Цена поражения

«Чего бы мне это ни стоило…» Интегра внезапно осознала, что может открыть глаза и сбросить тяжёлую сонную одурь. Тело пусть и чувствовалось до ужаса слабым и разбитым, но оно хотя бы ощущалось — в отличии от времени, когда она находилась возле развалин. «Странно… Я думала, что нахожусь там не так уж и долго» — подумала Хеллсинг, проморгавшись. И всё-таки она помнила, почему полезла в петлю. Воспоминания противным калейдоскопом мелькали перед глазами, вызывая отвращение и боль — не физическую, но не менее сильную. Женщина даже зажмурилась, стараясь удержать слёзы. Было больно осознавать, что её невинность досталась нацистской сволочи. Впрочем, Интегра понимала, что была готова к подобному развитию событий ещё с самого начала, но… Она попала в ловушку под названием «привязанность». Болезненную, неприятную, но ставшую такой нужной в последние два месяца перед тем злосчастным вечером. Да, она ненавидела Монтану, но больше по привычке, а сам руководитель «Миллениума» почти не давал повода злиться на него сильнее. Наверное, из-за этой идиотской и нелогичной привязанности и развилась лёгкая, незаметная влюблённость. Но тот вечер поставил всё на свои места. Такое унижение простить невозможно, а боль, вероятно, будет преследовать её всю оставшуюся жизнь. Максимилиан Монтана растоптал всё светлое, что женщина начинала чувствовать к нему. Да, вопреки логике и здравому смыслу, но от ненависти она устала, а сам переход к чему-то светлому был несколько неожиданным, но таким нужным… Почему-то Хеллсинг чувствовала себя разбитой болезнями столетней старухой, гоняя по кругу невесёлые мысли. Жизнь была определённо кончена. «А ведь мне в сентябре исполнится всего двадцать три года» — мелькнула горькая мысль. Прошло, судя по субъективному ощущению времени, около четырёх часов, за которые Интегра успела изучить взглядом весь потолок в комнате и даже чуть-чуть обстановку (насколько вообще было возможно изучить обстановку без возможности повернуть голову), а также впасть в полудрёму, дающую приятное отупение. Да, жизнь кончена, но она почему-то всё ещё дышала. А значит, пока дышит — обязана бороться. Но оцепенение продлилось недолго. Вскоре раздались тяжёлые шаги и скрипнула дверь в комнату. Звук приближался. Было почти очевидно, что кого-то послали проверить её состояние. Притворяться спящей не было смысла, поэтому блондинка просто открыла глаза и вновь уставилась в потолок. «Я точно не в медблоке, — как-то отстранённо отметила леди-рыцарь, вновь рассматривая светлый потолок, — там потолки куда выше». Наверное, было странно видеть майора. Тем более — после всего случившегося. Воспоминания вновь накатывали подобно морской волне, но приносили не облегчение, а горечь и боль. Рассудок женщины плавился под их наплывом. — Добрый вечер, фройляйн, — миролюбиво начал Максимилиан, но удостоился лишь взгляда, полного жгучей ненависти. — Я рад, что вы очнулись. Интегра не раз и не два пыталась взять под контроль речь и всё, что ниже шеи, но ничего не получалось. Тело, ослабленное комой, не поддавалось контролю и ощущалось как вата. Безусловно, плотная, увесистая… но бесполезная настолько, насколько это вообще возможно. С большим усилием получалось кивать или мотать головой. «Наверное, есть некоторые плюсы в немоте» — подумала аристократка, прикрывая глаза. — Мне очень жаль, что так вышло, — продолжил нацист. — Я не хотел в тот день напиваться до подобного состояния, да и те сведения оказались… достаточно шокирующими. У меня не было никаких планов идти к вам и выяснять отношения, да и… касаться вас. «Из-за этих дебильных откровений у меня кружится голова» — подумала женщина, безучастно смотря в потолок. Неожиданно на неё нахлынула горячая ярость, смывающая апатию и дающая немного сил, чтобы чуть приподняться, но тут же упасть. Не хотел он! Не было планов! Она это «не хотел» в полной мере ощутила на себе и дальше не желала повторять. На душе было погано и больно. Хотелось задать мирозданию один единственный вопрос: «Почему именно я?!» Конечно, раньше леди-рыцарь не проявляла такого малодушия и не жаловалась на судьбу. У неё было всё: деньги, положение в обществе, власть… У неё было превосходство над окружающими её людьми. Хеллсинг очень нравилось это. Болезненное чувство превосходства