***
Если бы Юлику завязали глаза и в каждой аудитории спрашивали бы его, в какой он был, то тот бы без труда смог это сказать по запаху, который был уникален и присущ конкретно каждому помещению, несмотря на то, что он только месяц тут учится. Он запомнил все детали, которые многие бы не заметили даже на 3 году учёбы: своих одногруппников, их имена; запомнил имена всех преподавателей; запомнил, какие на ощупь холодные перила и стены. Да такие промерзшие, что даже в мае они как лед. Ему просто повезло с памятью, но не с жизнью, которой он жил. От того, насколько температура была низка в этом помещении, Юлик накинул вторую кофту из рюкзака и сидел, засунув одну руку в карман, а пол лица упрятал за хлопковой темной тканью, пытаясь согреться. Но было холодно не только вокруг, но и в душе была настоящая метель. Время от времени его зубы начинали бесконтрольно стучать друг о друга, создавая неприятный звук, мурашки пробегали по ребрам, чувствовалось, как мороз тонкой иголкой проник под них и вычерчивал фигурки, чтобы Юлик точно замерз. Что если, холод не вокруг него, а он сам, словно свежевыпавший снег? Он был таким же белым и таким же беззащитным. А потом что? Он также растает, уйдя в небытие? В этом кабинете пахло деревом и лаком для волос. Последнее вовсе не удивительно: старая преподавательница наносила столько средства, что блеск от лампы можно было увидеть сидя на самой дальней парте. Она что-то с интересом рассказывала, а ее почти никто не слушал. Даже тот самый пай-мальчик Онешко. Он сидел и думал о том, что через две пары, не считая этой, ему предстоит встретиться с другом: только вопрос: с каким? Уже неживой, лицо раздроблено и по нему так и не поймешь, кто перед тобой лежит. Ему все равно в каком гробу его похоронят, ему все равно кто будет плакать и какие цветы к нему кинут в яму: он будет просто спать вечным сном, нежась в колыбели смерти. Руслан на этом занятии решил подсесть к той девушке и уделял все свое внимание Насте. Теперь его глаза выражали грусть. Наверное, как раз про таких людей как он и говорят: «Глаза — зеркало души». Только его глаза были зеркалом сердца, отражая его эмоции, которые можно было читать как надпись на стене, без единого слова. Но уголки губ хотели вырваться в улыбку. Нежные руки, с длинными ноготками, аккуратно поправляли его волосы, зачесывая их назад, что делало безумца только привлекательнее. А его руки были на коленях той самой. Общением меж собой они создавали тепло, но только где-то внутри. Сейчас бы и рыжеволосому хоть кто-то отдал бы частичку себя. «Интересно, а все ли тайны он раскрыл Дане и Насте? Или он даже для них типа такой загадочный?» — задумался Юлик, как опять прозвенел звонок. Его мысли помогали заполнить скучные лекции, но они же и заставляли его грустить. Сейчас же назревал повод выйти из здания и покурить. Спустившись с 4 этажа, Юлий увидел, что возле стенда стоял тот самый Даня и как раз общался с Кузьмой. Видимо, он был на другом факультете. Они вместе стояли и что-то серьезно обсуждали. Таким серьезным Кузьму Юлик вспомнил тогда, когда тот узнал об ужасной гибели друга. Вот кто-кто, а Гридин чемпион мира по тому, как прятать свои эмоции и чувства под слоями масок безразличия и смеха. Юмор выражается на лице ярко и перекрывает печаль и все ее следы. За эмоциями, а в особенности искренними, очень интересно наблюдать. Сейчас парень стоял и напоминал маньяка-убийцу, готовящегося напасть на жертву, из фильма ужасов. Он смотрел так внимательно, не отрывая взгляда, будто мог что-то развидеть и услышать. Но толпа студентов, которые шумели, конечно же не давали ничего услышать. Данил обернулся и увидел