. Совсем не из-за этого. — Мне от тебя кое-что нужно, — прошептала она, едва двигая губами. Не мигая, пригвоздив Кируми взглядом к месту, если бы она была хоть чуть-чуть слабее Каэде. Однако их отношения работали потому, что Кируми не менее сильная. Она тут же вернула привычную гостеприимную улыбку, хотя Каэде видела, насколько более резкими стали движения. Если и было между ними одно табу — это отвлекать Кируми от работы. Требовать что-то посреди рабочего дня, перетягивать на себя внимание. Каэде была особенным клиентом, но клиентами были и прочие посетители кафе. Кируми молчала несколько томительных секунд, обводя глазами помещение, пока её взгляд не встретился с обнажённым взглядом Каэде. — Дайте мне пару минут. Она на миг повернула голову в дальний угол кафе, к двери в подсобное помещение. Каэде хорошо знала, что за дверью уже давно хранятся не пищевые запасы. Она молча села за самый дальний столик, стала барабанить ногтями по столу, отсчитывая секунды. Кируми неторопливо, но быстро разносила еду, улыбалась каждому, и её присутствие в кафе было ненавязчивым, но ощутимым, как всё те же лучи утреннего солнца. Каэде мысленно перебирала эти метафоры, хотя её тошнило от высокопарного слога, классической литературы и умного вида, с которым все о ней рассуждали. Ей просто нужно было занять себя хоть чем-то, иначе она сорвётся с места и побежит рушить образ, который Кируми создавала годами. Ровно через две минуты Кируми закрыла за ними дверь и потянулась к выключателю, но Каэде перехватила её руку. Ей не нужно было видеть всю ту роскошь, которую бариста здесь хранила. Достаточно хранить воспоминания. Удивляло, что и сюда просочился приятный аромат коньяка, стерев резкий запах сигарет и крови, неизбежно сопровождавший их встречи. Каэде сжала руку на запястье Кируми с такой силой, будто хотела сломать. Поймала вторую. Прижала к двери. Впилась ногтями в кожу и в темноте поймала взгляд девушки, контакт с которым тут же разорвала в угоду своим прихотям. Кируми всегда была идеальным противовесом для неё. Она могла причинять боль, дарить наслаждение, слушать и говорить, но ровно столько, сколько хотелось Каэде. И хотя последняя всегда приходила сюда, чтобы не думать и не руководить, собой в том числе, сейчас она пригвоздила бариста к стене инициативой. Каэде целовала её так резко, будто прощалась с возлюбленной, опаздывая на последний в жизни поезд. Кируми успевала отвечать, и кто-то на её месте стремился бы погасить резкость Каэде, восстановить баланс, но она знала, должна была понимать, что Каэде баланс не нужен. Ей нужно сражение, упорядоченный хаос, и Кируми всегда давала ей то, что она хотела. Всегда отнимала то, что Каэде хотела, чтобы у неё отняли. Она не знала, сколько времени прошло, но Каэде поймала себя на том, что хватка ослабла, пальцы переместились к лицу Кируми и обхватили его, а поцелуи стали драгоценными и робкими. Так, наверное, целуют перстень монарха. (Каэде всё ещё размышляла о дерзком сравнении с королём, но ей нравилась собственная дерзость.) Она чувствовала удивление Кируми подушечками пальцев, но заставляла себя продолжать, хотя это не в характере Акамацу Каэде. Быть робкой, дорожить чем-то. Её это даже злило. Она дышала невпопад и слишком быстро, путаясь в своих мыслях, но это позволяло сознанию не вмешиваться в происходящее. Каэде легко быть искренней. Она всегда выставляла свою личность напоказ, гордилась ей. Она говорила правду в лицо, с вызовом, не стесняясь. В то же время, невозможно быть искренней до конца, не утаив хоть что-то, показать все стороны себя. Поэтому Каэде не говорила; она показывала Кируми всё, что не могла сказать. Впрочем, чтобы оступиться в своей искренности необязательно лгать. Иногда достаточно сказать правду не тому, кому она предназначается. Кируми ошибалась, если думала, что эти эмоции в самом пустом на свете человеке предназначались ей. Каэде выдохнула и сделала шаг назад. Обвела глазами комнату, в которой начали проступать очертания предметов. Подошла к оставшемуся с прошлого раза стулу и села на него, глядя на замершую у двери Кируми. Та не двигалась, и Каэде с пересохшим горлом спросила: — Ты знаешь, что такое отчаяние? Она пыталась напустить безразличия в голос, но после такой сцены — бесполезно. И даже в темноте Каэде видела, как Кируми приподняла брови и несколько раз моргнула. — Прошу прощения? — Просто ответь. — Понимаете, Акамацу-сан, — на грани шёпота говорила Кируми, отходя в сторону, касаясь рукой в перчатке стены, — это немного странный вопрос. Представьте себе мать, к которой подходит пятилетний ребёнок и спрашивает, что такое самоубийство. Иными словами, — она тихо рассмеялась, — мне необходим какой-то контекст. Каэде молча смотрела на закрытую дверь. Позволила себе откинуться на спинку стула, положить руки на подлокотники, чтобы физическая память начала