***
Март 1961-го года.
Владислава чувствовала себя просто прекрасно, если не считать странных симптомов, возможность которых нивелировала сама сущность Носферату. В конце концов, она даже не живой человек, а мертвец! Но человеческая физиология, нормальная температура тела и куча мелких нюансов, по которым Шербан, если честно, очень соскучилась, уверяли девушку, что она — живой человек. Брюнетка тяжело вздохнула и направилась к телефону. Стоило посоветоваться хотя бы с Уолтером, как с виновником всего этого безобразия. Конечно, они помирились, но было это после того, как она впервые встретила Монтану, хотя сведения, запрошенные в архиве Нюрнберга, твердили, что все участники проекта «Миллениум» либо погибли при обороне Берлина, либо иного города, либо вообще были казнены. «Выпутался, мерзавец, и здесь, — раздражённо подумала вампирша, справедливо виня его за свои симптомы. — Хотя… Тогда царила такая неразбериха… Но всё равно — он сволочь!» Вполне ожидаемым оказалось то, что по документам такого проекта не существовало вообще, а весь персонал, кроме высокопоставленных офицеров и главного учёного, выполнявших и иные функции в менее тайных проектах, не связанных со сверхъестественными тварями, числился мёртвым по самым разным причинам — в том числе и по совершенно смехотворным. «Кажется, патологоанатом был пьян вдрызг, когда составлял отчёты!» — кажется, так выразился Артур Хеллсинг, изучавший вместе с Королевой Нежити и дворецким нужные материалы для выявления приоритетных — и, самое главное, живых! — целей. Впрочем, это всё лирика. Шербан прошла полную диагностику семейным врачом Хеллсингов. По всем показателям девушка была мертва и никак не могла сменить свой статус. Да, у неё билось сердце, в венах текла кровь, а тело было нормальной человеческой температуры. Да, у неё через некоторое время начались месячные и прочие неприятные аспекты бытия девушкой, но по-прежнему Владислава оставалась лишь «хладным трупом, который неизвестно почему ходит» — именно так высказались все врачи… На происходящее с её телом вампирше было бы плевать, если бы не одно огромное «но»: если раньше температуру тела, сердцебиение, дыхание и прочие признаки живого человека приходилось поддерживать буквально силой воли, то в последнее время они казались естественными. А недавняя пьянка, которая закончилась в кровати у врага, показала, что Носферату стала очень чувствительна к алкоголю, как обычная женщина её телосложения. «Нужно всё-таки позвонить Уолтеру, извиниться и попросить помощи, — подумала девушка, переживая приступ дурноты и чувствуя на языке вкус собственной желчи. — Главное, чтобы не оправдались мои опасения насчёт причины, а остальное неважно. А если оно и получилось — нельзя давать Дорнезу хоть намёк на это, а если не получится — не выводить на Монтану». Что поделать, они были настолько пьяны, что о контрацепции совсем не подумали. — Алло, Уолтер? Это Владислава, — вампирша заговорила сразу, как услышала прервавшиеся гудки. — Привет, — ответил Артур. — Уолтера сейчас нет, так что можешь сказать мне, что случилось. — Ничего, хозяин, — через силу ответила девушка. — Я просто хотела извиниться за то, что так себя вела и так восприняла это задание. В конце-то концов, я разве никогда не превращалась в девушку? — Владислава, — строго произнёс Хеллсинг. — Ты должна мне рассказать, что случилось такого, что ты решила извиниться. Это важно. — Нет, в этом нет ничего важного, хозяин Артур. Просто я… Я устранила почти всех из списка. Осталось три человека, — выдохнула Королева Нежити. — Максимилиан Монтана на самом деле выжил, так что позвольте убить и его. Помимо него в списке остались Йозеф Менгеле, Теодор Жехинский и Альгимантас Дайлиде (2). — Чудно, — коротко ответил мужчина. — Думаю, за оставшиеся четыре года ты успеешь с ними расправиться. Попросить Уолтера перезвонить? — Да, если можно. — Можно, конечно, — Артур явно улыбался. — Ты меня порадовала, Владислава. Я скажу, чтобы он тебе перезвонил. До встречи. И положил трубку.***
— Алло, Владислава? — Уолтер, я влипла, — вместо приветствия начала девушка. — Ну давай, удиви меня, Носферату, — язвительно отозвался Дорнез. — Ты вроде хотела извиниться? Я ничего не путаю? — Извини, — Королева Нежити сжала зубы, чтобы сдержать поток ругательств. — Я была неправа. — Так-то лучше, — сухой смешок «Ангела Смерти» ударил по и так натянутым нервам девушки. — Что у тебя такое случилось? Обратилась в вампира? — Нет. Ты не знаешь… могут ли вампиры забеременеть? — Вампиры — точно нет. А вот люди — легко. Рассказывай, как так получилось, что ты так подставилась. — Я — не человек! — взвыла Шербан и, чуть ли не рыдая, продолжила: — Дело в том, что я не помню. Я пошла гулять по городу и меня пригласил на свидание мужчина. А я сдуру согласилась. Проснулась уже дома, с дикой головной болью и отвратительным запахом изо рта! — А имя-то хоть помнишь? Или внешность? «Ага-ага, так я тебе и рассказала правду» — с неким почти садомазохистским удовольствием подумала Носферату, но сама для антуража всхлипнула. — Его звали Фридрих, — после некоторых раздумий ответила девушка. — На вид ему было лет двадцать, не больше. Кареглазый брюнет. Высокий, примерно чуть выше меня в мужском обличии. Это всё, что я помню. Ну… если опустить подробности того, как… — Дерьмо, — спокойно произнёс Шинигами, не то выругавшись, не то констатировав факт. Впрочем, разница всё равно была невелика. — Хотя… нет, всё-таки я тебе помогу, но не обещаю, что смогу вырваться. Обстановка в Лондоне слишком напряжённая. И бросил трубку, что стало полной неожиданностью для ошалевшей девушки. «А не вернуться ли мне на историческую родину?»***
Октябрь 1961-го года.
