***
На Одриосолу снова накатило волнение. Он отошёл от своих товарищей по команде и присел на скамейку. Его сердце так сильно забилось, что юноше казалось, что он слышит каждый его стук. «У тебя получится, — твердил себе Альваро. — Не надо волноваться». Но всё было тщетно. До дебютного матча оставалось три недели, и молодой защитник чувствовал на себе весь груз ответственности. Его не покидала мысль, что на фоне своих знаменитых одноклубников он смотрится нелепо, смешно и неуклюже. Внезапно юноша почувствовал на своём плече чью-то руку и поднял глаза. Это был Рамос, чуткий и неравнодушный к чужим проблемам капитан «Реала». — Что случилось, Альваро? — спросил он. — Опять волнуешься? — Да, — признался Одриосола. — Мне кажется, что у меня ничего не получится. Я же намного младше всех вас, я очень боюсь вас подвести. — Ничего, это нормально, — успокаивал его Рамос. — Я в твоём возрасте знаешь как волновался? Поэтому ничего в этом страшного нет. Я тебя понимаю, я сам через это прошёл. Мы все прошли. Может быть, ты пока ещё не такой ловкий, не такой сильный или не такой быстрый, как бы тебе хотелось, но всё это придёт с опытом, со временем. Даже если что-то пойдёт не так, помни о том, что у тебя всё ещё впереди. К тому же у тебя всегда есть мы. И мы тебе всегда поможем и поддержим тебя, что бы ни случилось. От такой речи капитана у Одриосолы встал ком в горле. Он не привык плакать, но сейчас был настолько тронут словами Рамоса, что почувствовал, как его глаза становятся влажными. — Спасибо, Серхио, — растроганно произнёс Альваро, обнимая капитана. В это время на газоне появился Лопетеги, который очень хотел продемонстрировать Пересу умения новичков Королевского клуба. Рамос взял молодого товарища за руку и повёл к остальной команде. — Ребята, сегодня у нас особенная тренировка, — объявил тренер. — Старшие будут учить младших. Разделяемся на две команды таким образом, чтобы молодые игроки учились у более опытных. Я думаю, что Альваро будет работать в одной команде с Марсело, а Регилон с Карвахалем. Тогда каждый из вас будет видеть пример более опытного товарища по команде. По этой же причине Винисиус и Бензема должны быть в разных командах. Увидев, что Марсело машет ему рукой со своего фланга, Одриосола обрёл некоторую уверенность в себе. Приняв мяч от Рамоса, он на огромной скорости протащил его по флангу через всё поле и передал его центральному нападающему Кариму Бензема. — Одриосола просто реактивный! — сказал Перес Лопетеги. — Его скорость впечатляет! Поразительно! Однако молодой воспитанник Королевского клуба Регилон оказался очень проворным и быстро отобрал мяч у Бензема. Находившийся поблизости Альваро сделал резкий подкат в надежде выбить мяч, но его самого внезапно как будто пронзило стрелой. Всё тело словно обожгло огнём, перед глазами поплыли красно-рыжие пятна. Девятнадцатому номеру казалось, что его правая нога разорвалась на части. Перед глазами молодого правого защитника опять пелена, на этот раз пелена слёз. Но сказать что-либо или даже закричать он не в состоянии, его словно парализовало. — Прости, я не хотел, — прошептал Регилон. — Тебе больно? Увидев, что случилось с Одриосолой, Карвахаль тут же подбежал к нему и подхватил на руки, как солдат раненого в бою товарища. Ему, пережившему огромное количество травм и даже сердечный приступ, было понятно как никому другому, что с Альваро произошло то, чего Даниэль боялся больше всего. — Альваро, скажи что-нибудь! Тебе очень больно? — в отчаянии кричал второй номер «Реала». — Как же ты так? Одриосола, бледный как мел, только слабо стонал в ответ, а из глаз у него текли слёзы. Карвахаля охватил гнев, он повернулся к Регилону и закричал на него: — Что ты наделал, Серхио?! Ты в своём уме?! — Я… я нечаянно… — шёпотом произнёс Регилон. — Иди отсюда! Убирайся, пока я тебя не убил! — рычал вне себя от ярости Карвахаль. — Пошёл вон! Вон, я сказал!!! Воспитанник Королевского клуба быстрее ветра убежал прочь с тренировочной базы «Реала». Ему, да и его одноклубникам, было ясно — Даниэль сейчас похож