щекотать нервы. — Это просто слово, но я задумалась, что мы на самом деле вкладываем в это понятие. Кируми кивнула и подошла к Каэде, останавливаясь в нескольких шагах, складывая руки на уровне живота. — Тогда не буду цитировать словарь. Отчаяние почти невозможно описать, как и многие из чувств. Всё равно, что пытаться дать определение любви, — улыбку Кируми в этот момент невозможно назвать счастливой. — Вы когда-нибудь?.. Она закусила губу, замолчала и прикрыла глаза. Каэде знала. Знала все невысказанные слова, те самые, которыми хотела бы отплатить Кируми, но не могла. Внутри неё никогда не было чувств. Ярких чувств, которые не проходят месяцами, годами. Только мимолётные вспышки, как в последние дни, которые Каэде научилась ценить больше собственной жизни. Если и было с ней всегда одно чувство, то самое тусклое на свете. Болезненное, как тупая боль, которая скорее раздражает, чем приносит ощутимые страдания. Это не любовь. И, может, это и есть отчаяние. Каэде не знала. Она ждала ответа Кируми, но та с ним не спешила, и Каэде пришлось дать свой: — Нет. Кируми мягко посмотрела на неё, и невозможно описать это выражение лица. На нём — то же чувство, что Каэде пронесла через долгие годы. Она не отпускала его, ведь это не пустота, и у неё всегда была только она. Если это чувство — отчаяние, то это всё равно, что достичь самой желаемой вещи, развернуться за шаг до неё и уйти. — Представьте, что… — Кируми наклонила голову, — у вас есть мечта, Акамацу-сан? — Нет. — Представьте, что она у вас есть. Представьте, что долго шли к вашей цели, большими и маленькими шагами, сколько себя помните, — Кируми наклонилась к её галстуку и несильно потянула за него. — Представьте, что вы в шаге от этой мечты. Каэде моргнула, не веря своим ушам. — И ты разворачиваешься и уходишь. Кируми медленно кивнула, сильнее натягивая галстук. — Верно. Однако я вела к другому образу. Представьте, что кто-то отнимает у вас эту мечту. Раздирает её, топчет, смеётся. И вот, у вас больше нет мечты. Она есть, но недостижимая. Сейчас. Никогда. Что бы вы почувствовали? Опишите, Акамацу-сан. Описать, что чувствовала Каэде? Какая знакомая просьба. Что-то болезненное, но. Она не знала точно. Ей легко было описывать эмоции своих персонажей, когда того просила Широгане, но это другие люди. Как описать, что чувствовала Каэде, если она не чувствовала? Наверное, нужно последовать совету Кируми и представить. — Боль. Гнев. Горечь. Сожаление. И… — И много больше. Каэде опустила глаза, видя туго затянутый рукой Кируми галстук и едва различимые в темноте складки собственной рубашки. — Резать себя, — сказала Каэде, — облизывая нож. — Это отчаяние. Кируми отпустила её, и Каэде молча встала, ослабляя галстук. Уже у двери она обернулась, ещё раз выхватывая взглядом из темноты не только стул, но и тот самый нож на одной из полок, который не просто так пришёл ей в голову. — Ты когда-нибудь чувствовала это? Кируми мягко взяла её за руку и вывела из комнаты, закрывая дверь. Когда она посмотрела на Каэде, то это был взгляд не её личной бариста, а гостепреимной хозяйки, которая уделит внимание каждому, не выделяя никого. И разве что на секунду Каэде увидела в её глазах то, что видела каждый день в зеркале. — Да, Акамацу-сан, — сказала она и с лёгким поклоном вернулась к своим обязанностям, будто и не покидала кафе. Каэде молча вышла на улицу.***
レッド: Доброе утро, Отонаши-сан. Мне бы хотелось продолжить вчерашний разговор. Во сколько вам удобно встретиться?音無: После пар. Около пяти.
レッド: Где вы учитесь? Я могу подъехать. Когда девушка ответила, Каэде несколько раз перечитала сообщение, удивляясь иронии этого мира, затем с довольной улыбкой убрала телефон в карман. В середине дня она шла дорогой ностальгии мимо знакомых магазинов на юге Токио от станции Камата. Она не клялась себе больше не возвращаться в альма матер, как делали многие одногруппники, но не планировала столь скорого визита. Десять минут неспешной прогулки привели её к четырёхэтажному зданию в виде плохо собранного кубика Рубика. У ворот толпились студенты, втихаря курили преподаватели. Каэде не сдержала высокомерной улыбки, проходя мимо них. Это место не назовёшь её домом, скорее владениями, продолжая мысль о королевских регалиях. Если Ирума думала, что Каэде вела себя по-хозяйски в Team DANGAN, она просто не видела её в стенах родного университета Тохо. Он не был на слуху, как какой-нибудь Тодай, но занимал неплохую нишу в сфере медицинского образования. Каэде, впрочем, училась на научном мегафакультете (приставка явно появилась в период моды на названия в стиле Академии), так что её выбор универа можно было назвать странным, что и заметил Шингуджи на собеседовании. Каэде оставалось только пожать плечами: она честно не помнила, почему решила поступать сюда. Кажется, чтобы не пересекаться ни с кем из школы. Она