Фоновая музыка - https://m.vk.com/irritasjon
2 год эры Бункю (1862 год). Киото.
Спрятав руки в карманах штанов, Ширануи бродил обезлюдевшему по ночному Киото. Облачка пара, вылетающие изо рта, рассеивались у него над головой, вызывая желание вернуться на постоялый двор и спрятаться под одеялом. Холодная пора наступила в Киото внезапно и застала врасплох неподготовленного Ширануи, который планировал вернуться в Нагасаки до первых заморозков. Древняя столица вызывала у Ширануи отторжение с того мгновения, как он оказался в черте города. Традиции, которые так не любил Кё, окружали со всех сторон, словно желая изолировать его от бурно развивающегося внешнего мира. Даже воздух тут был другой. Чистый и холодный. Он не имел ничего общего с пропитанным запахами моря воздухом Нагасаки. Тонкий слой свежевыпавшего снега хрустел под ногами, нарушая тишину улиц, погрузившихся в сон. Шмыгнув покрасневшим носом, Ширануи судорожно выдохнул и поморщился, почувствовав, как от холода сводит зубы. Если бы не поручение проверить готовность заговорщиков Тёсю, сунулся бы он сюда, как же! - Холод собачий, - втянув голову в плечи, пробурчал Кё. - Угораздило же... Ладно, хоть заплатят прилично. Порыв ветра ударил в спину, и мысль о деньгах перестала греть Ширануи, как грела ранее. В сущности, ему было безразлично, какая сумма осядет у него в кошельке. В последние годы он потерял интерес ко многим пристрастиям, бросив все силы на поиски приключений, что могли развеять скуку и отвлечь от ненужных раздумий. Кё старался нигде не задерживаться дольше двух дней, нередко пускаясь во все тяжкие в публичных домах. Саке и женщины, по его мнению, были лучшим вложением заработанных денег. Хотя нередко, будучи мертвецки пьяным в окружении девиц, он находил свое положение отвратительным и оттого налегал на выпивку вдвое усердней, пока разум не покидал его. - Слышал: девушки здесь - настоящие красотки. Было бы жаль не проверить лично. Вспомнив о теплом саке, Ширануи улыбнулся. Да, пожалуй, сейчас это было бы кстати. Внезапный прилив сил взбодрил Кё: ноги его стали будто бы легче, сбросили оковы холода и зашагали быстрее; тело больше не казалось неповоротливым и ватным. Но в тот счастливый момент, когда дорога до штаба заговорщиков перестала быть такой невыносимой, Ширануи едва не налетел на рассевшегося на земле человека. - Прощеньица просим! - беззаботно бросил он, едва взглянув на мужчину в сером хаори*. Ему и в голову не могло взбрести, что чудак, казавшийся на первый взгляд окоченевшим трупом, увяжется следом. (Хаори - японский жакет прямого покроя без пуговиц, надеваемый поверх кимоно). С раздражающим шарканьем волоча ноги, он на расстоянии плелся за Кё. Ширануи слышал его сиплое дыхание, но сознательно не останавливался, решительно отказываясь тратить время на незадачливого преследователя. Вести в штаб он его не мог. Определенно. Но как же избавиться от него без мороки? - Уважаемый, - громко, чтобы слова эхом разлетелись по пустынной улице, начал Кё, - если потерялись, ничем не помогу. Я-то не местный буду, недавно совсем пришел. Уважа... Чувство опасности вдруг пронзило его. И Ширануи, не думая, отскочил в сторону в тот миг, когда лезвие меча должно было отрубить его правое ухо. Обернувшись, он увидел перекошенное лицо с горящими, словно фонари, красными глазами. Удивляться времени не было. Непослушной рукой выхватив револьвер, Ширануи увернулся от новой атаки. Очередь выстрелов незамедлительно сотрясла ночной воздух. Отшатнувшись, Кё недоверчиво уставился на смертельно раненного преследователя, который не только не упал, но даже не дрогнул. - Однако, чертовщина какая-то. Безумный смех, походивший на боевой клич, вырвался из широко раскрытого рта незнакомца, и следом на Кё обрушился град ударов. Его