не отпускало ни на секунду, но ровно до тех пор, когда Алукард, этот лживый ублюдок, с очередной миссии (казалось бы, с рядовой) принёс обращённую лично им вампиршу. Наивное, светловолосое и светлоглазое, но уже чудовище. А затем события завертелись с такой скоростью, что аристократка очнулась от этого круговорота только спустя несколько месяцев — карцер, знаете ли, ставит мозги на место. — Впрочем, у меня, скорее всего, не самые приятные для вас новости… Я единственный, кто сможет следить за вашим здоровьем почти постоянно, — Монтана подошёл к подопечной и провёл по её щеке. — Я… Мне очень жаль, что так вышло. «Враньё, — внезапно произнесла интуиция. — Он просто будет тебя контролировать. Круглосуточно. Получит над тобой абсолютную власть. Будет использовать и ломать, пока ты не превратишься в безвольное тело». — Н… Нет… — с огромным трудом произнесла Интегра, когда шершавая ткань перчаток коснулась её лица. — П… Пожал… луй… ста… Н… Нет… — Мне это не доставит никакого удовольствия, — скривившись как от зубной боли, произнёс штурмбаннфюрер. — У меня полно других дел, а тратить время на вас… Это было бы слишком расточительно. Но, увы, я вынужден. — Ла… — Ни гауптштурмфюрер Гюнше, ни оберштурмфюрерин Монтана не имеют никакой возможности следить за вашим самочувствием, фройляйн. Они сейчас находятся в Лондоне, потому что мне необходимо организовать телемост, дабы показать, что вы мертвы, — ответил на невысказанный вопрос мужчина, касаясь шеи Интегры и вызывая у аристократки судорожный всхлип. — Убивать вас на самом деле я не хочу, потому что тогда не было бы никакого смысла вытаскивать вас из петли, фройляйн. С другой стороны — я не хочу оставлять надежду, что вас будут искать. Вы не будете нужной совершенно никому, кроме меня, и о вас скоро забудут. Как об отработанном материале, всего лишь разменной монете… пешке, неспособной принимать собственные решения из-за мифического долга, что вам навязали. «Это всё блеф!» — хотелось закричать Хеллсинг, но жёлтые глаза выражали лишь обжигающий холод. — Вероятно, вам интересно — как именно я собираюсь это провернуть? — меж тем спросил Максимилиан. В ответ он получил взгляд, полный ужаса. — Нет, я не собираюсь искать похожую на вас женщину и присылать её труп в Англию. Генетическую экспертизу научились делать не вчера, так что подобные махинации раскроются быстро. Нет. Я собираюсь показать именно вас, но под воздействием сильного транквилизатора. Вы не сможете даже открыть глаза, чтобы испортить мне игру, фройляйн. Не в этот раз, потому что на карту поставлено слишком многое. К тому же, после этого телемоста дорога в Великобританию будет для вас отрезана навсегда. Впрочем, вы и так там — не самая желанная гостья. Даже не так… Вы теперь — персона нон грата. Так что вам следует подчиниться, фройляйн. Интегра зажмурилась, но не смогла удержать слёзы. Аристократка никого и никогда не ненавидела так сильно. Потому что никто не смел растаптывать её и принуждать к чему-либо. Никто не смел причинять ей боль. — Мне очень жаль, Интегра, что так получилось, — тихо сказал майор, доставая из кармана небольшой шприц. — Но я не собираюсь просить прощения и унижаться. Не тот у меня характер, чтобы долго сожалеть о поступках, сломавших чьи-то жизни. Слишком много жизней я сломал, чтобы скорбеть о каждой. Впрочем, вы всё ещё дышите и можете бороться. И вообще… зря я считал вас той Валькирией, что проведёт меня в Вальхаллу. Укол был болезненным. Хеллсинг чувствовала, как холод разлился по её венам, а сознание помутилось. В какой-то момент она даже увидела призрачные руки, что тянутся к ней из тьмы, но слишком быстро потеряла сознание, в тайне лелея мечту, что не проснётся. Ей было незачем жить и ничего не имело смысла. Только милосердная Тьма, обнимающая сознание, и тихий шёпот, напевавший давно забытую колыбельную… Макс удовлетворённо улыбнулся, когда увидел, как постепенно обмякает тело его союзницы. Ему действительно было немного жаль, что всё так получилось. Но не чувствовал раскаяния и скорби. Майор сказал правду: слишком много жизней он отнял или сломал, чтобы скорбеть о каждой. Слишком долго прожил на этом свете, чтобы сохранить ту наивную уверенность, что сражается за правое дело. И слишком поздно понял, что зашёл слишком далеко.

