Безрадостный

      Тихий и неуверенный стук в дверь разбудил Ноэселя. Он сначала даже подумал, что ему послышалось, но звук повторился: монотонный, скребущий — он не отставал, заставляя сердце беспокойно дрожать внутри.       Марвака, казалось, дома не было, но разве без его присутствия Ноэсель, так и не разобравшийся с замком, мог кого-то впустить?       Тук-тук.       Уже кто угодно мог бы догадаться, что дверь ему здесь не откроют, но по какой-то причине продолжал стучать. Ноэсель осторожно и бесшумно приблизился к двери и внимательно прислушался, но по ту сторону от нее была тишина.       Тук-тук.       Эта настойчивость стала пугать. Не зная, что делает, Ноэсель коснулся замка, просто наугад, но к его удивлению тот поддался. Раздался скрип и дверь слегка отворилась, пропуская в комнату холодный голубоватый свет. Ноэсель распахнул ее пошире. И замер.       За дверью стояла толпа. Неподвижная и мрачная, в самый дальних рядах она превращалась в одни лишь темные силуэты, но впереди лица можно было увидеть. Всех их Ноэсель знал, особенно ту, кто смотрела на него усталыми болезненными глазами, под которыми морщилась лиловая кожа.       — Мама? — с ужасом выдохнул Ноэсель, разглядывая ее постаревшее бледное лицо. — Что ты здесь делаешь?       — Мы пришли за тобой, — спокойно ответила она, будто это было само собой разумеющимся.       — Но… я…       — Идем с нами, Сель. Я так соскучилась по тебе. А ты? Разве ты не скучал?       — Конечно, скучал, мама, — ответил Ноэсель с возрастающим волнением.       — Тогда идем с нами. Мне очень плохо без тебя.       Что-то отталкивало его от этой толпы, и дело было даже не во внешности. Он понимал, что слова матери разумны и справедливы, но противился им всей душой.       — Я не пойду. Я не могу, — бормотал Ноэсель. Ему было страшно. Страх, казалось, сковал все его тело и пригвоздил к порогу, даже дышать он мог с трудом. А гости тем временем взирали на него с осуждением.       — Не оставляй меня, Сель, — продолжала мать. — Ты бросил один раз, но не делай этого сейчас. Ты должен быть со мной. Ты должен быть со всеми нами.       — Я не могу…       — Идем.       — Нет…       — Идем!       Мать неожиданно дернулась и схватила его за рубашку, больно царапнув живот острыми длинными ногтями, и с силой потянула на себя.       — Ты! Должен! Быть! С нами! — выкрикивала она сквозь зубы, таща упирающегося Ноэселя на себя. Тот завопил от боли и ужаса и резко вынырнул в реальность.       Первое, что он увидел, было охваченное волнением лицо Марвака и его огромные красноватые глаза. Ноэсель стремительным движением сел на диване и вцепился в его плечо, словно боясь, что тот вдруг оставит его. Присутствие геша рядом приносило облегчение и чувство безопасности, хоть сердце все еще бешено колотилось в груди, а в горле от криков пересохло и саднило.       Ноэсель, еще не до конца пришедший в себя, оглядывался вокруг и особенно пристально — на дверь, в поисках тех мертвецов, что только что здесь были.       — Опять кошмары? — мягко проговорил Марвак, заправляя выбившийся рыжий локон ему за ухо.       — Кажется, да, — кивнул Ноэсель, медленно осознавая происходящее. — Они пришли и звали меня с собой.       По лицу Марвака пробежала тень тревоги, но он ничего не сказал, ласково поглаживая его лицо и плечи. Касания дарили успокоение, и Ноэсель совсем забыл, что не позволял гешу этого. Ему просто хотелось, чтобы тот не уходил, будто призраки могли снова вернуться.       — Они даже сюда проникли, — разгоряченно шептал Ноэсель, глядя на него, — в подземелья. Я думал, что не смогут, но их ведь ничего не остановит.       — Потому что это призраки из твоей головы, — проговорил Марвак, легонько стукнув пальцем по его лбу. — Они всегда там же, где и ты.       — Но они были так реальны! И моя… м-мама… Она хотела, чтобы я пошел с ней. Она права — я должен быть с ней.       — Думаешь, твоя мама желала бы тебе смерти? Такой она была? — спросил его Марвак, внимательно всматриваясь в глаза.       — Нет…       — Это была не она. Только твой страх, принявший ее облик, чтобы добраться до тебя.       — А что, если она? — запротестовал Ноэсель. — Ведь это все из-за меня! Ведь я убил ее и остальных!       Марвак присел на диван рядом, так и не освободившись от стиснувших его плечо пальцев и даже не показывая дискомфорта. Приблизившись, он слегка обнял Ноэселя за плечи одной рукой.       — Вспомни ее доброту и любовь к тебе, — сказал он. — Это то, что на самом деле было. А то, что сейчас — всего лишь сон.       Ноэсель слушал его уверенный голос, ловя каждое слово и всматриваясь в лицо, будто это была та спасительная соломинка, без которой он бы пошел ко дну. Возможно, так и было. Он больше ничего не говорил, лишь впитывал тепло от руки на плече и замечал, как успокаивается сердцебиение.       — Еще слишком рано, — сказал Марвак, мягко подталкивая его к подушке. — Ложись и спи дальше.       — Нет, — покачал головой Ноэсель, сопротивляясь. — Я не хочу. Вдруг мне снова приснится кошмар?       — Хорошо. Но я пойду немного поупражняюсь. Хочешь посидеть со мной во дворе? Ноэсель согласился, не раздумывая.       Прошло несколько дней, утро которых начиналось с неизменной тренировки Марвака с мечами и столбом, и каждый раз Ноэсель был рядом. Завернувшись в одеяло, он вытягивал ноги на каменной скамье, и наблюдал за воображаемым поединком. Ему очень нравилось смотреть, как двигается Марвак, а тому, казалось, тоже доставляло удовольствие красоваться перед своим апра, учитывая какие веселые взгляды он кидал.       — Сель, — позвал однажды геш, смахивая со лба бусины пота. — Может, присоединишься?       Судя по его серьезному виду, это была не шутка, да и он уже обещал что-то подобное. Ноэсель не хотел попусту надеяться, но в глубине души ждал такого предложения. Это являлось еще одной из причин, почему он все это время торчал здесь, во дворе, с Марваком.       — О чем ты? — непонимающе моргнул Ноэсель.       — Пойдем, научу тебя драться на мечах.       — Не знаю… Не уверен, что готов к этому.       — Конечно, готов! — горячо заверил его Марвак. — От болезни уже ни следа не осталось, а подвигаешься — так и еще лучше будет!       — Хорошо… — нарочито неуверенно пробормотал эльф. — Но если ты выкинешь что-то, как в тот раз у реки…       — Я буду нежен, — улыбнулся геш.       Возможно, нежность в Аниссории так и выглядела, но Ноэсель быстро обзавелся несколькими синяками на теле от пропущенных ударов, пока не приноровился их отражать и предугадывать. Марвак двигался медленно, даже очень, вспоминая ту скорость, с которой он недавно лупил тренировочное бревно, однако эльфу все равно досталось. Критики не последовало, лишь терпеливые и конкретные указания, как правильно выставить защиту, на что обратить внимание и прочее. Такого Марвака Ноэсель еще не знал, и не сразу заметил, что как-то естественно начал симпатизировать ему.       Марвак перерыл всю свою библиотеку в поисках книг с иллюстрациями для Ноэселя, таковых нашлось немного, штук пять, не считая похабной. Эльф сначала просто изучал их, рассматривал по долгу каждую картинку, а после, подобрав на кухне кусочек угля и клочки бумаги, попытался скопировать их. Вышло весьма недурно, и геш, заметив это, снабдил своего апра инструментами получше.       Ноэсель перерисовал почти все понравившиеся ему иллюстрации, но гешские сюжеты быстро наскучили ему, и он принялся переносить на бумагу свои воспоминания о прошлой жизни. Птицы были его любимой темой. На столе и на полу уже скопилось немало листов, одни из которых были расчерчены поперек изящными линиями ветвей с притаившимися на них пузатыми нахохлившимися дроздами, толстоклювыми клестами или миниатюрными малиновками, а другие — чернели вытянутыми силуэтами парящих хищных птиц.       Потом он рисовал животных, деревья, холмы с пятнами лесов на горизонте, и в конце концов идей у него не осталось.       Взяв очередной чистый лист, Ноэсель замер над ним, силясь придумать что-то новое, то, что он еще не рисовал. Он оглянулся вокруг в поисках вдохновения, но обстановка гостиной к этому не располагала: все здесь уже надоело и опостылело. Его взгляд упал на узкое и бледное лицо Марвака, который не смотрел на него, увлекшись чтением той самой книги и посмеиваясь над чем-то своим. Посомневавшись с мгновение, Ноэсель быстро очертил легкими линиями силуэт геша, обозначил его точеный профиль, короткие черные волосы, почти закрывающие глаза, вывел изогнутую линию улыбки. Получилось неожиданно красиво.       