Глава 33. 남동생* (namdongsaeng)
Свет так бил в глаза: яркая жгучая точка в черноте неба. Холодно. Холодно и обжигающе больно. Он вдруг вспомнил про солнце. Такое высокое-высокое яркое летнее солнце. Конрад облизывает губы, когда Джунхван проливает на себя фанту. Джейсон разбегается и сигает в воду бомбочкой с причала. Габби визжит и смеётся. Солнце: высокое-высокое. Ослепляющее. Он видит, как язык мелькает меж конрадовых губ, как он смотрит сквозь пальцы, сидя напротив. Тепло. Всё тело наполняется теплом. Она взглядом целует эти пальцы. Мысленно вдыхает аромат пшеничных волос. Его кто-то держит за руку. Кажется, сейчас нужно выходить на прокат. Джунхван распахивает глаза и слышит внутри себя собственный вопль: но убивающая тишина реальности и плотно смотанные зубы поясняют: иллюзия. Он шумно вдыхает носом и до хруста в суставах сжимает пальцы в кулаки. Его аж в спине выгибает от этого внутреннего вопля. Боль в боку прокусывает клыками и всё прекращается. Он лежит на койке и смотрит на потолок. Не может. Он ничего не может сделать. Ничего не может сказать. Опять скованы оба запястья. Он не сможет спастись. Не сможет… себя защитить. Он мёртв уже. Закрывает глаза. На его лицо словно капает что-то горячее: раз и два. Густое и горячее. Ничего там нет.***
То, что семья быть рядом должна, было чем-то из разряда “очевидно”. Тем страннее и чуднее то, что родители не мчались в Канаду, едва узнав новости. И даже никак не обосновывали своё нестремление. Трейси и Брайан, едва прилетев, отправили Женю с Жанной домой, а сами фактически с чемоданами ломанулись в больницу. Там они увидели Шому, сидевшего в коридоре напротив палаты и игравшего в телефон. Они не сразу поверили в то, что это Джунхван. Шома объяснил, что он отправил Юдзуру домой, а сам приехал сюда после тренировки, так как Юдзуру отказывался покидать больницу: вдруг проснётся? Придёт в себя, а рот открыть нельзя, в руке капельница, ещё и привязали: если рядом не будет знакомых лиц, – утверждал Юдзуру, – страха натерпится больше чем следует, да ещё не дай бог повредит себе что-нибудь в панике. Брайан сказал: разумно. Шома пожал плечами и сказал, что иногда Джунхван просыпается. Но ненадолго. И никак поговорить с ним не получается, потому что к нему не пускают теперь из-за воспаления лёгких. Мол: иммунитет слабый. Брайан и на это сказал “разумно”. Трейси подошла к окну в палату и прислонила к стеклу ладонь. Шоме особо видно не было, но будто бы в призрачном отражении читался испуг. Он передал “вахту” и, бросив на спящего Джунхвана взгляд, отправился домой: оставлять Юдзуру одного он патологически опасался и в спокойное время (и у Трейси был не один шанс оценить это), а сейчас, когда тот на нервах, Шома буквально если не ходил за ним как привязанный, то таскал за собой его. Когда Шома ушёл, а тяжёлая рука Брайана легла на её плечо, Трейси заплакала. Брайан держался. О Конраде так ничего слышно и не было. Родители Джунхвана сказали, что в Торонто прилетит их младший сын.***
Трейси узнала парня не сразу. Определённо, они были похожи с Джунхваном, но далеко не идентичны. Скорее о том, что это именно брат, сказало то, что он-то её узнал и прямой наводкой ломанулся сквозь толпу: прямо как ледокол. – Здравствуйте! Вы – Трейси Уилсон? – У него был низкий, как у самого Джунхвана, голос, но всё же куда более мальчишеский, ясно, что ещё не закончивший ломаться. Говорил он коротко и строго. И Трейси подумала, что, несмотря на внешние сходства, мальчики, должно быть, кардинально отличаются по характеру. – Да. Ты брат Джуна? – Да. Хёнсу Чха. Мама и папа не могли приехать, – у него был только рюкзак за плечами и никаких других вещей, пухлые губы рассекала ссадина, по прикидкам, недельной давности. – Я знаю. Ты хочешь поесть или сначала положить вещи? – Я хочу сразу к брату. Трейси кивнула. Она вспомнила, что уже видела его: на заставке в телефоне Джунхвана стояло их совместное фото. Она положила руку на плечо парня и они пошли сквозь толпу людей к выходу из аэропорта. Да