Неделя лета или In Only Seven Days

Роджер проснулся из-за лютого холода. По ледяному полу он подбежал на цыпочках к окну, захлопнул форточку и с разбега нырнул в нагретую кровать. За ночь температура резко упала, небо затянулось мрачными облаками, поднялся ветер. По морю бежали мелкие барашки. Даже не верилось, что была середина августа и вчера они с Брайаном ходили купаться. Пока Тейлор бегал по комнате, у него успели замёрзнуть ноги, и он никак не мог их согреть. Барабанщик встал, решив, что лежать дальше бесполезно. «Чтоб согреться, надо подвигаться», — утвердительно подумал он. Одевшись, он встал на середину комнаты и немного попрыгал на месте. Не помогло. «Придумал». Блондин вышел за дверь. В доме было темно и прохладно. Внизу уже горел свет и слышалось, как Рут возится на кухне, стараясь не сильно греметь посудой. «Вот это женщина!» — с восхищением и уважением подумал Тейлор, стучась к Брайану. — Доброе утро, — сказал он, потирая руками плечи. — У тебя не найдётся свитера? — М? — голова Мэя высунулась из-под одеяла. — Свитера нет лишнего? — Роджер двинулся к окну, чтобы его закрыть. — Ой, а что так холодно? — гитарист рассеянно огляделся, кутаясь в тонкое одеяло. — Не знаю… Ты же у нас астро- что-то там. — Но не метеоролог же… — Мэй поёжился. — Не подкинешь мои вещи, пожалуйста… Так вставать не хочется… Роджер бросил Брайану вчерашний костюм. — Ух, — пропыхтел он, натянув на себя заледенелую полосатую футболку. — У тебя она хотя бы с рукавом. — Сейчас, — Кудрявый пошёл рыться в шкафу. Тёплых вещей почти не было. «Действительно, зачем они летом?» — злился про себя гитарист. Перебрав все полки, он залез на стул и потянулся к небольшому пакету, лежащему на шкафу. Роджер тем временем медленно околевал. Не выдержав, он натянул на себя одеяло, под которым только что прятался Мэй. Оно пахло его гелем для душа: хвоя и лайм. Тейлор поглубже вдохнул приятный бодрящий аромат. — Нашёл! — Брайан радостно спрыгнул на пол, держа в руках что-то шерстяное. — Лови. Роджеру достался зелёный джемпер, с вышитой на груди маленькой надписью «Мэй». Было видно, что это ручная работа. — Мама связала? — спросил барабанщик. — Неа, — ответил Кудрявый, поправляя высокое горлышко тёмно-бордового свитера. — Бабушка? — Неа. Роджер задумался. — Папа? — Я сам связал, — Брайан моргнул несколько раз подряд. — Да ладно? Офигеть! — восторженно сказал Блондин. — Спасибо, — Мэй скромно улыбнулся. — А давно ты его сделал? — В прошлом году. — Рокер-вязальщица, — сипловато хохотал Роджер. — Нет. Бабушка Брайан! — Вообще-то изначально вязание было мужским занятием, — если бы Брайан носил очки, он бы сейчас обязательно их поправил. — Прикольно. Может, свяжешь нам мерч? — Роджер понял, что перебарщивает, и спросил, — А почему ты сам его не надел? — А он маленький получился, — Мэй скрестил руки на груди. — У нас одинаковый размер! «Не совсем», — подумал Мэй, вспомнив вчерашнее. — Я выше, — сухо отрезал он. Тейлор ничего не ответил. Он просто резко схватил подушку и огрел ей Брайана по голове. Мэй вскочил с кровати и стянул с неё одеяло, скрутил его в валик и приготовился отвечать нахальному «коротышке». Роджер ринулся на него. — Коротковат вышел! — смеясь, орал Мэй. — Свитер я имею в виду! Пока Тейлор широко замахивался своим оружием, гитарист одним движением рук развернул одеяло и накинул его на Роджера, накрыв его целиком. Блондин замер от неожиданности, а Мэй, воспользовавшись слабостью противника, толкнул его на кровать и сел сверху, придавив его всем своим весом и придерживая ногами. — Попался, который кусался! — Кусался тут только ты! — пробубнил Тейлор из своего плена. — Ладно, прости, — Брайан выпустил свою жертву. — Зато