Ноэсель пялился на рисунок, не понимая, отчего так быстро забилось его сердце. Марвак сидел на его листе и выглядел таким понятным и открытым, будто руки Ноэселя коснулись, изучая, всего его тела, а, может быть, даже души. Он был привлекательным, знакомым и доступным. Возможно, тут же подумал эльф, просто гешские черты в его лице не удалось передать полностью, и он получился более мягким, похожим на светлого. Чтобы поскорее исправить это, Ноэсель добавил в рисунок еще деталей. Вот из-под черных волос показался белый уголок маленького остроконечного уха, подбородок по-гешски сузился, а брови насмешливо приподнялись.       Ноэсель внимательно оценил свою работу и пришел к выводу, что поправки мало что изменили в итоге, и Марвак все равно выглядел симпатичным. В конце концов, наплевав на портретное сходство, он продолжил прорисовку деталей. Правда, в результате вышло, что геш на рисунке читает книгу полуголым, хотя оригинал на данный момент был одет в глухо застегнутую черную рубаху и свободные домашние штаны, но Ноэсель решил, что это уже не важно, и принялся старательно вырисовывать рельефные мышцы, которые ярко запечатлелись в его памяти с момента их последней тренировки.       — Что ты там так увлеченно рисуешь? — спросил вдруг Марвак, отвлекшись от чтения. Он глядел на него, насмешливо прищурившись, но не злобно. Скорее всего ему просто захотелось переброситься парой фраз, как он иногда делал, когда ему внезапно требовалось внимания. — Опять птиц? Или, может, меня? Надеюсь, хоть какую-то одежду ты мне нарисовал?       Ноэсель вздрогнул и почувствовал, как краснеет. Марвак, конечно, просто шутил и не мог видеть рисунка, но его внезапная проницательность была сейчас немного пугающей.       — П-птиц, — пробормотал эльф.       — И не надоело тебе? — зевнул геш, откидываясь на спинку кресла и закрывая книгу. — Хочешь я буду тебе позировать? Могу в одежде, могу без — как пожелаешь.       — Я не рисую гешей, — проворчал Ноэсель. — И не гешей тоже. Только природу. Позируй кому-нибудь другому, раз так невтерпеж.       Поддавшись панике, он смял рисунок и поспешно подсунул его себе под подушку. Не хватало еще, чтобы Марвак это увидел!       Он поскорее достал новый лист и принялся бездумно черкать на нем привычные сюжеты.       — Знаешь, — сказал вдруг Марвак, искоса глядя на него, — все-таки ты не перестаешь меня удивлять. У тебя много способностей: ты рисуешь, складно рассуждаешь и с мечом управляться у тебя получается все лучше, хоть мы и тренировались не так уж долго. Уверен, что не хочешь научиться читать?       Растерянный из-за внезапных комплиментов Ноэсель взглянул на геша поверх листа, на котором вывел лохматыми линиями притаившегося на толстой ветке филина. В памяти тут же всплыло пьяное признание, которым Марвак ни с того, ни с сего одарил его несколько дней назад.       «Ты нравишься мне,» — пронесся в голове его торопливый полушепот.       Возможно, это значило что-то другое, не то, что Ноэсель тут же подумал, но сердце предательски забилось от одного лишь напоминания.       — Мне это не нужно, — ответил эльф, снова возвращаясь к своему занятию. На другой ветке нарисованного дерева появился еще один филин. — Не хочу читать ваши книги. О чем в них может быть написано? О гешах? Это не интересно.       — Геши не только о себе пишут, но и о других народах, — заметил Марвак.       — Мнение гешей о других народах меня тем более не волнует.       — Ладно. Но если передумаешь — дай знать.       Марвак отвел взгляд в сторону, словно задумавшись о чем-то. Кажется, он больше не намерен был что-то говорить или спрашивать, и просто молчал, тарабаня пальцами по подлокотнику своего кресла, но почему-то не уходил.       У Ноэселя противно скребло внутри от желания что-то сказать ему, хотя он даже приблизительно не знал, что именно. Это чувство ему очень не нравилось и даже немного пугало.       Почему с ним хочется говорить? Он же геш, причем не самый умный и интересный! Он готов все на свете перевести в шутку, даже если не понимает, обожает раздавать непрошеные советы и лезть со своей ненужной помощью. А как он высокомерен!       Ноэсель не терял надежды на то, что Марвак прервет молчание. Ему хотелось услышать про себя что-то еще, что-то хорошее. Получив раз, он прилип к этому, как к сладкому древесному соку, не в силах оторваться. Впрочем, было и еще кое-что, что ему не терпелось выяснить.       Однако Марвак молчал.       