***

Лаура твёрдым шагом зашла в зал и остановилась, стоило охране направить на неё оружие. Внутренне дампир усмехнулась: у неё всё-таки получилось повторить трюк Шрёдингера, пусть и несколько иным способом. Позади шёл оборотень, хмуро зыркая из-под кепи. — Мой командир желает связаться с вами, Ваше Величество, — произнесла девушка, поставив на стол переговорное устройство и поигрывая пультом от него. — И доказать, что Интегра Хеллсинг действительно мертва. — Почему вы, миссис, уверены, что кто-то сомневался в её смерти? — Королева поджала губы, но едва заметно кивнула охране, из-за чего те опустили оружие, но не убрали, готовые в любой момент пустить его в ход. — И как вы сумели преодолеть охрану? — Потому что я знаю о том, что труп — всего лишь инсценировка, — хмыкнула Монтана-младшая. — Хорошая инсценировка, но, увы, наша организация тут не при чём. А насчёт охраны… Ничего сложного. Они с Гюнше находились в Лондоне уже около месяца, и спустя некоторое время им всё-таки улыбнулась удача. Они смогли подобраться к фолиантам, скрытым в подвалах особняка Хеллсинг, а также взломали базу данных и сменили координаты базы. Да, ушло на это около двух недель, но всё прошло куда более гладко, чем они с Гансом рассчитывали. Особенно — в свете того, что тела журналистки и фотографа нашли довольно быстро, оперативно организовали расследование и даже смогли выйти на ложный след, оставленный специально. «Как же хорошо, что я не решилась пустить в ход новый токсин, который Док синтезировал на всякие непредвиденные случаи и даже поделился двумя ампулами» — мысленно похвалила себя девушка, но внешне ничем не выдала своей радости. Это подождёт. Для начала нужно было показать, что Хеллсинг «сдохла». Брюнетка была в курсе, что аристократка пыталась повеситься, и у неё это почти получилось, но охрана почти вовремя подсуетилась и вытащила едва дышавший полутруп из петли. Только вот девушке было любопытно, что подтолкнуло Хеллсинг на столь радикальный шаг. Слишком радикальный, чтобы быть в характере несгибаемой леди. «А ведь могли и не допустить подобного развития событий, — Лаура хотела скривиться, как от зубной боли, но не рискнула. — Кажется, отец был зол именно поэтому. Интересно, а почему всё-таки Интегра решилась на это? Неужели…» Идею о том, что Фюрер в пьяном угаре мог сказать или сделать что-то такое, что привело к такому развитию событий, не стоило сбрасывать со счетов. «А вдруг он рассказал о том, что было после приёма, состоявшегося полгода назад?» Незадолго до встречи с Королевой, оставшимися Рыцарями Круглого стола и католиками дампир нанесла грим, «старящий» её на два десятилетия, чтобы правдоподобно отыграть человеческую женщину без особых способностей. Чтобы ничто не выдавало её сверхъестественную природу и давало хоть какое-то преимущество при самом негативном развитии событий. Да, пусть они и были в курсе о её существовании, но никто не располагал ни актуальными фотографиями, ни генетическим материалом, ни знанием истинной природы. Всего лишь догадки, которые опровергала одна женщина, что притворялась смертной. «Я сейчас даже благодарна мирозданию, что являюсь всего лишь наполовину вампиром, — подумала Монтана-младшая. — Не нужно таскать с собой гроб, да и большая часть средств против вампиров не подействует». — И почему вы хотите развеять наши сомнения и показать настоящий труп? — насторожился Айлендз. — Я не верю, что это во имя какой-то там справедливости. Она нас волнует куда меньше, чем ваше уничтожение. Тем более, что у нас имеются координаты вашей