что же это такое? Трейси не понимала, почему вдруг такая серьёзная и “хваткая” мама не может вернуться из Кореи в такой ситуации? Почему они вырывают младшего сына США, прямо с учёбы, и отпускают его лишь на три дня? Про три дня, естественно, она всё понимала, школа и всё прочее. Но родители?.. Почему нужно было дёргать парня из Массачусетса? Кроме прочего, ему всего… 16? Где-то около того. А то, что произошло с Джунхваном… Даже Трейси сутки не могла успокоиться. Её саму Шейн, сын, пол ночи уговаривал хотя бы поспать, а она всё ходила из угла в угол по гостинной и думала, что же делать. Что же вообще можно сделать? Трейси обратила внимание на то, что парень всё время с кем-то был на связи. Переписывался. – Простите, – окликнул он её с заднего сидения, когда они уже выехали со стоянки, – мне нужно будет положить деньги на телефон. Где это можно сделать? – У тебя не работает онлайн-перевод? – Я приехал с наличкой. Обменял на канадские ещё в аэропорту перед вылетом. – Мы заедем по дороге. Или я могу перевести тебе, если так будет удобнее. Только назови номер, когда остановимся. – Спасибо. Я отдам вам наличные, да? Английский у него был не такой, как у Джуна: сильно отдавал американским. – Да, давай так. – Спасибо. Телефон на приборной панели зазвонил, Трейси нажала громкую связь: – Юдзу? – Я беспокоился. Удалось встретиться? – Да, мы сейчас едем в Норт-йорк. – Я подъеду туда примерно через тридцать минут. – Это не обязательно, Шейн пообещал подъехать туда и встретить нас. – И всё-таки. – Спасибо тебе, Юдзу. Увидимся. – Конечно. Он взглянула в зеркало заднего вида перед тем, как перестроиться: глаза Джунхвана мелькнули в отражении. Трейси вздрогнула и вцепилась в руль: это его брат. Он отвёл взгляд: уже ни с кем не переписывался, просто сидел, глядя то на неё, то на скользящие мимо здания. Она выдохнула и всё-таки перестроилась. – Если ты хочешь что-то спросить, то спроси, – произнесла она, заставив себя успокоиться. – Мама сказала, что он в коме. – Нет. Просто ему… дают лекарства. Он из-за них много спит. Очень много. – М. Значит, опять не так поняла. А ещё что? Она хотела спросить, как много парень знает о том, что случилось с Джуном, хотела узнать, готов ли он и если да, то к чему. Но не смогла. Только сжала руль ещё крепче. Трейси сама не была готова. Не готова даже ответить на этот вопрос.***
Первое детское воспоминание: малюсенькая щекастая слюнявая мордашка только принесённого из роддома младшего брата. И запрет трогать. Потом, правда, про запрет все забыли и он мог перебирать его малюсенькие скрюченные пальчики. На руки его брать было строго запрещено и он смешно улыбался. – Мама, я тоже был таким пухлым? – Ты и сейчас не худой! Всегда тёплые-тёплые и всегда маленькие пальчики брата. – Он испортил, Хёнсу всё испортил! – Я хочууууу хочуууу! ДАЙ!!! СЕЙЧАС ДАЙ!!! Даже не вспомнить было, что за испорченная картинка стала яблоком этого маленького детского раздора: Джунхван помнил, что младший хотел поиграть красками, “порисовать”, а Джунхван хотел нарисовать красиво. Но что? Он таскал брата по двору, держа под руки, думая, что так он быстрее научится бегать. Мама ругала его. Однажды малого взяли с собой в музыкальный класс, где он учился играть на пианино и наказали следить, чтобы не убился, пока мама будет… где-то… Не помнил. Помнил, что Джунхван во время перерыва смеялся с однокашниками, а в это время братишка забрался на пуфик у пианино и попытался открыть крышку: БАХ. Пять переломов на малюсеньких кривых пальчиках – по одному на каждую нижнюю фалангу указательных и средних пальцев обеих рук и безымянный пальчик правой. Ох и взгрела Джунхвана мама. В братике вообще не было заложено понятия “осторожность”. Но неуёмное любопытство не забыли. А ещё он был сильным. Сильнее других детей своего возраста. Поэтому, пока Джунхван катался, летал надо льдом, родители за младшеньким следили, как за зеницей ока: сила, энергия, неосторожность и любопытство делали ребёнка опасным для самого себя в первую очередь. Джунхван всегда был “умный и сообразительный”, поэтому заботился о себе сам.***
