— Что вы делаете? — напряжённо спросила Интегра, после того, как майор коротким приказом отпустил охрану, а затем нажал кнопку блокировки дверей. — Я буду кричать, если вы не выпустите меня из машины прямо сейчас, потому что не намерена находиться рядом с вами дольше необходимого. Меня от вас тошнит.
— Интегра, я это всё прекрасно знаю, — хмыкнул он, снимая перчатки. — Может быть, скажете что-то новенькое? К тому же вряд ли ваши крики кто-то услышит.
Женщина фыркнула и отодвинулась, не желая продолжать бессмысленный разговор. Поведение Монтаны казалось странным и жутко нервировало, но показывать этого не хотелось.
— Я требую, чтобы вы выпустили меня, — она привстала и попыталась перелезть на водительское сиденье, чтобы открыть двери, но резкий рывок за ворот рубашки заставил вновь упасть назад, прямо на колени мужчины.
— Я не отпущу вас, пока мы не поговорим, — в его голосе зазвучала сталь.
— О чём же? — чужое дыхание обожгло шею, из-за чего по телу побежали мурашки. — О чём мне с вами говорить, Монтана? О чём мне говорить с человеком, которому я уже всё сказала и не один раз?
Хеллсинг старалась не думать об этой ситуации, которая была ещё более смущающей из-за стояка, который упирался в её зад. Сжав губы в тонкую почти бескровную линию, она попыталась вырваться, но майор держал слишком крепко.
— Отпустите, — прошипела аристократка. — Сейчас же.
— А то что? — насмешливо поинтересовался он, одной рукой расстёгивая верхнюю пуговицу её рубашки, а второй — проводя по светлым прядям. — И прекратите ёрзать.
Интегра старалась вывернуться из стальной хватки, но добилась лишь того, что несколько пуговиц оторвались и упали куда-то на пол, из-за чего рубашка неприлично распахнулась. Странным образом это чувствовалось всего лишь частью игры, чем-то нестрашным и даже немного возбуждающим, но она резко мотнула головой, прогоняя наваждение.
— Да вы, фройляйн, ещё и удовольствие от этого получаете! — между тем Монтана задрал её юбку. — А ещё меня извращенцем называете.
— Неправда! — взвизгнула она, приподнимаясь и чувствуя, как чужие пальцы проникают под бельё. — Не смейте трогать меня там!
— Расслабьтесь и получайте удовольствие, — майор усмехнулся, а затем укусил Интегру за мочку уха — скорее, игриво, чем больно, что на мгновение заставило перестать сопротивляться.
«Вот же мерзавец!» — подумала она, чувствуя, как тело прошил ток от уверенных прикосновений к клитору, а щёки затопил жар смущения. Хотелось зажмуриться до цветных кругов перед глазами и спрятать пылающее лицо, но вырваться не получалось. Более того — между ног стало горячо и влажно, из-за чего смущение только усилилось.
— Прекратите! — из горла Хеллсинг вырвался недовольный стон, когда пальцы Монтаны с пошлым хлюпом скользнули в её лоно. — Мне совсем не нравится!
— Правда? — игриво прошептал он, удобнее перехватывая женщину под грудью. — А почему тогда вы так вертитесь и сжимаетесь?
Всё, что ей оставалось — тихо шипеть ругательства и пытаться вывернуться, пока майор бесстыдно водил пальцами туда-сюда, растягивая и подготавливая.
— Зачем? — Интегра и сама не поняла, в какой момент начала самостоятельно насаживаться на чужие пальцы, тихо постанывая. Внутри уже всё сильно пульсировало, а ноги отказывались держать. — Зачем вы так со мной?!
— Сейчас я с вами ничего не делаю, — хмыкнул майор, отпуская её и расстёгивая брюки. — Если бы вам не нравилось — вы бы вырывались, а не старались оказаться ближе.
— Ублюдок, — срывающимся голосом рявкнула женщина, чувствуя, как он слегка разводит пальцы, из-за чего ощущения стали острее. — Я вас ненавижу!
— А вы — грязная извращенка, — Монтана провёл языком по ушной раковине и снова укусил за мочку, но сильнее — почти до боли, но странным образом это возбудило лишь сильнее, заставляя сжаться вокруг его пальцев и часто-часто задышать, немного ускорив движения.
«К чёрту!» — казалось, что она вот-вот достигнет пика — жаркого, болезненного и унизительного, но в последний момент пальцы исчезли, из-за чего из горла вырвался стон возмущения.
