Аромат орхидей

       – Не “Дж”, а “Ж”! ЖЕня.        – Дженя.       Джунхван хихикнул, Медведева вздохнула, Конрад разочаровался в себе.        – ЖЕ-НЯ.        – Дж… Да я не понимаю, в чём тут разница! Всё, я больше не могу, не буду!       Джунхван загоготал настолько неприлично громко что, кажется, на льду обернулся Юдзуру Ханю.        – Мы хотя бы избавились от двойной “н”!        – Это-то было просто!        – Я-то думал, в польском целая куча “Дж”, неужели ни одна не подходит? – Всё ещё гогоча, согнулся пополам Джунхван, имя которого уже давно никто даже не пытался произносить "по-корейски".        – Ну, простите! Я в Канаде вырос, сто пудов по-польски я хорошо говорю только будучи здесь, в Канаде!        – Эх, Конрад, на тебя была вся надежда, – вздохнул Джейсон. – Придётся Дженне быть Дженней.        – Там одна “н”.        – Да, Джейсон, мы уже выучили, что там “Дженя”, а не “Дження”.        – И, вообще, Ж`еня, а не Дженя.        – Что?        – Джуни, ты как сейчас произнёс?        – Ж`еня. Наверное.        – Вот! Вот такой должен быть первый звук! Почти.        – “Дж`”?        – Нет, как ты до этого два раза сказал!?        – Эм…        – Он не помнит.        – А как я сказал?        – Блин.        – Ладно. Дженя так Дженя. Мне не принципиально.        – Эй, Конрад? – Шепча на ухо, наклонился к своему парню Джунхван, когда Женя с Джейсоном начали разговаривать о своём.        – М?        – Сказать ей, что в имени хёна нет звука “д”?       Теперь уже своды Крикет-клаба сотряс гогот Конрада. Женя и Джейсон обернулись, Джунхван замахал им руками, мол: "Ничего, ничего, не обращайте внимания", Юдзуру Ханю остановился, глядя на отдыхающих товарищей.       Имена. В их большой многонациональной семье как только не извращались над именами друг друга, но одно имя Джунхван любил произносить больше, чем другие: "Конрад". Особенно вот это вот "-нрад" в конце обладало каким-то магическим на слух Джунхвана воздействием.       Они встречались уже на протяжении некоторого времени, Конрад в шутку божился заработать рейтинг и в следующем сезоне ехать вместе с Джунхваном на этапы Гран-при. Тому же было надо не это, но он понимал, что – вот такая конрадова внутренняя мотивация. Понимал и поддерживал изо всех сил. Даже если падал и судьба самого висела на волоске – поддерживал. Они вместе сидели в кафе-мороженом, целовались украдкой и держались за руки.       Когда в декабре по миру фигурного катания жахнула не то страшная, не то сюрреалистическая новость, Джунхван вздрогнул. Он ведь Шому Уно с Олимпиады "знал" – такой тихий, скромный и светлый человек… Да и вообще, даже если между фигуристами и бывали споры или конфликты, он никогда не слышал о том, чтобы они травмировали друг друга. А тут: ничего не ясно, этот эфир в Инстаграм, Шома в крови, и Дайске Такахаши, которого полиция в наручниках уводила.        – Нихрена себе. Ну, Такахаши, выдал, – покачал головой Конрад.        – Ещё же не подтверждено ничего...        – Да тут очевидно, – скривился тот. – Такахаши очень обожал Шому и очень не любил нашего Юдзуру.       Джунхван покосился на своего парня.        – Небось, либо решил, что Шома его предал, вот и поколотил, либо что по-хуже.        – Что хуже может быть? И почему ты в этом так уверен?        – Я немного больше свободного времени имею, ну и всякого в сети насмотрелся. Да и шоу Такахаши мне нравятся, можно сказать, слежу. Ну и, так сказать, если бы ты вдруг закрутил с другим, я бы тебя взял.       Джунхван моргнул.        – Восстановил право собственности. Завалил бы, – дополнил Конрад.        – В этом смысле?        – Да.        – Ты бы так сделал?        – Да, Джуни. Я слишком сильно люблю тебя. Не смог бы отдать.        – Хён, наверное, вне себя от ярости…        – Кстати, – отложив телефон, лёг Джунхвану на колени Конрад. – Я его уже пару дней не видел. Там травма обострилась? Он в зал не приходил.        – Я не знаю. Я тоже его не видел.        – Не удивлюсь, если вскоре мы узнаем, что он свернул Такахаши шею.       Джунхван изобразил улыбку: Конрад так много сидел в интернете, и порой так шутил, что не совсем было понятно, шутка ли это. Разумеется, никто не мог утверждать ничего. Даже когда Джунхван на эмоциях выдал в эфир о ссорах между хёном и Хави, это же были лишь эмоции. Ни у кого не было доказательств. У Джунхвана были доказательства другой любви: его с Конрадом. На него нахлынула нежность. Он провёл пальцами по конрадовым волосам:        – Тогда нам придётся обеспечивать хёну алиби?        – Ты хочешь обеспечивать ему алиби, если он свернёт шею одному из моих кумиров?        – Да, потому что ты по нему фанючишь, сам сказал.        – Не правда.        – Правда!        – Так! – Конрад извернулся, соскрёб Джунхвана к себе, хватая его под бёдра и заваливая на диван, – Договорился!        – Всё равно фанючишь.        – Нарываешься.        – Да. Я устал, было бы здорово, если бы ты сегодня был активным.       