– Это он? Его младший брат? Юдзуру встал рядом с Трейси напротив окна в палату: черноволосый парень, очень похожий на Джунхвана, но немного другой и пониже, с садиной на губе, стоял возле его койки, держа за руку. Насколько Юдзуру мог судить – молча. – Да, – кивнула Трейси. – Он может быть здесь лишь три дня. Пришёл, ему сказали, что к Джунхвану нельзя, он произнёс “да неужели” и… ты видишь, чем дело закончилось. Видимо, в маму характером. – А доктор Кадди? – Сказали, что у него свадьба сегодня. – Вот как. Трейси поджала губы и плотнее обхватила себя за плечи. Выдавила из себя улыбку и: – Они с Джунхваном действительно такие разные, ты бы только видел. И при этом внешне так похожи… Прямо чудо, как так бывает. Юдзуру глянул сквозь стекло. Парнишка поправлял спутавшиеся волосы Джунхвана, а затем вообще достал расчёску и начал его аккуратно причёсывать, шевеля губами, будто что-то бормотал. Вернул взгляд к Трейси. Её плечи вздрагивали, хотя Юдзуру видел, как она старается оставаться сильной. Всегда тренер. Всегда мама. Не смог просто стоять и обнял. Обнял и постарался прижать к себе. Та обняла его в ответ. Это было… так необычно. Так, как Юдзуру никогда ещё не чувствовал себя: впервые эта женщина плачет на его плече. Та женщина, на плече которой обычно плакал он. Но сейчас было наоборот. И Юдзуру чувствовал, как Трейси страшно: он знал. Знал, что она боится смерти. Она похоронила своего партнёра, лучшего друга, того, с кем разделила олимпийскую бронзу. И с тех пор ей очень-очень страшно. – Всё образуется! – Произнёс он. – Джунхван точно справится! Если бы жизнелюбие было видом спорта, они бы с Джейсоном боролись за золото! Трейси сквозь слёзы засмеялась, обняв бывшего уже ученика крепче. – Спасибо тебе, Юдзу. – Может, угостить вас кофе? – Спасибо, – отстранилась она и достала из сумочки салфетки, промакнула слёзы. – Но мне нужно будет поехать в Крикет. Я и так попросила Гислена меня подменить. И Шейн пообещал привезти еды. Чертовски хочется чего-нибудь очень вредного. – Вроде Макдональдса? – О, да. Какой-нибудь очень вредный большой бургер. Думаю, Джунхвану тоже захочется съесть вредный большой бургер. – Надеюсь, его за это не будут ругать! – Я вообще думаю, что нам всем не помешает собраться и съесть пару-другую огромных пицц. Когда всё закончится. – Я в деле. – Куда же мы без тебя и Шомы. Они улыбнулись друг другу. Трейси вздохнула пару раз и сказала: – Извини, я отойду, приведу себя в порядок. – Я побуду здесь. Он провожал её взглядом, пока за спиной не зашуршала в пазах дверь: Хёнсу вышел из палаты и взглянул на Юдзуру… глазами Ицуки Уно, теми, какими тот смотрел на него в больнице у палаты Шомы после истории с Дайске Такахаши. Ну отлично. Опять. – Здравствуй, – поздоровался Юдзуру, не сводя с парня взгляда. – Здравствуйте, – ответил он и… точно тем же взглядом зыркнул в сторону поста медсестёр. А потом обвёл им весь коридор. Юдзуру нахмурился. В голову пришла догадка. Парень действительно в ярости. Как и Ицуки тогда. Более того, возможно, он чувствует то же, что чувствовал Ицуки. Только… У Ицуки был конкретный адресат для ярости. У этого парня – нет. – Я Чха Хёнсу, – вдруг произнёс он на японском. – Язык учу в Штатах, поэтому произношение не идеально. Но я сдал N3 этой осенью. И я был бы премного благодарен Вам, Ханю Юдзуру-сан, если бы вы рассказали то, что знаете о произошедшем. Юдзуру вдруг подумал о том, что, по сути, Хёнсу-кун младше его больше чем на 10 лет. И что Юдзуру на коньках катается дольше, чем Хёнсу-кун живёт. А ещё подумал, что если младшие братья Шомы и Джунхвана действительно так похожи, причём не только в ярости, то у них должно быть гораздо больше общего, чем казалось до этого.***