— Но-но-но, фройляйн, — разжав зубы, выдохнул мужчина. — Неужели вы думаете, что я буду идти у вас на поводу?
— Нет! — Хеллсинг, скорее, почувствовала, как её разворачивают лицом и заставляют шире раздвинуть ноги.
Она смотрела куда угодно — только не на майора и не на его руки, пытаясь приподняться. Но прекрасно понимала, что всё бесполезно — сильная рука обвила её талию.
— Не вертитесь, фройляйн, — несколько раздражённо попросил он. — Я не хочу сделать вам слишком больно, попав не туда.
Аристократка резко выдохнула и спрятала пылающее лицо на плече «любовника», когда почувствовала, как он вводит член во всё ещё пульсирующее лоно. Боли, вопреки ожиданиям, не было — разве что небольшой дискомфорт, который быстро прошёл.
Закусив губу, Интегра двинула тазом вниз, после чего услышала судорожный вздох. Вторая рука Монтаны легла на её волосы и начала гладить, как бы подбадривая продолжать.
— М-м-м… — застонала женщина, сделав ещё несколько плавных движений. Приятные ощущения вернулись, став острее и заставляя непроизвольно сжаться. — Ненавижу вас! Ненавижу!
— Я это уже слышал, — хрипло ответил он. — Скажите что-нибудь новенькое, фройляйн, чего я не знаю. А ещё не прячьтесь — я хочу видеть ваше лицо, когда заставлю вас кончить.
— Сволочь! Старый извращенец! — она тонко вскрикнула, вцепившись в лацканы пиджака и чувствуя приближающийся пик. — Да будь ты проклят!
— Вы уверяете в этом меня или себя? — Монтана постанывал, насаживая женщину на себя. — Неужели вам не стыдно заниматься самообманом?
Интегра с трудом вообще смогла понять, почему не ответила: то ли потому что нацист оказался прав, то ли из-за накрывшего её ослепительно-яркого оргазма.
Пробуждение оказалось фееричным.
Интегра стиснула зубы и глухо застонала, сжимая между ног одеяло и пережидая неожиданно-сладкие спазмы.
— Ублюдок, — тихо прорычала она, зажмуриваясь и постепенно ощущая, как перестают трястись ноги. — Как же я тебя ненавижу…
Уняв, наконец, дрожь и тяжело поднявшись с кровати, женщина пошла в ванную. Требовалось привести себя в порядок перед очередным обследованием.
Прошло два месяца с тех пор, как они виделись с майором. И, пожалуй, это были лучшие месяцы за последнее время. Во всяком случае, с момента, когда ей стали давать какие-то новые таблетки, из-за которых стало не так невыносимо.
К ставшему за последние месяцы необычным желанию жить прибавилось ещё и стремление активно заниматься разработкой плана побега, пусть и только в мыслях. Не того, собранного на коленке и со слишком общими пунктами, а более детального и проработанного — чтобы точно всё получилось, даже несмотря на то, что её «пасут» чуть ли не каждую секунду.
Впрочем, более-менее неплохое настроение в последнее время держалось ровно до того момента, когда Хеллсинг подходила к зеркалу или другой отражающей поверхности, даже просто привести себя в порядок. Она прекрасно понимала, что её тело меняется, что это всё временно, но порой хотелось разбить дрянную стекляшку. Потому что это — не она. Во всяком случае, в этой оплывшей измученной женщине с потухшим взглядом и огромным животом вряд ли можно узнать гордую сэра Интеграл, железной рукой управлявшей организацией и лично истреблявшей вампиров.
Но если с собственным отражением удалось мало-помалу примириться и даже как-то игнорировать, то вот с ощущениями — нет. Чувствовать, как нечто шевелится в тебе, пытаясь устроиться поудобнее, и делает очень больно…
«Господи, лучше бы это был грудолом, — обречённо подумала аристократка, кривясь от боли. — Быстро бы отмучилась».
Иногда ребёнок не давал спать, пинаясь и ворочаясь, из-за чего Интегра чувствовала себя предельно разбитой и уставшей. И жалела, что после первого обследования даже не попробовала вспороть себе живот, чтобы убить отродье прежде, чем её кто-то остановит.
К тому же многие металлические вещи почему-то заменили на пластиковые. Это было в высшей степени странно и нелогично, но Виктория, которая теперь периодически заглядывала, в ответ на вопрос стушевалась и что-то промямлила про безопасность. Вникать, как связаны пластик и безопасность в этом случае не было никакого желания.