и тогда была достаточно уверена в себе, чтобы найти работу независимо от престижа учебного заведения. Так и вышло. Отонаши училась здесь же на первом курсе, лишний раз подтверждая, что Токио — не такой большой, как все думают. Каэде пока не знала её направление, группу, расписание, но это вопрос времени. Для начала она вошла в главный корпус и подошла к турникету возле будки охранника — совсем как в Team DANGAN. Мужчина средних лет в чёрной кепке разгадывал кроссворд и долго смотрел на неё, пока не уяснил, что использовать пропуск Каэде не будет. — Чем могу помочь? — У меня назначена встреча с ректором. Акамацу Каэде, — она лениво показала удостоверение Team DANGAN, чтобы добавить себе бонусных очков в глазах охранника. Конечно, никакой встречи не было, а спонсор этой хитрости — Анжи. Без неё мир был бы ещё более скучным. Охранник насупился и поднял трубку проводного телефона — при всей современности университета, этот реликт прошлого смотрелся даже мило. После недолгого обмена репликами и «угу», «ага», охранник нахмурился, а турникет загорелся зелёным. — Он у себя. Каэде не стала отвечать, проходя вперёд к высокой лестнице, зажатой между ослепительно белыми стенами. Судя по малому количеству людей возле столовой, пары были в самом разгаре. По пути на верхний этаж Каэде встретились только маленькие группы студентов, ждущих возле кабинетов с постными лицами и горой тетрадей, которые ходили по рукам, как святые писания. Каэде остановилась возле шкафчика с грамотами от правительства и наградами лучшим студентам, улыбнулась своей фотографии с длинными алыми волосами и пошла дальше. Нумерация кабинетов не поддавалась никакой логике — начиналась с конца трёхзначных цифр, возвращалась к началу, а в конце этажа было что-то в районе трёхсотпятидесяти. Назначали кабинеты по такому же принципу, так что ректор всея Тохо заседал в неприметном кабинете между лекторием и студенческим магазином. (Шингуджи от него пришёл в восторг и закупился кепками). Каэде открыла дверь, не утруждая себя стуком. Её встретил знакомый лысеющий дед в сером пиджаке с бородавкой на носу и мутными карими глазами. Он подскочил, кланяясь почти до пола, и Каэде, пряча закат глаз, поклонилась в ответ. — Добрый день, Яманака-сенсей. — Акамацу-сан, какой сюрприз, какой сюрприз! — он улыбнулся желтушными зубами, указал на стул и опустился в своё кресло. После кабинета Шингуджи это место выглядело пустовато. Большую часть занимали два шкафа с кучей папок, журналами и коробкой с приказами на отчисление, в которую между семестрами виновато заглядывали должники. Каэде села напротив ректора, скрестив руки на груди, и приняла деловой вид. — Не буду тянуть, сенсей, я здесь от лица Team DANGAN. Она сделала паузу, давая информации и громкому имени компании впитаться в череп старика. — Я так и подумал, Акамацу-сан. Жаль, что Идабаши-младший не так активно с нами сотрудничает, как его многоуважаемый отец, — мужчина серьёзно покивал, не переставая улыбаться. — Вы пришли это исправить? Я всегда знал, что вы не забудете стены родного университета. Наша лучшая ученица, как-никак! Каэде тихо выдохнула. Если уважительное отношение к себе в Team DANGAN пришлось буквально вырывать с боем, то в школе и университете она была лучшей просто потому что. Не было никого столь же способного. Удача это или какие-то безграничные таланты, упущенные Академией — она не задумывалась. — Всё возможно, — её улыбка обещала ничего, но ректор видел только первую половину мысли. — Мне бы хотелось провести собеседование с одной из ваших учениц, Отонаши Рёко-сан. Она не знала, как Отонаши отреагирует на такое вмешательство в её личную жизнь, но от Каэде не укрылся интерес в её глазах и то с каким вниманием она наблюдала за разговором с полицией. Немного влияния может сыграть на руку в попытке этот интерес поддержать. — О, — ректор почти сразу скрыл разочарование, не услышав святого слова «инвестиции», — очень хорошо, Акамацу-сан. Дайте подумать… Он с удивительной быстротой достал из кипы бумажек расписание и указал на одну из групп. — У них сейчас химия, — кивнула Каэде и подняла голову, прищурившись. — Вы же не против, если я заберу её прямо сейчас? У меня не так много времени. Стоило бы обзавестись дорогими часами, чтобы небрежно бросать на них взгляд. — Конечно, — ректор махнул рукой, — скажете преподавателю, что у вас есть моё разрешение. Кстати, Акамацу-сан, — ректор понизил голос, — в новостях говорят, что у вас… — он поморщился и оттянул воротник. — Это никак не повлияет на статус Team DANGAN как лидера индустрии, — ответила Каэде заученной формулировкой. — Что ж, мне пора, сенсей. Благодарю вас за помощь, — она ещё раз поклонилась. — Надеюсь, Отонаши-сан станет продолжением тесного сотрудничества моей компании с вашим университетом. — Несомненно. Последовало долгое прощание, состоящее