Неделя лета или In Only Seven Days

Роджер проснулся от того, что яркий луч солнца бил ему прямо в глаз. Он сначала накрыл лицо подушкой и по привычке собирался поспать ещё, как вдруг вспомнил, что он не дома, а в гостях. «Вдруг все уже встали?» — Тейлор испуганно сел на кровати. От резкого движения в глазах замелькали чёрные точки. Барабанщик взволнованно оглядел комнату в поисках часов. Их не оказалось. По ощущениям было часов 12. Он выглянул в окно. Вдалеке серебрилось море. Ровная гладь воды сливалась со светло-голубым небом по линии горизонта. Нежный морской бриз влетел сквозь открытые ставни и легко потрепал светлые волосы юноши. Он всей грудью вдохнул свежий солоноватый воздух и потянулся. Роджер небрежно накинул покрывало на кровать, потом достал из рюкзака, лежащего на стуле у кровати, тёмно-серую футболку с серебряной надписью The Beatles и натянул её. Затем последовали коричневые джинсы клёш. Он встал перед зеркалом, решая, как лучше: заправить футболку в штаны или оставить так, на выпуск. Заправил. «Так аккуратнее», — решил он и взглянул на дверь. Ему было как-то страшно выходить из комнаты, было ужасно неловко от того, что он проснулся так поздно. Или не поздно… Время-то он не знал. А вдруг все, наоборот, ещё спят? Он приложил ухо к двери. Тишина. Значит, спят… Что же делать? Сердце будто танцевало ирландскую джигу. В туалет хотелось невыносимо. А ванная комната находилась на первом этаже. Очень не хотелось шуметь. «Оох…» — вздохнул Тейлор и присел на край кровати. Вдруг в дверь осторожно постучали. Из-за двери сначала показался нос Брайана, а потом и вся голова. — Доброе утро, — он улыбнулся. — А ты что сидишь, не выходишь? Уже 12 часов. «Всё-таки проспал…» — Не знаю, — Тейлор смущённо пожал плечами и улыбнулся в ответ самой милой своей улыбкой. — Пошли зубы чистить. Роджер нашёл в сумке щетку и пасту и вышел за Брайаном в коридор. — А можно я сначала в туалет зайду? — Нет нельзя! — гитарист рассмеялся. — Обоссысь! Роджер недоумённо посмотрел на Брайана. — Конечно, можно. Что ты меня спрашиваешь? — Да я пошутил так, — Тейлор усмехнулся, хотя не совсем шутил, когда задавал вопрос. — А родители проснулись уже? — Да, давно. Они поехали в центр на ярмарку, — сказал Мэй и мечтательно добавил: — Обещали привезти пирожные. Роджер расслабился, узнав, что Рут и Гарольд не дома. При одном Брайане можно не так строго контролировать свои действия. А в присутствии старших он всё время переживал, что из его уст вылетит что-нибудь типа короткого, но ёмкого «shit». Забавно, как по-разному ребята чистили зубы, стоя рядом у раковины. Гитарист сосредоточенно орудовал щёткой, крепко сжав губы, а барабанщик — широко скалясь, быстро тёр зубы, брызгая во все стороны пастой. Брайан уже закончил гигиену и бросил короткий взгляд на товарища. Тот не собирался останавливаться. «Блин, ладно, — Мэй тоже продолжил процедуру. — Наверное, чем дольше, тем лучше. Ему видней. Он же всё-таки стоматолог». — Вщё, — прошамкал стоматолог и сплюнул пасту. — Го завтракать. На кухне Роджер никогда не чувствовал себя хозяином, поэтому скромно прислонился к столешнице. Брайан заглянул в кастрюлю, оставленную мамой на плите. — Овсянка, сэр! — манерно объявил он, понизив голос. — Ну нет… — Тейлор поморщился, — только не каша… Кудрявый вернул крышку на место и стал поочерёдно открывать дверцы шкафчиков. — Хлопушки — еда богов! — радостно воскликнул Мэй, найдя на верхней полке жёлтую картонную коробку. Оба с громким хрустом молча уплетали медовые хлопья. — Ты потрясно готовишь, — шутливо заметил Роджер. — Ага, — гитарист взял в руки тарелку и допил оставшееся сладкое молоко, — особенно удались хлопья. — Ну, какой у нас план, мистер Фикс*? — спросил Тейлор, загружая посуду в раковину. — Помыть посуду. — Да не, я про планы на день. — Можем покататься на великах, — Мэй подошёл к раковине и взял губку для мытья. Роджер вспомнил пшеничные поля, мимо которых они ехали на машине. — Супер! Сто лет не катался! *** Ветер свистел в ушах, задувал в рукава футболки, ерошил волосы. Велосипед летел по дороге, как птица, мягко шурша по асфальту. Дух захватывало от скорости. Дома перестали