Вымывшись, одевшись и позавтракав, Хеллсинг откинулась в кресле и стала напряжённо думать. Сбежать самостоятельно не получится, потому что во время поездок в город её контролируют везде, кроме врачебного кабинета. Да и то — пара вампиров в штатском постоянно дежурила возле дверей. Однажды она попыталась назвать своё настоящее имя и попросить о помощи, но вампиры были настороже — в следующий раз её обследовал уже другой человек, намекнувший, что его коллега погиб при странных обстоятельствах.
«Первое — не стоит называть своё истинное имя и прямо просить о помощи вслух. Потому что вампиры сразу же доложат Монтане, а врача просто убьют. Люди для вампиров — расходный материал. Поэтому нужно придумать способ, который будет сложнее отследить».
Размышления прервал стук в дверь.
«Пора, — снова поморщившись от боли, аристократка встала, чтобы открыть, и посмотрела на часы. — А то опять всю душу вынут и мозг съедят чайной ложкой. Интересно, а зачем Монтана-то увязался?»
— Вы?! — она открыла дверь и гневно посмотрела на майора, стоявшего напротив. — Что вы здесь делаете? И где профессор?
— Профессор не сможет вас сопровождать, фройляйн, а мне как раз требуется в город по делам. Можете не волноваться — я вас и пальцем не трону, — его тонкие губы изогнулись в усмешке.
Казалось, что он прекрасно знает о её сне и готов сказать что-то крайне ехидное.
— Сволочь! — кулак Интегры не долетел до носа штурмбаннфюрера каких-то несколько миллиметров, но изящное запястье было ловко перехвачено сопровождавшим вампиром. Как и второе, когда удалось достаточно размахнуться для ещё одной попытки ударить.
Женщина почувствовала, как ярко горят щёки при воспоминании о том, что именно разбудило её утром, и стиснула зубы. Но всё же обмякла в руках вампиров, так и не решившись даже попытаться вырваться.
— Lasst sie gehen, — коротко скомандовал мужчина. — Что на вас нашло, Интегра? Я только поздоровался и всего лишь ответил на вопрос, но вы снова будто белены объелись… Что опять случилось такого, раз вы начали истерить?
— Вы просто больной ублюдок, недостойный жизни, — выплюнула Хеллсинг, потирая запястья. — Вот что произошло. И никуда я с вами не поеду — либо ищите мне другого сопровождающего, либо я остаюсь на базе. Точка.
— Вы мне ставите условия? — глаза штурмбаннфюрера блестели, словно он, наконец, получил именно то, чего хотел очень долгое время. — А может, нам стоит перед поездкой пройти в медблок, чтобы профессор сделал вам успокоительный укол и вы начали вести себя как подобает? Ещё хоть одно грубое слово, фройляйн, и я точно прикажу обколоть вас успокоительным. У меня нет ни единой причины спускать вам неподобающее поведение с рук.
— Идите нахуй! — рыкнула она и смачно плюнула ему в лицо. — И отъебитесь от меня! Мразь!
— Вы сами выбрали, Интегра, — хмыкнул он, вытирая лицо платком, а затем рявкнул: — Zur Krankenstation. Lassen Sie sie nicht aus den Augen, bis der Professor eine Spritze macht
— Jawohl, — равнодушно ответил вампир, державший женщину справа.
***
Монтана удовлетворённо хмыкнул, когда Хеллсинг села в машину и тяжело откинулась на сиденье, стараясь устроиться удобнее. Женщина выглядела измученной и кривилась, вероятно, от боли, придерживая живот, но, в целом, была спокойна и даже не сделала ни единой попытки броситься с кулаками.
— Не стоит так злиться на меня, — флегматично произнёс майор.
— Больно вы мне нужны, — Хеллсинг отвернулась к окну, продолжая ёрзать. — Зачем вы поехали вместе со мной?
— Мне необходимо присутствовать на переговорах. Лаура с огромным трудом устроила всё так, чтобы мне не пришлось покидать страну и оставлять вас на подчинённых. Вдруг опять какой-нибудь дурной трюк выкинете, — ответил мужчина, поправляя очки. — К тому же у Лауры недостаточно опыта, и я не хочу, чтобы она пустила всё псу под хвост. Поэтому в больницу вы поедете с ней, а не со мной.
Причина нежелания покидать страну ради переговоров с лидерами белых из ЮАР была не только в Хеллсинг и её отвратительных выходках, но и в том, что Лаура регулярно замечала в аэропорту одних и тех же людей, которые не являлись работниками.
