Dark paradise

Лана любила слушать виниловые пластинки в юности, выкуривая под них какой-нибудь легкий косячок. Ей нравился старенький проигрыватель в их семье, что отец когда-то подарил ее матери на одно из дней рождений. Теперь по праву он перешел к ней, и Лана с нетерпением ждала любого удобного случая, чтобы вставить пластинку и закрыться в комнате. Она любила рок, любила психоделику. В ее глазах всегда зажигался огонь, когда она понимала, что на пластинке, которую она поставила наугад, играли Led Zeppelin. Тот всплеск адреналина, который она получала, слушая их песни, Лана не забудет никогда. Мать же считала ее странной, говоря постоянно отцу, что они проглядели с ее воспитанием и надо было ее все же наказывать, а не баловать в свое время. Однако вот Лане было совершенно на это плевать. Да, она знала, что рьяная любовь к року и старому Голливуду — вещи несовместимые, но она всегда умела совмещать эти две вещи между собой. Многие ровесники ее возраста обходили ее стороной, считая, что с такой чудачкой не стоит иметь даже дела, а Лане, хоть и человеку несколько одинокого, нравилось и так проводить свое время в компании наркотиков, сигарет, рисунков и старых пластинок, которые, по мнению ее отца, давно надо было выкинуть на помойку. По его мнению, слушать рок было уделом не богатых, однако Лана относилась к этому весьма скептически. В голове Ланы до сих пор звучит песня "Whole Lotta Love" с этим ритмичным риффом, что сводил с ума. Она никогда не считала, что это была песня о любви; о сексе, о страсти — да, но никак не про вечную любовь. Может быть, за это она и любила Роберта Планта. Его голос, словно дьявольский шепот, завораживал, будоражил. Она никогда бы не стала его перепевать, потому что такие песни смог бы исполнить только Он. Иногда она в шутку говорила, что согласна была бы оказаться на месте той же любой фанатки, что яро бегали за Плантом во время гастролей, и затащить его в постель. Но это были всего лишь шутки, которым Лана не придавала особого значения. Роберт так же, как и Джим, был ее кумиром, и большего она не желала. Том всегда удивлялся, как она умела совмещать в себе столько разных сторон своей жизни и творчества. А порой и вовсе думал, что если бы не наркотики, она бы никогда не любила то, во что верит сейчас, и отчаянно не искала бы этого. Когда актер садился в ее машину, и там снова звучали песни Led Zeppelin, он понимал, что поездка обещала быть весьма будоражащей, ведь все это не раз заканчивалось на полупустых парковках, где мало бывало людей, когда они могли упиваться друг другом на узком неудобном переднем сидении. Это все была магия наркотиков, алкоголя, сигарет и рока. И Том даже никогда не думал, что увлечется всем настолько сильно, что позже будет во всем поддерживать Лану, какую бы песню она ни написала и какой бы провокационной она ни казалась. Ему, конечно, удавалось держаться на грани безумства и реальности, но с каждым разом, казалось, будто Лана тащила его за собой в пропасть под рок. — Ты не думаешь, что я стал наркоманом и в этом плане? — спросил он однажды, смотря на нее исподлобья, когда она попросила его переключить трек в проигрывателе. — Мой отец считал меня всегда ненормальной, хотя в его молодости все сохли по року, ходя на все только какие можно концерты, — она продолжала курить, смотря в окно дверцы машины. — Но мой отец был приверженцем принципам, что богатые должны слушать только классику. Каким же идиотом он был! Они подъезжали к ее ресторану, где она сегодня выступала. Лана выкинула окурок в окно и поправила машинально свою прическу, беря сумочку с заднего сиденья. Разумеется, ей нужно было переодеться и настроить микрофон, но большего она пока не желала. Она резко схватила Тома за лацканы пиджака и притянула к себе. — После выступления к тебе, сегодня никаких картелей, — тихо прошептала она ему прямо в губы, опаляя его кожу горячим дыханием. Том лишь молча кивнул и вместе с ней вышел из машины, заходя в ресторан. Ему было абсолютно плевать на еду — главное, чтобы сегодня выступала Лана, ведь по ее же словам, она намеревалась устроить сюрприз. Можно было, конечно, гадать, рассуждать, но Том предпочел сидеть за его любимым столиком и ждать, пока из-за кулис не выйдет Лана. Лана вышла с дорожкой света, ее длинное платье немного отливало перламутром, поскольку платье было белое и в пол. Его взгляд совершенно ничего не выражал, так женщина пыталась показать равнодушие в