чужой взгляд. Парень растерялся и понял, что нет смысла убегать. Он бы показался ребенком. — О, привет, Юлик! — наигранно весело сказал Кашин, поправляя своей большой рукой светло-рыжие волосы. Хоть бледные губы и растянулись в улыбке, но маленькие глазки смотрели куда-то вправо, выражая беспокойство за сказанные вслух слова собеседнику. — Привет, Даня… — Онешко никогда в жизни так не чувствовал себя идиотом. Кузьма стоял, смотря прямиком на него, скрестив руки на груди. Тишина продлилась недолго. — Ты хотел чего? — Уже потеряв терпение, спросил Гридин. — Кузьма, ты должен со мной поехать. — сказал Юлий, уже не зная, что сказать. — Ты обкурился что ли чем-то? Мне уже позвонили, я и так еду. Юлий улыбнулся и ушел, махая рукой Дане в сторону выхода к курилке. «Фух, ну вроде отстрелялся!» — пронеслась мысль в черепной коробке. «Как я мог забыть об этом? Он же говорил мне вчера!» Дым как всегда был густым и тягучим, как будто кто-то вырвал частичку лесного утреннего тумана, напоминая молочный коктейль. Такой же белый снег лежал на крышах рядом стоящих домов. За то время, пока парень был в здании, намело еще больше; от этого яркого света зрачки сузились и можно было увидеть все рисунки в радужке карих глаз. Сейчас, глядя на бледно-голубое небо, он вспомнил то же самое небо, когда безвозвратно покинул родные края. Как он стоял на плацу, ожидая поезд. Но скорее всего он ожидал, как он будет ехать и думать ни о чем, просто сидеть и слушать свой плейлист. Как будет гулять по улицам Питера и вдыхать запах сырого от постоянных дождей, асфальта. Как уже не увидит друга и не встретится с отцом. Каждая осень в Питере была грустной и атмосферной. Казалось, что ты и впрямь очутился в психологическом триллере. Дома сами по себе были депрессивными и унылыми. В интернете все романтизировали Питер и считали его классным и крутым городом. Но на деле же это просто город смерти. Тут все пропитано мыслями о суициде и веселья-то почти нет. Разговоры людей бежали по метрополитену, уличные музыканты, которые пели без души и старые подворотни, пропитанные запахом никотина: все это было уже более, чем привычно для парня. С каждой затяжкой сигареты в мире где-то умирает один человек. И вовсе не обязательно от курения. Самоубийства, убийства, болезни… Чего только нет: все на ваш выбор. Но Руслан не выбирал смерть своего отца, которая пошатнула его психику вместе с жизнью, когда мальчишке было 6 лет. Он вел себя странно, на его стенах висели черно-белые плакаты, черепа и черная одежда: все пропитано чернью. Будто сгусток смерти пропитал его и стал частью. Одно без другого уже не смогло бы существовать и являться чем-то членораздельным. Каждый раз, как ему говорили, что он нытик, который прикрывался своим отцом, он плакал. Это действительно заставляло катиться слезам по щекам. И это были не слезы обиды, нет. Это были слезы усталости от такой жизни. От той, в которой не способен определить: чего хочешь и как считаешь на самом деле. Со стороны все прекрасно и все хорошо, но в душе там сидел маленький Руслан, у которого нет папы и он хочет его обнять, увидеть хоть на 5 минут. Он просто обнимал и целовал девушек, пытаясь залечить раны. Все это тщетные попытки и он сам понимал, что ни одна из них никогда не смогла бы разделить хоть кусочек его боли и страданий. Это просто временные куклы, которые когда-нибудь попадут в ящик ненужных игрушек Тушенцова. Побыть в ледяном одиночестве наедине со своими мыслями ему удалось недолго. Послышался чей-то знакомый голос, который искренне смеялся и спорил о чем-то с женским. Из-за угла вышел Руслан, который окинул Юлия своим взором безо всякого интереса. А