из одних поклонов, и Каэде наконец-то покинула душный кабинет. Окна, видимо, не открывали, не давая разлететься бумагам. Да, Каэде не очень скучала по этому месту. Стойкий больничный запах даже в коридорах научного отделения этому не способствовал. Химия, значит? Каэде спустилась на второй этаж, где ремонт делали последние лет десять, поэтому вместо аккуратных белых стен были жёлтые с проглядывающей штукатуркой. Неудивительно, что Яманака так хватался за Team DANGAN. Сотрудничество — это громко сказано. Шингуджи наплёл ректору с три короба, чтобы Каэде позволили прогуливать большинство пар, когда она устроилась на работу. Может, какие-то бонусы Тохо с этого и получил, но Каэде о них не знала. Ей всегда было интересно, что именно Шингуджи в ней увидел. Она знала себе цену лучше кого бы то ни было, но никогда не ставила себя выше хитрого начальника. Скаут Академии, которая наделала в штаны так, что вся страна до сих пор отмывается — что за талант он в ней увидел? Или наоборот, её дали Ируме, как совершенно обычного человека в пару к нераскрытому до конца гению? Каэде не нравилась мысль, что это её нанимали в помощь Ируме, а не наоборот. Она постучала и вошла в кабинет химии. Точнее, это обычная аудитория для лекций. Единственные опыты здесь проводились над терпением преподавателя, который каждый семестр выслушивал, что радикалы — это политическое движение. Трудно воспроизвести прилив крови к её эго, когда под звуки шагов Каэде затихла вся аудитория, а хмурая женщина с проглядывающей уже в тридцать сединой подскочила, подобно ректору, и начала кланяться. — Акамацу-сан, как давно мы вас не видели! Каэде улыбнулась теплее обычного — она помнила эту женщину. Одну из немногих, которая понимала, кто пришёл к ней на занятия. — Добрый день, Акане-сенсей. Акане первой оставила попытки научить Каэде предмету, который её не интересовал. И не сказать, что у неё были плохие оценки — лучшие в группе, как и всегда, — но не было огня, который молодые преподаватели ещё не устали искать в глазах подопечных. Вместо этого женщина украдкой беседовала с Каэде, первой сдававшей все тесты, давала какие-то жизненные советы. Не слишком полезные, но достаточно проницательные, чтобы Каэде хотя бы её слушала. Пару минут они потратили на цирковое представление, когда Акане лукавила насчёт достижений «лучшей ученицы», а та с лёгкой улыбкой кивала. Каэде забавляло, что учителя ставили её в пример другим. Нет, её подход к учёбе — худший из всех. Большинство с таким наплевательским отношением вылетит ещё до сессии. В первые же секунды она нашла взглядом Отонаши Рёко. В отличие от Каэде, неизменно окупировавшей первые ряды, та держалась позади, отсев и от зубрил и от курортного отдела спящих под прикрытием. Отонаши неотрывно смотрела на неё, и Каэде не переставала думать, что видит своё отражение. Не только внешний вид, но и скучающий взгляд человека, для которого развлечением стал увиденный на проезжей части сбитый пешеход. (Каэде оправдала медицинский университет, наизусть вспомнив названия вывалившихся из того мальчика костей). Отонаши приподняла бровь, будто спрашивая, что она здесь забыла. Каэде чуть наклонила голову и прищурила глаза, незаметно для остальных приподнимая голову, показывая на девушку. Та подпёрла рукой подбородок, подмигнула ей, как день назад, и отвернулась. Каэде усмехнулась. — Акане-сенсей, — сказала она, когда учительница не без ехидства закончила перечислять её студенческие триумфы, — мы с Яманакой-сан договорились, что я заберу Отонаши-сан, если вы не против. У меня для неё деловое предложение. Каэде повернулась к учительнице, но искоса наблюдала за Отонаши. Она никак не отреагировала, продолжая смотреть в окно, хотя Каэде понимала, что девушка внимательно их слушает. — Отонаши-сан? — Акане чуть сдвинула брови и задержала взгляд на Каэде. — Да, понимаю. Вы можете быть свободны, Отонаши-сан. Домашнее задание узнаете у одногруппников. Пока девушка молча собирала вещи, не поднимая головы, Акане шикнула на оживившуюся группу, напомнила о записанной на доске задаче и отвела Каэде к выходу из аудитории. — Каэде-тян, — очень тихо сказала она, — могу я попросить тебя об одолжении? «Каэде-тян» поморщилась от приторного обращения, на что Акане искренне рассмеялась. — Да? — Не знаю, как вы подобрали кандидатуру Отонаши-сан, — она, к счастью, вернулась к нейтральной вежливости, — но она напоминает мне вас. Может, она сможет чему-то у вас научиться. Каэде посмотрела поверх головы Акане в блеклые глаза девушки и тихо хмыкнула. — Ничему хорошему, сенсей.***
