Once Upon a Time

      Если бы это была сказка, Моргане бы очень хотелось, чтобы она закончилась именно на этом месте. Пока ночь бархатным пологом ещё укрывает мир, а её лопоухая Судьба (и, конечно же, — Погибель, но об этом сейчас лучше не вспоминать) спит рядом с ней.       Спящий Эмрис выглядит абсолютно беспомощно… И как ему удалось в прошлый раз победить её?       Не нужна ей корона Камелота. Пусть только Мерлин после сражения вернётся.       К ней.       Чтобы ни случилось в дальнейшем, эти воспоминания навсегда останутся с ней.       — Теперь-то я точно всё сделаю правильно!       — Не будешь больше слушать своего вредного ящера?       — Я его уже не слушаю!       — Ого, Мерлин, да ты взрослеешь!       Она смеётся. Он говорит. О том, как они будут жить после Победы.       Они. Будут. Жить.       Вместе.       Она ни разу не слышала, чтобы его голос звучал настолько уверенно. Ей так хочется ему поверить.       Но имеют ли Злые Ведьмы право на счастье с Добрыми Волшебниками?       Особенно с теми, которые всегда могут с милой улыбкой подать отравленный напиток или воткнуть в сердце меч (а может, — в этот раз будет кинжал? — прятать удобнее), закалённый дыханием дракона…       …И которые просыпаются от Заклятия Вечного Сна благодаря поцелую этих самых ведьм…       — Знаешь, я всегда хотел сына.       — Почему тогда не…?       — Потому что не сумею.       — Не сумеешь… что?! Мерлин, не тупи. Чем мы, по-твоему, только что занимались?       — Ты не поняла. Я не сумею быть отцом. Я просто не знаю, как должен себя вести настоящий отец! Я же со своим познакомился всего за пару дней до его смерти!       — Если уж ты сумел притворяться болваном-немагом все те годы в Камелоте… Неужели не научишься притворяться опытным родителем для одного-единственного ребёнка?       — Это СОВСЕМ не смешно, Моргана! Я тут, вообще-то, перед тобой душу наизнанку выворачиваю!       — Не забудь её потом обратно вывернуть, когда надевать будешь.       — ЧТО вывернуть?!..       — Душу!!!       — Я бы назвал его Уиллом.       — Знакомое имя… А! Тот мальчик… Из Эалдора. Который ещё всё время ругался с Артуром, когда он пытался наладить оборону деревни. Который перед смертью сказал, что использовал магию, чтобы остановить нападавших. Твой друг.       — Да.       — Он ведь на самом деле не был магом, да?       — Да.       — Он покрывал тебя…       — Да.       — Тебе повезло: у тебя был друг, которому ты смог доверить свой секрет.       — Ты бы тоже могла доверить свой.       — На себя намекаешь?       — Ну… Почему же сразу на себя? Я что — единственный человек во всём Камелоте?       — Людей-то там, конечно, много. Но кто поручится, что поделившись с кем-то своей тайной, я не оказалась бы на эшафоте, реши этот гипотетический человек доложить Утеру?       — Нельзя же настолько не доверять людям.       — Добрым белым и пушистым положительным персонажам нельзя. А злым тёмным уродливым ведьмам вроде меня — нужно.       — Ты не уродливая. А очень даже наоборот.       — Да? Мне, конечно, очень приятно, но ты только вспомни и скажи честно: на что это похоже? Чёрное платье не первой свежести, спутанные сальные волосы, заострившиеся скулы и бледный вампирский профиль с макияжем в том же стиле, нездоровая худоба…       — Моргана!       — Ладно. Это всё лирика. Сам-то ты в Камелоте так никому и не доверился. Только в родном Эалдоре.       — А Камелот — родной для тебя. И Уиллу я не собирался ничего рассказывать — он случайно увидел как я колдую — вот и все дела. А в Камелоте о моей магии знал Ланселот. Так что и ты могла бы рассказать кому-нибудь…       — Кому?       — Гвен, например.       — Служанке, что стала королевой, заняв мой трон?!.. Не смеши меня!       — И не думал даже…       — Чего ты там бормочешь себе под нос?       — А?... Глаза у тебя шикарные, говорю…       — Глаза, говоришь?       — Ага…       — А почему тогда смотришь на грудь?       — А?.. Она тоже… шикарная… шикарные…       — Господи! Мерлин! Целоваться у тебя получается куда лучше, чем делать девушкам комплименты.       — Только целоваться?       — Ну… не только. Кое-что ещё у тебя тоже выходит довольно неплохо…       Она вовремя успевает заметить расцветающую на его губах улыбку — робкую, но в тоже время отнюдь не лишённую самодовольства. Достаточно вовремя, чтобы сказать совсем не то, что собиралась вначале.       — Играть на моих нервах, например.       Улыбка расстроенно прячется. Пытаясь скрыть разочарование, маг с досадой произносит:       — Так некому было комплиментить-то, вот и… опыта нет.       Она вполне искренне удивляется.       — Некому? А как же Фрейя?       — С Фрейей мы как-то без комплиментов обходились… — вновь улыбка. На этот раз — виноватая. — Ну не совсем без комплиментов… Без вычурностей, вот. Мы же с ней… ну… ровня. Чернь. У людей нашего круга с этим проще. А ты — Принцесса. И привыкла к определенному обхождению со стороны мужчин…       — Как всё запущено… — не может не поддеть ведьма. — Неужели Леди Озера не смогла добиться от Величайшего Мага, Когда-Либо Ходившего По Земле, чего-то большего, нежели банальный сеновал? Я ей искренне сочувствую…       — Почему сразу сеновал?!       Она невольно отмечает, что Величайшие Маги краснеют и смущаются совсем как Невинные Девы.       — Я угадала?       — Нет.       — Но сеновал был?       — Это был не сеновал. Скорее, это был подвал. Но сено там тоже было. Или это была солома? Не помню уже…       «И память у Величйших Магов, оказывается, девичья…»       — Но ты согласен, что твоё умение делать девушкам комплименты слабовато?       — Согласен… — уныло тянет маг. И почти тут же с этузиазмом заявляет:       — Если надо — я научусь!       — Чему?       — Делать тебе комплименты! Надо?       — Надо, конечно!       — Но теперь корона моя! Не думай, что получишь её, если мы поженимся. Помни: муж королевы Елизаветы — всего лишь герцог, но не король.       — Значит, ты согласна?       — Разве я говорила такое?!       — Ты сказала: мы поженимся.       — Я сказала: ЕСЛИ.       — Поговорим об этом после победы?       — Да. Сначала спаси мир и венцоносную задницу Его Бывшего Величества.       — Пожалуй, спасти мир будет более лёгкой задачей, учитывая феноменальный магнетизм Артура ко всякого рода неприятностям…       — Мне тоже так кажется.       Но это не сказка. И сегодняшняя ночь — лишь наваждение. Попытка убежать от реальности. Моргана это прекрасно понимает. Но до рассвета будет старательно делать вид, что верит этим любящим глазам и этому уверенному голосу, что обещает вернуться. Обещает хеппи-энд для них обоих.       Рассвет наступает слишком быстро.       Мерлин уходит из её квартиры.       Без очередных невыполнимых обещаний (в которые она всё равно не поверит). Без слезливых сентиментальностей и заверений, что вернётся. Без прощальных объятий и нежного поцелуя напоследок.       Он просто молча одевается и уходит.       Уходит сражаться рядом с Артуром.       Уходит, чтобы никогда больше не вернуться.       А она, закутавшись в негреющее одеяло, в одиночестве сидит, не желая покидать стремительно остывающую постель.       Вместе с Мерлином квартиру Морганы покидают последние остатки тепла и света. Покидают навсегда.       Остаются лишь холод и пустота.       И воспоминания. О невозможно-светлой сказке, что поманила её своей болезненно-сладкой ложью в ту тёмную зимнюю ночь. Идея главы — 2016 год. Первая версия текста — 29–31 марта 2018. Вторая редакция: 17 июля 2019. Третья редакция: 12, 14 января 2021. Четвёртая редакция: 4-6 и 9 августа 2021.