Конрад провёл по джуновым бёдрам ладонями, склоняясь ниже и почти касаясь его носа своим:        – В таком случае я тебя возьму и всё.        – Ну не надо, – Конрад разочарованно выдохнул, когда Джунхван упёрся в его плечи ладонями и отстранил. – Я же просил... не надо…        – Боже. Тогда я вообще ничего делать не буду, – разогнулся и уселся на диване ровно Конрад (он зажал ногу Джунхвана между своей спиной и спинкой дивана, вторая лежала у него на коленях). Тот лежал, поджав губы и явно расстроившись.       Это длилось уже некоторое время. Вернее, длилось с тех пор, как они начали встречаться. Джунхван понимал, что Конрад совершенно справедливо хочет его “взять”, и понимает, что его опасения не совсем адекватны. Но почему-то он жуть как пасовал перед перспективой оказаться “снизу”. Боли боялся? Он терпит её каждый раз, когда эпопея с ботинками продолжается. В мыслях вроде даже ничего так, нормально. Но как доходило до дела – вдаривал по тормозам так, что, время от времени, у Конрада ремень безопасности не выдерживал.       Они даже ссорились. Не на долго, конечно. Но ссорились.       Джунхван даже уже думал спросить совета у кого-нибудь. Но из вариантов мельтешили только хён и Брайан, а это было бы ну максимально неловко.       Нет, идею просить совета Джунхван отметал, но других-то не было.       И ему было даже стыдно поговорить об этом с самим Конрадом.       Да и сказать было нечего.       Тот задумчиво гладил бедро Джунхвана, откинувшись на спинку дивана… и сильнее зажимая вторую ногу спиной.        – Эй…        – Я оскорблён тобою.        – Ну Конрад…        – В лучших чувствах!        – Ногу-то отдай! Она мне ещё нужна будет!        – Это которая? А, та, что за моей спиной? – Конрад улыбался. – А зачем?        – ДЛЯ ТУЛУПА! Мне ею зубец в лёд упирать!       Отпустил. Отдал обратно. Джунхван подтянул её к себе, сползая с дивана, был обхвачен поперёк талии и затянут на колени. Потёрся о конрадову челюсть щекой.        – Я люблю тебя, – прошептали одновременно.        – Давай просто вот так вот посидим?        – Давай, – согласился Джунхван и уллёгся на Конрада, вдыхая запах его тела и слушая дыхание.       Конрад держал в памяти запах его волос. Они густые, неимоверно густые, их было трудно промыть, но запускать в них руку было, пожалуй, одним из наивысших в мире удовольствий. Вообще “дышать Джуном” ему неимоверно нравилось. Но это упорство! Упорство, с которым его отфутболивали раз за разом, это было нечто из ряда вон выходящее.       Тренировка не шла. Единственный скрученный тройной – и тот – Конрад благополучно свалил. Брайан подозвал его к себе. Хорошо, что Джунхван этого не видел. Не весь лёд у них совпадал.        – В чём дело, Конрад?       Он-то понимал, но не то что язык не поворачивался – рот не открывался.       Молчал, насупившись и уперев руки в боки. Женя Медведева за его спиной приземлила чистейший (он понял это по звуку) тройной сальхов (или риттбергер).        – Хочешь, поговорим после тренировки тет-а-тет?        – Наверное. Я в порядке, физически.        – Личное?        – Да.        – Я всегда открыт для разговора, ты это знаешь.        – Да уж. Вы прямо как отец.       Брайан улыбнулся своей обезоруживающей освещающей весь мир улыбкой. Конрад дёрнул уголком рта в ответ.       Он не был уверен, что хочет выдавать то, что они с Джунхваном встречаются, но, с другой стороны, это же Брайан. Кому, как не ему? Да и, к тому же, у него и в таких вещах был опыт.       Конрад до конца практики круги нарезал по льду, Брайан сказал ему прыжки оставить, пока не убился. А убиться он мог. Умел. Джунхван всегда пугался, если Конрад падал – потому что Конрад падает не так, как невесомый и элегантный Ханю (падения как искусство – это про него, если не считать тонюсеньких лодыжек) или тот же Джунхван, который, кажется, и не падает, опускается на лёд с той же грацией и плавностью, с какой катался. Нет, Конрад хлопался всем весом аккурат на бок, косточкой, с размаху. Так, что весь клуб слышал: упал.

***

      Джуни сидел у Конрада в гостях. А больше никто Конрада дома не ждал. Нет, родители, конечно и естественно, на работе, но сестра где?        – Сказала, что хочет погулять с подругами. Часа три.        – О.        – Ты задержался, – Конрад уселся на постель и Джуни обнял его со спины, повиснув на плечах.        – Я говорил с Брайаном.        – О. Всё хорошо?       Конрад взял руки Джунхвана в свои, поцеловав пальцы:        – Да, всё замечательно.       Брайан сказал: “Я даю тебе совет не торопиться, но если бы с тем же пришёл Джуни, я дал бы ему совет быть смелее”.       Конрад держал своего парня за руки, дышал им и думал: “Прекрасный. Прекрасный и мой. Мой Джуни”.       Джунхван боялся, что ему не понравится с Конрадом. Он хотел, чтобы им обоим нравилось всё. И шутки, и прогулки, и разговоры, и флирт, и секс.       Джунхван крепко поцеловал Конрада в шею.       Он хотел любить больше, чем только Конрада.       Он хотел любить всё.       Как в сказке.