Они с Отонаши молча прошли за ворота университета и только после этого девушка повернула голову в её сторону. — Отличное представление, Акамацу Каэде, — она сухо хлопнула в ладоши, — бра-во. Вы на лимузине или сегодня хватит показухи? Это не было раздражением, с которым та же Ирума реагировала на её выпады. Признание с долей уважения, хотя Отонаши точно не впечатлили заслуги Каэде — разве что её наглость. — Хочешь лимузин? — почти промурлыкала она, проводя языком по верхней губе. Подобный режим разговора включался сам по себе, хотя Отонаши столь же открыто её провоцировала. — Тут недалеко, так что лучше пешком. Каэде приподняла брови, довольно улыбаясь. Что, теперь она её куда-то ведёт? Вот так просто отобрать инициативу — похвальное достижение. У Каэде не было конкретных планов, где говорить с Отонаши, так что она кивнула и направилась следом за ней. — И чему ты должна научить меня, Каэде-тян? — Отонаши зевнула, небрежно закатывая рукава светлой рубашки. — О, ты слышала, — Каэде только рада покончить с церемониями и сократить социальную дистанцию. — Я много умею, Рёко-тян. Тебя интересует что-то конкретное? Такие разговоры — особое удовольствие. Если кто-то и принимал вызов Каэде, то отвечал агрессией на все её провокации. Лишь единицы могли принять условия игры. — Да, — она серьёзно кивнула. — Думаю, кое-что ты мне покажешь. Каэде фыркнула. Рёко не продолжала мысль, оставляла интригу, и по всем законам жанра Каэде должна была начать её расспрашивать, но Рёко всё равно не ответит. Понятно одно — эта встреча, по какой-то причине, выгодна им обеим. Трудно удивить человека, который за четыре года видел каждый уголок этого района Токио, так что Каэде быстро поняла, что Рёко шла к торговому центру. Они поднялись на верхний этаж к кинотеатру, обмениваясь прелюдиями к настоящему разговору и почти серьёзно обсуждая погоду. Рёко остановилась перед кассой и стала рассматривать цветастые плакаты с вырезанными мордами актёров и неестественным освещением. — Итак, — огласила она, — глупая романтическая комедия, аниме для умственно отсталых, ужастик для эпилептиков или детектив без логики? — Глупая романтическая комедия, конечно, — Каэде не думала ни секунды. — Задний ряд? — Конечно, — в тон ей ответила Рёко. Если Каэде хотя бы флиртовала с улыбкой, то Рёко и в этот момент сохраняла стоицизм человека, который проматывает первые двадцать минут порнухи. Каэде не любила есть и смотреть одновременно, зато Рёко взяла гигантское ведро попкорна и обнимала его, как младенца, пока они шли по пустому кинозалу. Обе сели в идентичных позах и синхронно вздохнули, когда началась оглушительная реклама. — Так что? — спросила Рёко, лениво выгрызая попкорн. — Я это дерьмо смотреть не буду. — Ты знаешь, зачем я здесь. Каэде повернула голову, разглядывая девушку. Эта фраза всегда работала, как и принцип «дай человеку додумать самостоятельно». Если Каэде не знала точно, почему ей интересна Рёко, можно для начала услышать мнение второй стороны. Кинотеатр, кстати, оказался неплохим местом. Если говорить под диалоги персонажей, собеседника слышно прекрасно, а если не сидеть вплотную к другим парочкам, то вас не услышит никто. — Я-то знаю, — Рёко снова зашумела попкорном, — а вот ты нет. Хотя у тебя есть оправдание, что мы встретились ради интервью. Каэде напряглась, чтобы не выдать своё удивление. — Мне всё ещё интересно, что ты видела вчера. Ты что-то скрываешь, госпожа репортёр, и за эту информацию я готова поторговаться. Рука Рёко замерла на полпути к её рту. — И что ты можешь предложить? Кроме информации об Академии — меня это не интересует. Каэде приходилось думать над своими словами, и это удивительнее всего. — Что угодно. Деньги, влияние, информация. Всё, чего у меня нет, я могу для тебя достать. — Каэде, — Рёко поморщилась и продолжила есть, — хватит увиливать и ждать, что я отвечу за тебя. Предложи мне что-то конкретное. Каэде молчала и теперь совершенно открыто разглядывала первокурсницу. С ней пытались играть её же приёмами. Нет, не пытались — успешно это делали. — Ты сказала, что я покажу тебе что-то, — Каэде понизила голос, не смущаясь фонового шума. — К чему эти игры? Я вижу, что у тебя уже есть в голове цена. Рёко прищурилась и посмотрела на Каэде взглядом, который та обычно адресовала Ируме. — Разве не ты пришла сюда за играми? Разве не скучно просить и получать? Прожектор, казалось, светил Каэде прямо в глаза, ослепляя её и заставляя тереть их, чтобы вернуть зрению чёткость. Что у неё есть, что может заинтересовать Отонаши Рёко? Кто вообще она такая? — Мне нужно больше информации, — призналась Каэде, заставляя себя высокомерно улыбнуться. — Расскажи о себе, тогда я пойму, чего ты можешь хотеть. Рёко снова отвернулась, будто фильм теперь интересовал её больше собеседницы. Ведро с попкорном продолжало пустеть. — Так зачем ты пришла ко мне, не подготовившись? Тебя все знают в Тохо, ты могла расспросить обо мне преподавателей, купить чёртов журнал, где я работаю, съездить в офис и допросить моего босса, — Рёко говорила тихо, устало, подражая интонациям Акане-сенсей, которая в пятый раз объясняла элементарную