своей публике и полную отрешенность. В такие моменты Том знал, что она полностью погружена в музыку и выйдет из этого состоянии только тогда, когда прекратит играть небольшой оркестр, если его можно было так назвать. Она исполняла вновь свои песни, вдохновленные текстами Джима Моррисона, играла на рояле, когда ей захотелось небольшого лирического отступления, а потом и вовсе стала петь рок. Тот, который не каждый хотел слушать. The Cranberries, как потом вспомнил Том, сегодня пела Лана несколько раз. Ей хотелось чего-то совершенно другого, и публика принимала все это, восхищенно ей аплодируя. Только одна Лана считала, что ее творчество так и останется ширпотребом, никогда не став таким великим, как у тех рок-звезд, что уже вошли в музыкальную историю со своими песнями. Ее голос пленял, вызывал море эмоций, будоражил сознание людей и, самое главное, держал всех в напряжении до каждой последней ноты ее выступления. Да, Лана умела быть эффектной на публике, как отметил позже про себя Том. Наверное, он только сейчас понял, что хотел бы повалить ее на стол у себя на кухне и сделать с ней все, что только душа пожелает. Она действовала на него как наркотик, от которого уже невозможно было отказаться. Он мог бы прожить без сигарет и алкоголя, но не без ее присутствия — уж больно глубоко она пустила в ее кровь корни. — Как тебе мое выступление? — спросила она после того, как переоделась и подошла к его столику. — Публика готова была раздевать тебя глазами, — просто ответил он, наливая ей в бокал вина. — Что ж, это было предсказуемо. Жаль, что до драк никогда не доходило дело, — Лана грустно ответила, отпивая глоток из бокала. — Хотелось бы мне за этим наблюдать так, как это делал Джим. — Лана… Это же приличное заведение, а не стадион для выступления. — Ну и что, — она пожала плечами, не понимая разницы. — Драку можно везде устроить, нужен только повод. — Ты что-то принимала до выступления, отчего ты так разговариваешь? — Принимала что? — Это у тебя я должен спросить, почему ты, чертовка, это делала без меня. — Потому что иногда в одиночестве это напоминает о моем бунтарском прошлом. Почему бы и нет? — Ох, Лана, однажды мы доведем себя до пропасти, — сказал Том, беря ее за руку. — Мы уже к ней близком подошли. Если честно, в последнее время я чувствую слабость в теле, но жизнь на то и дана, чтобы все было не за зра. — Моя дорогая, думаю, нам надо оставить ужин и уехать уже отсюда, — он встал, кладя купюры на стол и подозвал официанта. — Хочешь веселой ночи? — иронически спросила она, приподнимая одну бровь. — Только если ты поедешь со мной. Они мчались по всему городу на бешеной скорости, чтобы побыстрее оказаться дома. Когда они подъехали к его дому, то она уже ощущала, что эта ночь окажется весьма горячей. В квартире был полный беспорядок, однако Лану это нисколько не тревожило. Главное, что сейчас они вдвоем, с бутылками виски, вина, коксом, марихуаной и музыкой. Вот все, что нужно, чтобы провести этот вечер так, будто они хотели покутить на месяц вперед. Лана сразу же налила им в стаканы виски и села за рояль, который давно пылился у Тома в гостиной. Она никогда не думала. Зачем мог пригодиться этот инструмент Тому здесь, лишь только спустя долгое время до нее дошло, что мужчина умел на нем играть. Однако Том никогда не хвастался своими умениями, предпочитая, чтобы о них мало кто знал. — Сыграй мне что-нибудь, — попросила шепотом Лана, смотря, как Том садится за рояль. Он играл музыку современных композиторов, и Лана, замерев, сидела и слушала его, смотря, как плавно передвигаются пальцы по черно-белым клавишам. Ей нравилась эта меланхолия, нравилось слышать грусть в музыке, потому что, наверное, именно она создавала самые волнующие звуки и интонации в мелодии. Лана подошла к роялю, поставив на его крышку стакан и сама села рядом с Томом, пытаясь подстроиться под его руки, чтобы вместе с ним сыграть. В конце концов, импровизация тоже всегда должна присутствовать в своих навыках. Мелодии переливались из одной в другую, их пальцы изредка соприкасались, а ее нога всячески пыталась задеть его, чтобы Том обратил на нее внимание. Магия музыки закончилась, и тогда, кажется, началось все самое интересное. Лана потянулась за чем-то в своей сумки, доставая оттуда заначку в виде небольшого пакетика с белым порошком. В ее глазах уже плясали бесенята, однако в голосе до сих пор слышались нотки грусти. — Тебе понравилось? — спросил Том, закрывая