Настя, била его по плечу своими маленькими кулачками и смеялась. — Ну Руся! Брось курить! Не кури! — приговаривала девушка, которая вертелась возле него как муха. — Неа, мне по кайфу. Вон, Юлик тоже курит, а все равно симпатяга такой! — на этой фразе Тушенцов засмеялся как псих. Онешко и Шпагина его шутки не оценили и просто сделали вид, что не услышали. Сигарета не может быть вечной и потому она закончилась. Закончилась как интересный фильм, закончилась как жизнь очередного человека в этом мире. Парень ушел отсюда, сделав каменное лицо, как у статуи, что стояла в том книжном. А Руслан лишь ухмыльнулся и смотрел ему вслед. Нет, Юлий вовсе не обиделся, он даже счел это за комплимент. Просто, он не мог понять: неужели, тот чувак и впрямь хочет с ним как-то подружиться или просто издевается над ним? Человек полный загадок, как в каком-то детективе…***
Вот и закончились занятия, которые Юлий пропустил мимо себя. Настал час, когда нужно добраться до городского морга номер 511. На улице даже стало потеплее и снег на дорогах слегка подтаял, образовав грязь. Подтаявший, он всегда напоминал Юлику размокший сахар, на который он наливал кипяток, когда заваривал кофе. Автобус он ждал вместе с Кузьмой, который просто посмеялся над его глупым поведением сегодня. Транспорта не было уже 20 минут. За это время Юликом было выкурено 2 сигареты, он настолько волновался и грустил. Онешко просто не понимал, чего ему ждать, что скажет результат вскрытия и что скажет судьба, которая из раза в раз издевалась над ним, делая удары в спину. Полусгнившие люди стояли там также. Они напоминали выжатые дольки лимонов. Их взгляды были ветреными и никчемными, смотрящими куда-то в пустоту, невзирая на предметы. Взгляд же Онешко был устремлен куда-то вверх, будто ища там ответы на все свои вопросы. От тепла, пар изо рта уже не шел, а рукам не было так холодно. Теперь ему было тепло, но только снаружи. Внутри он все равно чувствовал, как будет холодно в комнате для опознаний и какие будут личные вещи Юры: пачка сигарет, зажигалка, телефон и кошелек. Вспомнив про забавную ситуацию с кошельком*, Юлий невольно улыбнулся, но лишь на секунду. Сделав глубокий вдох, он тихо вымолвил «пиздец», как тут же приехал автобус. «Бывает такое, когда засыпаешь в малознакомом месте, видятся странные сны: чужое такое все, незнакомое.» — отдались эхом слова его давней подруги в голове, когда Юлий заснул, опираясь на стекло. На нем была нарисована молния, очень напоминавшая Дашу, которая набила себе такой портак однажды вместе с Юликом. Это было по-пьяни и весело. Было смешно, но зато теперь память прилипла на всю жизнь. Татуировка была у него на лодыжке, которая скрывалась сейчас плотной тканью черных джинс. Сколько же веселого и сколько ужасного произошло и происходит из-за алкоголя… Он стоял в комнате, в ней было очень плохое и тусклое освещение, исходящее от уличных фонарей за окном. Блеклое, и разглядеть чье-то лицо не удалось бы. Перед ним стояла большая кровать, на которой было черное постельное белье. Оно было настолько темным, что казалось, будто стоишь перед пропастью в никуда. Но на ней лежала незнакомая девушка, которая была в одной позе, застыв. Она обнажена и на ее плечи падали светлые волосы, которые извивались как змейки. Грудь была скрыта под объемным и мягким одеялом. Нежная белая спина попадала под луч света и поэтому было видно, что по ней пробегали мурашки время от времени. На такой же нежной ноге виднелся черный символ молнии, который почти не было видно. А на лице была улыбка и радость в глазах замерла одним кадром. Юлий хотел подойти к ней, узнав в ее лице Каплан, но образ будто