Печати из золота и серебра

Нет ничего тусклее рассвета в Йотунхейме. Нет ничего тусклее рассвета в Йотунхейме, просеянного к тому же через ледяные стены темницы для изменников. Бесполезные попытки Локи обучить Джейн магии – одна трата времени, бесценного времени; возможно, уже сейчас какие-то йотуны точат топор, чтобы снести им обоим головы. - Ничего не выйдет, - Джейн всплескивает руками. – Я не обучусь магии за одну ночь. Если я вообще смогу творить магию. Тебе лучше не тратить силы на меня, а попытаться разрушить темницу самому. - Не получится, я же говорю, - скрипит зубами Локи. – Тут надо соединить силы! Нужно два полюса, как в батарейке! - Ты знаешь, что такое батарейка? - Будь у меня какая-нибудь заряженная магией вещица, чтобы сконцентрировать твою силу, которой ты так упорно не хочешь пользоваться… - Волшебная палочка? Рог розового единорога? Локи смотрит на Джейн зло. Она не может его осуждать. - Письмо Тора, - внезапно осеняет Локи. – Оно при тебе? - Зачем оно тебе? – с подозрением спрашивает Джейн. - Ты ещё не сломала печать? - Нет, но я, вообще-то, хотела прочитать его одна, и… - Достань его. Джейн неохотно вынимает письмо. - Вот оно, - говорит Локи. – Печать из золота и серебра с Нидавеллира. Что может быть сильнее этого? - Откуда мне знать? - Это был не вопрос. Приложи печать к ледяной стене. - Моё письмо не сгорит? – с подозрением спрашивает Джейн. - С чего ему сгорать? - Я не знаю, это ты здесь эксперт. Джейн с тяжёлым сердцем прикладывает печать ко льду. - Теперь сломай печать, - командует Локи. - Нет, не отнимай её от льда. - Как я сломаю её, если не могу к ней прикоснуться? - Чтобы сломать печать с Нидавеллира, руки не нужны. - Как сказать. Обычно я ими пользовалась, чтобы… - Это волшебная печать, - с тяжёлым вздохом говорит Локи. – Тебе достаточно подумать о том, чтобы сломать её. Пожелать этого своим сердцем, если точнее. Подумай о том, чтобы раскрыть письмо. Чтобы раскрыть лёд. Чтобы распечатать нашу камеру этой печатью. - Я не понимаю. - Ты можешь перестать всё анализировать? Потянись своим сердцем к письму. Ты хочешь прочесть его или нет? Представь, что этот лёд мешает тебе прочесть письмо. А теперь распечатай его. Джейн прижимает руку к коробочке, скрывающей письмо. Локи касается рукой льда над письмом, будто собирается устроить направленный взрыв, направить энергию от разрыва печати – одними своими пальцами – на лёд. Джейн, кажется, начинает понимать. Она думает о Торе. О том, что это письмо – возможно, последнее, что связывает их. Что если она останется в Йотунхейме, ей уже не увидеть других его писем. А его самого ей и вовсе не увидеть никогда. И, когда под сердцем начинает ныть и болеть, печать внезапно вспыхивает. Локи стремительно проводит пальцами от печати вдоль ледяной стены, растрескивая стену искрами от печати. Джейн ловит падающее письмо. А Локи толкает кусок льда, и тот выпадает из стены так легко, будто его вырезали. *** Урок магии номер два: в метели тебя никто не найдёт. Они идут прочь от ледника, в котором были погребены, по льдистой долине, и Локи укутывает их снежным вихрем, чтобы никто не заметил их побега. Идти трудно – йотунское обличье непривычно для Джейн, и ей кажется, что суставы рук и ног заржавели, окаменели. Она тяжелее, чем раньше, будто на неё навесили свинцовый фартук. Пробираться среди ледяных глыб, поскальзываться на ледяных осыпях, шагать по бугристому льду, да ещё и в новом, неуклюжем состоянии – то ещё удовольствие. Локи подаёт ей руку, но Джейн едва чувствует его прикосновение сквозь толщину новой, полурептильей, полукаменной кожи. Ей хочется взвыть, но, скорее всего, и вой её будет погребён под завываниями вьюги. - Скоро будет легче, - обещает Локи, будто прочтя её мысли. - Думаешь, мы найдём дайнер с горячим чаем и бургерами? - Примитивные же у землян представления о хорошем. Нет, скоро будет кое-что гораздо лучше, чем бургеры. В мёртвой ледяной земле отыскиваются лишайники и мох. Локи отрывает кусочек чего-то растительного, блёклого, несъедобного на вид, и жуёт. - Не хочешь попробовать? - Это мерзко, - морщится Джейн, хотя