Ноэсель откашлялся, привлекая внимание, но геш все еще не реагировал на него, провоцируя осмелиться на следующий шаг.       — Ты когда-то снова встречаешься с Тикки? — неуверенно проговорил эльф.       — Почему ты спрашиваешь? — улыбнулся Марвак, все еще рассматривая что-то на стене.       — Не хочу его видеть.       — Значит не увидишь.       Не дополнив свою фразу, Марвак снова замолчал, оставив Ноэселя мучиться неудовлетворенностью, но зуд ее был нестерпимый, поэтому эльф продолжал:       — Но ты-то с ним видеться будешь?       Красноватые глаза под нахмуренными бровями наконец обратились на него.       — Сель, какая тебе разница? — серьезно произнес Марвак, внимательно рассматривая его лицо. — Все еще боишься, что я причиню ему вред?       — А ты причинишь?       — Нет.       — Хорошо, — кивнул Ноэсель. — Просто я думал, что… Ладно, неважно.       Эльф снова уткнулся взглядом в свой рисунок, робея от внезапной смелости.       — Думал что? — спросил Марвак. Его голос был тверже камня, а жар цепкого взгляда чувствовался даже не глядя на него.       — Да глупости все! Я неправильно понял тебя.       — Слушай, Сель. Говори, что хотел, хватит юлить!       — Я…       Ноэсель медлил, не смея поднять глаза. Острые маленькие коготки стыда впились в его щеки, наливая их жаром. Слова шли с трудом и болью, но геш, застывший в своем кресле в ожидании, не давал ни единого шанса на молчание.       — Я просто наивный и глупый, — пробормотал эльф, нервно закрашивая фон за силуэтом филина. — Думал, что ты понял меня, прислушался к моим словам. Теперь вижу, что я решил это на пустом месте.       — У меня нет ни малейшей идеи, о чем ты сейчас толкуешь, — устало вздохнул Марвак. — Яснее можешь?       — Не встречайся с Тикки! — испуганно выпалил Ноэсель. — Не спи с ним. Ни с ним, ни с другими, кто берет за это деньги.       Брови Марвака приподнялись и удивленно изогнулись. Должно быть, он в жизни никогда не встречал такой наглости, чтобы собственный раб указывал ему, с кем спать. Возможно, именно крайняя шокированность нелепостью происходящего и стала причиной того, что он не пустился в крик и оскорбления.       — Хорошо, — просто ответил Марвак.       Ноэсель вскинул на него удивленный взгляд, ожидая какого-то подвоха или хотя бы продолжения фразы, но ничего не последовало. Неужели он даже не спросит почему? Откуда вдруг столько послушания? Однако продолжать разговор эльф не мог, он и так уже позволил себе лишнего.       Через день Марвак вновь куда-то засобирался. Ноэсель отметил для себя, что такие моменты привносят в его душу щепотку грусти, как будто одиночество, которое его раньше никогда не пугало, теперь обращалось тяжелым испытанием. Почему так происходило? Ему ведь совсем не нравилось общаться с гешем. Или нет?       Ноэсель решил, что дело в том, что он просто его единственный собеседник.       Стараясь не глядеть, как Марвак натягивает сапоги, эльф перебирал свои рисунки, делая вид, что нисколько не переживает, что его оставляют одного.       — Как думаешь, ты готов снова появиться в гешском обществе? — спросил вдруг тот.       — О чем ты? — нахмурился Ноэсель. — Разве не тебе определять, к чему я готов, а к чему нет?       Марвак насмешливо фыркнул.       — Очевидно, — проговорил он, — что я задал вопрос, потому что мне интересно твое мнение. Хочу взять тебя на ристалище, как и обещал.       — Что? — испуганно уставился на него эльф. — Зачем? Я… я не готов!       — Да ладно тебе, Сель! Ты уже так хорошо справляешься!       — Но они все снова будут пялиться на меня и говорить всякое!..       — Не тогда, когда у меня оружие в руках, — хмыкнул Марвак. — Там обычно собираются более серьезные геши. Они хорошо знают меня и не захотят злить или портить отношения. Сам увидишь.       В Ноэселе боролись два желания: остаться в доме в тишине и безопасности четырех стен или сменить обстановку, насыщаясь новыми впечатлениями. Он знал, как жестоки могут быть геши, как легко, одним лишь словом или взглядом они способны опустить его на самое дно, напомнить о рабском положении. Как и тогда, в общественных купальнях, будет некуда скрыться от злых и недоуменных взглядов темных, от грязной похоти в их глазах, оценивающих его, словно товар на прилавке. Стоило признать, что Марвак так на него не смотрел. Возможно, этого не было даже в самом начале, когда они только встретились, хоть Ноэсель и мало помнил что-то из тех времен. Может, геш просто так мастерски умел убеждать, но в его обществе светлому действительно было спокойнее. Кажется, такое называлось доверием… Опасное чувство, учитывая, что оно родилось по отношению к врагу.       