теснили к стене дома, но все, что он мог: отстреливаться. Гогот не умолкал. Пустив последнюю пулю промеж красных глаз, Ширануи что было силы оттолкнулся ногами от земли и оказался на крыше дома. С обледенелой черепицы сорвался снег, с шорохом рассыпался кучкой на дороге. Нападавший не двигался, замерев с запрокинутой назад головой, будто размышлял, как достать беглеца. И когда Ширануи решил, что тот вот-вот прыгнет следом, меч вывалился из ослабевших пальцев... Как только Исами Кондо миновал ворота дома, навстречу ему вышел добродушно улыбающийся хозяин. Несмотря на столь поздний для визитов час, он был рад видеть гостя и тепло приветствовал его. - Кондо-сан! Давненько, дорогой друг, ты не навещал меня! - В последний раз мы с тобой виделись в Эдо. - Да, и, кажется, это было три года назад. Время быстро летит. Иногда столько дел наваливается, что совсем теряешь счет дням. Но что же это я? - укоризненно покачав головой, хозяин закрыл ворота на засов и указал рукой на дом. - Скорее, погреемся у очага. Кондо широко улыбнулся и согласно кивнул. Старый друг, Юкимура Кодо, всегда отличался особым гостеприимством. Годы, что они не виделись, не изменили его простодушное, как у буддийского монаха, лицо, но распалили детскую любознательность в его глазах. Кодо был невысокого роста и легкого телосложения, из-за чего выглядел довольно моложаво. Иногда Исами думал, что тот вообще не способен стареть и живет на свете много столетий. - Проходи-проходи, - Кодо пригласил гостя в комнату и бесшумно затворил сёдзи. Расположившись на заранее приготовленной подушке, Исами выставил руки над горящими углями и огляделся. Комната была как всегда чиста и опрятна. Ни одной лишней вещи, все на своих местах. Своим привычкам Кодо не изменял. Может, оно и правильно. - Знал бы ты, как я удивился, получив твое письмо, - продолжал говорить он, хлопоча над чайником, вода в котором заметно остыла к приходу гостя. - Вот уж не ожидал, что проведаешь. По какому случаю в Киото? - Дела появились, - уклончиво ответил Кондо, будто речь шла о пустяке. - Сёгун собирается наведаться к императору, вот я и... - Понимаю, - изобразил улыбку Кодо и, раздув огонь, повесил чайник греться. - Ты теперь на нелегкой службе состоишь. Как там господин Киёкава? Здоров ли? Уловив легкую иронию, Исами скривился: - Мечтает свергнуть правительство, подлец. Мягкий смех заполнил комнату. - О, раз так, то здоровье не покинуло его! Отрадно слышать, что в этом мире остается что-то неизменное. - Ты поддерживаешь его? - Вовсе нет, друг мой. Около семи лет назад мне посчастливилось близко познакомиться с ним. Мышление у него и впрямь не такое, каким наделяется человек, приближенный к сёгуну. И ты прав, что называешь его подлецом. Однако в следующий раз, когда захочешь высказаться на его счет, постарайся быть осмотрительнее. Он убийца и подлец, бесспорно, но также он хатамото* - вспыльчивый гордец. (Хатамото - самурай в прямом подчинении сёгуна). Кондо было тяжело смириться и принять этот дружеский совет. Они оба хорошо знали человека, о котором говорили. Киёкава Хатиро не так давно был назначен руководителем отряда ронинов, который был создан для защиты сёгуна во время его визита в Киото. Пожалуй, во всей стране не нашлось бы самурая, столь рьяно стремящегося избавиться от сёгуната и иностранцев. Ослепленный ненавистью к последним, он дошел до того, что два года назад убил иностранного посла. И, похоже, на этот неудобный случай в его истории просто закрыли глаза. Возмутительно! Решив, что размышлять о назначении Киёкавы бесполезно, Исами прервал повисшую тишину вопросом: - Как продвигается твое исследование? Кодо, сосредоточившийся на булькающей в чайнике воде, не сразу нашелся с ответом. - Не все идет так, как хотелось бы. - Разве ты