чувство голода грызёт её так, как никогда в жизни. Она бы охотно съела целого барана, зажаренного по-асгардски. Откуда такие мысли? – Чем питаются йотуны? - Совершают набеги на более тёплые земли. Воруют всё живое, до чего могут дотянуться. Почему, по-твоему, Один воевал с ними во времена ваших викингов? Они повадились лазать в Мидгард через червоточины в пространстве и воровать ваших животных… ну, и людей, если повезёт. Джейн кажется, что её сейчас стошнит. - Ты знаешь, где найти такие червоточины? – спрашивает она вместо того. - Мы направляемся к одной из них. - Долго ещё идти? – Джейн кажется, будто она сдвигает каменные глыбы с каждым шагом. - Идти – нет. А вот плыть… Джейн поднимает голову. Локи чуть-чуть разгоняет метель, чтобы она увидела, что впереди. Берег свинцово-серого океана. *** Урок магии номер три: как построить корабль, если под рукой ни дерева, ни пособия по судостроению для чайников. Локи стоит на берегу и сосредоточенно водит руками, формируя волны в идеально обтекаемую форму, схватывая их льдом там и здесь, превращая воду в лёд, а лёд – в безупречный викингский корабль. Это красивая магия, самая красивая, что Джейн когда-нибудь видела, и у неё дыхание захватывает от радужных переливов света на изогнутом ледяном носу корабля, от сияния ледяных щитов, которыми Локи украшает борта. Последний штрих – парус, сотканный из снежных хлопьев, что разворачивается кипенно-белым полотном и мгновенно надувается от ветра. - Джейн, - Локи подаёт ей руку и помогает взойти на борт. Джейн садится в уголке корабля, закутываясь поплотнее в плащ Тора, так, чтобы не видеть своих рук и тела. Локи встаёт у руля и, медленно поворачивая его, отчаливает от проклятого берега. - Плывём, как настоящие викинги, - говорит Джейн, пытаясь задержаться на хорошей мысли. – Я любила читать о них в детстве. - Они были те ещё герои. Рубили направо и налево. - Ты ведь был ребёнком в эпоху викингов, правда? Если тебе полторы тысячи лет… - Да, - коротко отвечает Локи, будто она всколыхнула какие-то неприятные воспоминания. Он смотрит вперёд, в бесконечные серые волны. Вскоре Локи накрывает корабль туманной завесой, чтобы их не заметили, и Джейн остаётся только гадать, откуда он знает, куда плыть. Ни звёзд, ни каких-либо других ориентиров здесь нет. Они медленно продвигаются среди мглистого облака, как в каком-нибудь фильме ужасов – видно только несколько метров воды вокруг, а дальше всё теряется в белой дымке. Корабль с тихим плеском разрезает воду, ставшую совсем тихой – такой в земных морях не бывает, только в озёрах. И Джейн слышит собственное дыхание – прерывистое, скрипучее, чужое, будто какой-то монстр сопит у неё над плечом. - Мы не наткнёмся на йотунов в этом тумане? – спрашивает она. - Нет. Йотуны не умеют строить корабли. Они боятся воды. - Но не ты. - В Асгарде уметь править кораблём, космическим или водным – дело чести. Этому обучают всех высокородных мальчиков. Локи будто снова отгораживается от неё, хотя она не может понять, в чём дело на этот раз. Джейн приходится самой поддерживать разговор. - Значит, червоточина среди океана? – спрашивает она. - Да. - И мы так и покинем Йотунхейм? Так просто? - Ты хочешь задержаться? – недоверчиво спрашивает Локи. - Я имела в виду – покинем это место, так и не узнав, кто и зачем подкинул меня в Мидгард… на Землю. Локи молчит так долго, что Джейн решает – он не удостоит её ответом. - Со времён войны Одина и Лафея в Мидгарде асы запретили ледяным великанам являться в Мидгард, - наконец произносит он. – Хеймдалль знал бы, если бы йотуны пробрались туда. - Хеймдалль мёртв. Мы уже не сможем спросить у него. - Не в том дело. Если бы йотуны оказались в Мидгарде, Хеймдалль оповестил бы Одина, и вслед им был бы выслан отряд. Их бы уничтожили. Всех. Так что тебя подкинули не йотуны. - Но кому ещё это могло быть нужно? - Кому-то из Асгарда, - отвечает Локи. – Кому-то, кто похитил ребёнка ледяных великанов… - Не говори мне, что подозреваешь Одина, - морщится Джейн. – Зачем я сдалась ему? - Ты была ему незачем. Если только… - Только – что? - Было пророчество. Относительно