тему. — Ты ведь гордишься своим интеллектом? Так почему допускаешь глупую ошибку, недооценивая противника? По скрипу подлокотников Каэде обнаружила, что сжимает их, едва не сгибая пополам. Да, она гордилась своими мозгами, хотя это и приносило одни лишь беды. Скуку. Закономерности легко угадывались, люди читались, события происходили ровно так, как и предсказывала Каэде. Исключений было немного, именно их она и искала всю свою жизнь. Именно поэтому, хоть она и не поняла сразу, Каэде пришла к Рёко. Они думали одинаково, но впервые Каэде приходилось отступать. Оума мог быть хитрее, Шингуджи больше знал и был влиятельнее, но впервые Каэде видела человека, который думал быстрее неё. — Мы с тобой противники? Она знала, что это словесная ловушка, но не смогла избежать цугцванга. — Ты даже это не поняла? — Рёко хмыкнула, облизывая блестящие от соли и масла пальцы. — Зависит от точки зрения. Вчера я думала, что переоцениваю тебя, — Рёко ставила её на место Ирумы, и Каэде никогда так не презирала свой собственный высокомерный взгляд. — Что мы не так уж и похожи, а ты просто наглый менеджер из крупной компании. Однако потом я кое-что поняла. Последние её слова Каэде услышала, но ещё несколько секунд не могла осознать. «У тебя есть всё, чего нет у меня». Каэде моргнула, отгоняя воспоминание и ярость, которую она испытывала, видя отвращение Ирумы. — Я не понимаю, — Каэде стиснула зубы. Лучше признать поражение, чем играть в заранее проигранную игру. — Мы похожи, но отличаемся социальным положением. Ты ещё учишься, я работаю, у меня есть деньги и авторитет. И ты имеешь в виду не это. Тогда что? Рёко нахмурилась и отложила гигантское полупустое ведро на соседнее кресло. Она скрестила руки на груди, покачивая ногой и опустив глаза. — Ну, я преувеличиваю, чтобы до тебя быстрее дошло. У тебя есть не всё. У тебя может быть одна вещь, которую я давно искала, — Рёко вскинула голову, будто увидела какое-то движение за спиной Каэде. — И я здесь, чтобы её увидеть. Каэде задержала дыхание, погружаясь в непроницаемую пустоту в глазах девушки. Под рубашкой копился липкий пот. Даже наедине с собой ей никогда не было так одиноко, как сейчас, в компании этой девушки. Всё это она уже видела. Слышала собственные речи, мысли. Она знала, к чему это идёт, хотя вывод противоречил всему её существованию. — Эмоции? — Каэде смотрела на неё огромными глазами, спешно анализируя своё состояние, пытаясь найти, что в ней видела Рёко, но не видела она сама. И когда она почти дотронулась до собственного сердца, девушка покачала головой. — У тебя есть эмоции, ты чувствуешь и переживаешь, — Рёко смотрела так, будто отчитывала её. — Хотя думаешь, наверное, что живёшь в пустоте, где всё предрешено. Я права, Акамацу Каэде? — Да, — сказал женский голос на экране, и Каэде зло улыбнулась. Рёко понимающе прикрыла глаза и поднялась с кресла. — Мне наскучил этот фильм, — сказала она и, не оборачиваясь, направилась к выходу. Каэде пошла следом, не отдавая себе отчёта. Они распахнули двери кинозала и прошли мимо билетёра. Рёко шла к эскалатору, а Каэде не отставала ни на шаг. Вдвоём они поднялись на крышу — место с лавочками и столами, куда люди приходили, чтобы поесть в приятной обстановке и сделать фотографии близлежащих окрестностей. Рёко подошла к металлической ограде, опираясь на неё, пока ветер развевал длинные алые волосы. Каэде остановилась чуть позади. — Ты чувствуешь пустоту, — Рёко продолжала, и даже через завывающий ветер Каэде отчётливо слышала её, — но она не поглотила тебя до конца. Ты пустая, но стремишься сбежать от этого. У тебя есть эмоции в жизни. Каэде прикрыла глаза. Она помнила натяжение ткани под пальцами, слышала дыхание Кируми и биение своего сердца. В тот момент внутри неё взрывались фейерверки. Не как в романтических фильмах, а будто в день торжества. Каэде что-то чувствовала. Она настолько не умела справляться со своими эмоциями, так плохо знала их, что первым делом отдала другому человеку, которого они даже не касались. — Да, — её голос застывал в горле, — ты права. Рёко вздохнула, опуская голову. — Когда у тебя нет эмоций, нет смысла и цели в жизни, ты пустой человек. Однако есть и другое состояние, — Рёко выпрямилась, оборачиваясь. — Когда ты становишься пустой не потому, что в тебе ничего нет, а потому что есть слишком многое. Эмоции перегружают твою способность воспринимать мир, и стоит им исчезнуть, ты погрузишься в ещё большую пустоту. Знаешь, что это за чувство? Каэде моргнула. Среди множества мыслей в её голове, логических цепочек и паттернов появилась новая идея. То, что она видела лишь концепцией до этого, и начинала осознавать только сейчас. — Отчаяние. Рёко слабо улыбнулась и кивнула ей. — Я живу в пустоте. Мы похожи, но у меня эмоций ещё меньше. Ещё меньше смысла. Единственное, что меня интересует — отчаяние, — она сняла с