согрелись, — Роджер, улыбаясь, вылез из-под одеяла. Ребята спустились вниз, лестница поскрипывала под ногами, и от этих звуков становилось почему-то странно уютно. Пахло блинчиками и кофе. Рут, тоже одетая в свитер, доставала с полок банки с разным вареньем. — Доброе утро, мальчики. — Доброе утро, мам, — сказали оба хором (только из уст Роджера вместо «мам» прозвучало «мэм»). В этот момент дверь дома отворилась, с улицы пахнуло холодом и сыростью. Гарольд принёс дрова для камина. — Блинчики остывают, — Рут похлопала в ладоши. — Потом разожжёшь, милый, — мягко сказала она мужу. *** Гостиную объяло теплом, дрова в камине уютно потрескивали. Рут, сидя в кресле-качалке, читала журнал. Брайан наигрывал что-то на банджо. Роджер просто сидел рядом с ним на диване и наблюдал за этой семейной идиллией. У него дома так спокойно никогда не бывало. Маленькая Клэр лет с 5 была просто дьяволом во плоти. По крайней мере, ему так казалось. Она постоянно донимала его просьбами и вопросами. Когда же он её игнорировал, она приставала к родителям, а у тех в отношениях и так была полная «Санта Барбара», поэтому они снова скидывали её на сына, который пытался избавиться от несносной девчонки как-нибудь по-другому, в конце концов он запихивал её, например, в шкаф, после чего она начинала так истошно орать, что родители слышали её из другой комнаты. Она им жаловалась, они читали Роджеру дежурную речь типа «Нельзя так обращаться с сестрой», а потом всё начиналось сначала. — А не сходить ли вам на рыбалку? — предложил мистер Мэй, подкладывая дрова в камин. — В такую погоду? — сын оторвался от игры на банджо и удивлённо взглянул на отца. — Там же шторм… Разве наловишь чего-нибудь? И холодно к тому же, — Рут отложила своё чтиво на журнальный столик. Роджер молчал, ожидая исхода. — Холодно, ну и что? Надо закаляться! — Гарольд хитро улыбнулся. — Давайте, руки в ноги и вперёд. Удочки и ведро в чулане. — Но… мам? — Кудрявый, не понимая, что происходит вопросительно обратился к матери. Рут вдруг поймала значительный взгляд мужа. — Не перечь отцу, — Рут, дождавшись, пока Гарольд отвернётся к камину, подмигнула сыну. Ничего не понимающие «дети» пошли снаряжаться. Как только дверь захлопнулась за двумя юношами, Рут спросила супруга: — Ну что ты придумал? — Я просто хотел остаться с тобой наедине, — мистер Мэй подошёл ближе и приобнял миссис Мэй за талию. — А, вот как? — протянула она. — Мгм, — Гарольд нежно поцеловал жену в щёку. — А если они простудятся? — Потом поправятся. — Ну ладно, — улыбаясь, ответила она. Гарольд с лёгкостью подхватил жену на руки. *** — Как вчера поговорили с отцом? — спросил Роджер, устанавливая складной стульчик на краю пирса. — Заключили пари, — Брайан закинул удочку подальше. — Я сказал: «Дай мне семь лет, тогда посмотрим». Он согласился. Если не добьёмся ничего со Smile или другой группой, то всё, защищаю диссертацию и прямым ходом в НАСА. Это тоже неплохо, конечно, но… — В смысле с другой группой? — Роджер с подозрением глянул на гитариста. — Ну я не знаю… Это скорее даже не я, не моя вина… Роджер был новеньким в коллективе и не совсем ещё понимал, кто такой Тим. С Брайаном он уже успел познакомиться ближе и понять, что он за человек, а вот Стаффел пока оставался загадкой. Барабанщику очень не хотелось сейчас ляпнуть что-нибудь лишнее, о чём он может пожалеть. Поэтому Тейлор решил просто послушать, что скажет Мэй. — Тим просто по характеру такой человек… Он пытается во всём найти выгоду что ли, — Брайан задумался, глядя куда-то вглубь мутной воды. — Всё время сомневается, носится туда-сюда, ищет, где потеплее. Вот и сейчас не поехал. Конечно, есть вероятность, что он реально занят, но мне как-то не сильно