меня. - Какое? – тихо спрашивает Джейн, уловив странные нотки в голосе Локи. Он снова молчит, прежде чем ответить. Ледяные снасти корабля поскрипывают. По йотунскому лицу Локи ещё труднее что-либо понять, чем по обычному. - Что когда-нибудь я женюсь на ледяной великанше по имени Ангрбода, и наши дети погубят все Девять миров. Тогда это казалось мне сомнительной шуткой… пока я не узнал, что я сам ледяной великан. - Меня зовут не Ангрбода, - пытается отшутиться Джейн. – Я Джейн Фостер. - Когда я узнал правду о себе, я стал копать дальше, - произносит Локи, будто не слышит её. – И узнал, что за полторы тысячи лет моей жизни Один погубил по меньшей мере две дюжины йотунских девушек, хотя бы отдалённо подходящих под описание Ангрбоды. Как, по-твоему, я должен был себя чувствовать… зная, что суженая моя, возможно, убита моим отцом? Тогда мне было плевать на возможных детей-монстров, на последствия. Я чувствовал одно – что не могу найти никого по себе, и винил в этом Одина, истребившего ту единственную, что смогла бы меня понять. Я знал, что он не остановится перед вероятностью разрушить мою жизнь, если Асгард и другие миры окажутся в опасности. Это звучит действительно ужасно, но так похоже на Одина. - Мне жаль, - тихо говорит Джейн. – Но, в таком случае, у него не было причин прятать меня в Мидгарде. Если бы я походила на Ангрбоду, Один просто убил бы меня. - Один стал мягче с годами, - шепчет Локи самому себе. - Как бы ты поступил, если бы встретил её сейчас? – спрашивает Джейн. - Я не знаю. С годами я потерял веру в то, что есть где-то моя суженая. Может быть, её никогда и не было. Потерял веру… да и необходимость в этой Ангрбоде, наверно. Если в юности чего-то очень хочется, но ты этого не получаешь, со временем страсть просто… отмирает. Так что Один напрасно погубил тех девушек. Хотя это не единственное, что Один сделал напрасно, если уж на то пошло. - А какие были отличия у этой… Ангрбоды? – спрашивает Джейн. - Отметка на коже в виде витой спирали… на левом плече. И в середине спирали – сияющий камешек, будто алмаз. Джейн украдкой задирает плащ на плече. Локи не оборачивается. Она снова кутается по самые уши. - У меня ничего такого нет, - бодро сообщает Джейн. – Так что дело не в Одине. Может, меня в детстве украли фейри? Удивительно, как легко ей даётся эта ложь. *** Когда корабль проплывает через червоточину в Мидгард, Локи развеивает туман. И Джейн с наслаждением купается в тёплом солнечном свете, в южном закатном солнце, что вытравляет синеву с её кожи, делая её вновь мягкой и шелковистой, а её руки и ноги – лёгкими и гибкими. Она скидывает плащ и закрывает глаза, позволяя солнцу ласкать её кожу, пока островки, между которыми они лавируют на ледяной ладье, медленно озаряются огоньками. И, когда Локи наконец оглядывается на неё, на её коже нет и следа от отметки Ангрбоды. *** Они причаливают к сицилийскому берегу в сумерках, и Локи хочет растопить ладью, которая больше им не нужна, но она так прекрасна, что Джейн уговаривает оставить её. Тогда Локи привязывает ладью и наводит иллюзию, что это обычная прогулочная лодка. Он безошибочно определяет, что неподалёку есть гостевой дом, и они с Джейн поднимаются в гору по травяному склону, пока не доходят до гостиницы. Белый домик стоит в тени оливковых деревьев. Хозяйка ещё не спит; она принимает Локи и Джейн чуть ли не за новобрачных, пока Джейн, на смеси итальянского с английским, не растолковывает, что им нужно две комнаты или хотя бы две кровати. - Вы такая красивая пара, - по-итальянски говорит им вслед хозяйка; видела бы она их два часа назад, обоих с синюшней кожей и алыми глазами. Им всё-таки достаётся одна комната, хоть и с двумя кроватями. *** Когда Джейн валится на кровать, прямо в платье, ей кажется, что она сейчас заснёт, как убитая. Но вместо того перед глазами вспыхивают кадры из снежного ада: ледяная круча с обрывом, царь Йотунхейма, отдающий приказы, холод, обжигающий пальцы до боли, пока они не начинают синеть… Джейн подскакивает и отправляется в ванную, смывать вездесущий металлический запах Йотунхейма. Локи поворачивается на своей