В конечном итоге, несмотря на свой слабый протест, Ноэсель оказался на ристалище.       Это было довольно обширное ровное место со множеством стоек с оружием и сегментов огороженных маленьких подобий арен. Вопреки ожиданиям, большого количества гешей Ноэсель здесь не увидел, лишь несколько упражняющихся, полностью поглощенных отработкой ударов на чучелах или в парах, и до пришедшего светлого им не было никакого дела.       — Мило здесь, правда? — улыбнулся ему Марвак, кидая на ближайшую скамью сумку.       — Мой народ считает милым другие вещи, — фыркнул Ноэсель. — Что я должен тут делать?       — Ну, для начала… — проговорил было тот, но тут же на него накинулось что-то белесое и стремительное, словно северный ветер.       — А-а-а!!! Сен Зуро! — выкрикнул пришелец с таким восторгом, будто увидел настоящее чудо. –Ты так долго не приходил!       Разумеется, это был геш, выглядящий примерно так же, как и все остальные: длинные черные волосы забраны в низкий хвост, гибкое мускулистое тело втиснуто в обтягивающую одежду, бледное узкое лицо и красноватые глаза. Ноэсель еще не научился различать местных между собой, разве что Марвак выделялся короткой стрижкой и более менее привычной физиономией, да Тикки — своей слишком красивой внешностью и необычной одеждой.       Геш схватил Марвака за руку и прижал к своей груди, глядя тому в глаза совершенно любовно и счастливо, что Ноэсель даже напрягся, не станет ли он свидетелем очередной бессовестной близости между темными?       — Сен Лайми, — кивнул Марвак, одаривая геша ласковой улыбкой. Он похлопал его по плечу, но в этом жесте, под придирчивым взглядом эльфа, не виделось никакого эротического подтекста. — Вот бы меня дома так встречали, как здесь!       — Хах! Прости, — стушевался геш, — я опять слишком громкий. Просто за все твое отсутствие я тут чуть со скуки не сдох! Глянь на этих неудачников! — он обвел взглядом редкие кучки практикующихся. — Они же ничего не умеют!       — Ну, ты как всегда…       — Серьезно! Ох, как же я хочу поединок с тобой! — геш томно закусил губу. — Когда я услышал, что госпожа Тессик вернулась с отрядом в Аниссорию, я на этом ристалище едва не поселился — все ждал, когда же ты объявишься!       — Если бы я тебя не знал, то подумал бы, что ты в меня влюбился, — хмыкнул Марвак.       — Поверь, я уже и сам ни в чем не уверен. Готов хоть сейчас тебе брак предложить, если согласишься со мной потренироваться!       — Не шути так, — строго глянул на него Марвак, щелкнув по носу, и отстранился.       Ноэсель усмехнулся про себя такой реакции. Этот дурачок Лайми даже не понял, какую рану сковырнул.       — Ну, не томи, сен Зуро! — проскулил геш.       — Хорошо.       Марвак перевел извиняющийся взгляд на эльфа, и, подойдя к нему, тихо проговорил:       — Всего один поединок с этим несчастным, а потом я займусь тобой, ладно?       — Да делай, что хочешь, — равнодушно пожал плечами Ноэсель, хотя больше всего бы хотел, чтобы этот придурковатый геш их оставил. Не нравилось ему, как тот выглядел, как смотрел на Марвака, как трогал, будто был ему какой-то родней, хотя это явно не соответствовало действительности. И где та привычная презрительность или хотя бы отстраненность, с которой его пленитель обычно держался перед другими гешами? Он только с Тикки был добр и ласков, но и то, потому что спал с ним. А с этим Лайми он все-таки тоже спал? Ноэсель едва сдержался, чтобы не задать этот вопрос прямо в лоб, но вовремя понял, что так выставил бы себя слишком заинтересованным, в то время, как ему, конечно же, абсолютно наплевать с кем там Марвак спит и какие у него вообще отношения с другими гешами.       — Вот и отлично! — воскликнул Марвак, нисколько не обидевшись на безэмоциональный тон. — Тогда просто посиди здесь немного.       Он указал на скамью, по которой уже расползлась его сумка из мягкой тонкой кожи, и вернулся к гешу, который уже во всю выбирал тренировочное оружие со стойки.       — О, да! О, да! — захлебывался восторгом сен Лайми. Его глаза горели лихорадочным огнем, а парные мечи в руках описали несколько пробных кругов. — Я заранее извиняюсь, если в процессе у меня случится оргазм.       — Что за мерзости ты говоришь, озабоченный псих? — рассмеялся Марвак, вставая перед ним на некоторое расстояние, выставляя вперед любимые кривые мечи. — Может, мне еще поддаться тебе?       — Не смей! Если я выиграю у тебя, то умру в тот же миг от разрыва сердца.       — Теперь ты меня действительно пугаешь…       — Запомни это чувство! — выкрикнул сен Лайми и ринулся в атаку.       Ноэсель, наблюдавший эту сцену с пренебрежительным выражением лица, тут же замер. Может, тот геш и выглядел бестолковым и сумасшедшим, но в бою был ловким и внимательным, словно рыба, нелепо дрыгающаяся на суше, вдруг попавшая в родную водную стихию и моментально обретшая невероятное проворство. Геш атаковал смело и стремительно и мастерски уворачивался от встречных ударов.       Лайми взвыл от боли, хватаясь за раненное плечо.       — Опять! То же самое место, как и в тот раз! — с досадой воскликнул он.       — Кажется, ты ничему не научился за мое отсутствие, — самодовольно усмехнулся Марвак. Он подошел к нему и осторожно ощупал поврежденное место. — Думаю, просто ушиб. Нужно скорее приложить лед.       — Проклятье!       — Прости, не хотел быть таким жестоким.       — Брось! Ты же знаешь, боль — лучший учитель. И я тебе не новичок сопливый, чтобы со мной нежничать. — Неожиданно геш обхватил Марвака за шею здоровой рукой и тесно прижался к нему. — Все это было просто восхитительно!       — Согласен, — улыбнулся Марвак, но тут же его лицо приобрело какое-то удивленное и смущенное выражение. — Оу, а у тебя действительно…       — Прости, — пробормотал сен Лайми и сразу отстранился. — Я бы с тобой еще пару раз, но… — он мотнул ушибленной рукой.       — Ну, я никуда не денусь, приду еще.       — Обещай!       — Конечно!       Какое-то время Марвак смотрел вслед удаляющемуся гешу, но вскоре его взгляд вернулся к Ноэселю.       — Ну, как тебе? — спросил он, усаживаясь рядом. Порывшись в своей сумке он вытащил фляжку с водой и сделал из нее долгий и жадный глоток.       — Неплохо, — снова пожал плечами эльф. — Наверное. Не знаю, я почти не смотрел.       — Зачем ты врешь? — рассмеялся Марвак, едва не захлебнувшись. — Я видел, как ты глядел на нас во все глаза.       — Ты не мог видеть! — возмущенно сморщился Ноэсель. — Ты же сражался!       — Но видел. Я много, что могу делать одновременно, не недооценивай меня, — геш улыбнулся своей кривой улыбкой.       — Да все равно! Какое тебе дело до того, смотрел я или нет? Так хотел передо мной покрасоваться?       — Ну, я же тебе обещал доказать, что я не такой слабак, как ты обо мне думаешь.       — Какая честь!       — Вот ты язва!       Ноэсель отвернулся от него, чувствуя себя все же очень польщенным таким вниманием. Он не стал углубляться в это вредоносное ощущение, переключив внимание на окружающее.       Геши вдалеке от них были поглощены своими занятиями и не обращали на него внимания, а теперь, когда и сен Лайми ушел, к Ноэселю вернулось его шаткое чувство безопасности. Кажется, он даже был бы не против потренироваться здесь с Марваком, не боясь, что на него будут пялиться.       — Я же говорил, что здесь хорошо, — хвалился рядом Марвак, будто прочтя мысли своего апра. — Всем плевать.       Внезапно взгляд Ноэселя зацепился за худенькую фигуру вдали. Длинные остроконечные уши, русые волосы, убогая и кое-как залатанная одежда — все выдавало в ней светлого эльфа. Тот ссутулился над разбросанными на земле вещами, поспешно складывая их обратно в сумку и одновременно покорно снося яростные затрещины от своего хозяина-геша, грозно нависающего на ним.       Сердце Ноэселя мелко заколотилось, и весь накопленный заряд ощущения себя в безопасности в миг рассеялся, будто его и не было.       — И здесь все серьезные, — бубнил где-то на фоне Марвак, хотя смысл его слов едва доходил до застывшего и похолодевшего Ноэселя. — То есть сен Лайми, может, такое впечатление и не производит, но он просто помешан на фехтовании и его не интересуют всякие предрассудки. Он довольно своеобразный, но ведь не плохой, да, Сель?       