плеча сумку и достала небольшой блокнот. — Я столько слышала о нём. Чувство, которое может уничтожить цивилизации, но в первую очередь уничтожает человека. Я столько раз анализировала своё состояние и пыталась понять, — ветер раскрыл блокнот, перелистывая исписанные страницы, — чувствую ли я отчаяние? Как его найти? И я поняла, — она разжала пальцы, и блокнот упал на землю. — Мне нужен кто-то, кто живёт в пустоте, но ещё не потерял надежду. Если я смогу отобрать её у этого человека, я увижу недостижимое для меня подлинное отчаяние. Каэде широко раскрыла глаза. Человек, живущий в пустоте, столь похожий на неё. Человек, анализирующий мир до такой степени, что мир не успевает развиваться и отвечать. Человек, который сделал своим смыслом отчаяние. Другого ответа на этот вопрос просто не могло быть, и Каэде видела, как все её мысли, все её аналитические способности сходятся в одной точке. Это, наверное, помогло ей вернуть самообладание. Горящая под солнцем кожа покрылась мурашками, тонким холодом, но Каэде снова могла думать наперёд. Она ещё раз оценила внешний вид девушки. Если эта догадка верна, то перед ней мираж. Как сломать его? Эта девушка куда умнее Каэде — в этом уже нет сомнений. У неё нет подходящих инструментов, чтобы вскрыть её и победить. Сила Каэде не только в умении видеть закономерности. Она адаптировалась — лучше всех, кого она знала. Все люди были источником информации для неё, и Каэде постоянно пополняла свой арсенал чужим оружием. Это безумно глупо, но в такой ситуации нужно действовать, как Ирума. Каэде прошла несколько шагов, оказываясь вплотную к девушке. Занесла кулак. От удара она завалилась назад, сползая по ограде. С тихим щелчком на бетонный пол упала алая линза. Каэде тоже упала. На подкосившихся ногах она села на пол, не веря своим глазам, когда увидела предсказанный ей же самой ответ. — Ты, — Каэде с трудом могла говорить из-за оглушительного стука крови в ушах, — Эношима Джунко. Она смотрела, как девушка с алыми волосами касается алого следа на лице и медленно встаёт на ноги, закрывая Каэде слепящее солнце. Её левый глаз горел алой пустотой Каэде, а правый слепил голубой непреклонностью Ирумы. — Нет, — сказала она, поднимая голову, — меня зовут Отонаши Рёко. Та девушка мертва, — она подняла ладонь, повернула её, рассматривая, сжала кулак. — Теперь я вместо неё. Глаза Каэде пылали. Она сидела на полу крыши, вцепившись в бетонные плиты ногтями. В голове проносились все слова и рассказы Ирумы, и среди них Каэде искала подсказку. Если это Эношима Джунко, отрицающая свою личность, значит, Киригири была права? — Что-то произошло, когда ты была в виртуальной реальности, — медленно сказала Каэде, пытаясь найти в пустых глазах Рёко ответ. — Что-то изменилось в твоём сознании из-за ошибки. Рёко сухо похлопала в ладоши. — И сколько лет людям понадобилось, чтобы понять, что бесполезно искать Эношиму Джунко, — она горько усмехнулась. — Её больше нет, а я не пытаюсь ей стать. Она пала жертвой собственного высокомерия, побеждённая талантом девочки, с которой пыталась играть в кошки-мышки. Ты не находишь это ироничным, — Рёко мрачно улыбалась, — Акамацу Каэде? Каэде хмыкнула в ответ, поднимаясь на ноги. Да, она видела в этом едкую иронию. — И что за талант победил великую Эношиму Джунко, о которой я столько слышу? Как ты заняла её место? Рёко наклонила голову и игриво приподняла бровь. — Я бы могла сказать тебе, какой у неё талант, но зачем давать инструкцию по обезвреживанию ядерной бомбы? Если миру суждено встретить катастрофу, пусть так, — она пожала плечами. — Разве это не будет весело? Разве не этого ты хотела? У Каэде кружилась голова, не хватало даже сил поддерживать маску самоуверенности. Конечно, чёрт возьми, она этого хотела. Она всю жизнь искала какой-то вызов себе и готова была смотреть, как всё вокруг горит, отбирая кислород у окружающих, если не в состоянии вдохнуть сама. Только мысль, что в этом замешана Ирума, позволяла вспыхнуть остаткам эмоций. Тем самым, которые она, по словам Рёко, ещё не потеряла. Это не надежда и не отчаяние, это что-то вроде привязанности. Поняв, что нашла неподдающегося её логике человека, Каэде вцепилась в него так сильно, что теперь боялась отпустить. И даже если они с Ирумой никогда снова не заговорят, Каэде не хотела, чтобы с ней что-то случилось. Подобное она испытывала с любимыми персонажами в ролевых. Их можно отпустить, но тебя никогда не отпустят вложенные в них эмоции. Даже если Каэде пустая, она может что-то чувствовать, пока это чувствует Ирума. — Это не будет весело, — Каэде нахмурилась, — но ты и не скажешь мне это просто так. Назови уже свою цену. Моё отчаяние? — она развела руки в стороны. — Забирай. Я не против потерять свои эмоции. Я знаю, как жить без них. Пока она говорила, Рёко с улыбкой качала головой, точно наблюдая за нерадивым