исчез. Он просто растворился и все. Пустота вокруг и нет счета времени, он чувствовал как едет, чувствовал сидящего рядом Кузьму и слышал шум в салоне, но просто не мог проснуться. Он никогда еще не видел снов с таким откровенным содержанием, да еще и с участием его лучшей подруги детства. Во сне ей было 16. Именно такой он ее запомнил перед отъездом. Прошлое съедало его, как и одиночество, как и жизнь. Вдруг, Онешко почувствовал сильный страх, который помог ему проснуться. До его остановки, по словам Гридина, еще 10 минут. Это были самые долгие десять минут в его жизни. Все это время он думал о том, что ему бы не помешало найти себе девушку. Но дела ждали, когда их сделают именно сегодня, так что поиски второй половинки пришлось отложить на завтра. И вот, в окне уже показалось огромное бледно-синее здание высотой в 4 этажа. Это был отдельный морг. Просто один большой холодильник с бездушными телами. На вид он казался не таким страшным, как институт, например, или дом Онешко. Окна были завешаны шторами и ни в одном не было видно силуэта или тени, которая смогла бы напомнить живого человека. Снег лежал на карнизах, как воздушный зефир, но вот-вот упадет вниз, разбившись о землю. Рядом на березах, которые сняли свои листья, сидели вороны. Все они были черные, чем и выделялись на фоне неба. Выйдя из транспорта, Юлий просто стоял так секунд 20. Он не мог поверить, что сейчас правда туда пойдет. Правда окажется перед Юрой, но уже не живым. — Пошли, братан. — сказал Кузьма, придерживая его за локоть. Пластиковая дверь со стеклянными вставками открылась и почувствовался запах аспирина и стерильных бинтов со спиртом. Наверное, первое впечатление на Онешко всегда производил запах. Было очень пустынно и жутко. В регистратуре сидела лишь одна девушка, которая спокойно пила лимонный чай и смотрела телевизор. Не сказать, что она была очень ответственной, но покойникам-то уже все равно. Гардероб был пуст и в нем не горели лампы. В аквариуме, стоящем на подоконнике возле штор, мирно плавали рыбки и время от времени смотрели через стекло в сторону входной двери. Неуверенно подойдя к окну, он обратился. — Здрасьте, как я могу попасть на опознание Юрия Хованского? — Вам звонили? — она подняла от экрана свои глазки, которые казались большими, из-за накрашенных ресниц. — Да. — Имя, фамилия. — Юлий Онешко и Никита Гридин. — Таак… Распишитесь здесь. Вам на 0 этаж, в 4 кабинет. — девушка дала какой-то документ. В этот момент послышался хлопок двери. Кто-то вошел в помещение. Это была Лиза, которая наконец приехала. Она стала грустной настолько, насколько это вообще возможно. Из нее просто высосали все жизненные силы и оставили лишь душу, чтобы тело двигалось на подобие людей. Так же расписавшись, Лиза поздоровалась с Никитой и Юлием. Они ужаснулись, когда обратили внимание на ее вид: штаны были в пыли, футболка грязная, мятая, а синяки под глазами стали еще больше. — Ну, как там твой переезд? — решил поинтересоваться лучший друг, попутно снимая куртку с себя. — Я уже перенесла все вещи к Даше. А ты когда переедешь к Кузьме? — Сегодня вечером. У меня-то вещей вообще немного, так что я быстро управлюсь… Компания отправилась вниз по лестнице, которая была под неестественно большим уклоном, из-за чего было трудно спускаться. Рука крепко сжимала перила. Бахилы, которые им выдала та девушка, шуршали и эхом отдавались в коридоре. Он был узким и выводил на множество дверей. В каждую хотелось бы заглянуть и узнать что же там. Заметив, что нужная им дверь уже приоткрыта, они вошли туда. — Здравствуйте! — сказал Никита, проходя в помещение. Тут было жутко: огромное ведро с пластиковыми