Максимилиан Монтана, он же известный как «Майор», «Фюрер» и просто приятный человек, сидел возле камина и смотрел на огонь, стараясь переварить произошедшее за последнюю неделю. Мужчина был впервые за неделю трезв, свеж и чисто выбрит, а в руках находился свёрток, в котором сонно возилась его маленькая дочь. Неделю назад он как обычно решил вернуться в дом с новой пассией, давно и основательно забыв Владиславу, которая, к счастью, не давала ни одной весточки или намёка. Его вполне устраивала собственная жизнь: Эйвондейл перестал пытаться вправить мозги непосредственному начальнику; технология вампиризации стала пригодна для воспроизводства на его солдатах, чуть постаревших, но не утративших ни капли боевого духа, а до женщин ему резко перестало быть хоть какое-то дело. Но пара черномазых потаскух, выкупленных у местных полицейских, всё-таки скрашивали редкие вечера безделья. Так было до тех пор, пока Непьер не пустил этих двоих на опыты. Монтану совершенно не интересовали эти две девчонки, так что он без сожаления отдал их другу. Док кивнул, и двое свежеиспечённых вампира утащили их в недра подземного комплекса. «Наверно, это было в августе и сентябре соответственно» — лениво подумал мужчина укачивая ребёнка. А в октябре ему вновь стало одиноко, поэтому, арендовав в борделе проститутку (такую же черномазую, но худо-бедно знающую английский), повёл её к себе домой, буквально кожей чувствуя взгляды двух мордоворотов, которые обычно охраняли «девочек» от посягательств клиента. Стоило им подойти к дому, как блондин напрягся: на ступенях крыльца сиротливо стояла корзинка, прикрытая простым одеяльцем. Неприятное предчувствие усилилось, когда мужчина убрал ткань и вгляделся в содержимое. Ребёнок! Маленький, не больше недели от роду, сжавшийся в ворохе одеял ребёнок! «Надеюсь, отправительница оставила хотя бы записку, — мрачно подумал Макс, поднимая корзинку. — И вообще… А может, даже не отправительница, а отправитель, который решил подсунуть внеплановый… плод?» Но все надежды рухнули ровно в тот момент, когда ребёнок был извлечён из корзины, а под ворохом пелёнок обнаружились два плотных конверта: в одном из них документы на девочку, а во втором — письмо. «Дорогой Макс! Я понимаю, что вряд ли ты меня помнишь, но пожалуйста, дочитай до конца. Дело в том, что в январе этого года мы были вместе. Ребёнок — твоя дочь. Её зовут Лаура, но если захочешь сменить имя — я не буду возражать, потому что в случае моей смерти доверенное лицо передаст тебе все документы и самого ребёнка. Пожалуйста, позаботься о Лауре, потому что больше некому. Целую. Твоя Владислава Шербан» Короткая записка привела Монтану в ярость. Какая дочь? Почему это самое «доверенное лицо» не могло само позаботиться о девчонке? Почему у Владиславы вообще хватило наглости свешивать на него обязанности по уходу за этим ублюдком? А потом немец вдруг понял, что Шербан мертва, но почему-то не почувствовал почти никакого эмоционального отклика. Лишь злость, которую необходимо было сорвать хоть на ком-то. — Положи ребёнка и вон отсюда, — мужчина почти рявкнул на девушку, баюкавшую ребёнка. — Но оплата… — Мы потом об этом поговорим! Вон! Schnell, kleine Schlampe! Проститутка юркнула за дверь, после чего мужчина сам взял на руки, как оказалось, дочь. Маленькая, светлокожая и с чёрными волосиками — девочка проснулась и готовилась заплакать. — Тише, тише, — мужчина укачивал Лауру, стараясь успокоить. — Тише, красавица… «Нужно позвонить Эйвондейлу. Он должен знать, что делать с младенцем». Положив уснувшую девочку в корзину, Максимилиан прошёл к бару, открыл его и бессмысленно рассматривал содержимое. На глаза попалась бутылка с абсентом, который мужчина хранил для особых случаев. «А почему рождение ребёнка — не особый случай? — подумал он, доставая заветную ёмкость, в которой алкоголя оставалось буквально на две порции. — Глядишь, и решу что делать с внезапным пополнением в семействе!» Не решил, потому что стоило ему выпить первую стопку и закусить фруктами, как в комнату влетел взбешённый Непьер. Учуяв запах фруктов, алкоголя и полыни, он быстрым шагом подошёл к начальнику, схватил того за воротник и начал орать: — Скотина! Да чтоб тебя черти в аду драли! Ты что себе позволяешь?! — Не… ори!.. — икнул пьяный немец и подошёл к стулу, на который тяжело осел. — Не видишь что ли… моя дочь спит!.. — Дочь?.. Почему ты мне сразу не позвонил, долбаёб?! И от кого? — От Владиславы. Она умерла, а м-м-мне… — мужчина вновь икнул, — м-м-мне воспитывать! Вот! — Твою мать, Монтана… Как же я порой жалею, что оставил тебя в живых и при всех «запчастях», — доктор подошёл к плачущей девочке и попробовал ту успокоить, но тут же спохватился и проверил пелёнки, которые уже были мокрыми. — Ну что за форменный пиздец! Так, ладно… Ребёнка я забираю, чтобы ты его не угробил. Как раз для эксперимента нужен. — Забирай, — пьяно улыбнувшись, пробормотал Максимилиан. — Тем более, что вряд ли это мой… — Твой или не твой… Посмотрим, — проворчал Непьер, перепеленав младенца. — Документы хоть в порядке? — Да. В-в-в… Корз... Корзе… Корзинке, во! — не теряя зря времени, блондин переместился к бару и налил ещё абсента. — Ну, за твоё з-з-здоровье, Эйв! И вновь опрокинул стопку. Непьер с отвращением посмотрел на новоявленного папашу, пожал плечами, положил ребёнка в корзинку, сунул в карман документы и покинул начальника, который не переставал надираться в одиночестве. А потом был пятидневный запой. Майор только и мог, что с трудом вставать утром, опохмеляться, есть и вновь пускаться во все тяжкие, не брезгуя веществами и познакомившись с португальцем Тубалькайном Альгамброй, владеющим одной из масштабных сетей притонов. Очнувшись на шестой день, немец решил, что с него хватит. Кое-как приведя в порядок дом, вымывшись, побрившись и кое-как расчесавшись, он позвонил Эйвондейлу. — Алло? — Очнулся, наконец? Теперь слушай новости. — Эйв, я… — Девчонка действительно твоя дочь, так что заботиться о ней будешь теперь самостоятельно, — прервал начальство явно чем-то взбешённый профессор. — И будь готов еженедельно раскошелиться для закупки нескольких пакетов крови, а также прочего, что необходимо для ухода за младенцами. — Ты что, посмел… — Нет, дорогой мой друг… Девчонка не сможет стать полноценным вампиром, потому что уже является им наполовину. Учитывая то, что ты стопроцентный человек, получается, что твоя драгоценная Владислава была либо носителем «гена вампиризма» или сама являлась вампиршей, причём, высшей. — Но подожди, высший вампир мог быть только один и это Алукард! — Он мог и обратить какую-нибудь селянку, полностью даровав ей свободу, — спокойно ответил Непьер. — В конце концов, это могла быть и его сестра. Одна из тех трёх вампирш, которых прикончили Харкер и компания. Точнее, они могли уничтожить двух, а оставшуюся смогли лишь сильно ранить. Но не смертельно, как оказалось. Впрочем, какая теперь-то разница? «Действительно, какая мне разница, ведь я всего лишь отец ребёнка, которого просто невозможно обратить в полноценного вампира, потому что его мать — предполагаемая высшая вампирша на побегушках у Алукарда». Несмотря на сильное потрясение, Максимилиан взял себя в руки, привёл дом в порядок, и уже следующим вечером мог держать на руках дочь. В отличии от прошлого раза, девочка не спала и сонно щурила жёлтые, как у отца, глаза и тянула ручки к его очкам. «Впрочем, у отцовства есть и положительные стороны, — размышлял Монтана, любуясь дочерью. — И когда-нибудь эта маленькая девочка вырастет в девушку, которая будет готова вести за собой войска. Я постараюсь, чтобы она выросла такой, и дам всё то, что ей будет необходимо в этом мире. И, пожалуй, стоит обрубить все связи с Алукардом. Ради блага Лауры».***
А в организацию «Хеллсинг» поступил анонимный донос, что где-то в мире существует высшая вампирша, практикующая связи с обычными мужчинами. — Я уверен, что рано или поздно он догадается, — проронил Уолтер, стоя перед Алукардом, вернувшим истинный облик после смерти предыдущего тела. — И ради Бога, не появляйся так перед сэром Хеллсингом, чтобы он не сделал некоторых вполне верных выводов. — Я не дурак, Шинигами, — весело откликнулся Король Нежити. — Спасибо за помощь, Уолтер. Если бы не ты… Если бы не ты, то куковать мне все пять лет в том до смерти надоевшем теле. «Точно сказано — до смерти» — подумал Дорнез.