Поэтому лишний раз светиться не хотелось, а пользоваться для перелётов дирижаблем — всё равно, что нарисовать на спине огромную мишень и оповестить всех и каждого о своём местоположении.
Впрочем, девчонке знать об этом было совсем не обязательно.
— Кстати, да, профессор связался с Лаурой и предупредил, чтобы ждала у клиники, — Интегра, найдя, наконец, удобное положение, шумно выдохнула. — Интересно, а она вообще в курсе, что я беременна от вас? А то мне будет как-то неловко объяснять, как это произошло и почему никто ничего не сказал…
«Вот же ж… — Макс сжал кулаки. — А девчонка знает, куда бить».
Рассказывать дочери о пополнении в их странном семействе будет несколько… неловко. Особенно — если учесть, что он сам косо смотрел на молодожёнов, подозревая иные причины для свадьбы, чем сильные чувства. Легко рассуждать о нравственности и запрещать что-либо, когда думаешь, что всё под контролем.
«Похоже, воспитательный момент будет официально проёбан, — мысленно хмыкнул мужчина. — Впрочем, ладно. Не в первый раз».
— Она не посмеет вмешаться в то, что её не касается, — пытаясь справиться с неуместным смущением, ответил он. Мужчина чувствовал, что из-за вопросов Хеллсинг его лицо горит, словно у юнца.
— Вы уверены, что она не заинтересуется… странностями? — Хеллсинг продолжала жалить ядовитыми вопросами. — Вряд ли вы сможете объяснить мой «странно» увеличившийся живот особой диетой. Думаю, она быстро догадается, что случилось и сколько времени назад.
— Это не её дело, — с нажимом ответил Максимилиан. — Она — моя дочь и подчинённая, так что я не обязан отчитываться.
— Как знаете, — вновь зло хмыкнула аристократка. — Только вот я ничего не буду от неё скрывать, если задаст вопросы. Впрочем, я что-то устала. Лучше посплю оставшиеся полтора часа. И не смейте меня трогать.
***
Оторопевшая Лаура молча открывала и закрывала рот, рассматривая через окно машины разомлевшую аристократку.
В первые мгновения, когда до вампирши дошло,
что именно она видит, не было вообще никаких слов. Не было даже нецензурных выражений, которые так выручали в подобных ситуациях — настолько оглушительным оказался шок.
— Поговорим об этом потом, Лаура, — негромко проговорил майор, предупреждающе глядя на дочь. — И не смей ни о чём расспрашивать, если фройляйн Хеллсинг сама не захочет поделиться.
«Всё ещё фройляйн, — как-то отстранённо подумала полукровка, механически усаживаясь на заднее сиденье. — Знала же, что с Хеллсинг что-то не так! И даже вполне верно предположила, что именно!»
Тянуло устроить отцу допрос и выпытать, почему он не сказал ещё три месяца назад, но Лаура задавила это желание в зародыше. От расспросов же самой Хеллсинг останавливали не только бдительные взгляды охранников (ранее получивших приказ вмешаться, если оберштурмфюрерин начнёт расспросы), но и то, что женщина спала.
— Интегра, вставай, мы приехали, — девушка легонько потрясла её за плечо, но и этого хватило, чтобы женщина вскочила и инстинктивно прикрыла руками живот. Глаза аристократки казались несколько шальными после сна, но спустя несколько мгновений она успокоилась и расслабилась.
Дампир испытала облегчение, не увидев кольца на левой руке «подопечной», но виду не подала: не стоило делать поспешных выводов лишь по наличию или отсутствию украшений — даже сама фрау Гюнше, не желая лишний раз злить отца, решила не носить кольцо на территории базы.
Но за прошедшие три месяца, что она не видела Интегру, измениться могло слишком многое.
— Пойдём? — неуверенно спросила Лаура, помогая женщине выбраться из машины. А затем заметила, что охранники тоже вышли из машины.
— Приказ командующего, — чётко отрапортовал один из вампиров в ответ на её поднятые в удивлении брови и передал документы. — Нам необходимо проследить, чтобы фройляйн не пострадала — ни от действий врачей, ни от собственной глупости.
— Я сама прослежу, чтобы с фройляйн ничего не случилось, — кивнув, девушка повела Хеллсинг ко входу в клинику.
«У меня, наверное, ещё достаточно времени, чтобы всё выяснить».