не получил рецепт? - Рецепт? - удивленно переспросил он и призадумался. - Ах, рецепт! Не ожидал, что ты помнишь про него... Именно с ним у меня возникли трудности. Так уж вышло. - Понимаю, - настал черед Кондо улыбаться. Кодо был весьма одаренным лекарем, занимавшимся не только лечением, но и проводившим всевозможные исследования. Кондо не знал наверняка, но слышал, будто бы тот обучался медицине в Китае и путешествовал далеко на запад, на что сам Кодо загадочно ухмыляясь, отмалчивался. Их дружба с самого начала состояла из одних домыслов и недомолвок, но именно этим Исами и привлекал Юкимура. Сколько бы они ни виделись, Кондо не уставал находить что-то новое в этом похожем на монаха человеке. - Должно быть, ты проголодался с дороги, - разливая по глиняным чашкам ароматный отвар, заключил Кодо. - Не дело мы с тобой на голодный желудок затеяли. Поговорить и потом успеем. Вот, выпей - согреешься, а я покамест об ужине разузнаю. Обхватив широкими ладонями горячую чашку, Кондо принюхался к незнакомому медовому запаху, показавшемуся ему не менее интересным, чем новость о том, что его друг живет не один. Чего уж тут? Он действительно приятно поражен: даже в этот раз у Кодо вышло озадачить. - Разве не занимательно? - тихо рассмеялся гость и неторопливо сделал небольшой глоток. Отвар показался ему удивительно легким и приятным на вкус. - И впрямь согревает не хуже огня. Впервые за долгое время Кондо почувствовал, как успокаивается душа. В доме Юкимуры Кодо его охватила безмятежность, какая редко посещала в кругу друзей. Ему вспомнилась родная деревня и простой уютный дом, его крестьянин-отец и старшие братья. Как чист был тогда его взор, как просто сердце отдавалось любимому делу. Под именем Кацугоро он ясно видел свой Путь, без труда жил в соответствии с ним. И пусть он не принадлежал к сословию самураев. О чести и верности ему было известно куда больше. Хозяин дома довольно скоро вернулся с деревянным подносом в руках. Застав на лице Кондо мрачное выражение, он неодобрительно покачал головой и отметил, что тот своей гримасой может испортить им аппетит. Не найдя ничего в оправдание, Кондо растерялся и неловко заулыбался, мол, ничего не поделаешь. И в это же мгновение позади Кодо в проеме сёдзи раздался звонкий смех. - Ох, вы меня не обманули! Наш дорогой гость действительно забавен! - Что за непоседа, - проворчал лекарь с веселыми огоньками в глазах, - просил же сидеть тихо! Нет на тебя никакой управы. Беда прямо! - посторонившись, он пропустил в комнату прелестного вида девушку. Кондо затаил дыхание, не в силах скрыть изумление. Перед ним стоял утонченной красоты цветок с веселым, немного лукавым взглядом. Невысокого росточка, с тонкими хрупкими запястьями, она выглядела совсем юной. Особое внимание Исами привлекли тающие в ее распушившихся волосах снежинки, и на ум ему пришло всего одно слово: - Очаровательно! Девушка вспыхнула, что вызвало еще большее недовольство со стороны Кодо: - Скажешь тоже. Бестолковка даже для женщины. Не хотел я вас знакомить так скоро, но, видимо, момента лучше уж не подвернется. Это моя дочь. - Дочь? - Кондо пребывал в недоумении, не веря своим ушам. - Ее зовут Чизуру. Слегка приподняв уголки губ, она вежливо поклонилась. Исами уловил в ней резкую перемену, обнаружив, что хохотушка преисполнилась неожиданным достоинством. - Ну и ну, - посмеивался он, когда все приличия были соблюдены, неторопливая беседа возобновлена. - Я и не подозревал, что ты хранишь такие секреты в своем доме. Выходит, и мне пора раскрыться? - Ты женился? - догадался Кодо. - Точно. Жалко, Тоши не могу уговорить. Может, норов помягче бы стал. Тихо падал снег. Пушистые хлопья бесшумно опускались на широкие рукава кимоно, выстраиваясь в причудливый рисунок. Сидя на веранде, Чизуру