Геш вдалеке схватил апра за ворот и резко дернул вверх, поднимая на ноги. Он что-то кричал ему в его испуганное побледневшее лицо, а Ноэсель чувствовал, как его собственное трепещущееся сердце наливалось соком ненависти и боли.       — Сель? Что-то не так? — не отставал Марвак, но резко замолчал, по-видимому, проследив за его взглядом. — Оно… не обязательно должно быть так, Сель. Я знаю. Я видел. С тобой никто не будет так обращаться, обещаю!       — Слово благородного геша… — едва слышно пробормотал Ноэсель и, не в силах больше выносить эту картину, предательски опустил взгляд.       Кажется, у Марвака больше не находилось слов. То, каким нерешительным вдруг он стал в последнее время, почему-то раздражало. Раньше он бы уже давно схватил Ноэселя за руку и развернул к себе, заставив смотреть прямо в глаза, чтобы звучать убедительнее, какую бы чушь не нес. Сейчас это бы совсем не помешало.       Ноэсель бросил на него мрачный вопросительный взгляд, который Марвак поймал с удивительно большим воодушевлением, словно голодающий — кусок черствого хлеба.       — Мы же пришли тренироваться, — неловко улыбнулся геш. — Так, может, — поединок?       Ноэсель кивнул.       — Отличная попытка! — выкрикнул Марвак, улыбаясь так, будто это он сам провел хороший прием, хотя, может, его радость была вызвана тем, что прием этот его все равно ни коим образом не задел.       Ноэсель не отвечал, по опыту уже зная, как любые слова рассеивают его внимание, и полностью сосредоточился на новой атаке. Он ушел влево от не очень неожиданного укола и, не долго думая, ответил стремительным рубящим ударом, надеясь задеть Марвака по руке. Но увернувшийся геш лишь снова рассмеялся.       — Хорошо! Очень хорошо! — восклицал он. В былое время это бы разозлило Ноэселя, но сейчас он только распалялся азартом. Неужели у него и правда что-то получается? Марвак не атаковал слишком часто. Конечно, при желании, он бы уже живого места от своего апра не оставил, но сейчас явно берег его от новых синяков и давал, пусть и иллюзорное, но так нужное ощущение успеха.       Ноэсель чувствовал себя сейчас необычайно сильным. Он будто летал, легко переставляя ноги, копируя изящные и почти танцующие движения Марвака. Ни усталость, ни неуверенность в себе больше не зажимали его, и в конце концов, он так разошелся, что не заметил, как его атаки стали еще быстрее. Отразив очередной удар Марвака, он инстинктивно рубанул снизу, самым острием мазнув того по сапогу.       Геш отскочил, будто ошпаренный.       — Ты задел меня! — не то вопрошал, не то восторгался он. — Задел!       — Да? — пробормотал Ноэсель, с удивлением глядя на клинок в своей руке, словно подозревал, что оружие вдруг обрело собственную волю. — Задел?       — Именно! — Несмотря на произошедшее, геш выглядел счастливым, и это показалось Ноэселю подозрительным. — Я… не могу поверить!       — Ты просто мне поддавался, — заключил эльф, опуская меч. Огонек радости, зарождающийся в его сердце, тут же потух, оставляя после себя струйку зловонного дыма разочарования.       — Нет! Я бы не стал, — замотал головой Марвак. — Клянусь, я никогда такого не делал! Я очень серьезно к этому отношусь, знаешь ли. Это — моя репутация. И мне нет дела до чужого эго, которое я мог бы потешить таким способом, даже до твоего.       Ноэсель скептически нахмурился, глядя на него.       — И, честно говоря, — продолжал геш, — не могу придумать, чем оправдать себя… Может, конечно, я был невнимателен и отвлекался на тебя? Нет, не правда. Ты ведь даже не голый! — Он игриво приподнял брови, и Ноэсель не смог сдержать усмешки, которую тут же спрятал за кашлем. — Или тебе просто повезло. Попробуем еще раз?       Ноэсель молча встал в стойку.       Но прежде, чем их мечи с задиристым лязгом коснулись друг друга, из-за спины Марвака внезапно появился геш. У него было крайне серьезное, но немного взволнованное лицо, показавшееся Ноэселю смутно знакомым, даже с учетом того, что темные были для него одинаковыми.       — Сен Зуро, — проговорил тот с поклоном. Тон его голоса был спокойным и уверенным.       Марвак бросил на подошедшего короткий презрительный взгляд, недовольно скривив губы.       — А, Аби, — фыркнул он, — который, к сожалению, не сен.       — Абей, — поправил его геш, ничуть не выказывая обиды. — Рад, что вы, наконец, меня запомнили.       — Что тебе нужно? — раздраженно бросил Марвак.       — Мы на ристалище. Чего здесь можно желать? Поединок. С вами.       — А ты наглый…       — Я предпочитаю называть себя настойчивым.       — Да мне плевать! — приглушенно прорычал Марвак. Его наливающиеся гневом глаза словно стали ярче, когда он смерил Абея уничижительным взглядом, на который тот, правда, не особо отреагировал, как будто был стеной из камня, которой не страшны ни слова, ни испепеляющие взоры. — Я уже отказал тебе, как смеешь ты опять меня беспокоить?!       — Прошу прощения, — ровно и без следа раскаяния ответил Абей. — В тот раз я совершил большую ошибку. Ни место, ни время не были подходящими для того, чтобы исполнить мою просьбу. Усталость от дороги и некоторые стесненные обстоятельства могли сказаться на ваших навыках и, в итоге, на репутации. Я понимаю.       Ноэселю начало казаться, что Марвак вот-вот воспламенится от злобного напряжения, которое заметно пульсировало у того в теле. На какое-то мгновение ему даже стало действительно страшно. Однако Марвак, как по волшебству, томно моргнув, обратился в ледяную статую самообладания, спокойную и рассудительную.       — Нет, малыш, — улыбнулся он своей мерзкой зловредной улыбкой, — ты ничего не понял. Я отказал тебе, потому что ты мне не нравишься. Я не хочу тратить время на такого слабака, как ты. И только.       — Но… сен Зуро… — Абей растерянно облизнул губы. — Позвольте мне доказать, что я достоин поединка с вами.       — И каким же это образом?       — Я сражусь с тем, с кем вы скажете, чьим навыкам доверяете. И когда одержу над ним победу…       — Да кто же вложил в тебя столько самоуверенности! — воскликнул, не выдержав, Марвак. — Твой отец?       — Я сирота.       — О, еще и это!       — Но… послушайте. Может, мне сразиться с сеном Лайми? Я видел, вы часто…       — Нет, не лезь к сену Лайми со своим бредом, — раздраженно махнул рукой Марвак. — Он впечатлительный и съест тебя живьем и с потрохами.       — Тогда…       — Сразись с Селем, раз уже тебе так угодно, — он указал рукой на застывшего в ошеломлении эльфа.       — Что? — выдохнул Абей, с негодованием стиснув челюсти.       — Что?! — почти выкрикнул Ноэсель ломаным голосом.       К такому повороту эльф оказался совсем не готов. Его немного веселила перепалка раздражающегося Марвака и назойливого глупого геша, но он даже предположить не мог, что будет втянут в нее, да еще таким разгромным способом. Не теряя надежды на то, что его пленитель шутит, Ноэсель вглядывался в узкое гешское лицо, но видел в нем лишь признаки серьезного намерения.       — Ну? — нетерпеливо прогремел Марвак.       — Если таково ваше желание, — пробормотал Абей, — то я счастлив выполнить его.       — Вот и прекрасно! Выбери пока себе что-нибудь из оружия. Сель дерется одним мечом.       С этими словами, оставив Абея у стойки, Марвак, наконец, почтил своим вниманием эльфа.       — Ты издеваешься? — прошипел ему Ноэсель, когда тот оказался рядом. — Не буду я с ним сражаться!       — Да все будет хорошо! — улыбнулся ему Марвак, успокаивающе поглаживая по спине. — Ты справишься!       — Я сказал — нет! Он вызвал тебя! Не впутывай меня в это!       Ноэсель хотел отпихнуть его, но Марвак вдруг с силой прижался к нему, перехватив руку с мечом.       — Не бойся, радость моя, — прошептал геш ему над самым ухом. Близость его разгоряченного тренировкой и злостью тела заставляла напрягаться еще сильнее. — Стал бы я такое предлагать, если бы не был уверен в твоей победе? Просто глянь на этого чудика? — Он слегка повернул голову в сторону Абея, тщательно рассматривающего тренировочный меч. — Действительно думаешь, что он представляет серьезную опасность? И разве тебе не хочется надрать зад какому-нибудь гешу? Это твой шанс, причем совершенно законный.       — Я хочу надрать зад тебе!       — Всему свое время, — усмехнулся Марвак.       Он потянулся и поцеловал волосы у Ноэселя на макушке. Поцелуй был легким и почти невесомым, но разошелся зудящим жаром, будто укус, по всему телу. Ноэсель вырвался из ослабевших объятий и с силой оттолкнул геша от себя, пробурчав что-то нечленораздельное. Кажется, от волнения, он попытался произнести две ругательные фразы одновременно.       — Повеселись, — бросил ему напоследок Марвак, отходя в сторону. — Только не убей его, а то с этим могут быть проблемы у нас обоих.