базы. — Это просто весело, — хмыкнула брюнетка, прищурившись от удовольствия. — Как же… Сэр, рыцарь, «Железная девственница», очень набожная, настоящий человек… И такое бесславное окончание жизни? Всего лишь петля, в которую она полезла… Это весьма и весьма занимательно, не находите? А ещё скажите мне, сэр… А Владислава Шербан всё ещё здравствует? — Нет, — Хью изменился в лице буквально на секунду, но этой секунды хватило дампиру, чтобы внутренне возликовать: об этой грязной истории знали не только непосредственные участники, но и некоторые посторонние. — Жаль. Потому что отец хотел бы передать ей привет, — сладким голосом протянула Лаура и растянула губы в ухмылке, увидев, как побледнел старик. — Впрочем, я, кажется, слишком увлеклась… Дампир вытащила из кармана пульт и нажала клавишу включения. Через несколько секунд экран мигнул и включился, передавая картинку и звук. — Hallo, — раздался голос из динамиков, а спустя некоторое время в кадре появился и сам виновник происходящего, из-за чего ситуация начала напоминать тот день восемь месяцев назад, когда через некоторое время после похожего сеанса связи город погрузился в хаос. — Что вам нужно? — спросила Её Величество, глядя прямо в безумные глаза своего визави. — Всего лишь показать, что Интегра Фэйрбрук Уингейтс Хеллсинг сломалась, — улыбнулся немец. — Решилась на самоубийство только потому, что я показал ваше объявление о награде за её голову. Бедная девочка… Она держалась все эти месяцы и клялась, что коммандос вот-вот накроют нашу базу и вызволят из плена нашу бедную фройляйн… Мне было очень жаль разочаровывать её раз за разом, приходя и подолгу… беседуя. Я думал, что объявление о награде если не сломает её окончательно, то хотя бы пошатнёт её веру в идеалы… Жаль, но маленькая глупенькая девочка выбрала смерть, но сохранение «розовых очков» в целости и сохранности. Впрочем, это был её выбор. Лаура внутренне поморщилась, но всё-таки признала, что театральщина, с которой пытается действовать отец, доставляет ей некоторое удовольствие. Потому что почти все из марионеток ведут себя именно так, как того и ожидает кукловод, сидевший по ту сторону экрана. Они с гауптштурмфюрером тоже были куклами, но куклами, которые сами решили участвовать в спектакле и могут его покинуть в любую секунду. Другое дело, что самой вампирше нравилась её роль, а телохранитель не посмеет покинуть подопечную и будет её охранять даже ценой собственной жизни. — Но нам известно местоположение вашей базы, — парировала Хайнкель, вмешиваясь в разговор, но взгляд налитых кровью зелёных глаз был направлен на оборотня. — Мы в любой момент можем накрыть её ракетным ударом. Или распылить на атомы с помощью ядерного оружия. — Тогда, фройляйн Вольф, вы согласны нести персональную ответственность за Третью Мировую войну, которая начнётся по вашей вине? Нет? — Максимилиан явно наслаждался этим разговором. — К тому же вы не можете знать, есть ли у меня «ядерный чемоданчик» и будет ли ответный залп. Лучше не вмешивайтесь, ватиканские псы. Вы и так показали себя не лучшим образом, действуя по заветам того, в честь кого и назван ваш отдел. Предал однажды — предаст и снова. Не так ли? — Это была идея Максвелла, — упрямо заявила блондинка. — Папа никогда не жаловал ему сан архиепископа и не наделял полномочиями вести Девятый Крестовый поход. Это была помощь англичанам, но вы сговорились… К тому же дворецкого вы почему-то пощадили. — А зачем мне заключать соглашение с Максвеллом? — мужчина рассмеялся. — Он и без меня более чем справился с приказами