кровати, но не успевает ничего спросить. И вот итог: два часа ночи, а Джейн, как ненормальная, поочередно полощет горло водой из-под крана, пытаясь избавиться от горького йотунского привкуса во рту, и стоит под горячим душем, от которого пар по всей ванной и запотевает зеркало. Джейн судорожно протирает его, пока не убеждается, что в зеркале отражается она сама, с мокрыми волосами и белой кожей, а не серо-синее чудовище. Она только теперь вспоминает, что так ничего и не съела за сутки, но есть и не хочется. Только подташнивает немного, будто её укачало в море. Так и есть, наверное. Может, она ляжет спать, а наутро выяснит, что всё это ей только приснилось? Но как заставить себя пойти в тёмную комнату, лечь под обычное до одури человеческое одеяло, на нормальную взбитую подушку, и снова видеть под закрытыми веками все ужасы Йотунхейма? Что-то подсказывает, что ничего по-настоящему ужасного она в Йотунхейме так и не увидела. Кроме собственной сущности. Она случайно открывает холодную воду вместо горячей. Это не больно, но кожу покалывает как иголками, будто она хочет снова посинеть. И Джейн боится, что она обратится в ледяную, если ей приснится Йотунхейм. Что, если у неё сорвало какой-то внутренний стопор йотуна, и теперь она может превратиться в любой момент? Что, если? Что, если… Локи стучит в дверь. - Джейн, что ты там делаешь? Что-что – сидит на краю ванной, замотавшись в полотенце, и льёт слёзы… - Не заходи. - Я захожу, - предупреждает Локи, нисколько не смущаясь, и заглядывает внутрь. – Что у тебя происходит? Джейн не может ответить, так у неё сдавило горло. И Локи садится рядом с ней на край ванной, будто нормальный человек, и обнимает за голые мокрые плечи. Его рука снова горячая, и от него не пахнет Йотунхеймом – только деревом и орехами. Его запах, такой хороший, кажется ей якорем, за который можно зацепиться, чтобы окончательно не сойти с ума. - Что, если я стану йотуном? Прямо здесь? – давится Джейн слезами. - Если ты превратишься, я превращу тебя обратно, - обещает Локи. - Откуда такая доброта? - Я был на твоём месте, забыла? И я тогда, вместо того, чтобы принять душ и поплакать, пошёл и чуть не уничтожил целый мир. Так что твоя реакция ещё вполне в рамках. - Ну спасибо. Локи ласково треплет её рукой по плечу. Джейн потихоньку перестаёт плакать – она просто слишком устала, чтобы ещё производить слёзы. - Когда я узнал, что я йотун, больше всего я боялся превратиться на глазах у матери, - тихо говорит Локи. – Я понимал, что она знает правду обо мне, но казалось, если я смогу поддерживать ложь, правда никогда не наступит… Он так близко, что она видит тень от его ресниц на его белой щеке. И не то чтобы Джейн хотела этого, но вдруг она понимает, что не может сказать, что не хочет. И Локи целует её, медленно и сладко. Момент тянется, и это лучший момент за долгое, долгое время. Но его рука вдруг леденеет. И раньше, чем Джейн успевает скинуть её, отпечатывается у неё на плече. Локи поворачивает её к себе и осматривает метку на плече. Рельефный узор – витая спираль, и в центре – сияющий крошечный алмаз… - Я знал, что ты солгала мне, - спокойно говорит Локи. Джейн пытается вырваться, но он прочно держит её за предплечья, и она не может оторвать глаз от его лица, но и прочесть его выражение не может. - Что ты сделаешь со мной? – выговаривает Джейн. - Ничего. – Локи выпускает её из рук. – Я вернусь в Асгард. А ты – нет. Ты останешься в Мидгарде. - Но целовал ты меня по-настоящему, - не может удержаться Джейн, прежде чем понимает, что поцелуй был – прощальный. Локи стирает остатки слёз с её лица. Его глаза внимательные, но закрытые, будто он затворил ставни и не даст больше ни единому лучу выбиться наружу. - Я много чего делал по-настоящему, - отвечает он пугающе спокойно. – Но, в конечном счёте, что это меняет? У тебя останутся письма от Тора. А у меня – царство. Позвони Тони Старку. Скажи, что ты в порядке. Он встаёт и уходит. И, когда Джейн наконец вскакивает, чтобы остановить его, уже слишком поздно. Она подбегает к окну, заставая последние всполохи Радужного моста во дворе. Локи уже нет.