на разъярённого быка на корриде, казалось, что у него даже глаза кровью налились. Одноклубники столпились вокруг Карвахаля, державшего на руках Одриосолу, который от боли был почти без чувств, но боялись что-либо сказать, чтобы не разозлить Даниэля ещё сильнее. Подбежавший тренер в ужасе уставился на бледное лицо Альваро. — О нет! Альваро, ответь мне! Тебе больно? Что с тобой случилось? — в панике закричал Лопетеги. Одриосола не отвечал, сознание медленно покидало молодого защитника. Тренер сразу догадался, в чём дело, повернулся к перепуганной команде и крикнул: — Ребята, он теряет сознание, это болевой шок! Что вы стоите? Срочно вызывайте врача!***
Яркий белый свет. Пропахшее спиртом и медикаментами помещение. Альваро медленно открыл глаза, осмотрелся и понял — у него большие проблемы, и на Суперкубок он вряд ли теперь попадёт. Резкая боль пронзала правую ногу юноши, но ему было уже всё равно. Он чувствовал себя неловким, неуклюжим, а теперь ещё и полным неудачником. Молодой защитник приподнялся, насколько было возможно, и увидел рядом со своей койкой Лопетеги. В лице наставника не было осуждения или даже упрёка, он с сочувствием смотрел на своего подопечного и, увидев, что он пришёл в себя, сказал: — Мне очень жаль, Альваро, что так вышло. Я сам виноват, недосмотрел… У тебя была просто феноменальная скорость, на Суперкубке ты бы нам очень помог. — А что говорят врачи? — поинтересовался Одриосола. — Надолго я здесь? — Пока неизвестно, будет ясно после обследования, — ответил тренер. — Проблема в том, что ты, когда ещё играл в молодёжке «Сосьедада», перенёс разрыв мышцы, и сейчас у тебя может быть рецидив, а в таком случае лечение затянется надолго. Всхлип… Ещё один… Альваро понял, что больше не может сдерживаться… Слёзы хлынули из его глаз, словно горный поток. Лопетеги прижал молодого защитника к своей груди, как родного сына. Он прекрасно понимал, что сейчас Одриосоле нужна только поддержка, ведь его мечта в одночасье разбилась вдребезги. Сам же Альваро плакал как никогда в жизни, уткнувшись носом в пиджак своего наставника. Когда он немного успокоился, Лопетеги сказал ему: — Ребята так испугались, когда увидели, что с тобой произошло! Карвахаль так рассердился на Регилона, что чуть его не убил. Он-то сам часто травмируется, поэтому на травмы других реагирует очень болезненно. Он даже не может спокойно видеть, когда кто-то корчится от боли при столкновении на поле. Неудивительно, что у него уже больное сердце, хотя ему всего двадцать шесть лет. — Передайте Регилону, что он ни в чём не виноват, — сказал Одриосола, грустно улыбаясь и вытирая слёзы. — Это только моя вина. Вот Вы хвалите мою скорость, а ведь она меня часто подводит — мне сложно управлять своим телом, и я могу покалечить сам себя. — Ничего страшного, всё придёт со временем, — успокаивал юношу Лопетеги. — К тебе сейчас хотел зайти Хесус, он тоже здесь лечится. Потом к тебе придёт Гарет, он очень за тебя беспокоится. Рамос придёт вечером, он сейчас с командой, успокаивает ребят. А завтра, уже после обследования, придут Карим, Винисиус, Марсело, Карвахаль и Тони с Лукой. — А Иско? — спросил Альваро. — Иско никуда не ходит без своих товарищей, — пояснил тренер. — А когда они вместе, от них очень много шума, тебе будет тяжело. Они обязательно придут, но только надо подождать, пока ты окрепнешь. Альваро снова слабо улыбнулся. Он представил себе этих жизнерадостных, никогда не унывающих ребят, когда они дружно кидаются к нему в объятия с криком «Альварито!». Кроме того, ему было приятно, что вся команда так за него беспокоится. Даже Тони Кроос и Лука Модрич, которые, казалось, общаются исключительно друг с другом — и те проявляют заботу о новичке. В дверь постучали. Лопетеги приподнялся и сказал: — Это Хесус. Ладно, я пошёл. Держись! Тренер ушёл, уступив место Хесусу Вальехо, который недавно тоже травмировался, оказавшись в соседней палате. Увидев Альваро, он сказал: — Я никак не ожидал тебя здесь увидеть. Что случилось? — Неудачно сделал подкат на тренировке, — признался Одриосола, — на