ребёнком. — Нет, не знаешь, но это действительно моя цена. Если я не могу понять, что такое отчаяние, — она медленно подняла руку и указала на Каэде, — ты мне покажешь. Я отберу у тебя не эмоции, я отберу их источник. Каэде застыла. Эта формулировка кинула её в такой водоворот страха, что в первые секунды она по привычке обрадовалась новым ощущениям. — Ты её не тронешь, пока я здесь, — прошипела Каэде, делая шаг вперёд. Она умела угрожать, и сейчас эти слова были совершенно искренними. Рёко хихикнула, обнажая клыки. — И ты ещё думаешь, что можешь быть равной мне? Я трону её именно потому, что ты здесь, — Рёко тоже шагнула вперёд и с материнской нежностью обняла Каэде, наклоняясь к её уху. — Её талант разрушает людей по щелчку пальцев, но ты, Каэде, ты особенная, — Рёко ласково гладила её по спине. — Из всех людей она никогда и ни за что не сможет разрушить тебя. Ты могла бы стать её спасением, но ты думаешь только о себе, верно? Я понимаю. Я всё понимаю. Именно поэтому я выбрала тебя. Каэде изо всех сил впилась ногтями в её плечи. — Даже если я здесь, это Ирума. Ты, из всех людей, должна знать, что она переживёт что угодно. Рёко тепло выдохнула ей на ухо и положила подбородок на плечо. — Это не так. Она бы погибла от рук Изуру тогда, но знаешь, почему она выжила? Кто спас её, не испугавшись даже Величайшего Таланта? Каэде проглотила ком в горле. — Икусаба Мукуро. — Верно. Моя любимая сестра, — Рёко говорила с недоверием, сомневаясь, — спасла её, потому что из-за этой девушки сознание Эношимы Джунко не смогло вернуться в её тело. Глупая ошибка? Талант? Она не знала. Она не привыкла действовать без приказов. И тогда она сделала то, что считала правильным, — Рёко выпрямилась, оставила нежный поцелуй на лбу Каэде и отстранилась. — Она спасла человека, который погубил её сестру, в надежде, что однажды она спасёт её. Каэде не могла пошевелиться. Она опустила глаза и посмотрела на едва заметно дрожащие руки. — Если ты здесь, Икусаба нашла Ируму, — Каэде говорила быстро, с нарастающей холодной злостью. — Она не убила её тогда, не убьёт и сейчас. Если этим ты хочешь запугать меня, плохо стараешься, Рёко. Я могу быть глупее тебя, но ты явно глупее Эношимы Джунко. — Эношима Джунко мертва, а я здесь, — Рёко сложила руки на груди. — Думаю, ответ очевиден. Не волнуйся, нам больше не нужна Ирума. Мукуро тогда действовала на опережение, оставляла запасной вариант, но он нам не пригодился. Если кто-то и захочет вернуть Эношиму Джунко, для этого не нужен талант твоей подруги. Наоборот, миру будет лучше без него. Знаешь, я в чём-то понимаю Изуру, — Рёко посмотрела на безоблачное небо. — Может, не стоит уничтожать все таланты, но её приносит зло. Он даже эгоистичнее тебя, Каэде-тян. Она думала, что Изуру уничтожает таланты? Это объясняло бы загадочные убийства выпускников. Впрочем, об этом Каэде подумает позднее. — Ты показала все карты и теперь ждёшь, что я не пойму, чем занят фокусник? Ты хочешь моего отчаяния и теперь в красках расписываешь, что от Ирумы нужно избавиться. Конечно, твоя сестра может сделать это, но почему не убить её на моих глазах? К чему это представление? Рёко улыбнулась со слабым оттенком гордости. — Умная девочка. Нам кое-что нужно от твоей подруги. Понимаешь, Эношима Джунко любила свою сестру очень извращённо. Она никогда не заботилась о ней. Я пытаюсь исправить эту ошибку, — Рёко положила ладонь на грудь. — У моей сестры есть одно желание, и Ирума поможет его исполнить. Думаю, уже помогла. После чего от неё можно избавиться. Твоё присутствие может помешать, — она серьёзно кивнула. — Ты ведь помнишь, что талант Ирумы победил даже Абсолютное Отчаяние? Я не собираюсь допускать ошибок моей предшественницы. В голове Каэде ничего не осталось, когда она неслушающимися пальцами достала из кармана телефон и набрала номер Ирумы. Абонент недоступен. — ГДЕ ОНА?! — Каэде заорала, впервые в жизни срывая голос до хрипоты. На Рёко это не произвело никакого впечатления. Она холодно смотрела на Каэде, которую трясло от ярости, и только остатки сознания останавливали от того, чтобы снова действовать, как Ирума. — Хочешь, я позвоню сестре? — участливо спросила Рёко, доставая телефон. — Можно её не убивать, раз одинокая одиночка Акамацу Каэде не хочет расставаться с любимой игрушкой. Ты ведь хочешь испытать эмоции? Ты ведь только ради этого держала её рядом? — голос Рёко иглами впивался ей в горло. — Как думаешь, что почувствует Каэде, услышав истошные крики подружки? Моя сестра — солдат. Уж поверь, в пытках она разбирается. Каэде вздрогнула от громкой музыки. Телефон в руках Рёко истошно вибрировал. Она приподняла брови и ответила на звонок. — Привет, Мукуро. У тебя всё готово? О. Люблю тебя, — Рёко тепло улыбнулась и искоса посмотрела на Каэде. — Да, она здесь. Я передам трубку, хорошо? Каэде протянула дрожащую руку и взяла телефон.