не делала никаких усилий, чтобы сбросить их. И хотя губы уже побелели от холода, она не замечала времени, окруженная хороводом снежинок. Ее мысли были так далеки от холодного Киото. - Еще ничего не кончено. - Сказала себе она, пытаясь побороть сильное чувство усталости. Оно навалилось на нее внезапно и было намного сильнее страха, с которым так долго жила Юкимура. - Еще ничего не кончено. - Вы, безусловно, правы, - вкрадчивый голос Кодо раздался у нее за спиной. - Думалось мне, ты пытаешься отыскать ту безделицу, что якобы не достает рецепту, - холодно ответствовала Чизуру, глядя в темное небо. - О, не извольте беспокоиться, Юкимура-сама, долго ждать я вас не заставлю. Но прежде, чем я вернусь к работе, не попробуете ли новый образец? У ее лица появился стеклянный флакон с ярко-рубиновой жидкостью. - Вам это не навредит, даю слово. Кодо испытывающе смотрел на нее. Но она колебалась. - Зачем мне это? - спросила Чизуру, отвернувшись. - Я больше не болею. Мое отравление прошло. Меня устраивает прежняя панацея. - Но не меня. Извините, но вы не можете ставить под сомнение приказ сёгуна. - Как удобно, Кодо-сан. - Она метнула в Кодо пронзительный взгляд и выхватила флакон. - Опыты на людях - тоже приказ сёгуна? - Простите, Юкимура-сама, - широко улыбнувшись, лекарь накрыл ладонью женскую руку и принудительно приблизил флакон к губам Чизуру, - но вы, смею напомнить, не человек. Разве я о себе говорю - читалось в ее гневном взгляде, когда она послушно проглотила то, что называлось панацеей. Одна капля все же осталось на стеклянном горлышке, и, когда флакон отдалился от губ, она сорвалась и впиталась в розовую ткань кимоно. - Как видите, ничего не произошло. Юкимура-сама, даже если это вам не по нраву, не вы ли согласились помочь мне? Знаю, вы были больны из-за того, что когда-то выпили неверно приготовленную сыворотку. Но теперь все иначе! Я изготовил верное средство! Вечная жизнь, вечная молодость! Все это почти у меня в руках! - Кодо возбужденно начал ходить взад-вперед. - Но люди не могут пить это. Тот несчастный сошел с ума, как только сделал глоток... - Это покамест! - словно одержимый злым ками Кодо твердил свое. - Это покамест! Какую силу он обрел! Мне нужны еще люди. Одного мало. Чизуру отстранено наблюдала за тем, как энергия угасла в Кодо, он замедлился и принялся что-то бормотать под нос. Может, она допустила ошибку в ту ночь в Нагасаки, когда отправила почтовым голубем рецепт панацеи. Может, не зря клан Юкимура до самого своего падения берег этот рецепт? Кодо стремительно развернулся и торопливо заковылял в сторону своей комнаты. Чизуру проводила его взглядом, а после вернулась к созерцанию неба. "Интересно, идет ли сейчас снег в Нагасаки?" Ширануи продрал глаза и огляделся, не помня, как очутился на постоялом дворе. Он, не переодетый в юката, сидел, привалившись к стене. В руке у него было смятое письмо. Вздохнув, Кё уставился на заученные строки:- Если б суждена Была мне долгая жизнь, То и несчастье, И нынешняя печаль Были бы мне дороги*. (Стихотворение Фудзивара-но Киёсуке из сборника "Сто стихотворений ста поэтов).
Почему он снова читал это? Говорил же, что порвет. Усмехнувшись, Ширануи покачал гудящей головой, возражая себе: - Духу не хватит, - и странно рассмеялся. Где же его носило? Он прекрасно помнил, как встречался с заговорщиками и переступал порог увеселительного заведения. Но дальше в памяти следовал провал. Такого еще ни разу не случалось. Что же это за саке такое было? Кё еще раз посмотрел на письмо. Желание выбросить его вспыхнуло в нем вновь, как вдруг он заметил темное пятно на обороте. Перевернув бумагу, он не без удивления обнаружил невесть откуда взявшиеся надписи, оставленные явно женской рукой: "Человек, зовущийся Юкимурой, живет..."