«Да и нет, не говорите»

      Дом затаился. Назревала битва, сражение, побоище, да что там — бойня! Стальной характер, железная воля, высшее образование против хитрости, изворотливости и упрямого желания победить.       Всё было уже почти готово. Летуны должны вернуться со дня на день со спецзаказом. Правда, для его покупки пришлось вытряхнуть бóльшую часть заначек жителей дома. Но «а la guerre comme à la guerre»*. Валет не вылезал из-за стойки бара, где Кролик обучал его искусству подачи биттеров. Осталось только бросить перчатку сопернику.       Слепой брёл по коридору, ведя рукой по шершавым стенам. Кое-где его пальцы привычно начинали отколупывать чешуйки штукатурки, которые Дом заботливо подсовывал своему любимцу, но он сдерживался. Сегодня нельзя. Сегодня он — парламентёр. Под это дело Сфинкс даже загнал его мыться, мотивируя тем, что не может просить о сатисфакции человек с видом и запахом беженца из лагеря для военнопленных у того, кто ходит в костюме и галстуке. Это мезальянс. Табаки вопил, что мезальянс не про то совсем, не наш случай, но Сфинкс решительно захлопнул дверь душевой.       Слепой приник телом к стене у кабинета воспитателя. Было поздно, но Ральф ещё не спал, что-то писал; скрипел стул, открытая форточка дребезжала стеклом на ночном ветру, из-под двери тянуло кофе и сигаретами.       Стучит и отходит на шаг. Слышит глухое: «Войди». Заходит и сразу считывает недоумение хозяина кабинета. Да, обычно сюда приходит другой, не слепой, а временами излишне зрячий. Слепой хотел присесть на пол у двери, но вспоминает о своей миссии, и что надо вести себя прилично, и садится на стул. Он сидел вполоборота к воспитателю, но это и хорошо. Вожак не любил говорить, «глядя» кому-то в лицо, и так проще слушать и слышать. Темнота по ту сторону стола молчит. Выжидает.       Ральф догадывался, зачем к нему пришёл Слепец, но хочет послушать, как он будет облекать в слова своё намерение, тем более что вожак вожаков никогда не был многословен.       Бледный не мог выбрать, с какого слова начать. «Многоуважаемый», как советовал Шакал, — нет, за такое начало Р Первый, пожалуй, даст затрещину. «Аз есмь с вами» — ещё хуже, тут и в ухо можно отгрести.       — Игра затянулась, — тихо сказал Бледный. — Мы предлагаем закончить её. Сыграть последний раз. Вы — против нас. Кто выиграет, тот и будет считаться победителем, несмотря на всё, что было раньше.       — Против вас?       Слепой кивнул, перемирие никто не объявлял, а значит, запрет на да/нет действует: «Вы против Сфинкса, Табаки и Стервятника. Это будет честно. С учётом ваших достижений».       — Согласен, — Ральф шуршал плёнкой новой пачки сигарет.       — Играть будем у меня. Кроме названных тобой, я разрешу присутствовать ещё троим, в качестве наблюдателей. Их имена ты назовешь мне здесь и сейчас. Итак?       Слепой, вслушивался в бархатные обертоны низкого голоса Ральфа с прекрасно диссонирующей хрипотцой. Заболел он что ли? Отчего-то сегодня голос Чёрного Ральфа необычно тревожил его, вызывая ворох острых мурашек по спине и рукам.       — Рыжий, Валет и я.       — Когда?       — Через три дня.       В воздухе повисла тишина. Слепой нервничал, чесал запястья, спрятанные в рукавах растянутого свитера, хотя все вроде шло по плану.       — Скажи мне, Слепой, ты вообще ешь что-нибудь? — облако терпкого дыма струилось вокруг, сидящего на стуле Вожака.       — Конечно, вы разве не ходите в столовую каждый день и не видите?       — Хожу и вижу. Как ты ешь в Сфинкса.       — Нет, вы не пра... — блять! столько держаться и на тебе! Это всё из-за голоса, который этой ночью мешает сосредоточиться. А с Чёрным Ральфом нельзя расслабляться ни на минуту. Никогда не знаешь, что будет следующим: вопрос или удар. Слепой ждал какую епитимью на него наложит воспитатель, мысленно ругая себя всем доступным арсеналом слов. Сейчас он совсем не был уверен в их «бесспорной» победе, даже с таким джокером в рукаве, как капли Большой Птицы.       — Булки с маслом и сметана. До конца недели, — огласил приговор Р Первый. — Лично распоряжусь и прослежу. Можешь идти.       Слепой брёл к выходу, когда сзади его волной накрыл всё тот же колдовской голос: «Победа достается тем, кто всегда готов к битве. Поражение подкрадывается к неосторожным и потерявшим бдительность». (Терри Гудкайнд, цитата)       Такие выпады нельзя было оставлять просто так, и Слепой судорожно пытался скомпоновать достойный ответ из тех обрывков героических фраз, которые крутились у него в голове и которые так любил Волк. Волк, да, вот кто бы стал достойным соперником Р Первому.       Уже у двери Хозяин Дома обернулся: «Твои победы не делают тебя победителем». А в голове заевшей пластинкой вертелось: «о, возлюбленный враг мой». К чему? Слепой не понимал, да и нет времени сейчас разбираться в этом. И вновь всё тот же провоцирующий мурашки голос с непонятным сожалением, различимым только для незрячего, ответил: «Я не стремлюсь к победе, но играю так, чтобы не проигрывать». *«а la guerre comme à la guerre» — на войне как войне.