Глаз и Жабр

      Начинался новый день, рассчитанный по минутам. Стук невысоких каблуков на идеально вычищенных ботинках отдавался эхом по пустому еще коридору. Тишину нарушал лишь идущий откуда-то непрекращающийся заунывный плач. Поправив шапочку, хотя та и без того сидела ровно, Морти открыл дверь в маленькую, душную палату, где с порога в нос бил запах гниющего тела. — Рик. Рик… Пациент повторял это снова и снова в бреду, колотя по матрасу перебинтованными культяпками, оставшимися от рук и ног. Судя по краткой справке на планшете, пристегнутому к спинке кровати, в результате неудачного эксперимента у этого Морти началась гангрена, и даже такая радикальная ампутация не смогла исправить положение. А впрочем, и такой доходяга еще мог послужить науке. Конечно, мог — без сомнений! — Рииик… Он явно обращался таким жалобным тоном к своему, существующему только в его воображении, Рику, ведь у местных искать сочувствия стал бы только идиот. — Рик, мне больно, — хныкал он, безуспешно пытаясь встать и дотянуться до Глаза. — Мне так боооольно!.. — Тише, — опасливо оглянувшись на дверь, он подошел и дотронулся до свалявшихся и липких от пота кудряшек. — Дедушка с тобой. Все будет хорошо… На изможденном лице появилась тень улыбки, и бесполезные дерганья прекратились. — Как же х-х-хочется… п-пить… — Я сейчас. Он старался держать стакан как можно аккуратнее, и все равно немного воды пролилось мимо губ пациента. Впрочем, по тому, как блаженно тот вздохнул, закрывая глаза, его это особо не волновало. — Спасибо, д-деда Рик… — Спокойной ночи, малыш, — неслышно развернувшись на каблуках, Морти вышел из палаты. Наконец-то снова стало тихо… Он пошел дальше, исполнять свои одинаковые обязанности, которыми были наполнены его одинаковые дни. В том стакане воды был растворен яд.

***

      Морти давно привык к больнице, стал ее частью, слился со стенами и полом, хотел он того или нет, и даже подумать о жизни вне этого заведения ему было страшно — уж слишком обтесало оно его под свои нужды, чтобы он мог хоть как-то вписаться в правила обычного, нормального мира… Однако, так считали не все. Он был единственным Морти из всего персонала больницы, и, конечно, частенько встречал подтрунивания и грубые шутки со стороны Риков. Но если те были просто уверены, что его назначение на должность — просто прихоть главврача (и в чем-то были даже правы), то с пациентами дела обстояли несколько сложнее… Дверь раздевалки открылась, когда Морти сбрасывал в тазик испачканную форму. — Что случилось? — поинтересовался вошедший главврач, и парень не сомневался, что этот хитрый старый лис уже знает все и в подробностях, но все равно, сохраняя максимально ровный тон, ответил: — Один из подопытных бросил в меня тарелку с кашей. Два шага — и длинные сухие пальцы сомкнулись в замок у него на животе. — Я прикажу пустить этого подопытного в расход, — промурлыкал Рик, целуя Морти за ухом, и тот, попытавшись отстраниться, сказал: — Не стоит, я не обижен. П-пустите… пустите, мне нужно… идти на раздачу лекарств… — Подождет твоя раздача, детка, разве ты не видишь, как я тебя хочу?.. Все как обычно. Даже это, казалось, в его жизни было рассчитано поминутно — то время, когда он опустится на колени, и то, когда он встанет, вытирая губы, и получит снисходительное потрепывание по щеке… А между тем — в мыслях его все так же крутились одни лекарства да результаты анализов. — Кстати, Глазик, — вдруг сказал главврач, застегивая ширинку, — ты слышал, что завтра будет новый подвоз? Авось, выберу кого-нибудь на самые интересные проекты…       Сколько было уже этих подвозов? Сколько раз он смотрел на этих Морти, страшно напуганных, но даже не ведающих, что бояться надо еще больше… Ничего нового. И, как следовало ожидать, главврач выбрал несколько Морти для своего особого контроля, и среди этих — единственного, кого он заочно определил в свои фавориты. На чем основывался его выбор, никто не знал, но факт остается фактом — судьба отмеченных была еще хуже, чем у обычных подопытных. Он смотрел на этого парня, угощал его сладостями — и знал, что скоро от этого бедолаги не останется ничего, и так и случилось. Новичок уже не боялся — и вообще ничего не чувствовал. Разрезанный от ключиц до лобка, он был зашит аккуратно, с любовью, хотя шву вовсе не обязательно было быть таким огромным — просто Рику стало интересно посмотреть, что у пациента внутри. И, конечно, это должна была быть не единственная операция, далеко не единственная! — Теперь оставляю его на тебя, Глаз — ты на ночном дежурстве. Следи за пульсом, и… и смачивай жаберные щели водой, когда будут пересыхать… — зевнув, главврач небрежно бросил в урну окровавленные перчатки. — На этом все. — Слушаюсь. Двенадцатичасовая операция прошла на удивление хорошо. Заполняя документацию, Морти не забывал одним глазом следить за пациентом. Маленьких жабров, расположенных у него на шее за ушами, было пока два, а планировалось шесть. Да и вообще, видя весь составленный Риком план эксперимента, он хотел сказать парню только одно — держись. Этот ученый слишком любил оставлять свой след на разных Морти, даже если этот след частенько оказывался несовместим с жизнью. Наверное, поэтому он так любил снимать со своего ассистента повязку. Оттягивать закрытые веки, глядя в пустую глазницу, и разве что пальцем туда не тыкать… Как и всякий творец, он не мог налюбоваться на дело рук своих.       Ночь была долгой. Придя на обход рано утром, главврач велел ему выпить взбадривающую таблетку и приступить к своим обычным обязанностям. — Мрмяу… Это должен был быть Морти, скрещенный с кошкой. Должен был. Но, видимо, опыт прошел слишком хорошо, и теперь от человека у этой здоровой зверюги, покрытой коричневым мехом, осталась только больничная одежда, и та здорово подранная когтями в попытках ее снять. Она шипела и кидалась на Риков, но его почему-то подпускала к себе без проблем. Бегала вокруг, терлась о ноги, урча как трактор, и он, опустившись на корточки, поцеловал этого Морти прямо в его усатую морду. — Хорошая киса, хорошая, — говорил он, и когда та, окончательно расслабившись, примостила голову у него на коленях… Укол в холку был практически моментальным. Морти-кот дернулся и как-то уж совсем по-детски, не страшно мяукнул, вытягивая лапы. А он долго сидел, почесывая пациента за треугольными ушами, даже когда тот прекратил дышать. Все как обычно. Морти убивают Морти…