The need for lost youth

      Жил я точно также, как и все, в семье среднего класса. В моих мечтах и желаниях не было мысли родиться с золотой ложкой. Всё необходимое я мог заработать сам.       Да, семья, в которой я жил, бедствовала, но я никогда не жаловался, мне давали всё необходимое: дом, пропитание, одежду и образование. Любви не было, да я и не претендовал, ведь, был 4-м приёмным ребёнком.       Понятия не имею где мои настоящие родители, да и мне не было это интересно.       Если рассказывать подробнее, то меня забрали из приюта в возрасте 6 лет. На тот момент семья была ещё богатой, отчим зарабатывал прилично, были лишние деньги на ерунду для других детей.       Туда куда я попал, честно, никому бы не пожелал. Хотя, к остальным детям отношение было хорошим, видимо, это лишь мне не повезло.       Когда меня забирали из приюта, воспиталка, которая везде носилась со мной, говорила им, мол, мальчик очень способный и умный, что добьётся многого, если приложить усилия в его образовании. Только вот в реальности понятие «усилий» откликалось другим словом.       То, куда я попал, меня сильно удивило: 3-е детей, которых боготворят; мачеха была похожа на наседку, для них она была идеалом. Отчим был в разъездах и когда приезжал, то одаривал их отцовскими наставлениями. И всё радужно, замечательно было в этой семье. Ячейка для подражания.       Первый год в этой семье был сказочный, мне действительно нравилась эта показушность и игра на публику, вся эта напыщенная забота, лживые слова о любви, но все прикосновения были не адекватными, это не было нормальным, что мог маленький ребёнок? Ему просто напросто никто не поверит, даже, если расскажет службе опеки, подумают, что ребёнку, всего-то, не хватает внимания.       Но прошёл год, мне исполнилось 7 лет, первый год в школе. Компания отчима разорилась и его уволили, всё пошло по пизде.       Знаю, что всех детей ругают за оценки, запугивают отказом в просмотре мультиков, в игрульках и прогулках на улице. Со мной работали другие методы наказания: избивали там, где никто не увидит, «чтобы не марать прекрасное личико»; унижали и принижали; сотни раз отказывались, говоря, что сдадут обратно, словно был вещью.       Но самым отвратительным наказанием была подушка. — Ещё раз огрызнёшься и прикоснёшься ко мне, щенок, я тебе такую феерию устрою. — мужчина прикоснулся к семилетнему ребёнку между ног и провёл рукой к члену, прижимая его к телу мальчишки.       Сжимаясь от отвращения и безысходности на стуле, маленький Чон зажмурил глаза, стараясь не всхлипывать и удержать слёзы внутри, прокручивая в голове лишь одну фразу, — «Это сон, проснись!»       Но это не было сном и Чон прекрасно понимал, он лишь ждал, когда этот день закончится.       Когда эта жизнь закончится.