мелькать по бокам дороги, остался только простор и свобода. На лице Роджера сияла улыбка. Он не видел улыбку Брайана, тот летел впереди. Ноги сами крутили педали, голова была пустая, «безмысленная». «Жжжжжж», — раздавался в ушах Роджера шелест колёс. Хотелось мчать быстрей и быстрей, до усталости мышц, охватить весь окружающий мир взглядом, запомнить всё это. Брайан резко свернул в поле, и они понеслись по тропинке, задевая высокие колосья. Велосипеды подпрыгивали на кочках. В детстве Тейлор представлял, что его велик — это блестящий мотоцикл Harley Davidson. Он надевал чёрные очки, засовывал за пояс игрушечный пистолет и чувствовал себя самым крутым на свете, когда с громкими «вррррум-вррррум» гнал по дороге на встречу приключениям, обгоняя всех сверстников на простых велосипедах. Брайан, когда был маленький, воображал свой велосипед северным оленем с большими витиеватыми рогами. Он катил по этому пшеничному полю и видел, как его олень рассекает копытами вечные снега, а над головой у них было тёмное звёздное небо и северное сияние. На самом деле он представлял эту картину и сейчас, хотя уже не был ребёнком. Или всё-таки был? Когда они доехали до края поля, где пшеница сменялась вереском, они бросили велосипеды и упали в высокую траву. По небу плыли лёгкие облака. Фиолетовые пушистые цветки покачивались над ними, отбрасывая на их лица такие же пушистые тени. Земля была тёплая и сухая, прогретая августовским солнцем. — Здорово, да? — Брайан глубоко вздохнул. — Да, — вторил Роджер. Пахло сеном, морем и вереском. Хотелось уснуть здесь и спать долго, впитывая силы природы. — Я тут вот так же лежал с одной девушкой, — вспомнил Мэй, — с девочкой. — Когда? — Роджер не сразу понял, что это детское воспоминание. — Давно. Очень давно, — Брайан закрыл глаза, — нам было лет по 10. — А какая она была? — Её звали Салли. Жила в 4 доме на нашей улице. Однажды я сказал отцу, что мы поженимся, — он усмехнулся. — Вот это была любовь. Не то, что сейчас… — А что сейчас? — Да ничего, — Брайан лёжа пожал плечами. — А у тебя как с этим? — Я в детстве только машинками интересовался, в своём мире жил. — Роджер, я про сейчас. — А! Ну так, лет с шестнадцати было несколько девушек, — Роджер почесал в затылке. — Сейчас вот нет никого. — Верится с трудом. — Что именно? — Роджер уже приготовился спорить и доказывать правдивость количества своих девушек. — Что у тебя нет никого, — спокойно пояснил гитарист. — Почему? — Ну, — Мэй замялся, — ты красивый. Роджер удивился. Он много раз слышал это от особ женского пола, от мамы, например, но от парня — впервые. — Ты тоже, — ответил он. — Да ладно тебе… Я не напрашивался на комплимент, — Брайан слегка нахмурился. Тейлор посмотрел на друга. Его густые вьющиеся волосы переливались на солнце множеством тёплых оттенков. Тонкие черты лица, румяные щёки, мягкий и одновременно живой взгляд, приятный, чарующий голос, высокий рост, улыбка… «Как он может считать себя некрасивым?» — подумал барабанщик. — Я говорил искренне. Тот промолчал. — Как думаешь, на что похоже это облако? — спросил Блондин, чтобы сменить тему. — На мотоцикл, — Мэй улыбнулся и взглянул Роджеру в глаза. — А как тебе кажется? — На велик. *** Когда они вернулись домой, небо уже окрасилось в цвета заката. От них обоих пахло теплом и солнцем. Надышавшись свежим воздухом и накатавшись до изнеможения, ребята чувствовали приятную усталость. В счастливом и расслабленном состоянии они переступили порог небольшого голубого дома в самом конце улицы. Внутри вкусно пахло запеченной курицей и жареной картошкой. На кухне шкворчало и позвякивало. Мама напевала под включённое радио что-то из Элвиса Пресли и помешивала картошку деревянной лопаткой, пританцовывая у плиты. Гарольд в это время сворачивал чертежи какой-то штуковины для поливки сада, которую обещал смастерить для Рут. Он услышал дверной колокольчик и обернулся. — Поспели к самому ужину! — он приветливо улыбнулся. — Где пропадали весь день? — Гоняли на великах, сэр, — Роджер скромно улыбнулся в ответ. — Да какой я сэр, господи? Насмешил, — отец действительно рассмеялся и похлопал Тейлора по плечу. — Кушать подано! — крикнула Рут.