Они сели перекусить в фастфуде неподалёку от больницы. Юдзуру даже не снял маску, а Хёнсу, минут пять поругавшись на меню, заказал себе наггетсы и сок, дождался заказа и сел напротив с подносом. Юдзуру понятия не имел, что стоит рассказать парню, а что нет, но, подумав, предположил, что, скорее всего, Хёнсу кто-то вроде того же Ицуки. Очень самостоятельный и своенравный. Сравнивать с Джунхваном физически не получалось, несмотря на то, что сходство доходило вплоть до абсолютно одинаковых глаз, но выражение лица, манера речи и поведение в принципе напрочь отбивали всякую возможность. Юдзуру выжал из себя только хронологию событий, надеясь, что никаких вопросов о физическом состоянии брата Хёнсу задавать не намеревается. Когда Юдзуру закончил свой недлинный рассказ на визите в больницу, он произнёс: – У нас не было ни единой возможности что-то предпринять. Когда все хватились, было уже... Хёнсу вздохнул, обмакнул наггетс в соус и произнёс: – Может, стоит разобраться? В данный момент я не виню Вас. Я такой злой, потому что виню весь город. Но это не надолго. – Не надолго? – Ведь имя причастного станет известно. И я сфокусируюсь на нём. Я хорошо изучил законы, с канадскими тоже справлюсь. Он ответит. Он или они. Не важно: ответят. Юдзуру вздохнул. Хёнсу серьёзный парень, но казалось, что его решимость будет за зря. Если понадобится, Юдзуру сам оплатит лучших адвокатов, которых найдёт, профи. Хотя он понимал желание Хёнсу действовать. Тот положил наггетс в рот. Вздохнул, откинувшись на спинку дивана. Обвёл взглядом зал. Сказал: – У брата был парень. Где он? Юдзуру помедлил с ответом: он не думал, что семья Джунхвана в курсе, Юдзуру казалось, что тот скрывал отношения от родителей. Хотя вот, по рассказам Шомы, Ицуки знал об отношениях тоже с самого начала, а родители только в восемнадцатом году узнали и то не верили, что всё серьёзно. Может, тут та же история. – Не знаю. И мать его не в курсе. Ему звонили, он, как мне передали, трубку не брал, а потом оказался вне зоны. – Надо же, как удобно. – В чём дело? Хёнсу хмыкнул: – Я могу сказать Вам, или Вы можете спросить у шурина своего. Думаю, наши с ним мнения схожи. Конрад Оржел – человек не очень. Он недостаточно уважал моего брата. Не нравится. Не одобряю. Ноль лайков. Юдзуру поджал губы и вздохнул, думая, что, похоже, не удивлён. Он Конрада знал… не очень и не мог его оценить как личность, но… Шома рассказывал про ссоры и Джунхван согласился с тем, что Конрада не стоило звать на свадьбу, и… Другой он был. Дерзкий, как Хави, но… при этом холодный. Таким казался. В кармане завибрировал телефон. – Извини, звонок. Хёнсу кивнул и подвинул наггетсы к себе поближе, Юдзуру достал телефон и принял вызов: адвокат. – Здравствуйте. – Ханю-сан, со мной связался офицер Брюсте. Он хотел бы с вами поговорить. Выяснились новые обстоятельства и у него имеется список вопросов. Когда мне стоит назначить ему встречу? – В течении сегодняшнего дня? – Он настаивал. – А Шома? – Про это мне ничего не известно, к сожалению. – Давайте тогда через три часа. Примерно. – Хорошо, на обычном месте? – Да. Спасибо за ваш труд. – Взаимно. Юдзуру сунул телефон обратно в карман и заметил, что Хёнсу успел всё доесть. Он тянул напиток через соломинку и смотрел на Юдзуру: – Ну, я так понимаю, пора прос-щаться, – оторвавшись, произнёс он, почему-то запнувшись в звуке, но Юдзуру это почти проигнорировал, кивнув: – Да, к сожалению. Я должен идти. Хёнсу-...кун, – – …-ним. А, Вы так решили. Я подумал, что Вы вспоминаете, как это на корейском сказать. “-кун” тоже подойдёт. Хорошо даже. Неплохо. Я не против. – Постараюсь запомнить. Тебя проводить? Ты ведь остановился у Трейси? – Да, у неё. Нет, я найду дорогу сам. Спасибо. Надеюсь, в следующий раз в больницу я попаду спокойно. – Думаю, они запомнили тебя, Хёнсу-кун. – Вот уж благодарю, – Хёнсу улыбнулся, поклонившись прощающемуся Юдзуру в ответ и сел обратно: допивать свой напиток. «Парень вряд ли пропадёт», – подумал Юдзуру, уходя. Хотя на всякий случай достал телефон и написал Трейси о том, что оставил Хёнсу одного. Уже с улицы обернувшись, Юдзуру увидел, что тот вновь окидывает окружающее тем самым яростным леденящим душу взглядом. Мальчишеским ещё совсем. Но пугающим.