полной скорости — вот и всё… Теперь мимо Суперкубка… — Не расстраивайся, Альваро, — утешал его Вальехо. — Представляю себе, как это обидно. Я ведь тоже часто пропускал важные матчи из-за травм. А самое неприятное знаешь что? Меня болельщики за глаза прозвали дохлым, более того, некоторые говорят, что я вообще не гожусь в футболисты. — Жестокие… — прошептал Альваро, чувствуя, что на глаза снова наворачиваются слёзы… Нет. Не сейчас. Он должен быть сильным. К счастью, в этот момент в дверь снова постучали, и Одриосола услышал очень знакомый голос: — Альваро, это Гарет. Можно к тебе? — Можно, — ответил молодой защитник. — Заходи. — Ну ладно, я пойду, — сказал Хесус, — Поправляйся! Вальехо вышел из палаты, сделав знак Бейлу, что можно заходить. Валлиец вошёл и с сочувствием посмотрел на юного латераля. — Альваро, Альваро, — покачал головой Гарет. — Как же ты так? Ты ведь ещё ничего толком не успел сделать, ты ещё только начинаешь свой путь в нашей команде. — Пожалуйста, Гарет, не надо меня жалеть, — сказал Одриосола. — Я же не умираю. Это просто спортивная травма, меня вылечат и всё будет в порядке, — вдруг он посмотрел на телефон, лежащий на тумбочке, и добавил умоляющим голосом: — А вот мобильник у меня забери, прошу тебя! Не хочу читать гадости, которые пишут болельщики. — Те болельщики, которые пишут о нас гадости — это не болельщики, это больные на всю голову люди. Они сидят на диванах дома, им лень даже сходить в тренажёрный зал. Они просто не знают, что такое спортивные травмы, поэтому и пишут всякую чушь. Им кажется, что мы роботы… Знаешь, что мы сделаем? Давай я тебе почитаю сообщения, вдруг там что-то хорошее есть, — Бейл взял телефон Одриосолы. — Так, посмотрим… «Ну вот, началось… Хрустальный Мадрид». Удаляем. «Альваро, выздоравливай скорее!». Это оставляем. «Скорейшего выздоровления. Ждём на поле». Это тоже оставляем. «Нам двоих стеклянных хватает, ещё и ты туда же…». Это удаляем. «Поправляйся скорее и не будь вторым Хрустальным драконом»… Я лучше отключу у тебя Интернет. Как поправишься — сам включишь. — Тебя прозвали Хрустальным драконом из-за того, что у тебя было много травм? — спросил вдруг Одриосола. — Да, — печальным голосом ответил Бейл. — Хотя для меня это имеет совершенно другой смысл. У меня дома на столе стоял хрустальный дракон — подарок бабушки. В тот день, когда я получил первую серьёзную травму, играя в основном составе, он разбился. — Это был твой талисман? — спросил молодой испанец. — Нет, — ответил Гарет. — Просто ценный подарок. Дракон — это символ Уэльса, края, откуда я родом. Нашу сборную тоже «драконами» называют. Поэтому представь, каково мне каждый раз слышать всё это… В голубых глазах валлийца стояли слёзы. Одриосола удивлённо посмотрел на Гарета — он никогда не видел его в таком состоянии. Ему казалось, что Бейл, переживший так много повреждений, просто не мог заплакать из-за какой-то разбитой статуэтки или глупых кличек болельщиков. И тут он понял — дело в другом. Прозвище «Хрустальный дракон» напоминало Гарету его родной край, его детство. — Прости, я не хотел тебя ранить, — сказал Альваро. — За что? — спросил одиннадцатый номер, вытирая слёзы. — Со мной всё в порядке. Ты знаешь, не нужно просить прощения за свои вопросы. Тебе было интересно, и ты спросил, а я тебе ответил. Я знаю, что ты сейчас подумал: «Гарет Бейл, такой сильный — и плачет». А ведь не надо всё время быть сильным. Иногда можно позволить себе проявить эмоции… Вдруг зазвонил телефон Одриосолы. Валлиец тут же дал его молодому защитнику. Звонок был от Регилона. — Алло, Альваро, можешь говорить? — взволнованным голосом спросил воспитанник Королевского клуба. — Да, конечно, Серхио, — ответил Альваро. — Что случилось? — Я тут, около больницы стою. К тебе можно зайти? — спросил Регилон. — Конечно, — сказал Одриосола. Бейл попрощался с новичком команды и покинул палату. Через какое-то время явился Регилон, взволнованный и бледный. — Альваро, прости меня, пожалуйста! — прямо с порога начал он. — Я не хотел, честно! Я нечаянно… Если с тобой что-то