верится. Слишком уж часто случалось так, что он предпочитал группе, мне что-то другое. Я не знаю… Мне вообще кажется, что он постоянно врёт. Паранойя какая-то. — Почему кажется, что врёт? — Сам проговаривается, а иногда другие рассказывают. Роджер молчал несколько секунд, придумывая, что сказать. — Ну, может, у тебя просто на него накипело? Жизнь и музыка это же разные вещи… — В том-то и дело, что музыка — это жизнь для нас обоих, — сказал Мэй и добавил, — и для тебя тоже, я уверен. Мне кажется, как только мы чуть-чуть раскрутимся и Тиму сделают выгодное предложение, он с лёгкостью свалит. Какая-то смутная обида кольнула Тейлору в сердце. «Как так легко просто взять и продаться?» — И как ты думаешь, когда он так? — Года через два максимум. — Ну, два года немалый срок. Может, мы тоже ему замену неплохую найдём, — Блондин вдруг понял, что последняя фраза была «тем лишнем», которого он боялся, и затаил дыхание. — А может и найдём! — поддержал Кудрявый. — Ладно, фиг с ним. Посмотрим, как, что будет, — Брайан поднял голову и взглянул на поплавок, спокойно болтающийся на волнах. — Не клюёт, — грустно заключил Роджер. — Слушай, а давай поиграем? — Во что? — в глазах Кудрявого мелькнул интерес. — В факты. — Факты? — Да. Просто говоришь что-то о себе, чего я о тебе не знал. И наоборот. — Хм, ну ладно, — Мэй задумался. — Давай ты начнёшь? — Я курю с 13 лет, — Тейлор вдруг вспомнил, что ещё не дымил сегодня, а сигареты забыл в рюкзаке, у него засосало под ложечкой. — Фига ты! И как, ничего? — Да что со мной станется. У меня все в семье балуются, так что… — он с надеждой проверил карманы. — Теперь твой факт. — Хорошо… Я… Я Никогда не курил и даже не пробовал, — в голосе Брайана читалось что-то среднее между гордостью и стеснением (странное чувство). — Надо исправить, — Блондин улыбнулся и весело ему подмигнул. — Меня на улице всё время принимают за девушку. — Ну это не новость, — гитарист засмеялся, Роджер в ответ пихнул его локтем в бок и сам испугался, что тот свалится в воду. — Тогда… Я не умел завязывать шнурки до 9 лет. — И как же? — Носил кроссы на липучках. — Ущербно. Итак, я раньше каждый день по утрам волосы выпрямлял утюжком. — Которым бельё гладят? — Роджер удивлённо покосился на друга. — Да нет же! Ты дурак? Утюжок — это плойка, выпрямитель… не знаю, как ещё сказать. — Понял. Ущербно, — повторил барабанщик. — Я вот в детстве постоянно дрался и очень боялся, что мне нос сломают. Но всё равно дрался. — А я мечтал о своей планете, продумывал всё до мелочей. Ну, знаешь, чтоб как у Маленького Принца, — Мэй ностальгически улыбнулся. — А я играл, будто молоко в бумажных пакетах — это пёсики. Я к ним короче верёвку привязывал и по ковру дома таскал. — Да ты чудик со стажем… — лицо Брайана выражало безудержное веселье. — Давай свой факт! — Ладно, — гитарист пожал плечами и посмотрел вдаль. — Я иногда придумываю воображаемых девушек и представляю, как мы встречаемся, гуляем и всё такое, — он слегка покраснел. — Кто ещё тут чудик! — воскликнул Тейлор. — Будто ты так не делаешь! — Не делаю! — Врун, — Кудрявый закатил глаза и цокнул языком. «Да уж…» — подумал Роджер и продолжил: — Я в детстве упал в пруд. Подумал тогда, что это всё. И тина над головой так красиво сомкнулась… А потом меня вытащили, ещё недели две вонял. Вот так вот плавать научился. — Ты непутёвый, — заявил гитарист. — Ну да. — А я люблю шоколад с… — Смотри! — Тейлор вскочил и ткнул пальцем на поплавок. — Клюёт! Тяни, чё тупишь?! Брайан принялся рассеянно сматывать спиннинг. В воздухе повисла малюсенькая рыбёшка. — Мда, — разочарованно сказали оба. — Так какой любишь шоколад? Неожиданно резко подул сильный ветер. Вывеска на пляже начала пронзительно