контейнерами, ватой, тряпками и нитями, пропитанными кровью. С потолка свисали огромные металлические весы для органов, такие же, кстати, бывают и в продуктовом. Белые стены давили на сознание, как и тишина, которая просто сверлила уши. На больших металлических столах было чисто и на них лежали металлические ящики с инструментами. Стояла куча пробирок, пинцетов и микроскоп. Из крана капали капли воды и били о железную раковину. Из дозатора с мылом, тянулась пена, коробка с перчатками стояла рядом. Ощущался запах кварца и привкусом отдавался во рту. Во второй части помещения был письменный стол, на котором стопками лежали карточки, бумаги и документы. На окне стоял цветок, который был самым живым тут. А еще были шкафчики с номерками, как в супермаркете. Вдруг, появился мужчина, лет тридцати на вид. Никогда бы в жизни Юлий не подумал, что все это произойдет вот так быстро. Ведь он сам только сейчас задумался, будто 5 минут назад он сидел за одной партой с Русланом, а сейчас уже стоит в зале вскрытия и просто смотрит на научные схемы строения сердца и легких. В этот момент он начал кашлять и очень сильно, его организм явно давал понять, что он простыл. Ощущалось что-то странное в легких и голову посетила идея о том, чтобы бросить курить. Но есть ли смысл, если курящие и некурящие все равно окажутся в этом зале рано или поздно? Все окажутся в единой земле. Мужчина был одет в белый халат, который доставал до колен. Под ним была черная рубашка, которая контрастировала с рабочей формой. Темно-русые волосы были аккуратно уложены назад, создавая объем. Его лоб был очень широк и была массивная надбровная дуга. Рукава закатаны, а в руке он держал ручку, которой явно делал некие записи. — Здравствуйте! Одежду попрошу оставить в моем кабинете. И попросил бы вас надеть халаты, не хочу, чтобы ваша грязь распространялась тут. — он картавил и выражался очень с серьезным и умным лицом. Взгляд патологоанатома был уставлен в пол. Он будто что-то вспоминал, в то время, как Юлий прошел к нему в кабинет и положил все вещи там, надевая на себя один из халатов, которые лежали на стуле. Лиза и Кузьма сделали тоже самое. — Таак… На чье вы пришли опознание? — Юрий Хованский. — в голосе была явная дрожь. — Ага… Личные вещи я вам выдам чуть позже. — врач убрал ручку в нагрудный карман и уверенным шагом подошел к металлической стене, в которой были какие-то секции и отделения. На одной из таких секций была табличка с надписью: «Юрий Михайлович Хованский.» Мужчина посмотрел на ту самую табличку и подошел к раковине, чтобы вымыть руки и надеть перчатки. Казалось, что вот уже все: они стоят как вкопанные и просто ждут момент, когда увидят его. В этих металлических отделениях и лежали тела, которые еще не определили в «холодильник». Недавно поступившие. Послышались глухие шаги из кабинета в зал для проведения вскрытий, где и стояли трое. Патологоанатом держал в одной руке планшет с документом, а другой уже поворачивал ручку. Сердце билось с такой скоростью, что казалось, будто оно выпрыгнет из грудной клетки и вот-вот упадет, разбившись о холодный больничный кафель, который пропитан хлором. Они волновались, как дети в поликлинике, которым должны поставить укол. Страх, ужас, паника и надежда, что это был не Юра. Ящик открылся и панель с телом, прикрытым белой тканью, выдвинулась. А из кармана доктора вылезла бежевая бирка с бинтом, на которой и должно быть заветное имя. Друзья все так же стояли, только Лиза уже зажмурилась, приготовившись увидеть. Рука доктора стянула простыню и лицо показалось. Оно было изуродовано до неузнаваемости. Было понятно, что это Юра, только по татуировке на