серьёзное случится, я никогда себе этого не прощу. — Всё хорошо, Серхио. Только прошу, не вини себя, — успокаивал товарища Одриосола. — Ты ни в чём не виноват, это я неаккуратно подкат сделал. — Карвахаль так рассердился на меня! Я думал, что он меня убьёт! — продолжал Регилон. — Я убежал с тренировочной базы, уже на улице меня догнал сеньор Лопетеги. Он сказал, что вся команда, и Дани в том числе, переживает за тебя. Но гнев Дани мне всё равно внушает ужас. — Успокойся, — сказал Альваро. — Карвахаль просто не может видеть, когда кому-то больно, вот и рассердился. Поэтому ничего не бойся. Завтра, я уверен, вы помиритесь. — Хорошо, — сказал Регилон, — я пойду тогда. А ты поправляйся! Он встал и вышел. На Альваро же подействовали принятые им лекарства, и он погрузился в глубокий сон.***
Голубое безоблачное небо. Горный край Страны Басков. Счастливое семейство Одриосола на конной прогулке. Позади всех едет на белой лошади мальчик лет десяти с необычными для испанца медно-рыжими волосами. Он с какой-то непонятной грустью смотрит вдаль. Неужели когда-нибудь ему придётся покинуть эти места? Мальчик остановился. Вдруг к нему подъехал отец и спросил: — Что случилось, Альварито? Ты что-то от нас отстал. В чём дело? Тебе грустно? — Папа, — в свою очередь спросил Альварито, — неужели я когда-нибудь должен буду отсюда уехать? Я не хочу уезжать! Мне здесь так нравится! — Послушай меня, сынок, — успокаивающим голосом сказал отец сыну, — если даже это случится, это место навсегда останется в твоём сердце. Запомни: то, что ты любишь, останется с тобой на всю жизнь. Вдруг Альварито сильно прострелило в правую ногу, он схватился за бедро, и тут образ отца начал расплываться. Альваро проснулся. Нет, он больше не десятилетний мальчик, теперь он — игрок одного из самых сильных футбольных клубов в мире. И сейчас он, травмированный, лежит в лазарете. Шансы дебютировать на Суперкубке против грозного «Атлетико» практически равны нулю. Но всё же что-то щемит у него в груди. Да, его отец был прав: его родной край навсегда остался в его сердце. Внезапно Одриосола обнаружил, что рядом кто-то есть. Оказалось, что на его койку присел сам капитан «Реала» Серхио Рамос. — О, Серхио, это ты! — сказал юноша. — Привет! — Ну что, проснулся? Так можно всё на свете проспать, — с шутливой интонацией сказал Рамос. — Наверное, это от лекарств, — предположил Одриосола. — Ладно, скажи лучше: надолго ты здесь? Тяжёлая травма? — заботливо спросил капитан. — Не знаю, завтра будет известно, — ответил Альваро. — Есть подозрение на повторный разрыв мышц, тогда это действительно надолго… Мне тяжело контролировать своё тело на большой скорости, а в игре я порой сильно разгоняюсь. — Твоя скорость — твоё главное достоинство, — убеждал молодого защитника Серхио. — Главное, у тебя есть талант, а остальное достигается путём тренировки. Вдруг Альваро вспомнил свой сон и спросил: — Слушай, Серхио, я давно хотел спросить кое-что. Мне порой снится моё детство в окрестностях Сан-Себастьяна, снится, как я катался на лошади. Но у меня нет столько времени, чтобы предаваться воспоминаниям, да и возраст пока ещё не тот. Скажи, пожалуйста, это нормально? — Конечно, нормально, — сказал Рамос. — Я сам из Севильи, а живу здесь, в Мадриде. Порой на меня так накатывают воспоминания, что я не могу удержаться от слёз. — Что? — удивился Альваро. — Тебе тоже иногда бывает сложно удержаться от слёз? — Да, я же тоже человек, и ничто человеческое мне не чуждо, — с лёгкой усмешкой подтвердил капитан. — Это, кстати, тебе совет на будущее: сила состоит не в том, чтобы постоянно сдерживать свои чувства, а в том, чтобы признать их. Понимание того, что происходит у тебя в душе, делает тебя сильнее. Тронутый словами Рамоса, молодой защитник сам не смог сдержать слёз. Слишком много за сегодняшний день свалилось на бедного юношу. Серхио прижал его к себе и нежно погладил по голове. Он верил, что этот паренёк с вьющимися волосами необычного медно-рыжего цвета вскоре окрепнет, возмужает и займёт своё место в команде Королевского клуба.