скрипеть, широко раскачиваясь. Небо почернело. Поднялись высокие волны. Стал накрапывать дождь. Волны становились всё больше и больше. Ребята судорожно принялись собирать манатки, как вдруг гигантская волна разбилась о пирс и облила их с ног до головы брызгами. — Блядь! — вскричал барабанщик. — Спасибо хоть не смыло нахер! — он показал небесам средний палец. Они побежали по скользкому деревянному пирсу. Вдруг Роджер наступил на что-то склизкое и с криком «Да ёпта!» шлёпнулся в воду. — Это, похоже твой коронный номер! — Брайан заливался смехом. — Хватит… ржать… — захлёбывался Блондин. — Помоги лучше! Мэй сел на корточки и протянул ему руку. — Кто-то тут у нас хвастался, что плавать умеет. Роджер ухватился за его руку и, цепляясь за железные балки, на которые опирался пирс, с трудом полез вверх. — Одежда на дно тянет… — Плохому танцору, — с напряжением говорил гитарист, изо всех сил вытягивая Роджера из моря, — туфли мешают. — Ооох, — Тейлор выбрался и рухнул на доски вниз животом. — Давай, пошли. — Не хочу, — барабанщик поднялся и поплёлся за другом. Ему было уже по сути наплевать на дождь. Мокрая одежда противно липла к телу, холодила. В добавок она была ещё и солёная. В ботинках хлюпало. Кудри Мэя повисли вдоль лица. «Так даже красивее», — пронеслось в мыслях Тейлора. Себя он боялся представить. Он знал, что его шевелюра в влажном состоянии выглядит презабавно. «Надеюсь, он не обратит внимания». Но Мэй обратил. «Похож на мокрую птичку», — подумал он и постарался сдержать улыбку. Домой они пришли промокшие до трусов и с дурацкой рыбёшкой в ведре. К их удивлению Рут всё так же читала журнал, а Гарольд подкладывал дрова в огонь. — Ох, бедные! — увидев их на пороге, воскликнула миссис Мэй. — Раздевайтесь и быстро в душ! Её лицо приняло такой озабоченный вид, будто они не просто промокли, а вернулись с Северного полюса, сине-красные и обмороженные. — Кто первый? — спросил Брайан Роджера. — Вместе! — ответила Рут. Они удивлённо взглянули на мать. — Пока один греется, второй должен мёрзнуть? — пояснила она. — Давайте, давайте! В принципе, им уже не впервой видеть друг друга голыми, так что… Горячая вода журчала, струилась по телу, почти обжигала, и это было чертовски приятно. Мэю казалось, что он кубик льда, тающий в сладком чае. Роджеру ничего не казалось, он просто получал кайф от того, как озноб его отпускает. Они стояли совсем рядом, обнажённые, мокрые… — Потрёшь спинку, если не сложно? — попросил Брайан, протягивая Блондину намыленную мочалку. На самом деле Мэй смертельно хотел отвернуться от Роджера, чтоб наконец прекратить сравнивать своё интимное с интимным барабанщика. — Без базара, — Тейлор взял фиолетовый комочек и коснулся им спины друга. Он проводил вдоль выступающего позвоночника, по острым лопаткам, торчащим рёбрам. Его очаровывало изящество тела Мэя. Такой тонкий, такой элегантный. Тёмные кудри под тяжестью воды стали длиннее и касались худеньких плеч. Белая, будто прозрачная кожа была усыпана мелкими капельками. Хотелось коснуться их губами, снять языком… — Ты чего так странно трёшь? — Брайан обернулся. — Прости, — Роджер, смущённо моргая, ускорился. В комнате Кудрявого их ждали две чашки чая и тарелка с горкой печенья. — Мадлен! — обрадовался Брайан. — Кто? — Печенье так называется — Мадлен. Вкусное… — последнее он протянул со знанием истинного сладкоежки. — О нём ещё Пруст писал. — Я такое называю романтизацией, — цинично подметил Блондин. — Она не влияет на вкус. Если душ грел снаружи, то чай грел изнутри. А чай не простой — молочный улун. В сочетании с «мадленками» он был на вкус, как манна небесная. — Кстати, ты так и не сказал, какой шоколад любишь. — С морской солью, — ответил Мэй.