пюпитр и крышку рояля. — Может, это вообще не виртуозно, но я слышу, как твоя грусть передалась музыке, — Лана присела с нему на колени, обвивая его шею руками. — Сегодня ты заслуживаешь больше, чем просто секс везде где только можно. — Правда? — шутливо спросил он. — На полном серьезе. Она достала из закромов порошок, высыпая его на поверхность рояля. Том лишь улыбнулся, когда она сделала. Она взяла немного, поднося к своему носу, чтобы можно было его вдохнуть. На мгновение все замерло, а после… Лана чувствовала невероятную эйфорию, граничащую с бездной. Она подошла к старому проигрывателю и достала из своей сумки диск. Том усмехнулся, подумав про себя, как она может столько вещей носить в своей сумке. Вновь зазвучали Led Zeppelin, а раз так, то эта ночь обещала быть слишком сочной на ощущения. Голос Планта пленял и распылял все больше Лану, поэтому, когда они уже были в полной эйфории и лежали на полу, она взяла еще немного порошка в ладонь и присела рядом с Томом. Ее поцелуй его обескуражил на время, а потом, когда он разомкнул губы, то понял, что она втерла ему порошок в десны. Это уже был перебор… — Прямое попадание, чтобы мы сегодня не останавливались, — произнесла она, слегка запинаясь, когда Том подмял ее под себя. — Считаешь, что я не могу без наркотиков довести не один раз тебя до края? — уточнил он, тем временем заворачивая юбку ее платья вверх, тем самым оголяя ее ноги. — Нет, но это просто сделает тебя диким. Они недолго возились с одеждой, а потом и вовсе стали рвать ее друг на друге, потому что кровь так и бурлила в жилах, а получить желаемое оказалось сильнее, чем что-либо. Где-то там фоном играла все та же "Whole Lotta Love", все та же песня о сексе. Они не думали долго мучить себя прелюдиями, им просто нужен был секс, после которого лампочки в голове взорвутся, и никто из них не намерен был отступать. Ее тело уже дрожало от возбуждения, а его пальцы и руки тряслись, когда он каждый раз касался ее кожи. Сил терпеть не было, и нисколько не думая, Лана направила его в себя, ощущая, как растворяется в вновь нахлынувшей эйфории. Том двигался сначала медленно, но ритмично, потом сильнее вдавливал ее в пол, слыша, как он скрипит под ними. Он изводил ее и себя своими движениями, пытаясь не раз удержать на грани, когда желание получить разрядку было сильнее всего, а потом услышал тихое шипение. — Быстрее… Кажется, в тот момент его разум и вовсе отключился, и появились инстинкты, заставляя себя сильно вколачиваться в ее тело, прижимая ее руки к полу, не давая ей возможности прикоснуться к себе. Она чувствовала его сильнее и острее и понимала, что уже ее тело готово разорваться от незабываемого чувства наслаждения. Еще миг, и они оба громко застонали и упали на пол, пытаясь восстановить свое дыхание. — Попытка номер один? — спросила она, целуя его в шею. — Пару минут, и мы продолжим, — его губы оставили след на ее плече, и он был весьма этому рад. — А ты, чертовка, знала, что нужно для этого вечера. — Хочешь дикий секс, возьми наркоту, — просто ответила Лана, смотря на него исподлобья. Они целую ночь напролет занимались сексом, словно были кроликами, однако оторваться друг от друга они не могли. Может, во всем этом виновата музыка? Том проснулся утром, обнаружив рядом с собой одинокую подушку. Его голова гудела от боли и того алкоголя с коксом, что они вчера приняли. А что вообще вчера было? Том почесал затылок, а потом обхватил голову руками, ощущая, что так уже происходит не в первый раз. Он надел на себя халат и вышел к Лане, которая сидела в позе лотоса на полу и слушала в наушниках музыку. — Лана… Что вчера было? — спросил он настороженно, снимая с нее наушники. — Что, опять? Том, ты идиот! — ответила громко она, отчего он скрючился и сел рядом. — Я ничего не помню из того, что было. — Мы приехали к тебе, ты играл vне на рояле, потом мы пили виски и нюхали кокс, а потом всю ночь трахались. Ты что, не помнишь ничего? — она обняла его за плечи, удивляясь такому порыву с ее стороны. — Нет, и мне это не нравится. Потому что не в первый раз. — Что ж, значит, кокс больше тебе предлагать не буду. Они сидели на полу и слушали музыку, а Тому было не смеха — что-то с ним происходит, а он до сих пор не понимает, что Лана оказалась права — пропасть уже слишком близко. Он тяжело вздохнул, прижимая Лану ближе к себе. У него есть время все обдумать, только вот его уже свели этой ночью с ума, как же ему с этим бороться?