фиолетовых и отбитых ребрах. Это был череп с двумя пистолетами, который сливался с синими и лиловыми пятнами. Это точно был он. Телосложение выдавало. На кучерявых волосах виднелась засохшая кровь, а от ключиц до пупка виднелся большой продольный разрез в форме буквы «Y». Так обычно и производят вскрытие. — Это действительно Юрий Хованский? — на этом вопросе губы девушки поджались и она зажмурила глаза, пытаясь не заплакать. — Да, это он. Тату и на плече такой же шрам. — Вымолвила Лиза и крепко прижалась к Юлику, который поглаживал ее по плечу и всматривался в глаза врача. Он будто узнал в нем какого-то знакомого. Но из-за маски нельзя было сказать точно. — Умер от остановки сердца, во время падения. Его бы не удалось спасти, у него была тахикардия. — задумчиво произнес темноволосый, поглядывая на планшет и быстрым движениями делал записи. — Его столкнули или он сам прыгнул? — спросил Юлий с огромной надеждой в душе на то, что он сделал это не сам. — Следов насилия нет, кожи под ногтями тоже. Нет телесных, насильственных повреждений или порезов. Скорее всего сам. Даже если его столкнули, то были бы отметины, характерные для того, кто отбивался. Распишитесь в протоколе осмотра. По очереди друзья поставили свои подписи, в то время как владелец помещения снял маску. Показалось лицо, которое выражало равнодушие и не показывало вообще никаких эмоций. Он был человеком бездушным, просто делал свою работу и даже не сочувствовал тем, кто приходил. Юлий поднял глаза и замер: все-таки он узнал в его лице своего старого знакомого Дмитрия Ларина. Это было для него неожиданным поворотом. Они общались, когда Онешко было 16 лет. Но резко перестали только потому, что Ларин уехал в Москву на работу. Ну, по крайней мере, Дима хотел, чтобы это было таковым. Сейчас ему уже 28, хоть тот выглядит старше, и он состоявшийся патологоанатом в самом центре Санкт-Петербурга. Даже если бы Юлий сейчас сказал ему, то навряд ли бы что-то вышло. Учитывая, что перед самым отъездом у них случилась не самая приятная история… В документе под подписью полагалась ее расшифровка. Прочитав имя «Юлий Онешко» у Дмитрия дернулось плечо и его зрачки сузились в две маленькие точки. Он стоял в оцепенении, делая вид, что долго читает. Он боялся поднять свой взор на парня, с которым когда-то дружил. Это был его самый первый друг в Питере. Сделать вид что незнакомы? Именно так он и решил поступить. Его опасения по внешнему сходству подтвердились, ровно как и догадки Юлия. Он уловил эту реакцию и понял, что ему стало неловко настолько, что он уже и забыл где находится. — Так, получите вещи… — врач решил выкрутиться из этого болота молчания, подойдя к стенке и ключом открыв выдвижной ящик. Глазные яблоки бегали от волнения. Все вещи были упакованы в пакеты. Одежда, пачка сигарет, зажигалка, телефон, наручные часы: все это было лишь остатком. Остатком человека в физическом его понимании. Кузьма подошел и взял пакеты. Он не был знаком с этим странным парнем, ровно как и Лиза. Никому рыжий лис не рассказывал про него. Для них это был просто чувак, который вскрывал тело их друга. — Юлик, пойдем уже. Нам еще вещи твои перевозить… — подозвала Лиза. Все для них произошло слишком быстро и казалось, что все было в одно мгновенье. — Я сейчас. Подождите меня на 1 этаже. — парень так надеялся, что диалог состоится и его старый знакомый вообще захочет о чем-то беседовать. Поняв, что ему не отвертеться, он тяжело вздохнул, снял перчатки и прошел в кабинет, сел за стол, пригласив сесть. — Ну, Здравствуй, Юлик. — сказал Ларин с искренней улыбкой. Его руки сжались в замок, а это значит, что тот готовился к нападению от Онешко.