Его Святейшества. Мне было неприятно, когда ваш руководитель уничтожал моих людей вместе с мирным населением Лондона. На англичан мне плевать, но за солдат, между прочим, обидно. Как-никак, лучшие воины «СС», которых просто убили, а потом ещё и скормили Алукарду… Мда. И вот ещё вопрос, фройляйн Вольф… Стал бы он уничтожать мои войска, если бы мы были в сговоре? А насчёт дворецкого… Он не был предателем в полном смысле этого слова. Уолтер Дорнез всего лишь хотел помериться силой с Носферату и выторговать жизнь Хеллсинг. При любом раскладе она была бы жива, если бы не решила покончить с собой. Женщина, красная от смущения и гнева, села на место и упёрла взгляд в стол. — Какова ваша цель сейчас, штурмбаннфюрер? — цедила слова Елизавета II. — Что вы хотите доказать этим видеообращением? Какая у вас цель? — Ах, цель! Конечно, — пожал плечами толстяк, после чего картинка изменилась: на прозекторском столе, прикрытое лишь тонкой простынёй, лежало тело Интегры. — Неужели вы забыли? В верхней трети шеи, прямо рядом с щитовидной железой располагались тёмно-малиновые следы от странной удавки. Словно женщина удавилась не верёвкой, не ремнём и даже не шнурком, которых в её повседневной одежде было предостаточно. Словно Хеллсинг повесилась на обычных, пусть и весьма прочных, простынях. Словно не вынесла унижения и действительно покончила с собой. — К сожалению, охрана слишком поздно отреагировала, — поморщившись, продолжил немец. — Я не думал, что эту Валькирию сломает известие, что её предала родная страна, в свою очередь обвинив в предательстве. Фройляйн была очень достойным врагом, и при иных обстоятельствах я счёл бы за честь умереть от её рук. «Пап, по тебе «Оскар» плачет!» — Лаура внутренне улыбнулась, прекрасно зная, что англичанка жива, но всё равно почти прониклась этой небольшой речью. Максимилиан Монтана всегда умел вызывать нужные ему чувства у других, виртуозно владея игрой на чужих душах. — Я требую транспортировки тела на родину, чтобы мы могли похоронить её по-человечески, — через некоторое время Её Величество взяла себя в руки. — Мы имеем право проститься с ней как подобает. Интегра хотела бы, чтобы её похоронили рядом с отцом в склепе семьи Хеллсинг. — Nein! — прервал женщину блондин, лихорадочно сверкнув безумными глазами. — Во-первых, я не собираюсь руководствоваться чужой глупой сентиментальностью и отправлять тело единственного достойного противника. Потому что она была куда благороднее и упорнее, чем многие из ваших… рыцарей. Во-вторых, я уже распорядился насчёт похорон. Могу вас уверить — никто не посмеет коснуться её тела после погребения. В-третьих же… Я предпочёл бы Интегру Хеллсинг живой и в качестве заложницы. Можете радоваться — вместе с организацией к вам, Ваше Величество, во владение перешёл шикарный козырь — могущественный Носферату… Если, конечно, найдёте тот пыльный камень, на который стекла Печать, раньше, чем мои агенты. Auf Wiedersehen. Связь прервалась, и устройство пошло помехами. Снова нажав кнопку пульта и выключив экран, дампир обвела презрительным взглядом собравшихся. — Схватить их, — скомандовала Елизавета II. Но было уже поздно. Гюнше, чуть оттолкнув брюнетку от себя, мгновенно превратился в Туманного Волка и низко зарычал, а затем, дождавшись, пока Лаура запрыгнет к нему на спину, юркнул в окно, чтобы в следующую секунду раствориться в белой вспышке. «Действительно, нужно успеть первыми и украсть камень с печатью, если, конечно, хотим получить преимущество» — подумала Монтана-младшая, крепче цепляясь за шерсть «Вервольфа».